Нота бессмертия

Вместо дома я поехал в Тбилиси.

В Москве я никогда не просил Абрам нас познакомить, но в Тбилиси все было иначе. Деревянные балконы старого города, платановые аллеи, как в Сочи, в районе серных бань, которые Пушкин назвал земным Раем, мне показалось, что Тбилиси имеет три измерения: город был везде – вокруг меня, надо мной, подо мной – у набережной. Прямо из Куры поднималась скала и уходила за поворот реки, на скале стоял храм.

Я проник в университет на лекцию Мераба. Вход, впрочем, оказался свободным для всех желающих.

Знакомый по телевизору образ: лысая голова, огромные глаза, горнолыжные (по размеру) очки. Своей басистой скороговорочкой он говорил о подлинности и мнимости бытия, смерти при жизни, параболе воссоединения, о пути движения в глубины самого себя и прочих вещах, которые много лет спустя были частично воплощены на экране в первой части эпопеи братьев Вачовски «Матрица».