Космоэколухи

– Надо?! Член экипажа ночью уходит с судна посреди космоса и ты считаешь это ерундой, не стоящей моего внимания?

– Но ты же сам разрешил ему уйти, – обиделся искин. – Даже два раза. Хочешь запись посмотреть?

– Нет, – сник Станислав. – Я помню. Но почему он не сказал мне это в лицо, сразу?

– А может, он в последнюю минуту решился? – сочувственно предположила Полина. – И не захотел вас расстраивать?

– Себя он расстраивать не захотел, – безжалостно возразил Теодор. – Ничего, все равно на свой концерт не успеет. Даже если экспрессом туда кинется.

– А ты и доволен! – упрекнул Вениамин.

Пилот, не споря, пожал плечами:

– И, кстати, его трасса мне тоже не нравилась.

– До последнего прыжка или после? – ради справедливости уточнил доктор.

– До его заявления, что это я облажался, – мстительно сказал пилот. – Семь лет за штурвалом, а тут какой-то сопляк…

– Не знаю, как насчет облажался, но накаркал это именно ты, – осадил его Станислав. Если бы пилот поменьше задирал новичка, возможно, Алексей тоже вел бы себя иначе.

– Чего?!

– А кто пообещал, что будет вести корабль до Мерака месяц?

– Если я такой жуткий колдун, то, может, не стоит меня злить? – огрызнулся Тед – впрочем, совсем тихо. Капитанская магия была по определению сильнее.

– По-моему, это место на нашем корабле проклято, – обреченно сказал Станислав, уставившись на навигаторский пульт. – Хоть вообще никого к нему не подпускай, накрой защитным куполом и обвесь красными флажками.

– Может, достаточно будет выкинуть кресло? – предположил Вениамин, пытаясь подбодрить друга. – Вдруг проклятие наложено только на него?

– Зачем выкидывать? – с готовностью присоединилась Полина. – Давайте позовем священника, пусть он изгонит из кресла злого духа.

– Учитывая, что только в нашей Галактике примерно триста официальных религий и вдвое больше культов, – прикинул Теодор, – каковы шансы, что дух и священник совпадут?

Станислав страдальчески дернул уголком рта: лучше бы молчали!

– Ладно, хватит, – решительно сказал он, отворачиваясь от кресла. – Алексей сделал свой выбор, и меня он совершенно не удивляет. Скорее это мы отвыкли от логичных поступков. Так что садимся на планету, чинимся, дожидаемся гашения и летим домой. Все, наигрались!

– Но Станислав Федотович… – жалобно начала Полина.

– Хватит, – жестко повторил капитан.

* * *

Станислав в последний раз шел по своему кораблю. То есть, конечно, придется ходить еще месяц, а то и полтора, но ощущения были именно такие – прощальные. Повинуясь внезапно нахлынувшему чувству, капитан остановился посреди коридорчика, провел рукой по светящейся линии, не столько разгоняющей темноту, сколько подчеркивающей. В ночной тиши транспортник казался особенно родным и уютным. Сегодня он еще летел вперед, к неизведанному, – а потом будет только отсидка и позорное возвращение с объяснением со всеми заказчиками по очереди.

До Станислава с удручающей ясностью дошло, почему некоторые вроде бы хорошие и умные люди уходят в пираты. Что для банка отобранный за долги корабль? Галочка в бумагах. И законопослушно отдать за нее самое дорогое…

– Так я тебе имя и не придумал, – виновато прошептал капитан, убирая руку. Отвернулся, шагнул вперед – и вздрогнул от неожиданности: Дэн сидел в «проклятом» кресле. По сосредоточенному лицу рыжего плясали слабые отблески развешанных полукругом вирт-окон. В одном была составленная Алексеем трасса, густо испещренная пометками, в другом – первоначальный вариант, на остальных – текст с голографиями. Приглядевшись, Станислав понял, что это новостные сводки о каких-то авариях; самой жизнерадостной картинкой была мумия на больничной койке. Остальным, видимо, повезло еще меньше.

При появлении капитана киборг даже не шелохнулся, и Станислав решил его тоже игнорировать: молча прошел к самому широкому иллюминатору, заложил руки за спину и сделал вид, что любуется космосом. Пенелопа и Одиссей были уже совсем близко, как разноцветные глаза огромного зверя, притаившегося в звездных джунглях. Разглядеть планету Станислав пока не смог.

Биоклавиатура еще немного пошуршала и замолчала.

– Это я виноват, – неожиданно сказал Дэн.

– В чем? – не понял капитан. – Что Алексей сбежал?

– Нет. Что мы застряли в открытом космосе.

Станислав резко повернулся. Рыжий по-прежнему на него не смотрел – но и в окна, похоже, тоже.

– В трассе Алексея все-таки были ошибки и ты о них умолчал?

– Нет. Она составлена правильно. Хорошее решение.

– Тогда что ты имеешь в виду? – еще больше запутался капитан.

– Мне не нравился переход Е-22 – К-321. Три года назад в этом районе почти подряд сбились с курса четыре корабля, но специальная комиссия не обнаружила никаких аномалий и станции вернули статус «А». Решили, что проблема заключалась в неисправности прыжковых двигателей. Случайное совпадение. Но из своей трассы я эту станцию все-таки исключил.

– Почему?

– Не знаю, – мрачно сказал Дэн. – Выбор усредненного варианта.

– А может, интуиция? – предположил капитан, подходя ближе и облокачиваясь на спинку навигаторского кресла.

– У киборгов ее нет.

– Не, Дэн, ты не киборг… – задумчиво протянул капитан, и, когда рыжий недоуменно поднял голову, рявкнул: – Ты идиот! Как глупости делать, так он, видите ли, человек, а как отвечать за них – так сразу машина и с нее взятки гладки?! Нет уж! Мне плевать, что там у тебя есть и как оно называется – интуиция, удача, программа, гремлин в центральном процессоре, но если ты наш корабль в эту дыру завел, то тебе его оттуда и выводить! И если я еще раз услышу, что ты, дескать, что-то там не сделал, поскольку подумал, что киборги думать не умеют, я с тобой как с киборгом и поступлю, ясно?! Нет, не в мусоросжигатель – размечталось, ценное оборудование! Продам на какую-нибудь отсталую планету, ящики на складе таскать или грядки полоть. Уж там-то тебе мозги точно не понадобятся, сможешь с чистой совестью их отключить! Надеюсь, я был достаточно убедителен?!

– Да, капитан, – помедлив, подтвердил Дэн. Судя по его тону, Станиславу удалось не только добиться искомых пятидесяти одного процента, но и непостижимым образом вылезти за сотню. – Вполне.

Капитан удовлетворенно кивнул и выпрямился.

– Вот и выполняй тогда.

– Да, капитан, – повторил навигатор и снова уткнулся в экран. Станислав посмотрел-посмотрел на мелькающие в вирт-окнах картинки, хмыкнул и вышел из пультогостиной.

Дэн откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. В принципе устройства внешнего ввода-вывода данных ему были не нужны, можно напрямую подключиться к базам корабля из любой его точки, хоть из уборной. Но на рабочем месте – именно в таком виде, с окнами, пультом и креслом – думалось намного лучше.

Справа от биоклавиатуры стояла коробка с сахаром, закупленным специально для киборга. Самый легкий, быстрый и удобный источник энергии для имплантатов, особенно необходимой после болезни или травмы, когда собственные мышцы работают еще неважно.

Дэн не глядя взял из коробки один кубик, покрутил в пальцах. От рецепторов и нанодатчиков хлынула информация, рисуя под закрытыми веками трехмерную модель объекта с результатами анализа: 22х18х15 мм, 5,98 г, содержание углеводов – 99,81 %, энергетическая ценность 21,3 ккал – и еще куча всевозможных сведений.

Кроме главного: вкуса.

Рыжий метко бросил кубик обратно, открыл глаза, встал и отправился в кладовку.

Вернулся он оттуда с банкой сгущенки.

* * *

Утром Теодор проснулся раньше всех и, вспомнив, что сегодня его очередь дежурить на кухне, со скуки взялся печь блинчики. Такого подвига от него никто не требовал, но у пилота было слишком паскудное настроение, чтобы усугублять его размороженным батоном и консервами.

Пять первых блинчиков уже подрумянились с одной стороны, когда в «кухню» – правый дальний от шлюза угол пультогостиной – зашел Дэн. Постоял-постоял рядом, наблюдая, как пилот поочередно подковыривает блины вилкой (лопаточку Тед считал профанацией), и неожиданно попросил:

– Научи меня готовить.

– Чего? – опешил Теодор, поворачиваясь и задевая локтем кастрюлю с тестом. – Ах ты ж черт!

Дэн деликатно выждал, пока кастрюля отгремит по полу, и добавил:

– Пожалуйста.

– На кой оно тебе? – недоверчиво буркнул пилот. – Загрузи себе программу шеф-повара, и вперед!

– Не могу, – серьезно ответил рыжий. – Базовые навыки занимают слишком много места, чтобы в цифровой памяти поместились сразу две специализации. Вначале придется стереть боевую.

– Ну так сотри, – сердито посоветовал Теодор, поднимая кастрюлю и со слабой надеждой заглядывая внутрь – но увы. Растекшееся тесто доползло до ножки стола и останавливаться на этом, похоже, не собиралось. – И вообще, у тебя там еще вода недоперелита!

Рыжий, не настаивая, отвернулся, но не успел сделать и пяти шагов, как пилот ворчливо окликнул:

– Ладно, иди сюда! Все равно из-за тебя заново начинать придется.

Начать пришлось с уборки. Пока Дэн отмывал пол, Теодор подставил под кран испачканный бок кастрюли и словно бы нехотя поинтересовался:

– А если по-честному, какой у тебя стаж навигатора?

Киборг оценивающе покосился на пилота:

– Тот месяц, что я с вами на Степянку летал, считать?

– Считай, – разрешил Тед.

– Тогда месяц.

– Опа, – только и сказал пилот, потрясенно отворачиваясь к кастрюле. – Ну, это… У тебя неплохо получается.

– Я видел, как работают навигаторы, – пояснил Дэн. – Мне понравилось. Трасса – это как огромная головоломка с кучей плавающих, постоянно изменяющихся условий. Ее можно решать бесконечно, и каждый раз по-другому. Главное – привести корабль к цели, а каким путем, ты выбираешь сам. Всю теоретическую информацию я нашел в инфранете, а практику уже в пути подтянул.

– А сколько тебе… ну… – Пилот замялся, сам не зная, хочет ли он знать ответ.

– Семь.

– Надеюсь, не месяцев?!

– Нет. – Дэн впервые за месяц, пусть и едва заметно, улыбнулся, в последний раз отжал тряпку и выпрямился. – Что дальше?

– Да проще некуда. – Теодор сунул киборгу свежеотмытую кастрюлю. – Наливаешь сюда на глазок воды…

– На какой глазок? – тут же потребовал уточнений рыжий, рассматривая посудину. Метки «глазок» и «два глазка» на ней почему-то не было.

– Ну, чтобы всем хватило, – пояснил пилот.

– Девять литров сюда не влезет.

– Почему именно девять?! – опешил Теодор.

– Армейская суточная норма воды – полтора литра. А нас шестеро.

– М-да, – задумчиво почесал макушку пилот. – Похоже, насчет «проще» я погорячился… О! Представь, что тебе нужно решить головоломку, имея на выходе кастрюлю теста, а на входе – вот эти продукты…

* * *

Под потолком пультогостиной сизым туманом колыхался дым. Вентиляционная система работала на максимуме, с жадным гулом засасывая дым в решетки, но ее мощности явно не хватало.

– Выгдым прзшло? – опасливо поинтересовался Михалыч, разбуженный запахом гари и, разумеется, кинувшийся проверять, не по его ли это ведомству.

– Стажер за плитой, – ехидно сообщил Теодор. Сам пилот уже расслабленно сидел за накрытым столом и медитировал на дым.

– Ты сказал: «Следи за ними», – укоризненно напомнил Дэн, стряхивая на блюдо последний блинчик, большой и кляксообразный. – А не: «Следи, чтобы они не пригорели»!

– Я думал, ты это понимаешь!

– Теперь понимаю.

Полина с подозрением отщипнула кусочек, попробовала и захихикала:

– Сразу видно, кто делал.

– Что, невкусные? – удивился пилот, на правах шеф-повара успевший снять пробу. Точнее, пять-шесть проб.

– Да нет, вкусные. – Полина нагребла себе на тарелку сразу несколько штук. – Только чай я, пожалуй, сахарить не буду.

Последним к столу вышел Станислав, так глубоко погруженный в невеселые раздумья, что дыма даже не заметил. Капитан рассеянно взял с блюда блинчик, надкусил, озадачился, но ничего спросить не успел: над голографической подставкой снова заплескался океан, на этот раз не изнутри, а с поверхности, с гребешками волн, противно орущими чайками и штормовыми облаками на горизонте. Не хватало только запаха соли, рыбы и водорослей, но он тут же с успехом нафантазировался.

– Капитан! – срывающимся от волнения голосом позвала Маша – уже без русалочьего хвоста, зато в моряцкой бескозырке с ленточками и форменной – для лилипутов – юбке. К груди «юнга» прижимала зеленую пузатую бутылку из-под рома, отчасти заслоняющую прелести, отчасти работающую линзой. – Получен сигнал SOS!

Маша оторвала бутылку от груди и потрясла ею с видом «тебе письмо, танцуй!». Внутри с сухим шелестом перекатилась свернутая трубочкой записка.

Станислав поперхнулся блинчиком:

– Что еще за сигнал? В смысле, что случилось, когда, где?

– Не знаю, милый, – сокрушенно покачала головой «юнга». – Простая морзянка, передается на общей частоте.

– Немедленно отправь им ответный запрос!

– Еще двадцать секунд назад отправила, – надула губки Маша. – Пока молчат. Впрочем, «где» – я тебе и так могу показать.

«Юнга» зубами вытащила из бутылки пробку, вытряхнула бумажку, и та мигом развернулась в рукописную карту звездного неба, с пунктирами от созвездия к созвездию, рисунками мифических чудовищ и «Веселым Роджером» в верхнем левом углу. Посредине мигал красный крестик «клада».

Несмотря на специфическое оформление, две звезды и вращающаяся вокруг них планета опознались на раз, а для сравнения достаточно было посмотреть в иллюминатор.

– Ну и отлично, – безмятежно заметил Тед, под суровым капитанским взглядом тут же поправившись: – В смысле, мы же и так туда летим. А теперь у нас есть точные координаты высадки.

– В которых кто-то уже угробился, – опасливо проворчала Полина.

– Да мало ли что могло случиться? – Теодор подозревал, что с беднягами случился неважный пилот, а уж их-то транспортнику ничего не грозит. Но из скромности предложил еще несколько вариантов: – Может, просто двигатель сломался, провизия закончилась или эпидемия началась.

– Тогда тем более надо сесть подальше! – пуще прежнего разволновалась девушка. – Правда, Станислав Федотович?

Станиславу куда больше не нравилось то, что потерпевшие не выходят на связь. Это могло означать как поломку оборудования, так и гибель всего экипажа. Сигнал же подает автоматический маяк, который и сто лет может пищать. Из воронки на месте ядерного взрыва.

– Странно, что Павел его не засек, – заметил капитан. – Он же месяц в этом секторе болтался.

– Значит, свежак, – решил Теодор. – Не мог же Пашка просто пролететь мимо и даже нам ничего не сказать.

За время службы в космофлоте Станислав успел насмотреться как на героев, так и на подонков, поэтому не стал это комментировать, а поинтересовался:

– Тед, мы можем лететь быстрее?

– Спрашиваете! – Пилот бросил недопитый чай (после «пробных» блинов основные в него все равно не лезли) и поспешил к пульту, больше не заикаясь про износ движка. Из кресла, в которое Теодор не удосужился взглянуть, в последний миг с истошным воплем выскочила кошка. Нашкодить она там не успела, а может, просто дрыхла в уютной вмятине, но все равно огребла пару сочных эпитетов.

– Будем там примерно через три часа, – сообщил пилот несколько минут спустя. – Можно и через два с половиной, конечно…

– Не надо, – поспешно возразил Станислав, чувствуя натугу в ровном гуле двигателя так же хорошо, как учащенное биение собственного сердца. – И так нормально. Маша, продолжай посылать запрос. Может, они сумеют починить аппаратуру или мы пройдем через область каких-то помех. Как только появится новая информация, немедленно доложи мне.

– А если не появится?

Станислав в этом тоже сомневался.

– Тогда войдем в атмосферу, покружим над источником сигнала и прикинем, что к чему. А там по обстоятельствам. Вениамин, Полина, на всякий случай подготовьте медотсек к приему пациентов.

Команда подтянулась, оживилась и засуетилась – не столько по делу, сколько от предвкушения оного. Островком спокойствия оставался только Дэн, снова занявший навигаторское кресло и смотревшийся там так естественно, будто никуда и не уходил.

Теодор, переключившись на ручное управление, тоже сидел на месте как приклеенный, не выпуская штурвал и параллельно просматривая информацию в вирт-окнах. Вот что-то привлекло его внимание, и пилот, полуобернувшись к напарнику, задал ему какой-то вопрос. Рыжий рассеянно пожал плечами, но потом все-таки ответил, заставив напарника ухмыльнуться, и у Станислава неожиданно посветлело на душе.

А еще капитан вспомнил, что так и не позавтракал. Но на тарелке уже ничего не было, и только по полу к диванчику тянулся масляный след.

* * *

– Вот он, – сказал Теодор, укрупняя изображение до максимума.

В долине лежала огромная груда металлолома, искореженного и наполовину вмятого в землю, а вокруг – на внушительном расстоянии – валялись отколотые куски. Видать, со всей дури врезался в планету, а то и взорвался. Не удалось даже определить тип судна, хотя по кое-каким приметам Станислав сделал вывод, что оно человеческое и сошло с верфи еще в прошлом столетии.

– Здоровенный какой! – Полина выглянула в иллюминатор. Из него развалины тоже были видны, транспортник висел аккурат над ними. – Наверное, уйму пассажиров вез… – сокрушенно добавила девушка.

– Может, это военный крейсер был, – предположил Тед.

– Если наподобие «Проповедника», то по штату – тысяча двести семнадцать единиц экипажа. – Станислав снял фуражку. Транспортник помигал посадочными огнями, точка-тире-точка, но картинка внизу не поменялась: ни сигнальных ракет, ни костров, ни беготни с воплями и подскоками.

– Что-то не похоже на свежак, – заметил Вениамин.

Из-за пронзительно-алой растительности, аж сияющей под двумя солнцами, казалось, будто корабль все еще горит, но, когда глаза привыкли к разноцветью, стало ясно, что огромная металлическая туша оплетена лианами, а в одном месте всполошенно кружат над гнездом три существа размером с аиста.

– Выжившие могли уйти с корабля, – без особой надежды сказал Теодор. – Вдруг там радиация или болото.

– Радиации нет, – сверился с приборами Станислав. – Сейчас по крайней мере. И они захватили бы маяк с собой, ведь спасатели будут ориентироваться по нему.

– Может, очень спешили? Две минуты до взрыва и все такое…

– К тому же мы не знаем, как быстро растут эти лианы, – поддержала друга Полина. – Вдруг им одной ночи хватает, чтобы на десяток метров вымахать.

– Птицы гнездо тоже готовым принесли? – Капитан подвигал изображение во все стороны, убеждаясь, что нигде ничего не копошится. Разрешение было неважным, но даже отсюда корабль выглядел проржавевшим насквозь. – Как бы то ни было, осмотреть его все равно надо. Найти и отключить маяк, чтобы не вводил в заблуждение другие корабли, а заодно поискать «черный ящик», судовой журнал или хотя бы на глаз попытаться определить, что здесь произошло.

* * *

Транспортник сел на краю долины, километрах в полутора от места аварии. Почва оказалась каменистой и пыльной, пришлось около получаса ждать, пока пыль осядет (ждали бы и меньше, если бы раньше заметили, что осела она преимущественно на стекла).

Идти, после короткого совещания (экипаж столпился у шлюза и так уставился на Станислава, что капитан ощутил себя укротителем, забывшим покормить львов перед выступлением), решили все вместе.

– Как там за бортом? – поинтересовался Вениамин.

– Терпимо, – Станислав снова развернул сводку, – но скафандры придется надеть. Всего сто тридцать четыре градуса тепла… Маша! С каких это пор мы используем шкалу Фаренгейта? (Искин хихикнул, намекая, что с тех самых, как ему вздумалось разыграть капитана, но цифры исправил.) Ага, плюс пятьдесят семь, сила тяжести – ноль девять десятых, сильный ветер, уровень солнечной радиации не критический, но высокий. Воздух пригоден для дыхания, однако разреженный, и в нем лишь восемнадцать процентов кислорода, душновато будет с непривычки. К тому же планете присвоен индекс опасности «два», здесь водятся мелкие хищники и кровососущие паразиты.

– А им от нашей крови плохо не станет? – усомнилась Полина. – Все-таки инопланетный вид, другие белки, другие ферменты…

– Станет, но уже после того, как поплохеет нам. Поэтому далеко от меня не отходить, щитки не поднимать, к местной фауне с радостными воплями не кидаться, – Станислав специально выдержал паузу, чтобы «тонкий» намек с гарантией дошел до адресата, – и к флоре, на всякий случай, тоже.

Зоолог тоскливо вздохнула:

– Ну разрешите хоть баночку для образцов взять!

– Разрешу, – смилостивился капитан, но, едва Полина, встрепенувшись, нацелилась на жестяной бак из-под смазки (хозяйственно отмытый Михалычем и выставленный на стол для просушки), подстрелил ее на взлете: – Когда научишься эти образцы в баночках удерживать. И будь добра, запри кошку в каюте хотя бы на время нашего отсутствия! А то как бы она, прогулявшись по пульту, не улетела с планеты без нас.

– У кошки нет доступа к управлению, – разочарованно проворчала девушка. – Маша даже меня блокирует.

– А ты что, проверяла? – насторожился Теодор.

– Ну… однажды нажала пару кнопочек, – смутилась Полина. – Случайно. И ничего не произошло!

– Кошку – в каюту, – еще строже повторил Станислав.

* * *

Оба солнца палили так нещадно, что затемнить щитки пришлось еще в шлюзе, а включить систему охлаждения скафандра – едва спустившись по трапу. Ветер, увы, коррекции не поддавался и налетал на незваных гостей резкими и яростными толчками, будто пытаясь запихнуть их обратно в корабль.

– Зато назад легче будет идти, – оптимистично сказал Тед.

Пониженная сила тяжести компенсировала вес скафандров, но они все равно ощутимо сковывали движения. Землю покрывала сухая растрескавшаяся корка, из-под которой, впрочем, обильно росла длинная тонкая трава. На ветру она почти не гнулась, а только нежно, жалобно гудела, вызывая безотчетное чувство тревоги.

– Ого, прочная! – Полина подергала за стебелек, больше напоминающий медную проволоку, но, услышав предупредительное капитанское покашливание, мигом разжала пальцы.

Из-под ботинка Вениамина вывернулась плоская, на удивление сильная тварь, опрометчиво принятая за вросший в землю камень, и с победным верещанием учесала в проволочную степь, только трава змейкой закачалась.

– Тьфу ты черт! – пошатнулся доктор, вовремя подхваченный под локоть Михалычем. – Смотрите под ноги, тут водятся беговые черепахи. Еще и цапнула, зараза!

Скафандр остался цел, но зубная формула в виде вмятин и царапин впечатляла. По крайней мере, Полина перестала украдкой подбивать все окружающие камни и пристроилась в спину Теодору.

Рыжий по-прежнему держался особняком, подавая голос, только если к нему обращались, но хотя бы перестал стеклянно пялиться в одну точку, не получив иной команды. И, как заметил Станислав, слегка прихрамывал.

«Птицы», едва успокоившиеся после отлета транспортника, при приближении людей снова сорвались с гнезда. Две закружили под облаками, а третья, самая крупная, выставила вперед лапы-крючья и беззвучно ринулась вниз.

– Дэн!

За миг до крика киборг походя наклонился, подобрал увесистый осколок металла и взмахнул рукой. Подбитая зверюга с гневным воплем шарахнулась в сторону, заложила кривой вираж, достойный Теодора, и скрылась за развалинами.

– Что? – невозмутимо поинтересовался рыжий, поворачиваясь к капитану.

– Э-э-э… Уже ничего, – пробормотал Станислав, пряча в кобуру бластер и жалея, что нельзя поднять щиток и вытереть проступивший на лбу пот. – Держись ближе, я же приказывал!

Киборг покорно присоединился к компании, уже столпившейся возле предполагаемой кормы корабля, и капитан наконец понял, почему при всем своем опыте не смог с ходу его опознать. Эта развалина когда-то действительно была военным крейсером – как лежащий на берегу скелет когда-то был китом, пока местные жители не растащили мясо на еду, жир на свечи и мыло, сухожилия на нитки, ус на сети и щетки, а в черепе не устроили дом.

– Сдается мне, что выжившие тут все-таки были, – озвучил общую мысль Вениамин. Кто-то же содрал с крейсера обшивку и возвел из нее трехметровый забор вокруг наименее поврежденной части остова, грубо, но намертво заварив швы между стальными листами. На опорных столбах сидели, как огромные костлявые грифы, рыжие от ржавчины турели с многоствольными пулеметами.

– И куда исчезли? – Полина подняла голову и поежилась. Пристальный «взгляд» пучка стволов, устремленных прямо на гостей, нервировал даже капитана.

– Пойдемте дальше, – распорядился он. – Раз есть забор, то должна быть и дверь.

Космолетчики сделали два полных круга, но так ее и не нашли – залезать в крепость и выбираться из нее, видимо, полагалось по лестнице. Зато Теодор обнаружил заводской штамп на одном из листов: «Земля, 2098 г.», а когда кончиком монтировки соскреб хлопья ржавчины, удалось разобрать и марку судна – «Альбатрос».