Тишина, с которой я живу

К дому Аква добираемся, когда уже становится светло. Столпившись у подъезда, не решаемся заходить.

– Главное, что все целы, – заключает Хрусталь. – А уж что это за странный хрен был в доме, мы попросим выяснить нашего лидера. Разве что он такой же бездомный одиночка, как Мрак.

– Мне есть где жить, – возражает Мрак.

– Ладно, – встревает Пепел, не давая развиться очередному конфликту. – Кто поднимется к нему?

– Виновники торжества, я думаю, – предлагает Хрусталь, опустив свою мощную руку на плечо Лётчика.

– Логично, – соглашается тот, сбрасывая руку.

– Мы пока по сумкам раскидаем находки, – говорит Ёлка, когда мы скрываем в подъезде.

Самодельный лифт наверху, а это добрый знак: значит, Аква всё-таки дома. Лётчик хватается за канат и спускает грохочущую конструкцию. Мы втроём заходим внутрь, закрываем дверцу и тянем канат, чтобы подняться. Дверь в квартиру Аква закрыта. Звонок есть, но все мы знаем, что он давно не работает. Стучим. С обратной стороны дверь обита мягкой тканью, так что наш стук приглушён. Нам никто не открывает.

Змея достаёт из кармана запасной ключ. Повернув его трижды в замочной скважине, она тянет ручку на себя, и дверь поддаётся. Все вместе входим внутрь. Столпившись у входа, не решаемся пройти дальше.

– Аква, это мы! – громко произносит Лётчик. – Надеюсь, ты не против, что мы без приглашения.

В ответ тишина.

– Змея, сходи, проверь, где он там, – шепчет Лётчик.

Змея проходит вперёд. Квартира Аква всегда отличается своей аскетичностью. Все, кто хоть раз бывал у него в гостях, знают, что на стенах нет обоев и краски, пол – голый бетон, а в комнатах нет ничего, кроме самого необходимого: матраца на полу с подушкой и одеялом, небольшого комода с вещами, на кухне – стола, четырёх стульев, шкафа, плиты и маленького древнего гудящего холодильника.

Змея возвращается, и по её растерянному лицу мы понимаем, что что-то случилось.

– Его тут нет, – её голос дрожит. Но мы же понимаем, что прятаться тут негде. – Я даже шкаф и холодильник проверила. Его тут нет.

– Это какая–то глупость, – говорит Лётчик. – Лифт был наверху, значит, он поднялся.

– Может быть, это был не он, – предполагаю я.

– А кто?

Я пожимаю плечами.

– Вы же видели квартиру. Тут даже брать нечего. И свет в комнате горит.

– То есть он пришёл, включил свет и исчез?

– Может, он спустился по лестнице? – Лётчик пытается обуздать поднимающуюся волну неконтролируемой паники. – Или ушёл в другую квартиру. Надо поискать по этажам.

Змея расталкивает нас и врывается в коридор. Мечась, она стучит в закрытые соседние квартиры и влетает в них, если двери оказываются незапертыми. Лётчик хватает меня за руку, и я знаю, что он хочет мне сказать.

– Нет! – я одёргиваю руку. – Аква не пропал, – но я уже сама едва верю этим словам.

– Надо спуститься и всё рассказать.

– Нет!

– Они имеют право знать. Если с ним всё в порядке, то просто перестрахуемся, а если нет… они не простят нам, когда узнают, что мы что-то слышали.

– И как они узнают?

– Его нигде нет! – крик Змеи уже раздаётся снаружи.

Мы быстро сбегаем вниз. Такой Змею я ещё никогда не видела. Она плачет, нет, рыдает навзрыд, прижавшись к плечу Ёлки, а та гладит её по голове.

– Что случилось? – Пепел кажется напряжённым.

– Аква нет дома, – объясняю я.

– Тоже мне трагедия! Он может быть где угодно.

– Возможно, он пропал, – выпаливает Лётчик, и я бросаю на него укоризненный взгляд.

Змея захлёбывается слезами, а Ёлка пытается держать себя в руках:

– Почему ты так решил? Лётчик! Почему ты так решил?

– Потому что пропало ещё двое.

– Что? – Хрусталь замирает с мешком в руках.

Он терпеть не может эмоциональных сцен и всегда действует в них так, будто ничего не происходит, поэтому даже истерика Змеи не смогла оторвать его от расфасовки находок. Змея отрывается от Ёлки и с острыми ногтями бросается на Лётчика, готовая расцарапать его лицо.

– Ты всё знал и молчал! Ты всё знал и молчал! – кричит она.

– Кто пропал? – Пепел старается не поддаваться панике.

– Актёр и Кукольных Дел Мастер.

– И Космос, – Мрак звучит как гром среди ясного неба. – У Жабы пропал Космос.

– Ты знала? – удивляюсь я.

– Слышала краем уха.

– Что значит «пропали»? Они ушли? Их связали и уволокли? – спрашивает Хрусталь.

Мы с Лётчиком пожимаем плечами.

– Надо идти разбираться к Хирургу, – решает Лётчик. – Всё равно с этим добром переться, – он указывает на мешки и рюкзаки. – Один чёрт.

– Лётчик прав, – заключает Пепел. – Мы втроём идём к Хирургу: я, Лётчик и Хрусталь. Задача прекрасной половины – успокоить Змею, – он пристально смотрит в глаза Ёлки, – успокоиться самим и ждать нас в кафе.

– Я пойду с вами! – произносит Мрак.

– Нет.

– Я не спрашиваю, – она накидывает на тонкие плечи крупный рюкзак.

Пепел сверлит её взглядом. Её компания никому никогда не приносит удовольствие. Да и сейчас она не к месту. Иногда мне кажется, что она знает больше, чем все думают. Она знает о Космосе. Может, она сливает кому-нибудь информацию? Знает ли она про незнакомца с шестнадцатого этажа?

– Что ты мне сделаешь? Испепелишь взглядом? Я могу просто увязаться за вами. Берите манатки и идём к Хирургу, – она легонько пинает ближайший мешок.

Мне неприятен её командирский тон. Но парни молча берут сумки, надевают рюкзаки и, не говоря нам больше ни слова, уходят. Мрак идёт позади всех, отставая, будто действительно увязывается за ними.

В кафе заказываем завтрак на всех. Даже если парни явятся только через пару часов, остывший завтрак лучше, чем ничего. Я сижу напротив Ёлки и Змеи. Ёлка держит её руку. Змея уже не истерит, не плачет, но слишком взволнованно оглядывается по сторонам. Я чувствую себя неправильно. Мне не по себе от того, что Аква, возможно, тоже исчез. Значит ли это, что он как-то причастен к ночному событию с мальчиком? Не хочется в это верить. В тоже время мне совсем не жаль Змею. Мне не хочется её успокаивать, мне хочется оставить её тут, на попечение Ёлки, словно меня это не касается. Но вот Ёлку мне немного жаль, хоть она и молчит. Наверное, потому и жаль.

Молчим.

Приносят завтрак, в котором мы лишь ковыряемся, заставляя себя проглотить пищу. Змея не ест. Я стараюсь не смотреть на неё, но краем глаза замечаю, какое бледное у неё лицо.

В ожидании возвращения наших поглядываю в огромные окна и замечаю его. Незнакомца с шестнадцатого этажа. Он проходит мимо кафе и входит внутрь. Я испуганно смотрю на Ёлку, и, по-моему, она всё понимает. Я рефлекторно хватаюсь за волосы, чтобы убедиться, что они не горят. Подставляю руку к щеке так, чтобы он меня не заметил, пока садится за стол. Вслед за незнакомцем в кафе входит Календула и ещё двое из её команды. Они присоединяются к нему. Так это новенький Календулы?

Сейчас в дневном свете мне не составляет труда разглядеть его. Высокий, мускулистый, с широкими скулами, но с явным отпечатком непонимания и тревоги на лице, хоть он и пытается вести себя естественно. В простой серой футболке и джинсах. С кудрявыми светло-русыми волосами. Календула разговаривает с ним тихо, так что нам их не слышно.

– Это он? – голос Змеи слаб.

Она облизывает засохшие губы. Я киваю почти незаметно.

– Ёлка, подвинься, – Змея слаба, но пытается выйти из-за стола.

Ёлка одёргивает её:

– Что ты собираешься делать?

Змея вырывает руку, но, стараясь не устраивать скандал, шёпотом произносит над ухом Ёлки:

– Не трогай меня! Ты мне не мамочка!

По-моему, она начинает приходить в себя после шока. Ёлка вжимается в спинку красного дивана, и Змея, запинаясь, протискивается и выходит из-за стола. Она поправляет свою футболку и причёску и стремительной походкой доходит до столика.

– Календула, сестричка, доброе утро! А что это у вас за новенький мальчик? – она прикусывает ноготок, жадно поглядывая на незнакомца и улыбается. По ней и не скажешь, что буквально пару минут назад она находилась в шоке. – Симпатичный, – она бедром подталкивает Календулу и падает рядом.

– Змея, свали! – Календула ей не рада.

– Как грубо! – она нарочито преувеличивает, отворачивается от неё и, улыбаясь незнакомцу, протягивает свою руку. – Я Змея.

Он смотрит на Календулу. Календула смотрит на него. Змея ему мило улыбается. А мы с Ёлкой смотрим на происходящее, почти открыв рты. Змея любит новые знакомства. И кадрить мальчиков.

– Скала, – он аккуратно пожимает её руку, едва касаясь, словно боится раздавить.

– Какие мощные руки! – она поворачивается корпусом к Календуле. – Давно он тут?

– Змея, я же сказала.

– Ты мешаешь, – встревает один из отряда Календулы.

Календула сжимает руку в кулак, и тот притворяется, что его не существует.

– Это женское любопытство. Он новенький, да?

– Да, он совсем недавно здесь.

– Ты берёшь его к себе в отряд? Ты любишь брать симпатичных мальчиков к себе, – она прикусывает губу и выгибает бровь. – Нам бы тоже не помешал симпатичный мальчик, – бросает взгляд на Скалу.

– У тебя уже есть парень, чего ты хочешь?

– Обожаю твою прямолинейность, сестричка. Но это не для меня, а вообще. Люблю смотреть на красивое.

Скала опускает взгляд.

– Просто констатирую. Была рада тебя видеть, сестричка, – она целует Календулу в щёку. – Была рада познакомиться, Скала, – встаёт, поправляет футболку и причёску. – Целоваться не будем.

И, наконец-то, возвращается к нам. Их столик провожает её взглядом. И я понимаю, что Скала смотрит на меня. Стараясь не паниковать, хватаю Змею за руку и притягиваю к себе.

– Это что было?

– Всё в порядке, – она уже не улыбается, и её голос уже не такой сладкий. – По крайней мере, мы знаем, как его зовут, – она подтягивает к себе тарелку с вафлями и начинает есть.

С каждой минутой мне становится всё менее комфортно. Парней нет, присутствие Скалы меня напрягает. И меня смущает, что он пугает меня. А присутствие Календулы раздражает. Они уходят спустя час или даже больше. И спустя ещё долгое время возвращаются наши. Они молча накидываются на остывшую еду, даже не прося её разогреть. Мы терпеливо ждём, хотя нам, в первую очередь, хочется разъяснений. Мрак тут нет, и меня это радует. Хоть где-то можно выдохнуть.

Покончив с едой, Пепел отодвигает тарелку и тут же говорит:

– Хирург сказал, что ничего не знал про Аква, что его не было на собрании и, раз он не прибыл на ходку, возможно, он, действительно, пропал с остальными. А возможно, он причастен к смерти мальчика. Это всё.

– Что значит всё? – возмущается Ёлка. – Где мой брат? Какой ещё, к чёрту, мальчик? Они там все что делают? Этот Хирург хоть что-то делает?

– Он делает нам расчёт находок.

– Пепел!

– Мы остались без лидера! – взрывается тот. – А Хирург не будет перед нами отчитываться. Без Аква мы никто.

– Не надо говорить так, будто его нет, – говорит Змея. – Мы найдём его! Ведь так? Да? – она глазами ищет в нас поддержку, но никто не хочет давать пустых обещаний.

– Конечно, мы его найдём, – успокаивает её Лётчик. – Но Пепел прав. Сейчас мы одни. И для всех остальных мы теперь никто. Мы теперь в очень… дурацком положении.

– Дурацком? – переспрашивает Змея. – Да мы в дерьмовом положении!

Мы немного молчим.

– Нам всем нужно хорошенько выспаться, – говорит Пепел. – А потом можно отправиться хотя бы к Ведьме. Она сможет нам посочувствовать.

– Сдалось мне её сочувствие!

– Змея! – одёргиваю её я. – В любом случае, я думаю, что Ведьме не до нас: у них мальчик погиб.

– Какое-то странное стечение обстоятельств, – нервничает Ёлка. – Четверо пропало. Мальчик умер. Ещё и Аква обвиняют в этом. Хотя он самый святой из всех, кого я знаю, и это несмотря на то, что он мой брат. А ещё этот Скала.

– Что за Скала? – спрашивает Лётчик.

– Который напал на Пламя.

– Когда вы успели познакомиться?

– Мы тоже без дела не сидели, – отвечает Змея.

– Думаю, можно расходиться. Слишком много для двух дней. И Пепел прав, нам всем нужно выспаться, потому что мы сейчас ничего не сделаем.

На улице на меня накатывает усталость. Как будто громадная стена давит на меня. Лётчик хочет проводить меня до дома, но я отказываюсь. Не хочется ничего обсуждать, а уж молчать об этом – тем более. Прощаюсь со всеми и ухожу.

За углом сталкиваюсь со Скалой. Теперь он уже не пугает меня. Складывается ощущение, что мой уставший мозг выдумал эту ночную историю и перенёс её на этого человека. Но, как только он говорит «я тебя ждал», всё внутри сжимается.

Он один, и я одна.

Он смотрит на меня с высоты своего роста прямо в глаза, и я всё ещё вижу в них его ночной испуг.

– Я тебя ждал. Ты в порядке?

Я не в порядке. Я не в порядке, потому что к горлу подкатывает страх, и я боюсь, что мои волосы опять воспламенятся.

– Я про руку. Я не знал. Извини.

– С рукой всё нормально, – мой голос звучит тише обычного. – Хм… Я напугала тебя.

– Да.

– Значит, ты Скала?

Он молчит.

– Ты теперь у Календулы?

– Это всё, что я хотел сказать.

– Я Пламя, – не знаю, зачем я, вообще, представляюсь. Хочется его успокоить и показать, что я не опасна, что я такой же человек, как и все.

Он кивает, разворачивается и уходит.

Со своими мы собираемся только спустя пару дней, чтобы получить кристаллы – переработанные Хирургом самородки. Почти не разговариваем. От Аква никаких новостей. Мне страшно думать, что с ним могло что-то произойти, что-то плохое, но моё подсознание уверенно твердит мне, что это так. Как человек слова, дела, как наш лидер, он не мог позволить себе исчезнуть.

Ещё через пару дней обнаруживаю на подоконнике пакет. Внутри – толстовка пыльно-зелёного цвета. Если это извинения Скалы… Я не знаю, что об этом думать.

Пепел вваливается ко мне с громким заявлением «я так больше не могу!». Он готов метать предметы от злости. Я усаживаю его за стол и наливаю чай.

– Мы с парнями каждый грёбаный день ходим на его поиски. К нам присоединяются то Змея, то Ёлка, но это просто невыносимо! Я, я понимаю, что они не могут сидеть, сложа руки. Но я просто не могу видеть их лица! Эти куски мрамора с навечно застывшей в них безысходностью. Я уже проходил через это после Кислого!

– Зачем ты их берёшь с собой?

– Им некуда деться. Пламя, почему бы тебе не организовать кружок поддержки?

– Пепел, ну какая поддержка с моей стороны? У них пропал брат и любимый человек. То, что чувствуем мы, с их чувствами не сравнится. Поиски – это необходимость, но нужно быть реалистами. Ты знаешь, о чём я, Пепел.

– Ты думаешь, что мы его не найдём.

– Даже если найдём, неизвестно, через сколько это произойдёт и в каком состоянии он окажется, если будет жив. Аква – ищейка, только он мог указать нам, где искать самородки. А без него мы будем находить крупицы и вступать в неравную конкуренцию с остальными. Паук, Жаба, Календула – они сожрут нас.

– Но Мрак одиночка и как-то справляется.

– Она справляется только потому, что Аква зовёт её с нами на ходки. Знаешь, единственный плюс из всей этой ситуации в том, что мне не придётся больше видеть её жуткое лицо и делать вид, что мы одна команда.

– А ты её сильно не любишь.

– На дух не переношу. Но нам нужен лидер, Пепел. Нам нужна ищейка.

– Ну, если у тебя припрятан где-то… – Пепел тяжело вздыхает. – Послушай, Пламя, я уже думал об этом. И я вижу только один выход: нам придётся присоединиться к другим.

– Остальные не поймут.

– Я знаю. Но я как правая рука Аква буду настаивать на этом. Речь идёт не о единстве, а о том, чтобы выжить. Присоединиться – это вынужденная мера.

И мы присоединяемся. Лётчик, я и Хрусталь – к отряду Календулы. Она сперва не хочет брать меня, но Лётчику удаётся её уговорить. Змея, Ёлка и Пепел переходят к Жабе. К Пауку никто не идёт, хотя он с самых древних времён жаждет заполучить к себе Змею. Лётчик говорит, что Паук был не прочь заполучить и меня. Он, наверное, не помнит. А я безуспешно делаю вид, что забыла. Но некоторые эпизоды из жизни забыть нельзя.

Жизнь в отряде Календулы не сильно отличается от той, к которой мы привыкли. Но чувствуется напряжение. Напряжение между нами и ребятами Календулы. Мы до сих пор считаем себя ребятами Аква. Особое напряжение чувствуется между парнями. Напряжение между Лётчиком и Календулой. Между мной и Календулой. Между своими: нами и теми, кто перешёл к Жабе. Но все делают вид, что всё нормально. И это самая ненормальная вещь.

Делать вид, что всё в порядке, у нас в привычку. Пока не оказывается, что уже слишком поздно взглянуть правде в глаза.

Первая ходка в новом отряде происходит спустя недели две после того, как мы присоединяемся. Идут все, кроме Календулы, которая только указывает на дома. Не царское это дело. В её отряде все сразу работают над одним домом, распределяясь по этажам. Если дом небольшой, то по несколько человек на этаж.

Парни работают грубо, извлекая самородки вместе с кусками стен, древесины, обивки мебели и прочего, откуда они прорастают, а мы – девочки, коих у Календулы теперь трое, обрабатываем их до нужного вида на первом этаже. Один только Лётчик работает по старинке, на совесть, так, как учил нас Аква.

Потом Лётчик и ещё двое парней – так как их очередь – кладут мешки с находками в железные тележки и уходят к Хирургу для их сдачи. А мы возвращаемся в жилые районы. Им всем в одну сторону, а мне в другую.

Ещё темно, но на небе видны первые признаки рассвета. Не люблю в сумерках или темноте возвращаться одна. Кроме Скалы, я особо тут никого не знаю. И да, это странно, но ему я доверяю больше, даже после нашего несуразного знакомства. Это знакомство как будто делает нас ближе. Мы оба друг друга боялись, и оба оказались в принципе безопасными.

– Проводи меня.

– Зачем?

– Я боюсь темноты.

– Почти светает.

– Ладно, – я выдыхаю.

Был бы рядом Лётчик, он бы проводил. Двигаюсь в сторону дома. Всё внутри сжимается, когда я заворачиваю за углы домов и прохожу повороты, словно кто-то меня там поджидает. Слышу шаги за спиной, останавливаюсь и оборачиваюсь, готовясь бежать. Метрах в десяти от меня неподвижно стоит Скала.

– Ты меня преследуешь?

– Ты же сказала проводить тебя.

– Но ты же отказался.

– Я не отказался.

Он ведёт себя странно, это напрягает.

– Ладно, только не иди, пожалуйста, сзади. Иди рядом.

Скала подходит. Из-за угла появляется фигура в чёрном. Меня это пугает, и мои волосы загораются. Худая фигура переходит улицу, делая вид, что не замечает нас, хотя невозможно не заметить горящие волосы в предрассветных сумерках. В фигуре я узнаю Мрак.

– Ты её боишься? – интересуется Скала.

Он внимательно изучает меня взглядом, словно копается в моих чувствах и мыслях.

– Нет, – вру я. – То есть… это глупо, да?

– Я не знаю, – он смотрит ей вслед. – Её стоит опасаться?

– Вообще-то, нет. Она грубая, да, но…

– Мы пойдём или нет? – прерывает он меня. – Мне потом ещё обратно идти.

После завтрака из остатков того, что нахожу в холодильнике, и ду́ша отправляюсь в Дом Шлюхи. Давно там не была, и многое накопилось.

Шлюха стоит за стойкой и увлечённо что-то пишет в гроссбух. В простой белоснежной майке с широкими лямками, серых потёртых джинсах, поясе с огромной блестящей бляхой, кучей колец на пальцах и амулетов на шее. Маленькие тонкие треугольные очки на лёгкой цепочке надеты на самый кончик носа. Удивительно, как они ещё не спали.

Всё утро меня одолевает чувство тревоги. Чувство тревоги от тёмных улиц, от подозрительно себя ведущего Скалы, от мимолётной встречи с Мрак. Дом Шлюхи – это избавление от всех тревог и получение всего, что ты хочешь.

– Я как обычно, – просить Шлюху всегда немного стыдно.

Каждый раз как первый. Все мы делаем друг перед другом вид, что не ходим сюда, будто это зазорно, но, если дом стои́т, значит, бизнес процветает.

Шлюха отрывает свой взгляд от гроссбуха и поправляет очки.

– Мне очень жаль, но ты не вовремя.

– Я на часик.

– Мне что, всё бросить и заняться одной тобой? Бизнес – это не только клиенты, милочка, бизнес – это ещё и куча бесполезных бумаг!

– Ты можешь оставить меня одну. Не обязательно контролировать.

– Ну да. А потом ты скажешь, что тени высосали слишком много, и ты чувствуешь себя как сомнамбула. У Шлюхи лучший сервис в этом городе. Никаких полумер.

– Плачу двойной тариф.

– А это уже можно обсудить, – Шлюха проводит тонким пальцем по языку и, заламывая страницу гроссбуха, закрывает её.

Выходит из-за стойки и берёт меня своей длинной костлявой рукой. Мы двигаемся вперёд.

– Но тогда никакой дозировки, только откачка.

– Хорошо.

– Оплата вперёд.

Выгребаю всё из карманов. Шлюха проводит меня в комнату:

– Что-то серьёзное или так, терапия по плану?

Я ложусь на кушетку у закрытого ставнями окна и закатываю оба рукава кофты.

– Ладно, можешь не отвечать, я чисто поддержать разговор.

Две ладони с красивыми тонкими пальцами, украшенными кольцами и перстнями, ударяются друг о друга. Хлопок – и из стены выплывают две красноглазые тени, наполовину прозрачные, наполовину тёмные, и присасываются к моим запястьям.

– Через каждые пятнадцать минут буду проверять. Через час сеанс завершён. Получай удовольствие, Пламя!

Шлюха удаляется, запирая за собой дверь.

Получать удовольствие от процедуры сложно. По крайней мере, поначалу. Как будто всю мерзость, которая во мне скопилась, сейчас пытаются выкачать эти полупрозрачные твари. Точнее, выпить. Сначала кажется, будто от кистей до самых пальчиков ног начинают расходиться тонкие подкожные нити. Они словно углубляются, расползаются, образуя сеть, и начинают бороздить меня вдоль и поперёк, ища то, что нужно. В некоторых произвольных местах по всему телу они словно завязываются в тугие узлы, большие и маленькие, и поднимаются наверх. Тени будто высасывают из глубин меня нечто громадное. Словно большой затонувший корабль поднимается на поверхность.

Это самая неприятная часть. После становится проще. Узлы начинают ослабляться, натяжение нитей не такое уж сильное. Внутри будто происходит зачистка.

Тревога внутри меня расплавляется как лёд под июльским солнцем. Становится легко.

Я не замечаю, как Шлюха заглядывает в комнату, потому что такая процедура обычно вводит в полусонное состояние, и я теряю связь с реальностью, смешивая образы с действительностью. Будто я засыпаю, но ещё не сплю.

Шлюха будит меня:

– Как самочувствие?

Одобряюще киваю, хотя чувствую себя опустошённой. Без дозировки накачивать придётся себя самой. Главное – поддаваться только положительным эмоциям.

Распрощавшись со Шлюхой – а Шлюха любит долгие прощания – иду в кафе подкрепиться. Эта процедура требует больших затрат, хоть я и лежу неподвижно на кушетке. Как только захожу внутрь, ко мне подлетает Лётчик.

– Где ты была? Я думал, не случилось ли что с тобой. Скала сказал, что довёл тебя до дома, но дома тебя не было.

В кафе пахнет жареным хлебом, мясом и луком. Эти запахи сплетаются с ароматами свежего кофе и крепкого чая. Тошнота начинает подступать к горлу. Всё-таки организм слаб.

– Всё нормально. Меня сейчас стошнит.

Выпрыгиваю на улицу, и меня выворачивает. Побочный эффект. Откачка без дозировки, да ещё и после физического труда – ходки.

Лётчик выходит следом. Мне стыдно посмотреть на него, но я знаю, что он меня осуждает.

– Не смотри на меня так.

Он протягивает мне носовой платок. Я вытираю рот.

– И не говори ничего, – прячу платок в карман.

– Я молчу. Хочешь, я закажу тебе чего-нибудь и вынесу сюда, чтобы запахи не так резко… – он запинается.

Конечно, он уже понял, где я была.

– Да, давай, – тут же заполняю я паузу. – На свой вкус.

Когда я доедаю свой заказ, сидя на тротуаре у кафе вместе с Лётчиком, из кафе выходят Календула и Скала. На ней брюки карго бледно-зелёного цвета, чёрный кроп-топ и неизменно бежевый плащ. На ногах, конечно, берцы. И солнце, застрявшее в её волосах. Календула подходит к нам. Мы встаём.

– Нужно отвести Скалу к Хирургу, – говорит она, не церемонясь.

– Я могу! – тут же вызывается Лётчик.

– Нет, ты мне нужен тут, – она слегка шлёпает его по щеке. Лётчику это явно неприятно. – Она пойдёт.

– Хорошо, – соглашаюсь я.

Хотя выбора у меня особо нет, но после еды чувствую себя значительно лучше.

– Мне нужно, чтобы Скала вернулся целый и невредимый. Поняла?

Она разговаривает со мной как с ребёнком. Или умственно отсталой. И то, и то в равной степени обидно.

– Поняла. Идём?

Календула берёт Лётчика под руку, и они удаляются в противоположную сторону. Она уже давно ведёт себя с парнями так, будто они её щенки. Да, в принципе, кто не знает, что она успела переспать со всеми парнями своего отряда. А, может, и не только своего. Говорят, даже Паук перед ней не устоял.