Психология обиды и вины. Вина как допуск к человечности Том 2 Миронова М.Р. Шишалова К.А.

Психолог: Очень трудная задача!

Клиентка: Да вообще невозможная.

Психолог: Ну если невозможная, что тогда винишь себя?

Клиентка: Я ж преподаватель. Я должна в любой ситуации быть понятной!

Психолог: А ты думаешь, что обычное преподавание и дистанционное – это одно и то же?

Клиентка: Мысль интересная.

Этот диалог может служить примером и для следующего дополнительного условия.

Степень жесткости ожиданий в отношении человека, осуществляющего действие

Преподавательница из нашего диалога привыкла считать, что должна работать с высоким качеством в любых условиях. И дефицит ресурсов, обусловленный изменившейся формой обучения, и, соответственно, влияющий на качество работы, автоматически вызывает у нее вину за недостаточно хороший результат. Она однозначно ждет от себя и требует привычно высокого результата. Если уровень ожиданий сделать менее однозначным и более реалистичным, вина автоматически снизится.

Степень определенности границ ответственности в отношении соблюдения норм

Диалог «За оградой – тоже школа»

Завуч: Григорий Петрович, вы почему курите на территории школы? Какой вы пример подаете ребятам?

Учитель: Я? На территории школы? Да что вы!

Завуч: Григорий Петрович, аллея за школой – это тоже территория школы!

Учитель: Марь Иванна, меня же там никто не видит!

Завуч: Я вижу, и этого достаточно! Если я вижу – значит, и дети могут.

Учитель: Марь Иванна, я же за оградой!

Завуч: Но дети-то видят! Двадцать сантиметров роли не играют!

Учитель: Ну тогда приказ издайте, что двадцать сантиметров за оградой тоже являются территорией школы! А если они меня на Невском увидят курящим? Я тоже буду виноват?!

Завуч: Если в этот момент вы будете исполнять функцию учителя, то тоже будете виноваты. Если у вас школьная экскурсия, то вокруг вас – сразу территория школы. Получается, что территория школы там, где есть ученики, и вы – учитель.

Учитель: Я вас услышал.

Завуч: Я очень на это надеюсь!

В данном случае мы наблюдаем процесс возникновения вины, которой во время совершения поступка не было и быть не могло, потому что учитель искренне считал, что правил не нарушает. Как выяснилось, он был не в курсе, или, точнее, его понимание нормы, определяющей запрет на курение, было неполным. Еще совсем недавно учителя имели право курить в учительской или в специально отведенном месте на территории школы. Запрет на курение вводился поэтапно: сначала внутри школы, потом на территории. И не все за ним успевали. Сейчас мы наблюдаем, как запрет на курение приклеивается к роли учителя и перестает быть территориальным ограничением, превращаясь в ролевую норму. Соответственно меняются нормы и условия возникновения вины у того, кто их нарушает.

Степень определенности границ личной ответственности у человека, осуществляющего действия

Диалог «Куда бежать?»

Учитель: Ты представляешь, она мне говорит, что за оградой тоже курить нельзя, меня, видите ли, дети видят!

Коллега: Да, курить стало негде.

Учитель: Можно подумать, меня никогда курящим не видели!

Коллега: Да видели, конечно! И даже обоняли после каждой перемены.

Учитель: Ну не после каждой…

Коллега: Ну через раз.

Учитель: Что мне теперь, курить, что ли, бросать, если я в школе работаю?!

Коллега: Слушай, а что ты им отвечаешь, когда тебя спрашивают, мол, «вы что, курить ходили?»

Учитель: Я с пятыми классами работаю, они еще пока не спрашивают.

Коллега: Спросят! У меня как стали спрашивать – так я и бросил. Неудобно.

Учитель: Ну знаешь, это твое личное дело. Мне – все удобно.

Коллега: Ну да, только быстро бегать придется, чтобы за дом забежать.

Учитель: За домом все старшеклассники курят, мне туда нельзя!

Коллега: Да, задачка! Придется теперь карту микрорайона специально изучать, чтобы времени на ориентирование не тратить…

В данном случае люди, осуществляющие одно и то же действие (курение) и обладающие одним и тем же статусом (учитель), по-разному понимают свою личную ответственность и, соответственно, по-разному переживают возникающую вину. Один ее отрицает, другой принимает и осознает.

ВВЧ: Как вам кажется, чем различаются правила, которыми руководствуются участники диалога? Почему один испытывает вину, а второй нет?

Присутствие в ситуации высших авторитетов (социальных или мировоззренческих)

Присутствие в ситуации высших авторитетов – личное, в качестве участников ситуации либо судей, или виртуальное – в качестве портретов, книги на полке, популярного автора в соцсетях, или друга, – безусловно, меняет восприятие собственного поведения у участников ситуации. Этот феномен в психологии давно известен, был когда-то описан А.В. Петровским [43]. Соответственно, если бы в предыдущем диалоге в ситуации возникла фигура директора, который либо курит, либо нет, то это бы влияло на степень переживания вины.

Присутствие авторитета может воздействовать на вину двояко:

• Может уменьшить или даже полностью снять, если у человека есть возможность переложить на авторитетную фигуру ответственность за свое поведение, лишив себя авторства и вины. Мы все знаем достаточно таких примеров: «мне сказали, они лучше разбираются», «он начальник», «он сказал, что лучше знает».

• Может вызвать вину, если авторитет воплощает собой норму, поддерживает ее или просто напоминает о ней.

ВВЧ: Вспомните ситуацию, в которой вы сначала не испытывали чувства вины, а потом появился важный для вас человек и вы почувствовали себя виноватым. За счет чего, как вам кажется?

Глава 4. РЕАКЦИЯ ОКРУЖАЮЩИХ НА ПЕРЕЖИВАНИЕ ВИНЫ

POU STO Реакция окружающих – это один из основных компонентов любого переживания человека. Потому что любое переживание, несмотря на его врожденный характер, возникает и протекает согласно законам и нормам, принятым в данном сообществе. И разрешается только после того, как человек делится своим переживанием с окружающими, а они «правильно» на него реагируют. Человек, получивший «правильную» реакцию на свои переживания:

• чувствует себя услышанным;

• чувствует, что другой понял его переживания и их причины;

• ощущает сочувствие со стороны окружающих;

• ощущает свои переживания законными (то есть имеющими право на существование в данной ситуации); или наоборот, ему объясняют, что в такой ситуации «правильно» чувствовать нечто другое.

При всем при этом переживающий ощущает себя «своим», независимо от «законности» и «правильности» собственных переживаний.

Получивший такую реакцию человек прекращает переживать актуальную ситуацию, и его переживание становится опытом, к которому он может обращаться, который встраивается в его систему конструктов «я-и-мир». Если человек не получает такой реакции, то его переживания остаются незавершенными и либо ждут своего завершения (иногда десятилетиями), поглощая ресурсы, либо «превращаются» и завершаются, становясь компонентом какого-то психического феномена. Например, сценарного решения, или аттитюда, или установки, или сотни других возможных феноменов, описывающих отношение человека к себе, миру и другим людям с точки зрения незавершенного переживания.

В практике авторов был такой случай: девочка-второклассница, которой учеба давалась нелегко, однажды заглянула в тетрадку по математике старшей сестры и не поняла вообще ничего. Ужаснулась собственной глупости, разочаровалась в себе и решила, что она к математике категорически неспособна. Никому не рассказала, потому что было стыдно, и считала себя глупой вплоть до момента поступления в ПТУ. В ПТУ училась настолько успешно, что как-то забыла о своих решениях. К психологу она попала, уже будучи взрослым человеком и, несмотря на оконченный технический ВУЗ и работу, связанную с техникой и математикой, очень невысокого мнения о своих способностях. В процессе работы женщина вспомнила этот эпизод и рассказала о нем психологу. Рассказ позволил переживаниям разочарования, растерянности, смятения и ужаса завершиться, что принципиально изменило представление этой женщины о своем умственном потенциале (и не только умственном), в результате чего изменилась и вся ее жизнь.

Итак, реакция окружающих на вину возникает в реальности только в том случае, если вина как-то предъявляется вовне. Если виноватый ничего о ней не рассказывает, то реакция тоже есть, но воображаемая. Она существует только в сознании виноватого. В норме, чтобы чувство вины завершилось, нашло себе выход, оно должно быть, как минимум, признано законным и понято окружающими. Если это происходит, виноватый перестает переживать вину, и начинает искать возможность действовать, чтобы искупить вину, получить прощение или изменяет свой взгляд на ситуацию, на свое участие в ней и на свою долю ответственности. С этой точки зрения, реакция окружающих – это главный компонент разрешения вины и выхода из вины.

Нам кажется важным отдельно упомянуть следующие виды реакции окружающих на предъявление вины:

• реакция обиженного на выражение вины обидчиком сразу в процессе ситуации;

• реакция обиженного на выражение вины обидчиком спустя какое-то время;

• реакция свидетелей ситуации на переживание вины обидчиком;

• реакция на рассказ о вине;

• воображаемая реакция окружающих на переживание вины.

1. Реакция обиженного на выражение вины обидчиком сразу в процессе ситуации

Все мы знаем, что чем быстрее извиниться, тем больше вероятность получить прощение. Быстрое выражение вины, особенно в форме «правильного» извинения (См. Вина, Гл. 18), как правило, полностью снимает обиду. Быстрое и адекватное извинение помогает обиженному ответно высказать свою обиду, лучше ее понять, частично пережить и выразить эмоции, сопровождающие обиду, и сделать еще много важного и нужного, не оставляя на потом, не давая обиде разрастись и зафиксироваться. Извиняющийся обидчик тоже может высказать свои чувства, объяснить свои мотивы, посочувствовать обиженному и совершить еще много полезного. В этом процессе взаимного высказывания и обсуждения переживаний последние благополучно принимаются и завершаются. Этому способствует единый (или очень схожий) контекст, в котором в этот момент существуют обиженный и обидчик – они почти одинаково видят и помнят ситуацию, хотя и с разных сторон.

К сожалению, это удается не всегда. Быстрые извинения не воспринимаются обиженным:

• если они сформулированы или принесены неправильно;

• если ситуация к моменту извинения уже повторялась неоднократно;

• если у обиженного накопился большой потенциал обид и любая обида переполняет чашу его терпения, делая его нечувствительным к извинениям.

Примером неоднократной обиды может служить всем нам знакомый диалог:

– Убери, пожалуйста, чашку за собой.

– Ах, да, прости, я забыл.

– Слушай, сколько раз можно повторять? Я тебя который раз прошу!

– Ну извини, пожалуйста, я забыл, задумался.

– Ты это повторяешь каждый день по четыре раза!

– Слушай, ну извини, пожалуйста, я знаю, что для тебя это важно, но я забыл, извини.

– Я не могу тебе больше напоминать!

В этом диалоге и извинения «неправильные», и ситуация повторяющаяся.

В качестве примера накопленной обиды мы можем вспомнить описание ситуации про подарки в офисе (См. Обида, Гл. 9). Но можем представить себе и более часто встречающуюся ситуацию.

– Ох, извините, девушка, я вас не заметил.

– Да как же вы могли меня не заметить! По ногам, как по асфальту ходят!

– Извините, пожалуйста, я задумался.

– Да что мне с ваших извинений, вы мне колготки порвали своим портфелем, а я на деловую встречу иду!

– Ну извините, я нечаянно!

– Да толку-то мне от ваших извинений, я и так опаздывала, маршрутка сломалась, а теперь еще и это! Как я в таком виде пойду!?

ВВЧ: Как вам кажется, что испытывает обидчик в приведенных диалогах в связи с такой реакцией на извинения?

2. Реакция обиженного на выражение вины обидчиком спустя какое-то время

Единственное, что можно сказать с уверенностью, это то, что реакция обиженного может быть разной. Она зависит от сотен факторов. Прежде всего, от того, во что превратилась его первоначальная обида в течение времени, которое прошло между обидой и выражением вины.

Наверное, не стоит пересказывать все написанное о динамике обиды в первой части. Совершенно очевидно, что по прошествии времени обидчик и обиженный могут не совпадать в фазах развития переживания, могут приобретать разное понимание, разные интерпретации, помнить уже разные ситуации. Все это время событие, вызывающее у одного обиду, а у другого вину, существует в разных внутренних контекстах. Обычно чем больше времени проходит, тем сильнее различаются контексты. Если проходит очень много времени, то обиженный и обидчик могут вообще не договориться, что же тогда произошло, соответственно, их чувства могут остаться незавершенными. В качестве примера можно привести старый французский фильм «Мужчина и женщина», в котором история рассказана сначала от лица женщины, а потом от лица мужчины. Без специальных условий (семейной психотерапии) шансов договориться у них явно не было. Подобную же ситуацию разного понимания произошедшего можно увидеть в книге «Хроники исцеления» Ирвина Ялома [67].

3. Реакция свидетелей ситуации на переживание вины обидчиком (посочувствовать, успокоить, позлорадствовать, посмеяться)

Наблюдать вину тяжело и неприятно, даже если ты был свидетелем ситуации и более или менее понимаешь, в чем дело. Для сочувствия требуются значительные ресурсы – надо понять, разобраться, выслушать, посочувствовать, рассказать о своем видении ситуации и быть очень терпеливым в процессе. Если мы хорошо относимся к человеку и нам хочется его поддержать и успокоить, то мы чаще всего присоединяемся к нему и пытаемся убедить его, что он прав, что не виноват, чтобы он «не парился», «забил», так как ситуация того не стоит, то есть стараемся как-то облегчить его переживания. Если относимся плохо, то часто возникает злорадство. Вина – один из редких случаев в современной жизни, когда можно так явно наблюдать мучение другого человека в безопасной для себя ситуации[8]. Если мы не понимаем, почему виноватый мучается, не сочувствуем ему, стараемся отгородиться, то чаще всего у наблюдателей возникает смех как реакция обезболивания, направленная на защиту от чужих страданий.

Но ни попытки успокоить, ни злорадство, ни смех – не помогают переживающему вину человеку. Ситуация усугубляется тем, что, скорее всего, эти реакции являются автоматическими и, следовательно, с трудом поддаются изменению. Для того, чтобы действительно помочь человеку, переживающему вину, свидетелям и наблюдателям требуется пережить автоматическую реакцию, отстраниться от нее и перейти к осознанному и целенаправленному поведению. Мы имеем в виду – к развернутому сочувствию и пониманию. Или хотя бы к развернутому пониманию и осуждению. Главное – к осознанному и ответственному.

4. Реакция на рассказ о вине

Здесь реакция слушателя, безусловно, зависит от того, с кем из участников ситуации он идентифицируется, кого считает своим. Рассказу близкого мы сочувствуем или хотя бы стараемся понять; слушая условно «своего», но более далекого – злорадствуем и осуждаем; а рассказ совсем чужого оставляет нас равнодушным. Рассказы о вине нам слушать все-таки легче, чем об обиде, потому что такой рассказ не требует вмешательства в ситуацию и немедленной защиты пострадавшего. Когда мы слушаем, как человек рассказывает о своем переживании вины, у нас есть выбор, к кому присоединиться, на какой позиции остаться. Рассказом о вине сложнее заразиться, чем рассказом об обиде, зато гораздо легче примерить на себя мантию судьи и ощутить себя на высоте – безгрешным праведником или хотя бы более ловким прохиндеем. Соответственно, человеку, которому рассказывают о переживании вины, необходимо внимательно следить за своими чувствами и реакциями, особенно если он хочет помочь виноватому. Сочувствие к тому, против кого было совершено неправильное действие, сопереживание виноватому, стремление осудить его и тем самым провести черту между собой и им, исключить его из своих являются биологически-автоматическими реакциями. Они, как почти каждый автоматизм, не превращаются в опыт, в то, что мы можем использовать осознанно и целенаправленно. Особенно важно следить за такими реакциями тем, для кого выслушивание рассказов о вине является частью профессиональной деятельности: судьям, адвокатам, священникам, психологам, социальным работникам. Их реакции на рассказы о вине во многом обусловлены профессиональными задачами и должны быть осознанными и даже, в какой-то степени стандартизированными – безоценочными. Но даже выполняя профессиональные задачи, мы не перестаем быть людьми, отвечающими автоматическими реакциями на рассказ о нарушениях правил бытия и о внутренних последствиях этих нарушений для нарушителей. Поэтому так важно знать об автоматизмах, уметь их опознавать, проживать и переходить к осознанным выбираемым действиям.

ВВЧ: Вспомните ситуацию, когда автоматическая реакция присоединения, злорадства или осуждения помешала вам выслушать рассказ о вине. Если не получается, то вспомните обратную ситуацию: когда вам не дали договорить про вину и разобраться в своих чувствах.

5. Воображаемая реакция окружающих на переживание вины

По-видимому, стоит различать воображаемую реакцию на переживание вины и на выражение вины.

Как правило, когда мы пытаемся представить, как окружающие могли бы откликнуться на чувства, о которых мы им собираемся рассказать, мы представляем себе негативную реакцию. Очень часто мы мучаемся, пытаясь решить, рассказывать ли нам, что мы чувствуем себя виноватыми, или не рассказывать. Как правило, нам кажется, что рассказывать – глупо, по-детски, опасно, в общем, не стоит. Вероятнее всего, дело в том, что рассказ о переживании вины нас не красит, ведь это рассказ о поступке, который мы сами считаем неблаговидным, соответственно, и другие могут счесть его плохим. К тому же, когда мы рассказываем о вине, то, безусловно, к переживанию собственно вины прибавляется переживание стыда.

Возможно поэтому часто мы уделяем этой ситуации много времени и стараемся как-то так скорректировать свой рассказ, чтобы наше неправедное деяние показалось не таким плохим. А еще – мы все знаем, что повинную голову меч не сечет. Правда, реальность не всегда организована так, как обещает нам пословица, но она все же дает надеяться на то, что если мы «правильно» себя поведем, расскажем о своей вине «правильным» образом, то окружающие все-таки смягчатся. И опасность подвергнуться осуждению и наказанию будет не такой большой. Потребность выглядеть в глазах других получше, страх перед невыносимым стыдом и тяжелыми переживаниями вины заставляют нас проявлять чудеса творческого мышления, изощренности и изворотливости, побуждает развивать эмпатию, буквально конструировать чужие реакции, короче говоря, служит нашему развитию. Есть подозрение, что социальный интеллект, в том числе, развивается в попытках избежать наказания за вину, а главное, в стремлении выглядеть получше – в глазах других людей и в собственных глазах.

Фактически воображаемая реакция окружающих служит одновременно и встроенной дубинкой, обеспечивающей наказание, и, главное, внутренним камертоном того, что хорошо и что плохо. Довольно часто бывает, что мы не чувствуем особенной вины, но почему-то не можем рассказать о своем поступке людям, которых уважаем. Пытаясь представить себе, как они отреагируют на наш рассказ, мы, собственно, и начинаем ощущать себя виноватыми.

Диалог «Жалобщица»

Психолог: Ты что такая смурная?

Клиентка: Да вот как-то мне не по себе с самого утра.

Психолог: А что такое случилось утром?

Клиентка: Да мне из МФЦ позвонили (пауза). Представляешь, я у них справку заказывала, мне документы надо подавать по моим делам, я все по времени рассчитала, а справки нет и нет. Мне уже весь пакет подавать, а справки нет. Вот меня приятель и надоумил жалобу написать. Представляешь, в пятницу вечером отправили, а в понедельник утром они мне звонят и говорят, что справка готова, что же вы на нас жалуетесь, все давно готово, лежит, ждет вас. Мне так неприятно стало. Я себя такой виноватой почувствовала.

Психолог: В чем виноватой?

Клиентка: Да не знаю я, в чем. Мне кажется, что я эту историю никому рассказать не могу. Хотя и тебе рассказывать противно.

Психолог: Почему это?

Клиентка: Ну скажи честно, ты же меня осуждаешь, правда?

Психолог: Я тебя осуждаю? Ты это серьезно?

Клиентка: Ну ты, да, наверное, думаешь про себя, что это мелочно, что дура-баба из-за мелочей людям жизнь портит, они премии лишатся и вообще…

Психолог: Это я-то так думаю?

Клиентка: А что, нет, что ли?!

Психолог: Слушай, у нас вроде и не было такого никогда, чтобы я тебя осуждал. Что-то я такого не помню, может, я ошибаюсь?

Клиентка задумывается, отрицательно мотает головой.

Психолог: Да нам вроде и не положено судить, осуждать. Психологи по другому ведомству проходят.

Клиентка: И все-таки я виноватой себя чувствую. Вот мне кажется, что если я эту историю папе расскажу, то он, наверное, тоже ничего не скажет, но так посмотрит: типа, что ж ты.

Психолог: И о чем это будет?

Клиентка: А он мне всегда говорил, что ябедничать нехорошо. Надо самой справляться.

Психолог: Ну знаешь ли, сама себе справку ты бы точно не сделала.

Клиентка: Да? Ой, и правда. Тут я без них бы не справилась. И все равно как-то неприятно.

Психолог: А что бы еще папа мог сказать?

Клиентка: Ну он бы, может, и не сказал, но подумал бы, что люди делом занимаются, важным, государственным, а тут я со своей справкой вылезла. И вообще, мелко это как-то.

Психолог: То есть ты со своей мелкой проблемой вылезла, людей отвлекаешь, жалобы пишешь, внимание на себя обращаешь.

Клиентка: Ага, во-во, именно так.

Психолог: Слушай, ты действительно считаешь, что папа так про тебя подумает? Или я?

Клиентка: Ну-у, уж теперь не знаю. Вроде глупо звучит. Но все равно стремно как-то.

Психолог: Непривычно, что ли?

Клиентка: Мысль о том, что я правильно жалобу написала – очень непривычная. Это что получается, мои мелочи важнее, что ли?

Психолог: Получается, да. Непривычно, конечно. Но ничего, угнездится.

ВВЧ: Как вам кажется, какие внутренние правила нарушила клиентка? И что ей было так непривычно?

Диапазон реакций окружающих на предъявляемую вину может быть гораздо шире, мы описали только самые основные. И наша цель состояла в том, чтобы привлечь внимание к самому факту важности реакции окружающих на демонстрацию вины.

Глава 5. ФЕНОМЕНОЛОГИЯ НЕПОСРЕДСТВЕННОГО ПЕРЕЖИВАНИЯ ВИНЫ

Факторы, влияющие на тяжесть переживания * Ощущения, чувства и эмоции, возникающие при непосредственной вине * Экспрессия: мимика и пантомимика * Восприятие времени и мысли, возникающие в переживании вины * Действия и поведение, связанные с возникновением вины

POU STO Еще раз напоминаем, что переживание вины является скрытым и очень индивидуализированным феноменом. Поэтому описывать его сложно, и вовсе не все читатели сразу узнают себя. Наше описание переживания вины основано на нескольких десятках вдумчивых, подробных профессиональных описаний переживания вины, которые были сделаны психологами – участниками практических семинаров на протяжении десяти лет. Мы им за это очень благодарны.

Насколько возможно мы постараемся подробно описать феномены переживания. Предполагаем, что базовое описание поможет не только понять себя, но и понять других, которые могут быть на нас не очень похожи вследствие иных пола, возраста, опыта, индивидуальных особенностей. Читателям, чье понимание и переживание вины отличается от нашего, возможно, придется нам кое в чем поверить, а потом дополнить наше базовое описание собственными наблюдениями. Наша общая задача осложняется еще и тем, что основная тяжесть социального давления на данный момент приходится именно на экспрессию вины, на ее видимую, диагностичную часть. Демонстрировать свою вину сейчас не модно и даже иногда опасно, так как такая демонстрация может восприниматься как невежливость и даже манипуляция. В наше время вполне возможен такой разговор:

– Мне кажется, я тебя обидел, извини, пожалуйста.

– Нечего извиняться. Если ты думаешь, что ты можешь этим меня обидеть, то ты сильно ошибаешься.

– Мне очень жаль, что так получилось. Я себя чувствую виноватым.

– Это твои проблемы. К психологу сходи, значит. А сейчас давай закончим этот разговор.

А мы продолжим – нам можно.

На наш взгляд, непосредственное переживание вины (в момент возникновения) – сложный комплекс психических феноменов, который включает в себя эмоции, чувства, мысли, мимические и пантомимические комплексы и стереотипные действия, часть которых одинакова для всех людей, а часть зависит от культурных норм.