Психология обиды и вины. Вина как допуск к человечности Том 2 Миронова М.Р. Шишалова К.А.

Мария Миронова

Психология обиды и вины. Том 2. Вина как допуск к человечности

ВВЕДЕНИЕ

«Как так вышло?! Это же не я! Теперь все. Все пропало. Мне лучше уйти и жить в одиночестве. Люди так не поступают. Со мной все кончено. Это ужасно. Я чудовище. Я не знаю, что мне делать. Мне с этим не справиться. Со мной никто никогда теперь не будет общаться».

Почти каждому из нас знакомо отчаянье, когда не удается ничего сделать с вязким, изматывающим, навязчивым чувством вины, которое пропитывает все существование и не дает забыть не только о провалах, проступках, преступлениях, но и о совсем невинных промахах, неудачах, неловкостях, которые и виной-то назвать сложно. Воспоминания о них мучают, мешают спать и есть, не дают дышать, работать, добиваться успеха, чувствовать себя человеком. Они почти не тускнеют с годами, а если и блекнут, то мгновенно возвращаются во всей мучительной полноте, как только что-то напоминает нам о них. Хочется вообще никогда не испытывать этого чувства. Но, встречаясь с человеком, который не ощущает вины, мы приходим в ужас. Ведь это означает, что он может сделать все. Совсем все. Осознав это, мы перестаем считать его человеком. Значит, способность ощущать вину за сделанное – возможно, признак человечности.

Учитывая все выше сказанное, очевидно, что работа с переживанием чувства вины является существенной частью работы психолога-консультанта. Соответственно, чрезвычайно важно понять природу этого явления и определить его с практической точки зрения.

Психологические концепции нынче недолговечны – они являются отражением нашей очень быстро меняющейся реальности и требуют постоянного пересмотра. Мы предлагаем собственную концепцию вины как феномена психики в широком смысле.

Мы полагаем, что вина при нормальном течении жизни возникает у всех людей, независимо от их веры, идеологии, социального положения и возраста (начиная примерно с трех лет). Но мы живем в странное время: сейчас люди пытаются отменить собственную природу, причем успешно это делают даже для таких безусловно биологических феноменов, как пол и возраст. Что уж говорить про такой эфемерный предмет, как переживания. Как и обида, вина – очень многогранный феномен. С одной стороны, мы все понимаем, что переживание вины человеком очень выгодно обществу – без чувства вины как внутреннего регулятора поведения социум практически невозможен, потому что сложные системы не могут существовать без механизмов саморегуляции. С другой стороны, именно автоматический регуляторный характер чувства вины и вызывает резкое неприятие со стороны части современного общества. Нам неприятно чувствовать в себе встроенные механизмы, делающие нас социальными существами. В момент написания этого текста (2018–2023 год) стало модно воспринимать вину исключительно как средство манипуляции человеком со стороны других людей или со стороны общественных институтов. Соответственно, постепенно складывается отношение к вине как к проявлению несвободы и слабости человека. Многочисленные тренинги[1] учат избавляться от вины, несчетные гуру дают советы как воспитывать детей так, чтобы они никогда не чувствовали вины. Более того, в некоторых случаях мы уже можем наблюдать, к чему приводит следование таким рекомендациям. Результаты получаются разные, но независимо от этого нам кажется, что прежде, чем отказываться и навсегда изымать механизмы, существовавшие и служившие нам миллионы лет, стоит сначала получше в них разобраться. Именно этому посвящена эта часть книги.

Наша концепция является сугубо практической, основанной на анализе опыта переживания вины нашими клиентами и аналогичного собственного. Концепция создавалась с учетом уверенности в безусловной полезности и функциональности любого устойчивого и общего для всех людей психического явления.

POU STO Итак, авторы понимают вину как комплекс познавательных, эмоциональных, поведенческих, соционормативных, личностных реакций и действий, указывающих на то, что наше поведение, мысли или чувства вошли в противоречие с нормами поведения и представлениями о подобающих человеку поведении, чувствах и мыслях. Чувства, вызванные виной, и действия, которые сопровождают вину, имеют частично врожденный, частично приобретенный характер, но относятся именно к жизни человека среди других людей и к его ощущению себя человеком. Вина может проявляться на разных уровнях – в зависимости от того, какого рода нормы нарушены. Это может быть как нарушение внутренней, усвоенной, собственной нормы – тогда возникает вина перед собой, так и нарушение норм, принятых в той или иной группе (как институциональных, проявленных, так и неявных, неписаных). Во втором случае мы будем чувствовать вину перед членами нашей группы или перед группой в целом.

Вина является неотъемлемой частью механизма определения «свой-чужой», собственно состоящего из вины и обиды, и отвечает за образ человеческого внутри нас. Мы раздельно описываем вину и обиду только для того, чтобы было легче анализировать. В реальности вина и обида почти всегда «мерцают», попеременно выходя на первый план или уходя в фон. Когда мы говорим об отдельном переживании чувства вины, мы обязательно подразумеваем, что обида присутствует наряду с ней тоже. Кстати, в первой части мы упоминали, что обидчика невозможно простить и разрешить обиду, не простив себя за то, что обиделся. То есть невозможно разрешить обиду, не поработав с чувством вины, соответственно, и вину разрешить невозможно, не простив обиду.

ЧАСТЬ I. БАЗОВОЕ ОПИСАНИЕ ФЕНОМЕНА ВИНЫ

POU STO Мы отчетливо понимаем, что текст, который собираемся предложить вниманию читателей, категорически не соответствует нормам, которым, в принципе, должен соответствовать научный текст. Он никак не претендует на истинность, доказательность или просто объективность. Для этого есть несколько причин. Во-первых, вина переживается еще более неявно и скрытно, чем обида. Во-вторых, вина, на наш взгляд, гораздо более неприятна, чем обида, так как переживать ее сложнее – в ней нет того моря энергии и силы, которое есть в обиде. Соответственно, в-третьих, писать про нее существенно сложнее, а описание получается менее узнаваемым. И, наконец, в-четвертых, читать про вину будет тоже неприятно, потому что неотъемлемым свойством вины являются колебания субъектности и идентичности человека, который ее переживает, в том числе – частичная утрата того и другого. Это тяжело и страшно. Поэтому мы постараемся несколько ослабить этот эффект, увеличив количество примеров.

Схема описания вины в целом совпадает со схемой описания обиды в первой части книги:

Часть I. Базовое описание феномена

Часть II. Описание нарушения течения

Часть III. Порядок работы с виной в психологическом консультировании

Часть IV. Выход из вины

Глава 1. РАЗНОВИДНОСТИ ВИНЫ

Мы считаем, что существует несколько основных разновидностей обычной вины. Мы постараемся коротко описать каждую из них и привести примеры.

• вина за целенаправленное действие или отказ от действия;

• вина за невольное действие, ошибку;

• вина за неподобающие мысли, чувства и желания;

• родительская и детская вина;

• вина перед собой.

Мы сознательно берем достаточно нейтральные примеры и стараемся избегать описаний жестокостей и трагедий, потому что работа с такими переживаниями трудно поддается описанию и восприятию. На корректное, технически достоверное и многогранное описание каждого из таких случаев потребуется целая книга, а воспринимать концепции, стратегию, тактику и техники работы будет трудно из-за эмоций.

1. Вина за целенаправленное действие или отказ от действия

Мы имеем в виду классическую ситуацию, когда человек совершает действие или отказывается от его совершения, имея на то осознанные, обдуманные причины. И в результате испытывает чувство вины.

Диалог «ИВЛ»

Клиентка, 22 года, медсестра.

Психолог: Ты что такая грустная?

Клиентка: Да неуютно как-то мне, нехорошо я поступила со Славиком.

Психолог: А что сделала?

Клиентка: Я сказала ему, что мы не пара, что нам надо расстаться, что мы друг другу не подходим.

Психолог: Ооо, решилась? Ты же вроде давно собиралась?

Клиентка (задумчиво): Собиралась. Но все равно нехорошо. Чувствую, что поступила с ним плохо.

Психолог: Ну расскажи подробнее, в чем плохо?

Клиентка: Ну он обиделся, не ожидал, расстроился ужасно. Я прямо себя каким-то чудовищем почувствовала. Но не могу я с ним жить. Скучно мне! Тоскливо!

Психолог: Да, мы с тобой много про это говорили, имеешь право.

Клиентка (сердито): Что мне с этого права? От этого не легче.

Психолог: Ты злишься, что ли, на кого-то?

Клиентка (сникая): Да нет, но прямо больно как-то. Как вспомню, как он весь поник… Я себя такой виноватой ощущаю. Но я же сделать все равно ничего не могу? Мы же оба несчастливы… Все время ссоримся… У нас так мало общего, мы хотим разного…

Психолог (сочувственно): Тебе легче от этих объяснений и оправданий?

Клиентка: Да не особо.

Психолог: Ну да. Получается – его горе против твоей тоски. Выбор – так себе. Но кто-то ж должен был его сделать.

Клиентка (горячо): Да понимаю я. Но я как будто человеку кислород перекрыла, собственной рукой.

Психолог: Слушай, ну ты же не ИВЛ[2]!

Клиентка: Я знаю! А чувствую себя… как… аппарат… еще и неисправный (всхлипывает).

Диалог «Плохая хозяйка»

Клиентка (энергично): В доме шаром покати. Я вообще расслабилась. Как одна жить стала – вообще не готовлю.

Психолог: Ну и что?

Клиентка: Да нехорошо это.

Психолог: Ты голодная ходишь?

Клиентка: Нет. В кафешках перекусываю, готовое покупаю.

Психолог: В проверенных местах? Со здоровьем все в порядке?

Клиентка: Конечно, в проверенных. Что я, враг себе, что ли?

Психолог: Тогда что нехорошо?

Клиентка: Ну… нехорошо для женщины вообще не готовить. В доме должна быть еда. Иначе это не дом. А так, гостиница.

Психолог: Ты виноватой себя чувствуешь?

Клиентка: Да, похоже. Получается, что, если я не готовлю, – я в доме не хозяйка.

Психолог: Интересно…

Клиентка: Вот именно. Мне эта еда домашняя – не нужна. А на ночь вообще есть вредно. Но все равно – как вижу пустые полки в холодильнике, как-то тоскливо становится, и кажется, что живу неправильно. Как будто предаю кого-то.

Психолог: Да, очень на вину похоже. Тяжело!

В описанных двух примерах все достаточно ясно. Человек совершает осознанные целенаправленные действия – сообщает своему парню, что хочет разорвать отношения, или отказывается от бессмысленных трудозатрат по приготовлению пищи – и ощущает вину, потому что эти действия кажутся ему плохими. И в том, и в другом случае действия выглядят вполне обоснованными, оправданными. Но люди все равно чувствуют себя виноватыми. Исходя из нашей концепции, это свидетельствует о том, что эти действия нарушают какие-то нормы, которые герои диалогов не вполне осознают.

ВВЧ: Как вам кажется, какие нормы могли быть нарушены героями диалогов?[3]

2. Вина за невольное действие, за ошибку, за неловкость

Этот вид вины знаком нам всем, он не требует особого представления. В памяти каждого из нас хранятся десятки и сотни таких случаев. Некоторые из них служат нам предостережением, позволяют изменить свое поведение, опираясь на знание об ошибке. Но большинство таких воспоминаний повисают грузом, вспоминаясь разом при каждой новой ошибке или неловкости.

Иногда количество переходит в качество и мы закрепляем в своем образе «я» характеристики «неловкий», «нелепый», «невнимательный», что, безусловно, влияет на наше поведение и самочувствие.

Диалог «Груз вины» (подслушано в метро)

Двое мужчин разговаривают в вагоне метро. Один слегка спотыкается о сумку другого, которая стоит на полу.

Первый: Ты что, блины от штанги домой из зала тащишь? Что там у тебя?

Второй: Консервы собаке купил.

Первый: А чего сам возишь? Доставку чего не заказал?

Второй: Да нет там доставки, это супер-пупер магазин, самые дорогие консервы, там больше двух банок обычно не покупают.

Первый: Балуешь ты своего барбоса!

Второй: Да… Это я вину загладить пытаюсь. Представляешь, тут мы с ним играли, я как-то так неудачно кольцо резко из пасти дернул, он аж заскулил… Видать, не рассчитал я силы. Он потом до вечера еще поскуливал, есть отказывался, я его к ветеринару свозил – тот сказал, что ничего страшного, чуть потянул связки, видимо, но я себе простить не могу. Вот же ж.…! Вот теперь везу вкусняхи, извиняюсь. С потянутыми связками их есть легче.

Первый: Даа, собачник – это диагноз!

ВВЧ: Как, по вашему мнению, изменилось состояние хозяина собаки после его рассказа? И почему вы так думаете?

3. Вина за неподобающие мысли, чувства и желания

Эта разновидность вины обычно очень смешивается со стыдом (existedu.ru) [1]. Иногда единственным признаком вины является желание извиниться за неподобающие, никому не видимые мысли, чувства и желания, покаяться в них и даже искупить вину.

Диалог «Лего-ярость»

Психолог: Ты что такой замученный?

Клиент: Плохо спал сегодня.

Психолог: А что так, случилось что-то?

Клиент (мрачно): Нет, не успело. Но осадок все равно остался.

Надолго замолкает.

Психолог (после паузы): Расскажи подробнее, так непонятно.

Пауза.

Клиент (решившись, говорит сначала быстро и громко): Представляешь, вчера прихожу домой, уставший, в прихожей все разбросано, у малого одежда на полу лежит, ступить некуда. Я стал ботинки снимать, тапки искать и наступил на кусок лего. Видимо, малой своего очередного робота в прихожей бросил. Боль такая, что в глазах потемнело. Я аж заорал! И мысль такая – найду, убью!!! (Почти кричит.) Весь лего в окно выкину, к чертям, к… … …!!!

Психолог: Ну понятно, в ярости был.

Клиент (с горечью): Да ничего тебе не понятно, я реально его убить хотел. А если не убить, то так больно сделать! Мне хотелось, чтобы его проняло. Я прямо представлял себе, как я весь этот лего собираю и в мусоропровод! А он орет, рыдает и за ноги хватает… Вот тогда бы он понял.

Психолог сочувственно молчит.

Клиент: Аж в жар бросает, даже от одних воспоминаний.

Психолог (сочувственно): Да… И как же ты сдержался-то?

Клиент (усмехаясь): Слушай, повезло – телефон зазвонил… Если б не звонок этот дурацкий, точно бы что-то плохое сделал.

Психолог (грустно): Ну хоть на что-то телефон сгодился. А дальше что было?

Клиент (тяжело вздыхает): Да ничего особенного. Позвал малого, наорал на него. Но как вспомню это ощущение … так вздрогну. Когда хотелось, чтобы ему больно было. Его ж реально только телефон спас. Я на него потом глаз поднять не мог весь вечер. Мне казалось, он знает, что я только что его убить готов был. Не знаю, что делать теперь. Может еще лего купить?

Психолог: Ты виноватым себя чувствуешь? За то, что разозлился так? Искупить вину хочешь?

Клиент: Похоже на то. Я ведь понимаю, что ничего не сделал. Но не сделал по чистой же случайности!

Психолог: Хорошо, что повезло. Погоди лего покупать. Давай сначала разберемся, почему ты так в ярость впадаешь.

Диалог «Осадочек» (подслушано в кафе)

– Ты знаешь, я так себя неловко чувствую. Такая неприятная история в офисе была.

– А что случилось?

– Да ты понимаешь, зарядка для телефонов пропала, ну такая, с кучей выходов и проводов. На ней вечно все висели, никто свои зарядки уже и не носит в офис.

– И что, у всех гаджеты сели?

– Ну конечно. Дома ночью врачи теперь не разрешают заряжаться, говорят, вредно это. В какой-то момент все начали подходить со своими телефонами. А тут – нету зарядки. И никто не признается, куда подевалась. Мы уже к соседям сбегали – тоже нет. Я, грешным делом, на новенькую сотрудницу подумала. Девчонка – молоденькая совсем. Кто эту молодежь знает! Может домой взяла и не вернула. И она как раз в тот день не пришла. Мысленно я уже ее всю изругала, спасибо, что не вслух. Потому что потом приходит начальник к обеду и приносит эту зарядку. Это он ее, оказывается, вчера к себе домой забрал – что-то там случилось у него. И мне так неловко стало перед этой девчонкой.

– Вот! Я всегда говорила: хорошая привычка – не ругать человека за глаза вслух!

– Да, если бы вслух, так вообще бы сквозь землю провалиться! И так не знаю, какими глазами на нее смотреть буду, когда она с больничного выйдет.

Несмотря на то, что в обоих случаях ничего плохого не случилось, никаких действий, за которые можно было бы испытывать вину не произошло, люди все равно чувствуют себя виноватыми. И в данном случае мы еще выбрали достаточно безобидные примеры. Чувство вины, которое возникает у нас, когда мы хотим чего-то запретного – чужого партнера, чужую собственность, желаем смерти родственникам, которые могут оставить нам наследство или просто мешают жить, – может быть очень сильным, даже если мы никак не проявляем свои запретные желания. Такие мысли приходят к большинству из нас довольно часто, соответственно регулярно становятся темой обсуждения с психологом. К тому же получить поддержку и сочувствие окружающих с такой виной маловероятно, потому что таким чувством вины очень сложно делиться с другими – его сложно объяснить, и в нем очень тяжело признаваться.

ВВЧ: Случалось ли вам ощущать себя виноватым за осознанные, но не осуществленные, желания, мысли или чувства? Как вам кажется, нарушением какой нормы были ваши неподобающие внутренние действия?

4. Родительская и детская вина

Вина перед близким человеком почти всегда отличается особой силой и глубиной, а также запутанностью и сложностью. В близких отношениях четких норм поведения мало, а те, что есть, постоянно подвергаются проверке и изменениям, потому что близкие отношения растут и развиваются. В детско-родительских отношениях это особенно заметно. Правила поведения между детьми и родителями пересматриваются очень часто в силу того, что дети растут, быстро и сильно меняются, а также потому, что в родительско-детские отношения естественным образом включено все общество, со всеми своими институтами. В наше время семья фактически перестает быть закрытой, замкнутой. Государство и общественные институты все серьезнее вмешиваются в жизнь семьи. При этом не существует сколько-нибудь ясных подходов к воспитанию и даже к образованию детей. Многообразие взглядов на цели и способы воспитания детей в семье, на роль родителей в этом процессе, на должное и недолжное в отношениях детей и родителей дезориентирует и родителей, и детей. А возможность реализовать фактически любой подход приводит к возникновению самых разных ситуаций и большому количеству вины с обеих сторон.

Диалог: «Доверяй, но проверяй»

Психолог: Ну что, наладили вы систему поощрений-наказаний за оценки?

Клиент (мнется): Слушай, да не нравится мне что-то эта система.

Психолог: А что так?

Клиент (ерзает в кресле): Да как-то как будто я ему не доверяю, и вообще как-то неудобно.

Психолог: Что-то ты темнишь…

Клиент (вздыхая, не поднимая глаз): Ну вот смотри, мы договорились, что если у него пятерки всю неделю, то в субботу мы идем в веревочный парк. Ну вот, он принес все пятерки в дневнике, мы пошли в веревочный парк, а потом я смотрю по электронному журналу, что у него там и тройки есть, и пятерок не столько, сколько в бумажном дневнике. В общем, путаница какая-то подозрительная.

Психолог: То есть воспользовался ситуацией, обманул?

Клиент (вздыхая): Ну да, так получается.

Психолог: И как ты среагировал?

Клиент: Да вот тут странно как-то. Я так растерялся. И говорю: «Как же ты так? Я же тебе верил!» А он говорит: «Ты ж хотел, чтобы в дневнике были все пятерки, вот я и принес в дневнике – все пятерки». Я себя таким идиотом почувствовал! Мне даже не разозлиться, я себя чувствую виноватым, что поставил его в такие условия, которые он мог выполнить только таким образом.

Психолог: Притормози, притормози! Уже и я теряюсь. Почему это он мог выполнить их только так?

Клиент (упрямо): Я понимаю, что все это выглядит странным, но я себя чувствую виноватым. (Пауза.)

Психолог: Ну еще что-нибудь скажи, а?

Клиент (с болью): Я сам его поставил в такие условия, что он меня обманул. Как мне теперь ему доверять? (С внезапной яростью.) А все ты! Все штучки твои психологические!

Психолог: На него злиться не можешь, а на меня можешь?

Клиент (отвернувшись): Я тебе деньги плачу, ты меня не бросишь.

Психолог (твердо): Не брошу.

Клиент: Ну вот! А он обидится и меня возненавидит. Я его потеряю. А он у меня один. И я буду виноват.

Психолог: Ну наверное будешь, но не ты один. Скажи, пожалуйста, а если бы ты не узнал, что он тебя обманул, все нормально бы было?

Клиент (неуверенно): Ну да, если бы я не узнал, то он один бы был виноват. А теперь я знаю, и тоже должен что-то сделать, и буду виноват.

Психолог: Да, вот странно. Если мы что-то теряем, то сразу нужно что-то делать. В данном случае слепую веру потеряли и сразу надо что-то делать. Или все уже сделано? Поэтому виноват?

Клиент (неуверенно, с нарастающей горечью): Ну да, все же хорошо было, я считал, что он мне не врет, а теперь что? Я что, теперь должен ему не верить? Я вруна воспитал?

Психолог (со вздохом): Разберемся.

ВВЧ: Как вам кажется, нарушение какой нормы вызывает у отца чувство вины?

Мы не будем опять отсылать читателей к приложению за нашим мнением и сразу признаемся, что считаем, что родитель нарушил внутреннюю норму «совершенного родительства»: «Всегда и во всем доверяй ребенку». Большинство родителей обнаруживает в себе эту норму – кто раньше, кто позже. Разрушаясь, эта норма оставляет нам глубокое чувство вины, а потом еще и стыд, и нарушение самооценки. Не доверяя ребенку, мы довольно часто чувствуем себя «плохими родителями». А иногда в стремлении искупить эту страшную вину действуем еще более неосмотрительно.

Родительская вина довольно часто выглядит иррациональной, если не сказать глупой – родителю трудно не только ее подробно описать, но даже и осознать. Работать с ней непросто, в частности, потому что очень сложно добраться до правил, нарушение которых вызывает родительскую вину. Эти правила составляют, по сути, ядро субличности «родитель» (Э. Берн, К. Юнг) [14, 64], которая, в свою очередь, является одним из столпов системы самоидентификации, фактически одной из важнейших опор в жизни человека.

Понятно, что даже просто попытки осознать, описать, объяснить такие глубинные структуры уже вызывают сильнейшее сопротивление и массу эмоций. А если предполагается изменение взглядов родителей на то, что, когда и зачем необходимо делать в отношении детей, то можно ожидать самой резкой реакции родителя – от агрессивного нападения на советчика до депрессивного эпизода – в результате глубочайшего чувства вины и растерянности. Дело осложняется тем, что «Родитель» есть у каждого из нас лет с пяти, соответственно собственным мнением относительно любого действия реального родителя обязательно обладает буквально каждый человек.

Диалог «Двойка» (воспоминания из нулевых)

Психолог: Слушай, ты можешь объяснить, чего ты из дома ушел?

Клиент (мальчик, 14 лет): Нуу… так… не захотелось домой идти…

Психолог: А чего не захотелось?

Клиент: Не захотелось и все.

Психолог: И куда пошел?

Клиент: За гаражи.

Психолог: А потом?

Клиент: Ну там, покантовался до вечера, потом в подъезде ночевал.

Психолог: В своем?

Клиент: Не, вы что! В соседнем доме.

Психолог: А слышал, что родители тебя искали?

Клиент: Ну слышал.

Психолог: А чего не вышел?

Клиент: Ну боялся.

Психолог: Родителей боялся?

Клиент: Ну да.

Психолог: Они что-то плохое тебе обещали?

Клиент: Ну да. Батя обещал прибить на месте, если контрольную не сдам. А я пару получил.

Психолог: Тебя отец часто бьет?

Клиент: Нуу… не знаю.

Психолог: Когда в последний раз это было?

Клиент: Да не знаю, в классе в третьем, наверное.

Психолог: То есть нечасто? Ты сейчас в седьмом?

Клиент: Не знаю, в каком. Был в восьмом.

Психолог: То есть отец тебя уже несколько лет не трогал?

Клиент: Ну да. Но за контрольную точно убил бы. А потом еще и за то, что я дома не ночевал.

Психолог: Почему за эту контрольную убил бы?

Клиент: Он сказал, что в репетитора столько денег ввалил, что только дебил не сможет написать. А ему сын-дебил не нужен. А я двойку получил. Ну и зачем ему такой сын?