Армагона. Выход – там, где вход

3.

Дорин сидел в небольшой комнате, заставленной разного рода аппаратурой. Рядом с ним находился высокий брюнет с зачёсанными в хвост волосами и длинными пышными усами. Он помогал налаживать закодированную связь Дорина с политическим лидером страны Радонии – Корсом. На экране транслятора появилось лицо Корса. Это был высоколобый мужчина лет пятидесяти пяти, его тёмные густые брови срастались возле переносицы, широкие скулы придавали лицу волевой характер, а пару небольших шрамов на носу добавляли мужественности.

– Я приветствую тебя, Корс! – торжественно произнёс Дорин.

– Приветствую тебя, Дорин!

– У нас две минуты! Докладываю: преданные нам патриоты предупреждены. Ведутся переговоры с некоторыми командирами отрядов вооружённых сил Армагоны. Все результаты переговоров будут переданы в установленный час через несколько дней.

– Хорошо. А что с поиском местонахождения Олемитеса?

– Пока никак. Нужны более высокие представители в службах безопасности, не ниже категории «А». Ясно пока одно: Олемитеса в этом городе нет. Где находится Олемитес, пока неизвестно.

– Места пребывания членов правительства известны?

– Да, Корс, они в Армагоне

– Будь осторожен, Дорин! Прими все меры безопасности и не рискуй без особой надобности. Твой провал повлечёт провал всей нашей операции. Не совершай больше ошибок.

– Есть просьба. Нужно всю операцию перенести на неопределённое время, иначе мы можем потерпеть неудачу.

– Как это понимать? Ты что, как перенести? Почему?

– Появились непредвиденные обстоятельства. Есть подозрение, что в секретной зоне ведутся разработки секретного мощного оружия. Я не могу сейчас знать обо всех подробностях, но поверь, происходит что-то странное. В секретной зоне, которая якобы заражена, свободно передвигаются военные, там есть техника и неопознанные летающие объекты.

– А на выяснение этих обстоятельств, сколько уйдет времени? – строго спросил Корс.

– Мы делаем всё, что от нас зависит. Как будут результаты, я сразу доложу.

– Хорошо, я буду ждать, но поторопитесь, промедление смерти подобно. Да прибудет с нами победа, Дорин!

Дорин, отключившись от связи, стал размышлять; Не слишком ли идёт всё гладко, за исключением этого странной секретной зоны, – думал Дорин, ведь в СБА не дураки сидят, профессионалы, знающие своё дело. А если он Дорин, не случайно освободился из-под стражи, а если ему дали уйти, чтобы потом отследить все его связи? Ему вдруг показалось, что вся акция восстания тут, в Армагоне, четко спланирована спецслужбами, а он лишь приманка, винтик, наживка в мышеловке. В таком сложном и большом деле всегда возникают сомнения и без ошибок не обойтись, терзался Дорин. Только успел ли он их совершить, и если да, то в чем именно он ошибся. Не стоит исключать внедрения в их структуру провокатора. Если есть провокатор, то все будет идти без сучка и задоринки почти до самого начала операции. Да, да, в таком деле не может все идти гладко, и если всё будет ровно и без проблем. Закончив свои умозаключения, Дорин обратился к длинноволосому помощнику:

– Ну, что, есть для меня устройство связи?

– Давно ждёт, – ответил длинноволосый помощник, подавая маленький круглый диск с кнопками Дорину.

– А канал надёжный, зашифрованный, чтобы был без возможности отследить сигнал?

– Обижаешь! Не только не смогут отследить, а ещё и будут направлены по ложному следу.

– Отлично. Спасибо!

4.

Нортон шёл по оживлённой улице в прекрасном настроении. Он решил немного прогуляться и подышать воздухом. По дороге катились видавшие виды автомобили, которым давно было уготовано место на свалке истории. Унылый городской пейзаж сливался в серых тонах, и лишь бампера и некоторые детали декора машин из чистого золота оживляли этот серый поток. Навстречу Нортону безликой массой шли жители Армагоны, сливаясь с декором однообразной архитектуры города. На лицах прохожих было одинаковое выражение, выражение присутствия полного отсутствия, никто не смотрел друг другу в глаза, не замечая друг друга, все шли привычной дорогой. Нортон был в приподнятом настроении и хотел увидеть единение с прохожими, заглянуть им в глаза, поздороваться, пожелать хорошего дня, но гладя на них, он натыкался на отсутствующие взгляды. Эти взгляды ему напомнили взгляд дохлой рыбы, не сфокусированный взгляд в пустоту. Нортон только сейчас, присмотревшись, увидел, как все похожи друг на друга. Будто он попал в зеркальный город, где множество зеркал отражают одно лицо. Он был удивлён тем, что раньше не замечал подобного. А ведь весь этот парад теней он встречал каждый день, и ещё вчера, по сути, он сам был живой тенью, без цели и мечты.

Размышления Нортона прервала включившаяся проекция на стене здания. Появилось изображение главного министра правительства Армагоны. Министр, обращаясь к народу, неторопливо зачитывая подготовленный кем-то текст послания. Зачитывая каждый пункт обращения, он не переставал делать удивлённый вид, как будто в конце каждого пункта стояла не точка, а вопросительный знак. Причмокивая, главный министр говорил:

– … и поэтому Правительство Армагоны заботится о вас и в очередной раз приняло решение по улучшению вашей жизни дорогие соотечественники. И так, первое: убрать налог с тех лиц, кто не вступил в брак после восемнадцати лет? А, да?! – удивленно как бы спрашивая самого себя, прочитал министр, – Да, с восемнадцати лет. А взимать налог с граждан, достигших тридцати лет. Второе: разрешить браки не с восемнадцати лет, как это было раньше, а с четырнадцати. С четырнадцати? – опять переспросил сам себя министр, затем, посмотрев внимательно в текст, поморгал глазами и добавил. – Да-да, вы не ослышались – с четырнадцати. Но есть поправка. Все браки теперь будут совершаться только между лицами лояльными правительству, – Министр поднял глаза вверх, как бы ни веря в то, что сам говорит, вздохнув, продолжил, – по многочисленным просьбам, правительство Армагоны решило премировать всех тех, кто будет сообщать в службу безопасности о нарушениях. А именно: о подозрительных лицах, о непатриотичном настроении граждан, о нелестных высказываниях в адрес правительства, а также подрывной деятельности, направленной на разобщения общества. Анонимность гарантируется, – промямлил министр, на миг, потерявшись в тексте.

Нортон стоял как заворожённый и не понимал, что происходит. Рядом стояли такие же застывшие статуи, как и он, хлопая от удивления глазами, внимали каждой сказанной фразе министра, который уже нашёл потерянную строку и продолжил:

– А также следует отметить, что с сегодняшнего дня ужесточается закон о недоносительстве и лояльности к врагам нашей страны. Вместо штрафа теперь таким гражданам будет грозить срок от двух до четырёх лет. И в связи с этими знаменательными событиями завтрашний день объявляю выходным.

После того, как экран с выступлением министра погас, все стояли, молча около минуты, осмысливая услышанное. Всё романтическое настроение Нортона превратилось в вопросительный знак. Он спешно стал звонить по мобильному устройству своему другу Андерсу.

– Андерс, ты слышал, ты слышал, что сейчас министр заявил?

– Слышал, Нортон, слышал. Это просто праздник какой-то!

– Я думал сначала это шутка такая. Что происходит, Андерс?

– Происходит то, что теперь нас обяжут писать друг на друга доносы.

– Это же катастрофа. И что теперь? Я серьёзно, что делать-то? Это же раскол общества.

– А чему ты так удивлён? Это же ты жил все это время в самом лучшем государстве мира.

– Я и сейчас не откажусь от своих слов, но это перегиб. Доносы и наказание за отсутствие таковых! И что это за идиотизм с браками? Сумасшествие какое-то! – задыхался от негодования Нортон, озираясь по сторонам.

– Не надо так переживать. Нас с тобой это мало коснётся, хотя теперь придётся быть осторожней. У стен и дверей будут расти уши.

– Не знаю, может, так и надо. Им там, наверху, виднее, там не дураки сидят. Наверное. Наверняка не дураки, да?

Нортон заметил на себе подозрительные взгляды и, прибавив шаг, стал говорить тише.

– А ведь такое было хорошее настроение!

– Успокойся, Нортон. Не переживай ты так, то ли ещё будет!

– Спасибо, успокоил!

– Предлагаю сегодня развеяться.

– Я уже, видишь, развеялся. Так весело, что хочется танцевать, – проворчал Нортон.

– Помнишь, я обещал тебя взять на гладиаторские бои? Приезжай сегодня в девять часов к арене. Я буду ждать у входа. Билеты я куплю. Сделаем ставки, выпьем хмельной настойки. Там варят хорошую настойку из хмеля. Придёшь?

– Приду! Тем более мне тебе нужно кое-что рассказать и посоветоваться.

Нортон завернул за угол, пошел прочь. До его дома оставалось идти не более пяти минут. Нортон хотел прибавить шаг, как вдруг ему преградила путь пожилая женщина. Она была одетая во всё чёрное с огромными бусами на шее. Нортон остановился и, внимательно посмотрев на женщину, спросил:

– Простите, вы что-то хотели?

– Не я хочу – это ты хочешь, – сказала низким голосом женщина.

– Вы кто?! Что вам нужно?

– Тебе нужно, а не мне. Испытания тебя ждут!

– Вы кто, гадалка, что ли? Мне не нужно гадать, – отстранившись от женщины, скептически заявил Нортон.

Нортон уже хотел было уйти, как женщина строго спросила:

– Неужели тебе неинтересно узнать, как сложатся отношения с той, о которой думаешь?

– Интересно. И как же они сложатся? – с недоверием спросил Нортон.

– Судьба Горди зависит от тебя. Сделав правильный выбор, ты выберешь судьбу.

– Откуда вы знаете о Горди? – удивился Нортон.

– Я вижу многое. Судьба каждый раз меняется в зависимости от наших поступков, – сказала женщина.

– И что же вы там видите, мы будем вместе?

– От тебя зависит, только вижу я, что вам недолго быть здесь вместе.

– Как это понять? Мы что, умрём?

– Мы все когда-то умрём. Но в царстве мёртвых вас нет. Только вот я и здесь не вижу вас.

– Что значит здесь? Здесь – это где? – растерялся Нортон.

– Ни на Армагоне, ни в Радонии вас в будущем я не вижу. Скажу только одно: скоро ты встретишь того, кто круто изменит твою жизнь.

– Я уже встретил, это она. Она ведь?

– Нет, не она. Твоя встреча впереди.

Нортон услышал сигнал проезжающего автомобиля, он обернулся на мгновенье в сторону сигнала, а когда повернулся, то женщины рядом не было. Он увидел лишь край чёрного платья, скрывшегося в арке дома. Нортон поспешил к арке, вошёл в неё и оказался в замкнутом пространстве небольшого тамбура, где вместо сквозного прохода стояла намертво закрытая ржавая дверь, которую явно давно не открывали. Нортон подёргал дверь, но дверь даже не издала никаких звуков, она крепко прикипела к стене. Нортон не мог понять, куда делась эта странная женщина, и что она имела в виду, предсказывая будущее. Нортон тихо пробормотал:

Странно всё это. Что означали её слова, почему она нас не видела вместе нигде? А ведь больше нет места на Аллоне, где можно было бы жить. Возле арки остановился высокий мужчина, обращаясь к Нортону:

– Вы кого-то ищите?

– Нет, то есть да. Вы здесь живете?

– Да, я тут живу, а что Вы хотели?

– Скажите, а тут есть проход?

– Нет, его замуровали с обратной стороны кирпичом лет пятнадцать назад. А дверь не стали снимать с петель, – ответил мужчина.

– А вы не знаете, проживает ли тут женщина, такая странная немного, во всем чёрном одета. Бусы у неё ещё такие огромные на шее. Она только что сейчас со мной разговаривала.

– Нет, женщин в чёрном платье с бусами на шее я не встречал. Тут много кто живёт. Может кто-то новенький заселился.

– Спасибо, я понял, – поблагодарил Нортон, выходя из арки.

Придя домой, анализируя странную встречу, Нортон уселся за любимое хобби – собирать из крупной соломки макет дворца. Отборная соломка клеилась ровно, осталось совсем немного, чтобы закончить клеить первый этаж.

Из предсказания Нортон уяснил две вещи. Первое – он сам творит свою судьбу, и она меняется в зависимости от его поступков, и второе – он должен сделать правильный выбор. Так же было непонятно кого он должен встретить, кто должен изменить его жизнь, и почему это не Горди?

5.

Министр безопасности Тракент и министр финансов Ром находились в здании СБА в кабинете Тракента. От того вида, лихого и придурковатого, дабы разумением не смущать своё начальство, который был у министров на оперативном совещании с Олемитесом, не осталось и следа. Это были совсем другие министры, с осмысленным взором и с центрально взвешенным подходом. Они уже второй час ломали голову, как убрать с должности их заклятого врага – министра обороны Бадда. Тракент хорошо понимал, что министр обороны будет делать все, чтобы Тракент был смещён со своей должности, чтобы потом самому совмещать руководство двух силовых структур и получить неограниченную власть. Министр финансов Ром опасался, что при таком раскладе ему тоже несдобровать.

– Ситуация сложная и неприятная. Этот негодяй и подлец должен быть в тюрьме, – процедил сквозь зубы Тракент.

– Да, а лучше, чтоб его казнили! Эта солдафонская скотина зажралась, – вторил Ром.

– Ну ладно бы украл немного для себя. Я даже понял бы, если он разворовал бы половину военного имущества. Можно понять, правда? – спросил Тракент.

– Да, половину еще, куда ни шло.

– Но он разворовал и распродал большую часть стратегического оснащения армии. Ненасытная мразь! – прошипел Тракент.

– А как мы это докажем? Ни главный министр, ни Олемитес не поверят нам, поэтому создать комиссию для полной проверки финансов и вооружения армии Олемитес не разрешит, для этого нужны доказательства. А их нам не добыть, потому что для этого нужна комиссия.

– Да, замкнутый круг, получается, – вздохнул Тракент.

Тракент заломив за спину обе руки, стал расхаживать по кабинету. Ром, сидя на кресле, нервно потряс ногой, затем сказал:

– Этот солдафон прекрасно понимает, что в наших с тобой департаментах тоже не все чисто. У тебя не все средства проведены по учёту. А кто это сделал? Я! Значит, и меня возьмут, если что за кадык.

– Не переживай. До нас ему добраться гораздо сложнее, чем нам до него. У меня есть информация, что эта бочка с дерьмом продаёт оружие Радонии. И не просто автоматы или боеприпасы. Он продаёт стратегическое оружие, которое может быть направлено против нас самих. А также продаёт средства защиты от воздушной атаки.

– Вот как раз и повод для возбуждения проверки! Если это не дезинформация, – оживился Ром.

– Это, к сожалению факт. Только радоваться рано. А что если это согласовано с верховным? Предположим, это негласное соглашение между Олемитесом и Радонией. Продаём же мы им наш энергетический ресурс – Латоний! Кому война, а кому бизнес! А если это так, тогда нам не только никто не поверит, но ещё и надают по головам, если доживём.

– М-да, ситуация! – задумчиво протянул Ром.

– Есть у меня одна мысль. Я могу использовать свою власть даже в отношении министра обороны. Для этого не нужна будет комиссия. В гражданском аспекте, не в военном. Я ведь не только занимаюсь разведкой и контрразведкой, пусть даже не военной, а ещё и гражданскими делами.

– Ты предлагаешь ему подкинуть преступление, я правильно тебя понимаю? – прищурившись, спросил Ром.

– Да. Он падок на драгоценности. Драгоценные камни и всякие побрякушки – это мелочь. Но вот если он купит большую партию седого пала. Торговля и скупка этого редкого металла запрещена под страхом казни. Приобрести изделия из седого пала можно только в официальных магазинах с обязательной регистрацией о покупке и в определенном количестве для всех без исключения.

– Ты говоришь не о приобретении ювелирного изделия, а приобретении именно седого пала на развес? – удивлённо спросил Ром.

– Именно так!

– А где же мы его возьмём? – с полным отсутствием надежды произнес министр финансов.

– А если подумать? Ну, ну, финансовый мозг, думай!

– А-а! Я понял, найти готовые украшения и переплавить их в слиток?

– Молодец! Тут придётся пожертвовать своими драгоценностями. Я думаю, если килограмм наберём, это на пожизненное потянет.

– Вывернется, сволочь!

– Обязательно вывернется, но нам не это нужно. У нас будет время на то, чтобы отстранить толстое пузо от руководства армией. Естественно, я получу по голове за его арест без предварительного согласия верховного.

– Тебя снимут за произвол. А потом это гадина Бадд тебя посадит. А потом и меня!

– Нет. Не успеет. Я имею право по закону закрыть его на срок доказательств его вины. Не на домашний арест, а в камеру. А уж какие у меня камеры изолированные, ты просто ахнешь, когда увидишь. Полная изоляция от всего мира.

– Спасибо, я не хочу твои камеры видеть. Тьфу – тьфу, – Ром сплюнул.

– Так вот. Как я только закрою этого увальня, я начну проверку его деятельности в его департаменте, согласно утверждённой законом процедуре, несмотря на то, что никогда этот закон не принимался. Но он есть.

– А как же со сфабрикованным делом о седом пале?

– А это потом уже будет неважно.

– Неважно, говоришь? А как же быть, если он продаёт военку всё же с индульгенции свыше?

– А вот здесь будет ловушка. Если это так, и у него мощный покровитель, то нужно слить информацию о коррупции министра обороны в массы, не затрагивая верховного. Верховному некуда будет деваться, кроме как отстранить от руководства армией этого урода.

– Да, с утратой доверия! Гениально!

– Кто он без должности и армии? А если он работает в одиночку, то эту жирную жопу я лично расстреляю! – Тракент скрипнул зубами.

– Класс! Что потребуется с моей стороны, я всё дам. А если ничего не выгорит? Ой, несдобровать нам!

– Выгорит! А если нет, то чего с дурака взять? Меня же они дураком и неврастеником считают, и главный министр, и верховный.

– Это да, они тебя за дурака считают, – хихикая, сказал Ром.

– Тебя, кстати, тоже считают, – осадил Рома Тракент.

– А вот и нет, вот меня не считают, – обиженным тоном произнёс Ром.

– Считают, считают. И это хорошо! Радуйся. От нас никакой опасности никто не ждёт. Только вот этот новый указ главного министра о доносах совсем некстати. Сейчас пойдут доносы друг на друга. И так работы полно.

– Новый указ, новые кадры. Дадут дополнительный штат. А уж я его раздую до нужных пределов. Это уж в моей компетенции, – потирая ладони, сказал Ром, – а представь, если пузан ворует втихаря без покровителя! Ты же героем будешь. Изобличил не только вора, но и предателя. Тебя обязательно отметят, а там и до главного министра тебе рукой подать.

– А вот это мне совсем не надо. Главные министры меняются из года в год, а я уже десять лет сам себе хозяин… ну почти хозяин.

– Я вот подумал, Тракент, а чего нам суетиться, через подставных продавать ему седой пал. Подкинуть, да и всё. У тебя я думаю, найдутся резвые ребята?

– И действительно, как вариант, очень даже ничего. Как же я сразу-то не догадался. Ах, да я же этот… дурак!

Оба заговорщика дружно рассмеялись, искоса поглядывая на портрет верховного висящего на стене.

6.

Возле входа перед комплексом арены толпился народ, Нортон не сразу заметил Андерса, и лишь протиснувшись сквозь толпу, он увидел со спины знакомую фигуру. Нортон сложил ладони рупором и громко крикнул:

– Андерс, я тут!

– А-а, вот ты где. Ну, что готов к адреналину? – спросил Андерс.

– Готов, а ты?

– Само собой. Я взял места подальше от арены, а то чего доброго проткнут нас копьём или мечом бойцы. Только сделаем ставки.

– Надеюсь, что это просто шоу – постановка, чтобы больше слупить денег? – спросил Нортон.

– Надейся, надейся. Все по-настоящему.

Из немногочисленных развлечений армагонцев были гладиаторские бои – смертельная битва на мечах, ножах и копьях. Бои устраивали между заключенными, приговорёнными к пожизненному заключению. По закону, тот, кто оставался в живых, амнистировался, но должен был в течение года участвовать в смертельных боях, и если он выживал, то он освобождался и получал все права гражданина Армагоны. В битве не участвовали лишь политзаключённые. Остальные преступники: воры, детоубийцы, насильники и растлители могли сразу после своего приговора подать заявку на участие в боях. Выйдя на свободу, они зачастую повторяли свои преступления и опять попадали в тюрьму, где снова подавали заявку на участие в гладиаторских боях.

Нортон и Андерс, смешавшись с толпой, вошли в комплекс, где располагалась арена. Приложив руки с вживлёнными чипами к электронному устройству, они сделали ставки на гладиаторов, после чего стали пробираться к своим местам.

– Слушай, Андерс, я хотел с тобой поговорить вот о чём. Мне кажется, я влюбился в свою сотрудницу, её зовут Горди. И она вроде ко мне тоже прониклась.

– Прониклась? Это как?

– Я почувствовал, что я ей тоже нравлюсь. Только у меня уже подобрана девушка для брака – Элисия, как ты помнишь. Правда, у Горди тоже подобран кандидат, которого она видела пару раз и то мельком. Я хочу как-то корректно отказаться от Элисии. Она хоть и милая, но это не моё. И как только пойму, что у нас с Горди серьёзные отношения, я хочу подать заявку в комиссию по созданию гражданского общества КСГО на расторжение предварительного отбора и подать заявку на брак с Горди. Что думаешь? В свете последних решений по поводу брака, одобрят?

– Так ты же рабботаешь на государство и лоялен к власти. Почему не ободрят? Хотя правила подбора супругов КСГО никто не отменял.

– Мда, задачка. А если не одобрят, значит, будем жить вне брака.

– Как вариант, можно жить и вне брака. Я же живу со своей Руэссой. Только ты потеряешь в дотации и в других прелестях жизни.

– Ну и ладно! Ты не представляешь, какая Горди удивительная девушка. Сейчас она уехала на несколько дней по делам нашей конторы, но как вернётся, я вас обязательно познакомлю. И твоей Руэссе она тоже понравится. И, знаешь, плевал я на закон! Придумали – какой-то идиотизм!

– От кого я это слышу? От законопослушного гражданина, влюблённого в своё правительство, – издевательским тоном произнёс Андерс.

– Ну, зачем ты так?! Может, все будет хорошо, нам же ещё не отказали.

Места на арене были почти заполнены. Нортон и Андерс, заказав напиток, сваренный на хмелю, напоминавший пиво, стали дожидаться боя. В центр арены вышел ведущий, он долго представлял каждого участника поединка, которые проецировались на больших экранах арены. Ведущий не забыл упомянуть, за какие преступления они были осуждены, затем, обратившись к зрителям, торжественным тоном произнёс:

– Делайте ставки, друзья! Кто, по вашему мнению, победит в сегодняшнем бою? Бешеный Аварс или Злобный Пирс? Через пять минут ставки приниматься не будут.

– Вот увидишь, Бешеный Аварс убьёт Злобного Пирса, – уверенно заявил Андерс.

– Нет, Злобный Пирс убьёт Аварса, – возразил Нортон, наивно полагая, что всё зрелище – постановка!

На арену под бой барабанов выбежали девушки с факелами в руках, из одежды на них были только переливающиеся ошейники, плотно облегавшие шею. После непродолжительного танца, девушки скрылись, и на арену под бурные аплодисменты вышли гладиаторы в доспехах. На ногах были надеты кожаные в заклёпках сандалии, голову защищал пристёгнутый шлем из чистого золота. Поздоровавшись с публикой, гладиаторы разошлись по разным сторонам. Достав мечи из ножен, они ударили каждый по своему щиту, и бросились друг на друга.

От ударов мечей стали разлетаться искры, создавая дополнительный эффект зрелищу. Гладиатор по прозвищу Бешеный Аварс изловчился и сбил с ног Злобного Пирса, подпрыгнув вверх, он схватил двумя руками меч, пытаясь воткнуть его в Пирса. Изворотливый Пирс откатился в сторону, и сделал подсечку Аварсу, от чего тот рухнул на песок. Гладиаторы стали бороться, катаясь по песку, отбросив щиты и мечи в стороны. Пирс наносил сокрушительные удары по лицу Аварса, но тот как будто не чувствовал боли, прижимая обеими руками соперника к себе. Изловчившись, Аварсу удалось скинуть с себя Пирса. Соскочив оба на ноги, они схватились за мечи. Аверс изловчившись, успел нанести удар мечом по плечу Пирса, из рассечения стала сочиться кровь. Несмотря на рану, Пирс ловко отбивался от ударов, наносимых Аварсом. Но вот Аверс сделал ложную попытку двинуться вперёд, затем, резко развернувшись на триста шестьдесят градусов, под оглушительный гул зрителей ударил мечом в живот Пирса. Пирс покачнулся и упал. Однако клинообразный меч не смог пробить доспехи до конца и только слегка ранил Пирса.

– Они по-настоящему бьют друг друга, ты видел, Андерс? – взволнованно кричал Нортон, пытаясь перекричать оглушительный крик толпы.

– Естественно. Иначе, какой смысл всего поединка, – невозмутимо, но громко выкрикнул Андерс, внимательно следя за происходящим.

Пока Аварс делал реверансы публике, гуляя по периметру арены, раненый в живот Пирс, встав на ноги, метнул меч. Меч пробил защиту и вошёл на четверть в спину противника. Повернувшись, Аверс, вытащив из спины меч, и уже двумя мечами ударил Пирса. Один меч угодил в подмышку, второй в руку. Мгновенно Аварс нанёс удар ногой в живот Пирса, тот рухнул навзничь. Аварс стал ходить по арене, собирая овации публики. Обойдя круг почёта, Аварс, прихрамывая, подошёл к Пирсу и, подняв двумя руками вверх свой меч, ждал реакции публики, часть которой ликовала и кричала, чтобы он добил противника. Другая часть просила дать шанс Пирсу продолжить бой.