Из хроник Фламианты: Разменная монета.

– И при чем здесь я? У нас же ты главная добродетель Фламианты.

– Его качествам и образу мыслей нужно нечто превосходящее его самого. Ты же знаешь этот народ: чтобы признать ориентир и вдохновиться им, а именно тогда они отважны, он должен быть недосягаемым, могущественным и священным. Мои давние с ним отношения лишают меня двух из этих составляющих, да и моё могущество и соответствие Кодексу не так пугающе, как твоё. Я лишь указал ему на тебя, а он возгорелся и окреп желанием вернуть начертание и силу Кодекса своему народу.

– Сэлиронд, я же твой брат. Твои грезы гораздо красочней. Устремления и намерения, коими Канамир охвачен в отношении своего народа, не могут не привлечь моего внимания, ведь они отчаянно воспеваются и моим сердцем, и ты это знаешь. Так же ты знаешь, что мне сложно пройти мимо чаяний таких устремлений. Думаешь совладать с моим отстранением от Фламианты при помощи Канамира?

– Кто знает, может в этот раз у меня получится, – сквозь широкую улыбку ответил Сэлиронд.

– Желание благ Кодекса не способно довести до желаемого. Канамир не понимает Кодекса, Им не захвачен. Не уверен, что его хватит надолго.

– Иногда мы всерьез приобщаемся к чему-то только опытом и временем. Ты почитаешь и любишь Кодекс не только за могущество, которым Он наделяет, но и за красоту, чистоту, истинность и благородство его стандартов, потому что ты их увидел, понял и прожил. Помоги Канамиру увидеть то, что видишь ты.

Лагоронд молчаливо развалился в сиденье, уткнувшись глазами в сумрачный свод крыши, но было видно, что его глубокий взгляд окунулся в собственные мысли. Через несколько мгновений он вновь включился в беседу.

– Я не откажу Канамиру в совете и помощи, но я останусь собой, Сэлиронд.

– И всё-таки я верю, что сложно остаться собой, когда ты рядом с кем-то, – рассмеялся Сэлиронд. – Знаю, ты мне попытки поменять тебя простишь, оттого я от них не откажусь.

– Тебе я все прощу, – Лагоронд повернул лицо на брата, но его темно-красные зрачки застыли на дверном проеме.

– Ты всматриваешься или вслушиваешься? – уточнил Бэлер.

– Вслушиваюсь. По холлу кто-то в направлении нас идет, но такую аккуратную перекатистую поступь только мои тэльвы имеют. Эндулин здесь, для Алимина рано, а других обитателей Леондила здесь нет.

– Да, действительно на твоего похож, – подтвердил Сэлиронд.

– Я никогда не перестану удивляться диапазону вашего слуха, – Бэлер не различил ни звука, потому вместе с Велогором и Эндулином просто упер взгляд в дверной проем.

Спустя пару мгновений в комнату вошел Алимин. Поймав на себе общее любопытство, он на всякий случай перепроверил выразительность внешнего вида, но не нашел изъяна. Вспыхнув недоумением, он вопросительно развел руками.

– Так быстро? – развеял смятение стира вопросом Лагоронд. Он поднялся на ноги и степенно дошел до камина.

– Трил отца очень хорош, мой король. За сотню шагов корпусов на пять от моего оторвется, хотя не молод, – Алимин сопроводил отчет почти умоляющим выражением лица.

– Чего так жалобно на меня смотришь?

– Вам ответ известен, мой король.

– Опять ты за своё? Отцу душу вытрепал, теперь с моей решил разобраться?

– О чем речь? Уже и мне любопытно, – вклинился Велогор.

– От брата моего избыточной пытливостью заразился? – ухмыльнулся Лагоронд.

– Так с кем поведешься. Тем более ваш брат король, и влиять на нас может больше, чем мы на него.

– Алимин черногрива сменить хочет, – вместо короля ответил Эндулин.

– Пфф, это мне давно известно, – Велогор раздосадовано фыркнул и вновь развалился в сиденье.

– А ты-то откуда знаешь? – удивился Эндулин.

– Мы у вас за последние месяцы сколько раз были? Сотню. Нам с Лавидель многое о делах Леондила известно, ведь заточены под то, чтобы вслушиваться и всматриваться. А с Алимином согласен. Ему нынешний трил анатомически не подходит.

– Вот в чем дело, – Эндулин ткнул друга в плечо. – Выходит, ты науськал?

– Я, но для дела. Мы Алимина в седле видели. По технике он и его черногрив очень хороши, но их телосложения друг другу не подходят, оттого друг другу мешают. Дадите Алимину трила с более удлиненным торсом, он по скорости и с тобой, и с твоим королем выровняется.

– Вот видите, я был прав, не во мне дело, – Алимин не сдержал эмоций от, наконец, настигшей его справедливости.

– Ладно, ладно, – ухмыльнулся Лагоронд. – Лучше Велогора никто в этом вопросе не разбирается. Раз говорит, то сменим тебе скакуна. Вернемся домой, можешь выбрать любого из тех, что Велогор сочтет подходящим.

– Благодарю, мой король, – Алимин под натиском прилива удовлетворения повторно отдал Лагоронду почтительный приветственный жест, чем развеселил отдыхающих в зале тэльвов. Желая быстрее избавиться от последствий оплошности, он прошел до мягкой зоны и уселся рядом с отцом.

– Если вдруг младшего стира брата по скорости достанешь, то лучшим образом отблагодаришь. Во всей Фламианте лишь два тэльва не бегают, а летают на трилах, и оба у брата в стирах ходят. Хотелось бы возыметь, чем от его нескончаемого хвастовства хоть изредка отбиваться.

– Немыслимого просишь, Лагоронд, – сильнее рассмеялся Сэлиронд. – Лавидель в последнее время в личных баталиях с Велогором начала верх брать, а он от прежних кондиций нисколько не утратил. Лучше высвободи Алимина из-под непосильной задачи.

– Пусть хотя бы попытается.

Лагоронд остался в центре комнаты. В свете камина его статность выпячивала больше обычного. Способствовало этому и «внешняя» форма Леондила. Длинный белый мундир с воротом, достающим до мочек ушей, идеально подчеркивал безупречность фигуры. Высокий воротник давно отошел от моды во Фламианте, все предпочитают выступ всего в два-три пальца, но король Леондила в вопросах фасона по-прежнему питает любовь к устоям предков. Белизна ткани пронизана темно-красными нитями, что напоминают расщелины в иссушенных землях юга. Борта одеяния во всю длину украшены серебряным орнаментом, похожим на кольчугу. На руках блестят металлические манжеты, выполненные из сплава серебра и железа. Начинаясь уплотненным браслетом на запястьях, они своими заостренными вершинами дотягиваются до локтя, закрывая костяной выступ. На манжетах выбито объемное начертание зимнего дерева, которое давно стало символом этого народа тэльвов и пропечатывается на многих атрибутах одежды и оружия. Внутренний слой одежды состоит из темно-красной рубахи и такого же цвета узких брюк. Поверх брюк закреплен широкий пояс со специальным креплением для меча, что изготавливается тэльвами Леондила из переплетения тонких нитей серебра и растения кростик. Венчается одеяние короной из белого золота. В отличие от короны брата, у Лагоронда поверх лаконичного тонкого круга тянется волнистая золотая нить, напоминающая ветвь дерева, и крупный темно-красный колтрис, что достался обоим народам по отцовской линии, не перевернут в ромб.

– Будь в моём распоряжении такой же стремительный наездник, как Велогор и Лавидель, мы бы успели завершить всю процессию до полуночи, а так придется ждать утра, – протянул Лагоронд, всматриваясь в зарево камина.

– Ну в нашей-то компании ожидание не такое томное? – усмехнулся Сэлиронд.

– Мне заверить или оспорить? – Лагоронд парировал брату язвительной ухмылкой.

– Ишь ты какой, – Сэлиронд огляделся вокруг, выискивая, чем бы запустить в Лагоронда. – Повезло тебе, – фыркнул он, не найдя для такой затеи ничего подходящего.

– Ну так меня судьба любит.

– Мой король, – врезался в эфир уверенный женский голос, перетянув на себя всеобщее внимание.

В комнату вошла хорошо знакомая всем девушка в черно-серебряной форме Маландруима, но при этом её внешность говорила о принадлежности Туманным Городам. Голубоглазая тэльвийка, несмотря на приобщение к народу Сэлиронда, вместо повязки с темно-красным камнем носила венок с заострениями, как жители союзной области. В отличие от мужского, женский венок имеет несомкнутые края, чтобы не утяжелять более утонченные черты женского лица и делать более комфортным поправление прически. Лавидель как раз поправляла свои коричневатые волосы, которым удалось чуть приподняться и выступить частью себя за металлический ореол. Приведя их в порядок, она сложила руки за спиной и вгляделась в своего короля.

– Да, Лавидель, я тебя слушаю.

– Я отбуду из Даркаса до утра?

– Причина?

– Три наших южных штила атакованы. Приграничный отряд отошел от границы с безымянной землей и вернулся в пределы Маландруима, лишив опорные пункты первой оборонительной линии. Присланный гонец не в курсе подробностей, но сказал, что командиры штилов не могут самостоятельно решить проблему и теперь ждут наших распоряжений.

– В твоём присутствии там нет необходимости. Отправь вестового с приказом, будет достаточно, – Сэлиронд нисколько не отшагнул от расслабленности.

– Но, мой король…

– Лавидель, там справятся и без тебя. На наши южные штилы невозможно организовать масштабный набег из-за особенностей ландшафта, а с небольшими группами южан справится даже отряд Мисора.

– Вестовой ранен, мой король, ему придется остаться в Даркасе, но дело не в этом. Млантир сообщил, что набеги продолжаются третий день. Вы же знаете, что передовые отряды этих штилов сейчас делятся опытом с юными тэльвами туманного народа, а в распоряжение двух наших командиров остались те, кто не отличается выносливостью, стойкостью и способностью длительное время не терять свежего взгляда. Из-за отсутствия понимания, каким количеством враг прячется в юго-восточном горном скоплении, невозможно определить: обособленный это набег, или провокация, с целью вынудить нас стянуть резерв и добротных воинов главных штилов, оголив центр для более массивного удара.

– Оба знаем, что это обособленный набег, Лавидель.

– Знаем, мой король, но оба допускаем вероятность обратного. Я не могу исключить риск, не получив заверение собственными глазами. Более того, я не могу скорректировать Млантира и Ствариса, ведь они не снабдили нас достаточным количеством необходимой информации. Если сейчас отправлюсь, то к полудню и проблему решу и вернуться успею.

– Столько рвения, – подчеркнул Лагоронд, бросив исподлобья взгляд на младшего стира Сэлиронда, – и ведь его в тебе постоянно вдоволь. Сейчас ни мой брат, ни Велогор не имеют такой обеспокоенности, как ты.

– К чему вы клоните, король? – Лавидель сделала еле заметный, как ей показалось, вздох возмущения, но уже через мгновение повернула глаза на короля Леондила, ведь по уставу обоих народов ты не можешь отвечать королю, не сконцентрировав на нём внимания. Лагоронд встретил голубоглазый взор ухмылкой, демонстрируя, что её недовольство не прошло мимо него. Допущенное упущение Лавидель постаралась сгладить почтительным жестом.

– Всё ещё искупаешь свою новую жизнь перед сердечностью моего брата или с тебя спрашивает собственная совесть?

– Приобщение к Маландруиму имеете в виду?

– И это, и положение стира.

– Ваш брат если что-то и делает, то по собственной добродетели, не ставя никому это в долг и обязанность. Я вашему брату ничего должна, следовательно, искупать нечего. В отношении моего короля я делаю лишь то, о чем мне говорит моя собственная привязанность, почтение, восхищение и моё нынешнее положение. А что касается моей собственной совести, то мои долги ей отданы, и я свободна.

– Если не брату отплачиваешь, и не совесть успокаиваешь, тогда что толкает постоянно за всё брать ответственность на себя?

– Хотите сказать, кроме тех вариантов, что озвучили, больше ни каких для себя не видите? – Лавидель не хотела отвечать, но молчаливо выйти из диалога не имела права, оттого решила спрятать своё отступление вопросом. Король Леондила был ей достаточно известен. Она понимала, что сейчас он не согласится влезть в кресло ответчика.

Лагоронд усмехнулся, прекрасно считав ход её маневра, но не стал удивлять ответным, оставив вопрос открытым. Зная её отношение к делу, опыт и рассудительность, он, несмотря на сарказм, придал значение её взволнованности о ситуации в Маландруиме.

– Сэлиронд, если нужна помощь, – повернулся он к брату.

– Нет, Лагоронд, все в порядке, – мягко прервал его Сэлиронд.

– Да ладно тебе, Лавидель, – добродушно втек в разговор Велогор, – так и скажи, что стены Даркаса давят на тебя безмятежностью и успокоением, и твоя душа хочет «на воздух».

Все расплылись в улыбке. Лавидель постаралась отомстить другу за иронию угрожающей гримасой, но этим лишь усугубила общее увеселение.

– Доволен? – она и сама не сдержала смеха от комичности сложившейся ситуации.

– Вполне.

– Ладно, – согласился Сэлиронд, но при этом было видно, что он бы предпочел оставить её здесь. – Отправляйся домой, проветри душу, но затем присоединись к нам в Леондиле.

Лавидель почтительно кивнула и направилась к выходу.

– Но, Лавидель! Никаких вылазок в «серое гнездо» (так называется юго-восточное горное скопление безымянных земель). Разберешься с набегами, отдашь указания охранным отрядам и вернешься.

Голубоглазая представительница Маландруима остановилась, крепко сжав в кулаки края мундира. Стянувшаяся ткань вынудила застежки серебряных бортов отпрыгнуть в сторону. Блестящая, черная материя распахнулась и обнажила белую рубаху, прячущуюся под плотным черным корсетом. Несмотря на всплеск эмоций, возникшее напряжение исчезло так же быстро, как и появилось, и она обернулась. Её лицо уже несло вполне дружелюбное выражение.

– Имей мы больше данных, давно бы разобрались с причиной набегов, а не возились бы до сих пор с её последствиями, – она высказалась достаточно уверенно, но при этом с должным почтением к своему королю. – Безымянные земли всё меньше соответствуют своему прежде пугающему содержанию. Если оттуда постоянно атакуют, значит, есть безопасный проход сквозь лес и горный хребет, и мы должны снова попробовать отыскать его.

Лагоронд, желая внимательнее рассмотреть представление, покинул центр зала и уселся рядом с братом. Дерзость стира и абсолютно умиротворенные реакции Сэлиронда и Велогора вынудили его левую бровь чуть взмыть к верху от удивления. Происходящее не касалось его лично, потому он не стал вступать в диалог. Чуть утопив лицо в вороте мундира, он плавно потек более пристальным взглядом по силуэту тэльвийки.

– Лавидель, – вступил в разговор Бэлер. Он прекрасно понимал и стира, и позицию, которую занял Сэлиронд в отношении безумствующей стихийными бедствиями земли. – примерно с таких же слов начинались речи многих павших в безымянной земле. Да и вы втроем, пытаясь отыскать лазейку среди этих капканов, не раз лишь чудом выбирались живыми. Полагаю, обуздать оба наших бешенных океана будет гораздо меньшим безумием, чем приручать кровожадность этого клочка мира. Твой король двигается из намерения сохранить жизнь своим тэльвам, разве ты не разделяешь с ним это устремление?

– В этом желании я с королем схожа, но мы не защитили жизни наших воинов, отступив от попыток отыскать пути, связывающие нас и юг, нас и орден. Да, мы минимизировали единовременные потери, но наши тэльвы продолжают погибать в непрекращающихся стычках с обособленными подразделениями южан. За последний год от набегов пало мертвыми столько же воинов, сколько безымянной земле удалось погубить за время наших разведывательных вылазок в её пределы. Всё риск, но второе маячит перспективой. Атаки ордена не бездумны, они имеют более содержательную цель, чем просто докучать нашим оборонительным линиям. У Зорда есть план, но мы не можем повлиять на него, просто отбиваясь от налетов. Заполучи мы выход в южные пределы мира, сможем отталкиваться от самих себя, от силы нашего народа. Орден состоит из тех, кто выскреб свой рассудок из реальности Кодекса. Они потеряли физическую силу, укорочена и способность их ума, их тело в ускоренном темпе стремится к земле, но мы им уступаем и всё потому, что до сих пор не нашли брешь в их цитадели.

– Но вы из каждой схватки выходите победителями, вряд ли это можно назвать «уступаем».

– Всем известна наша с Велогором скорость на трилах, господин Бэлер. Мы в разы превосходим любого жителя Фламианты и даже каждого из вас.

– При чем здесь ваше превосходство в скорости?

– Ничья в соревновательном забеге будет для нас с вами разным результатом. Для меня и Велогора она станет поражением, а для вас – победой. Учитывая силу и величие Маландруима, мы ордену проигрываем. Сверх этого, мы понятия не имеем об истинных планах Зорда, оттого сами себя обезоруживаем.

– Но вас снабжают некоторой информацией жители Салтрея, – присоединился к обсуждению Эндулин.

– Духи священной земли не вхожи в умы людей и тэльвов, Эндулин. Их взору доступно только то, что высказано и сделано живыми при свидетелях, либо если это совершается прямо при них. Главы ордена старательно используют это в своё благо. То, чем с моим королем делятся жители Салтрея, на данный момент малосодержательно.

– Тем не менее ордену не удается все удерживать втайне, и мы потихоньку выстраиваем картину понимания.

– Мы не строим, мы обрастаем, господин Бэлер. Мы собираем крошки, которые орден роняет со стола, а это очень слабое положение.

– Вернись Сэлиронд к прежнему рвению преодолеть этот злосчастный горнолесной кластер, к ударяющей руке ордена присоединятся духи, что оберегают уединенную пустошь безымянной земли.

– Я не боюсь духов, господин Бэлер, тем более я не верю, что безымянная земля в их власти. Соглашусь, что происходящее в её пределах объяснить сложно, не прибегая к подобным идеям, но всё же этому есть логическое объяснение, которого мы просто пока не обнаружили.

– За несколько последних тысячелетий от её разнообразных бедствий и пасти обитающих в её пределах сульмитов погибло столько людей и тэльвов, что их численности хватило бы ещё на парочку королевств или десяток поселений. Ты хочешь ещё добавить?

– Я хочу попытаться гарантировать своему королю и народу безопасность. К сожалению, без риска это сделать невозможно.

– Желание рискнуть тэльвами народа, который тебя принял за свою, во имя призрачного устремления – не лучшее доказательство твоей привязанности, – колко подметил Лагоронд.

– Я не прошу рисковать ни чьей другой жизнью, я лишь свою для этого риска предлагаю. Одиночная вылазка привлечет меньше внимания со стороны безымянной земли и обитающих в ней животных.

– Для такой задачи нужно очень крепкое плечо. Уверена, что твоё таковым является?

– Способности моего плеча вам, король, известны не меньше, чем моему королю и мне само́й. В Маландруиме оно третье по крепости, после короля и Велогора. Если эта задача под силу одиночному выходу, то я с ней справлюсь.

– А если нет?

– Тогда мой король и Велогор, наконец, высвободятся от моего бесконечного упрямства, а вы сможете разделить с вашим братом обладание быстрейшими наездниками Фламианты, ведь протяни я ноги, Алимин первый претендент на это место, – внезапное отклонение Лавидель в иронию, стало подножкой всеобщему потяжелевшему настроению. Даже Лагоронд на несколько мгновений отошел от привычно холодного выражения лица. Лавидель видела, что глава совета не полностью удовлетворился ответом, потому оставила на нём свой взгляд, ожидая уточняющего вопроса.

– Вряд ли ты лишь этим утешаешься, осознавая вероятность фатального исхода.

– Вне зависимости от того, насколько далеко мне удастся зайти, я пополню общую чашу информации, которой мы владеем, ведь моя память принадлежит Маландруиму и королю.

– Разве живой ты не больше пополнишь эту чашу?

– Вероятно больше, но вряд ли так же полезно, как если рискну, и моя вылазка окажется удачной.

– Хочется быть героем?

– Это плохо?

– Хорош, вы так до утра можете, – прервал диалог брата и своего стира Сэлиронд. – Лавидель, ещё минута и я тебя здесь оставлю.

– Я уже ухожу, мой король.

– Стой. Ты мой прежний приказ поняла?

– Поняла, – пробурчала Лавидель и утихла, бросив в сторону от короля непокоренный взгляд.

Сэлиронд улыбнулся. Насладившись её шагом назад, несмотря на внутреннее несогласие, он поднялся на ноги и добрел до камина. Лавидель не снабдила его вниманием, хоть и обросла почтительным выражением лица, потому Сэлиронд очень спокойно сделал шаг в сторону, встав аккурат на пути устремления голубых глаз.

– Мы отправим отряд в «серое гнездо» по моему возвращению, но тебя среди них не будет, Лавидель. Теперь ступай.

Лавидель учтиво кивнула и покинула зал. Сэлиронд, изжив улыбку, отошел к окну и растворил взгляд в усыпанном звездами небе.

– Я не пойму, это она из тебя веревки вьет, или ты прежде о том же задумался, принял решение, а сейчас играл на её нервах? – поинтересовался Лагоронд.

– Всё вместе, король, – вместо Сэлиронда ответил сквозь усмешку Велогор. – Но всё-таки наш король контролирует и то и другое, а Лавидель лишь прекрасно пользуется очерченной пред ней территорией дозволенного.

– Да и ты от своего младшего командира не очень в этом отстаешь, – почти шепотом, дабы его слова дошли лишь до Велогора, вставил Бэлер.

– Я в этом тоже не плох, господин Бэлер, но не так, как она. А вы зря шепчете. Короли, пусть виду не подают, прекрасно услышали.

– Знаю, но так они поняли, что я не хотел быть услышанным, и мои слова без ответа оставили. Пусть не за правду, но иногда хочется чувствовать, что удалось от них что-то утаить. Они мне подыгрывают, полагая, что я не догадываюсь, а мне известно, но этого факта не обнажаю. И им хорошо, и мне приятно.

– Всё время забываю спросить, – вернул в полноголосое звучание разговор Лагоронд, – ты доверил всю ответственность, касающуюся безопасности ваших границ, девчонке? Последнее время, сколько вижу её рядом с тобой, всё она твоя правая рука в таких вопросах.

Он сидел, опираясь локтями на широкие деревянные поручни сиденья. Бросив одну ногу поверх другой, он уткнул задумчивый взгляд в спину брата. Лагоронд хотел прояснить для себя, чем захвачен ум дорогого для него тэльва, а здесь не имеет значения, с чем ты постучался в его разум, главное, что ты это сделал. Сэлиронд развернулся, чуть привалился к широкому подоконнику и вгляделся в благородные черты Лагоронда. Тот очень любил обнажать для себя чужие души, но почти никогда не выставлял на обозрение свою, потому приходилось прилагать не мало усилий, чтобы вытащить хоть что-то из её содержимого на поверхность. Сэлиронд сейчас тоже желал расширить собственное понимание в отношении родственного тэльва, но решил в этот раз Лагоронда первым привлечь к проливанию мыслей. Вопрос – хороший инструмент для такого дела.

– Разве женщины-воины наших народов не имеют того же права на королевское доверие, как и мужчины? Или у тебя что-то поменялось с нашей недавней встречи? – Сэлиронд знал, что во имя него Лагоронд легко примет смену берегов, отдаст ему доминирующую позицию вопрошателя, а сам смиренно возьмется за пояснительный ответ.

– Она не тэльвийка Маландруима, – с должным для себя высокомерием заявил Лагоронд.

– Среди моего народа таких много, но ты лишь к ней цепляешься, стало быть, дело не только в этом.

– Она выходец из туманного народа, а те сторонятся полной отдачи ответственности. Если и происходит так, что её принимают, их внутренность, сопротивляясь разуму, без продыху пытается избавиться от неё, делая жителей Туманных Городов ненадежными. Они в этом не виноваты, но рискованно на них опираться. Конечно, Бэлер не в счет.

– Она рядом со мной полтора тысячелетия, Лагоронд. Даже тебе стоит признать, что это достаточный срок для доказательства её стойкости и надежности.

– Пусть ты и приобщил её к Маландруиму, но она кровь наших народов не наследовала, потому в ней нет той силы и способностей.

– Она сумела компенсировать недостаток достоинств крови тэльвов моего народа собственным упорством, и тебе это известно не меньшего нашего.

– Собственной крепости хватит ненадолго. Рано или поздно она начнет угасать, и природа туманного народа сумеет обуздать её ум, взяв под контроль её поведение в делах. Наше долголетие требует смотреть наперед в выборе тех, кому мы вручаем собственную безопасность и безопасность народа, оттого я бы ей не доверил, но с её логикой вынужден согласиться. Зная твои устремления, она правильно говорит о новой попытке отыскать пути сквозь безумства безымянной земли. И раз уж на то пошло, и она сама предлагает себя для риска, зачем подвергать оному себя или кого-то из тэльвов Маландруима?

– Ты меня и Велогора в риске видеть не желаешь, оттого с самовыдвижением Лавидель согласен, это я понимаю, – Сэлиронд отошел от окна, прошелся вдоль зала и уселся рядом с братом. – Для нас же её жизнь равна собственной. Став частью моего народа, она ничем не отличается от других тэльвов, поэтому я принимаю решения исходя из того, что кому больше подходит.