Полная версия
Из хроник Фламианты: Разменная монета.
Любовь Антоненко
Из хроник Фламианты: Разменная монета.
Часть I
Глава 1
Прогретый ярким солнцем воздух с полудня приятно обнимает теплом. Весна ещё не успела овладеть просторами Фламианты, но шепот полегчавших ветров уже манит сбросить теплое одеяние и отдаться более мечтательным порывам души. Сегодня Даркас принимает съезд совета, оттого с раннего утра здесь кипит работа. Городок расположен у подножия горной гряды, что спускается с вершин северного массива. Он не имеет красочной природной красоты, лишь камень, стекло и железо, но славится высокогорной монументальностью. Величавый темно-серый замок с мерцающей на свету крышей плавно расползается в стороны каменными постройками и упирается в массивную оборонительную стену, что напоминает древние глыбовые образования. Даркас был отстроен королями Фламианты несколько тысячелетий назад как нейтральная зона для ведения переговоров и решения вопросов, затрагивающих интересы всех народов. В нём несут службу выходцы из разных королевств и поселений, а обеспечение гарантируется обязательными ежегодными взносами в фонд совета.
Глава Даркаса лично встречал сегодня королевских персон и их стиров у врат главной городской обители и провожал в совещательную палату. Путь до палаты занимает несколько минут. Сначала вы попадаете в просторный зал. Его светло-каменные стены достаточно высоко возносят выразительный железный купол, лишая помещение ощущения замкнутого пространства. Панорамные окна впускают много природного света, что позволило облегчить общий вид отсутствием громоздких лампад. Этот зал вообще очень сдержан в интерьерном наполнении, ведь в большей степени используется, как широкая проходная галерея. У противоположной от входа стены расположен единственный мебельный атрибут: вытесанная из камня витрина взмывает от плиточного настила вверх на расстояние в несколько локтей и обрывается стеклянной рамой. В ней содержатся копии атрибутов власти всех королевских персон, когда-либо входящих в состав совета. По обе стороны от памятного стола проложены арочные коридоры, что уводят в разные крылья замка. Именно северо-восточное крыло изначально полюбилось королям. Здесь имеется небольшой зал для непринужденного времяпровождения. Его центр венчается круглым камином из белого камня. По одну сторону от источника тепла расставлены экстравагантные стулья. Они сплетены из деревянных прутьев и больше походят на обломки пчелиных ульев, устланные темными бархатными подушками. Другой частью
гостеприимная комната плавно перетекает в церемониальный зал. Помещение для официальных частей и общих трапез имеет более лаконичный вид. Длинный обеденный стол с несколькими десятками стульев занимает половину от единого пространства комнаты. Вторая часть комнаты по периметру обставлена узкими диванами, что совсем немного выигрывают удобством у обычной скамьи. В дальнем углу зала прячется выход в вестибюль, к которому примыкают частные комнаты.
Виновником сегодняшнего съезда стал глава одного из поселений. Впервые за много веков во Фламианте появился достойный правитель, не рожденный королем, но заслуживший право получить приобщение к королевскому гену через избрание. Это серьёзный шаг вперед, ведь Кодекс особо наделяет силой и способностями королей и их династию, вне зависимости от того, люди это или тэльвы. Канамир преданную любовь к своей земле и стремление гарантировать прочное будущее своему народу. За последние двести лет он произвел масштабную работу по улучшению качества жизни поселения. Скорректировал внутреннюю и внешнюю политику, сделав Шагор уважаемым народом Фламианты. Сумел отыскать забытый путь к силе предков и соединить с ней своих людей. Конечно, в избранном им политическом курсе были и недочеты, но всё же он был достоин стать королем, и такого мнения придерживались все члены совета. Даже король Лагоронд, который выражает привязанность и симпатию только к собственному народу и народу брата, был согласен с тем, что Канамир заслуживает нового положения, а его народ более существенных привилегий.
В ожидании официальной части гости поделились на маленькие компании и увлеклись беседами. В помещении на какое-то время воцарился неразборчивый гул, но уже через десяток минут обособленные диалоги начали изживать себя. Постепенно все сбились в единое течение разговора.
– Если не наши съезды, Фламианта перестала бы верить в твоё существование, Лагоронд, – с неприсущей для себя и своего народа шутливостью произнес Тэлип. Крепкий сероглазый мужчина очень выделяется грубым тембром голоса и чрезмерно-хмурым взглядом, впрочем, как и все люди Балсота. Прислонив могучую спину к прохладной стене, он добил всех присутствующих вдруг проявившейся улыбкой.
– Если не наши съезды, вряд ли бы кто-то поверил, что Балсотцы всё же умеют улыбаться, – парировал Лагоронд, бросив мягкий косой взгляд на короля третьего по могуществу королевства этой части мира.
– Да уж, чем известен народ Балсота? – суровостью и трудолюбием. Но, стоит выпить пару бутылок хорошего вина, и даже в нас проснется что-то радушное и веселое.
– Вы в той же мере славитесь производством оружия, камня и метала. Учитывая масштаб первого и общую границу наших королевств, я предпочту иметь в соседях хмурых и рассудительных, чем пьяных и веселых, – подключился к разговору Канамир.
Канамир и Тэлип давно стали друзьями. Их политика сильно разнится, устойчивость экономики гарантируется совершенно разными вещами, им нечего делить, они ни в чем не соперничают, у них отлично налажено взаимовыгодное партнерство, потому эта дружба маячит долгосрочной перспективой. Единственное в чем они провели между своими народами не преступаемую черту, так это в вопросе смешения крови. Оба являются приверженцами устойчивого мнения, что их народы должны сохранить собственный ген.
– Не волнуйся, мой друг, рассудительность не покидает меня и моих людей, даже когда мы смертельно пьяны.
– Только потому, что мы не бываем в таком состоянии, мой дорогой, – вставила Сая, присев рядом с мужем.
– В таком состоянии не бывают только народы Лагоронда и Сэлиронда, ведь они пьют только то вино, что производится их собственными руками, а оно, как известно, не задевает рассудка.
– И всё же состояние глубокого опьянения и людям Балсота не присуще, по крайней мере тем, кто занимает влиятельные положения.
– Моя жена, как и подобает королеве, заботится об имидже народа, – Тэлип бережно спрятал ладонь жены в своей руке в благодарность за стремление, покрыть Балсот более славной репутацией. Но его повеселевший настрой не позволил остаться с ней на одном берегу. Чуть отклонившись в сторону от Саи, он привлек на себя всеобщее внимание. – Наши люди действительно не пьют, но только при ней. Моя жена стремится к совершенству, и мы ей в этом стараемся подыгрывать, но наша суть остается прежней. Когда она закрывает глаза, мы выпускаем истинных себя наружу.
– Благо мне чаще удается сохранять себя в одном ритме с ними, потому бо́льшую часть времени они мне подыгрывают, – Сая мягко провела пальцем по подбородку мужа, вызвав у него широкую улыбку. – А я не оставляю грез, что за счет этого мне удастся вызвать в них привязанность к более аристократичному укладу жизни.
– Глядя на Тэлипа, можно предположить, что твои мечтания все ближе к жизни. Последние десять лет он даже брови расчёсывает. Теперь ясно, кто в Балсоте влиятельная рука, – увеселительный порыв Столдина больше прозвучал, как усмешка. Этот тэльв не является королем, но принадлежит королевской династии Туманных Городов и является членом правления, потому и вхож в совет Фламианты. Умышленно подстрекнув короля «железного народа», он испытал прилив удовольствия.
– Мой родственник ничего не смыслит в любви и мало что понимает в мудрости брака, – Шэлин живо окончил самоупоение Столдина и сгладил след его недозволительной неаккуратности в общении с высокопоставленными персонами Фламианты.
– Не переживай, Шэлин, – Тэлип одобрительно хлопнул присевшего рядом главу туманного народа. Его вновь блеснувшая широкая улыбка заверила, что подобные подначивания слишком далеки от его восприимчивости. – Я имею иной взгляд на то, что высмеял твой родственник. Моя жена достойна моей уступчивой поступи в том, что для неё важно. Тем более мы с ней договорились: я ей с бровями уступаю, а она не вмешивается в мой выбор прически, – он игриво провел ладонью по лысой макушке. Учитывая, что мужчины Балсота лысые от природы, его слова вызвали всплеск добродушного смеха.
– А вы, король Лагоронд, что на это скажете? Вы не похожи на того, кто готов на уступки, – авторитет короля Леондила и главы совета имеет весомый размах, потому не многие сменили берег обращения с «вы» на «ты», и Столдин не был исключением.
– В моём настоящем нет той, перед которой я готов отшагивать, потому я не женат, но за тех, кто таковых встретил, я рад.
– Сложно представить, что в мире сыщется хоть одна, кто сумеет оспорить вашу гордость и несгибаемость.
– Оттого и сложно, что не по твоему плечу задача. Лучше займи свой ум тем, что ему под силу, – Лагоронд высказался спокойным и холодным тоном и сразу лишил Столдина участливого внимания.
Уязвленная гордость тэльва заявила о себе коротким небрежным выдохом. Столдин уже успел пройтись небрежностью не только по Тэлипу и главе совета, но и по Канамиру, и даже стирам королей, потому небольшое воздаяние вызвало широкие улыбки на лицах почти всех присутствующих. Кто-то хотел подбросить в его адрес ещё несколько поддевок, но здесь Лагоронд придержал намерение специальным жестом. «Желание поквитаться за обиду» и «стремление вернуть в русло» – не одно и то же. Первое – порок, второе – добродетель, хоть и имеют схожее внешнее проявление. Желая окончательно закрыть тему, Лагоронд поднялся на ноги и отошел в сторону, растворив взгляд сквозь небольшое окно в просторах Даркаса. Очень быстро к нему присоединился Шэлин. Он хотел личного диалога с главой совета, потому незамедлительно воспользовался выпавшей возможностью.
– Твой брат сегодня задерживается. Впрочем, как и мой.
– Что на них совершенно непохоже, – тон Лагоронда потеплел, ведь Шэлин является братом его друга, да и к себе располагает благородным складом характера. – Обычно они приходят прежде назначенного времени, оттого мы им обоим это упущение простим. Но, вижу, что не об этом говорить хочешь. Твоя душа так громко полнится мыслями о Бэлере, что я без слов понимаю их смысловое течение.
– После того как его Тилия покинула нас и стала частью Зорда, у Бэлера всё больше общих дел и интересов с Сэлирондом и всё меньше желания вникать в вопросы, связанные с жизнью родного народа. Это не удивительно, ведь они с детства лучшие друзья, но за последние годы он наглухо закрылся от долга королевской династии. Он либо в Маландруиме, либо безвылазно сидит в библиотеках за составлением летописей.
– Вряд ли это связано с Тилией и его разбитым сердцем, в этом он давно окреп.
– Ты прав. Очень вероятно, что причина во мне и нашей родне. Давно стоит признать, что Бэлер отличается, хоть с нами и одной крови. Мы ищем покоя, привязанностей и стабильности, а он подвигов, свободы и постоянного движения. Мы этого дать не можем, но всё же он глава, пусть и разделяет это положение с нами. На нём лежит ответственность. Из нас двоих я один испиваю из чаши долга покровителя, тогда как мы оба имеем приближенное положение к трону. Я ведь младше него, но во мне больше приверженности собственному народу.
– Вряд ли тебя это огорчает, Шэлин. Насколько мне известно, за то, что ты взял на себя бремя старшего сына, Бэлер выражает тебе особую благосклонность и поддержку в вопросах ваших внутренних дел, так что твоё мнение всегда доминирует над идеями родственников. Пусть из-за устава вашего народа ты не можешь использовать этот перевес в вопросе смены формы правления с «совет» на «власть короля», ведь это единственный предмет обсуждения, где их голоса равнозначны вашим, но во всём остальном – ты рука силы.
– Так оно, но всё же мне не хватает рядом брата, который бы разделял со мной цели и устремления.
– Что ж, в этом я тебя могу понять, – Лагоронд окатил тэльва от природы высокомерным взглядом. – Но чем быстрее выпустишь Бэлера из мечтаний и примешь его собственный путь, тем и для вас двоих сделаешь лучше, и для туманного народа.
– В отличие от тебя, я слаб. Мне тяжело отказаться от желания. Ум постоянно пытается отыскать причину его несбыточности. Чем Бэлера пленил народ Сэлиронда и не смог пленить собственный? Как привязать его сердце к тэльвам Туманных Городов? Возможно он разочарован моим стремлением к спокойному существованию и проводимой нами политикой, но я и они вполне довольны своим положением и положением нашего народа, – Шэлин почтительно махнул в сторону остальных членов династии, что стояли у противоположной стены.
– Твой брат сражен романтичностью и отважностью. Такие всегда ищут подвигов. Им нужно вздыматься волнами над синими толщами океана подобно вершинам гор, потом падать, разбиваясь в дребезги, затем снова, цепляясь за ветер, отыскивать в себе силы и восставать из белого пепла в ещё большем величии. Им нужен хаотичный и непредсказуемый океан, чтобы ощущать вкус жизни. Берег, что теплится за спиной, всегда будет домом и опорой, но только синие бесконечные воды могут будоражить в них вожделение жить. Вам известен мой брат. Сэлиронд со своими взглядами на мир и жизненными принципами вполне сойдет за богатый на вызовы океан, – Лагоронд, говоря о Сэлиронде, коснулся родового кольца, что украшалось крупным темно-красным камнем. Семейные перстни Леондила и Маландруима напоминают живое корневое переплетение деревьев, внутри которого спрятан камень с багряным оттенком. Когда перстень попадает на палец, его ветви приходят в движение. Плотно прижимаясь к коже, корни входят в плоть и обвивают разрастающимися вереями кости правой руки, таким образом, кольцо навсегда становится частью тэльва. Прежде прозрачный камень кольца окрашивается изнутри каплями крови, запечатывая в себе течение судьбы своего обладателя. Кольцо может покинуть руку тэльва и тэльвийки только в двух случаях: когда они вступают в брак или погибают.
– Но Сэлиронд истинная глава, весь его путь течет одним руслом с его тэльвами. Даже когда он охвачен жизнью Фламианты, собственный народ не покидает пределов его сердца, разума и устремлений, в отличие от Бэлера. Сэлиронд может блуждать в грезах и добродетели, но стоит коснуться его народа, тут же просыпается лев, готовый вытоптать угрозу и отвоевать для своего Маландруима лучшее настоящее и защищенное будущее.
– Мой брат – король. Это положение силится Кодексом. Бегущая по венам кровь держит тэльвов в пределах его ума и неистово реагирует на любую угрозу. Королевская династия, да и остальные угасающие короли Фламианты не имеют такого преимущества единения, как я и Сэлиронд, поэтому сложно осудить Бэлера, что он не таков, как мой брат. Но всё же и мой брат последнее время прячет сердце от Маландруима.
В интонации Лагоронда прекрасно читались и искренняя любовь к Бэлеру, и как могло показаться, отстраненный высокомерный взгляд на всё живое. Мало кто мог похвастать обнаженным радушием со стороны красноволосого короля. В рамках совета Лагоронд известен благодаря шикарному уму, силе, проницательности, уникальным, иногда даже магическим способностям врачевания и почти полному проявлению начертания Кодекса на левом подреберье, но вне стен Даркаса он далек почти ото всех. Несколько тысячелетий назад началось легкомысленное, но основательное отхождение Фламианты от принадлежности к Кодексу, что сулило разрушительные последствия, потому Лагоронд сделал свой народ абсолютно независимым и почти полностью обособленным от остальных королевств и поселений. К королю Леондила мало кто испытывает теплые чувства. Его высоко почитают, им восхищаются и его боятся, но точно не любят. Всех пугает его соответствие Кодексу и щедроты, которыми Кодекс одаряет его и его тэльвов.
– Я смотрю, Бэлер и тебя посещает чаще, чем собственный дом, иначе чем объяснить твою явно неостывшую к нему симпатию? Очень мало тех, кого ты считаешь достойным твоего постоянного расположения, всем это известно.
– Бэлер мне друг, я достаточно часто вижу его, и это я могу признать. Более того, я горд нашей многолетней дружбой.
– Ну что ж, хоть в чем-то я успокоен. Твоё высокое мнение о дружбе с ним доказывает, что его путь достойный, хоть и расходится с моими мечтаниями. И всё-таки я надеюсь найти способ, как на более длительное время удерживать его дома.
– Подожди, Шэлин, – включалась в диалог Манэль, прижавшись лицом к руке мужа. – Бэлер гораздо чаще начнет посещать дом после того, как у него появится племянник. Все знают, насколько его душой это любимо. Не так долго тебе томиться в ожиданиях. Маленького Шэлина он без себя не оставит, и сыну нашему хорошо, и твоя душа, наконец, утешится.
– Ох, Манэль, пусть по словам твоим будет, тогда моё сердце будет довольно.
– Раз сами обнажили то, что я прежде увидел, то я вас двоих поздравляю, – Лагоронд одарил собеседников чистосердечной ухмылкой. – Но зачем пытаетесь скрывать от остальных такой очевидный факт?
– Это всё мой муж. Он беспокоится, что из-за устремлений Бэлера орден может и мне навредить, – пояснила Манэль.
– Но у ордена куча глаз по всей Фламианте. Вряд ли ваша беременность прошла мимо их внимания. Видели бы в этом шанс, давно бы воспользовались.
– Очевидным этот факт является лишь для твоей проницательности, – Шэлин незаметно для остальных присутствующих коснулся живота жены, – даже наши родственники не заметили, хотя ей скоро рожать.
– Возможно, – допустил Лагоронд. – Ладно, главное, что вам обоим это приносит успокоение. А что касается Бэлера, то с твоей женой соглашусь. Племянник однозначно у нас право наслаждаться в таком количестве присутствием твоего брата отберет. Бэлер тебя любит, а к сыну твоему ещё большей привязанностью, чем к тебе, обрастет, воздавая ему всем тем, чем тебе за вашу долгую жизнь задолжал.
– Много же моему сыну любви брата принять придется, – рассмеялся Шэлин.
В этот момент в зале раздался приглушенный шум. Разговоры в раз утихли и внимание переключилось на входной проем, в котором теперь отчетливо рисовалась фигура Сэлиронда. Высокий, крепкий тэльв широким плечом задел графин с водой, что стоял на возвышенной стойке прямо у входа в зал. Ловко подхватив падающий сосуд, он вместе с ним прошел к столу. Рукав его черного мундира с серебряным орнаментом намок и теперь блестел больше обычного. Сэлиронду пришлось чуть отжать манжет прямо на пол.
– Сэлиронд, – среагировал Тэлип, демонстрируя приветственный знак почтения вместе с остальными.
Король Маландруима, приложив правую руку к левой части груди, кивнул, возвращая приветствие, достойное короля всем членам совета.
– В коем-то веке ты всех заставил тебя ждать, – встретил брата звучной ухмылкой Лагоронд. – Мысли присутствующих собой занял, среди них не находясь.
– Раз так, то надо чаще повторять. Обычно мне стараться приходится, чтобы обо мне думали, а тут так легко привлек всех к своей скромной персоне.
– Кого ты называешь скромной персоной? Ты так поусердствовал за последнее время, что покинь ты Фламианту, наши мысли всё равно твой образ в себе носить будут, – рассмеялся Тэлип. – Ни одна заварушка без тебя не обходится. Не знай мы твоей способности вовлекаться во все происходящие события, давно бы утвердились в том, что ты единственная причина их возникновения.
– Ты с чего так болтлив сегодня, а? – тем же смехом парировал Сэлиронд. – Или решил в один день со мной оспорить привычные для нас с тобой манеры поведения?
– Ну так у меня сегодня отличительно хорошее настроение, ведь друга коронуем, да и чуть потрепать сложившееся обо мне мнение тоже не прочь.
– Ну-ну, – Сэлиронд, желая удержать последующую речь от лишних ушей, чуть наклонился к Тэлипу и перешел на шепот. – Ты так и скажи, что ещё до прихода сюда праздновать начал. Я-то знаю, когда язык балсотцев костей лишается. Это явление редкое, но легко объяснимое.
– Сегодня можно.
– Так я и не спорю. Но надеюсь, ты с Саей сюда прибыл? А то если разойдешься, с тобой, кроме нее, никто не справится.
– С ним я, с ним, – вступила в разговор Сая. Она прежде выходила на улицу, дабы забрать из сумки трила шелковый платок.
– Рад тебя видеть.
– Я тебя тоже, Сэлиронд. Тэлип сказал, что к нам заедешь на следующей неделе?
– Да, нужно с твоим мужем вопрос один уладить.
– Это хорошо, потому что хотела твоей способностью врачевания воспользоваться. У меня сестра ногу сломала, а у неё свадьба скоро. Мы все уже далеки от умения, которым владеешь ты и твой брат, оттого ей помочь не можем, а ты за час на ноги поставишь.
– Не переживай, решим вопрос. Но за час это ты мне льстишь. Во-первых, вы люди, а не тэльвы, и на восстановление гораздо больше времени надо. Во-вторых, я в этом хорош, но всё-таки не так, как Лагоронд.
– Ты давай не прибедняйся, – Лагоронд, подступив к брату, аккуратно подтолкнул его в плечо, а затем перевел взгляд на Саю и Тэлипа. – Справится он с переломом сестры так же быстро, как это бы сделал я, а если ещё комплиментами наградите, того гляди и этот срок сократит.
– Не стыдно старшего брата в дурном свете выставлять, а? – растекся широкой улыбкой Сэлиронд.
– Мне это чувство не знакомо, – Лагоронд бросил в глаза брата теплый горделивый оскал.
– Мы с тобой это позже обсудим, а пока…
– Сэлиронд, Бэлер не с тобой? – прервал увеселительный диалог Шэлин.
– Он у трила задержался, у того проблема с задней ногой возникла, но уже должен здесь быть, – Сэлиронд повернул голову, чтобы осмотреть зал и немного вздрогнул в моменте, ведь Бэлер оказался аккурат перед ним. Венок голубоглазого тэльва из белого золота сыграл на свету и ударил ярким бликом по его глазам.
– Здесь я уже, чего искал?
– Да не я искал, а Шэлин. Но ты сначала от окна отойди, а то бликом ослепишь кого-нибудь.
– Какие мы нежные, – усмехнулся Бэлер, наблюдая за тем, как Сэлиронд отирает краем рукава прослезившийся глаз. Именно в эту секунду луч солнца повторил попадание между двух заострений, что вздымались на передней части венца и походили на пики гор. Сверкнувший отсвет вновь прошелся по глазу Сэлиронда, вызвав порыв смеха у стоящих рядом членов совета.
– Сказал же, – Сэлиронд шутливо замахнулся на друга, но уже через мгновение расслабил руку.
– Ладно, пойду я, а то вдруг в следующий раз всё-таки приложится. Да и не подобает, чтобы король при всех слезы пускал, – добродушно ответил Бэлер, видя, как Сэлиронд вновь приводит прослезившийся глаз в порядок.
– Уже стой, – придержал поступь друга Лагоронд. – Вероятность, что третий раз в одну и ту же точку попадешь, равна нулю.
– Так и второй раз маловероятен был, но произошел.
– Третьего не будет.
– Ты уже и провидцем стал? – усмехнулся Тэлип.
Лагоронд ничего не ответил, лишь довольно кивнул в сторону окна. Все обернулись и уставились сквозь свежевымытое стекло в небо. Весеннее солнце спряталось за кучным скоплением бархатистых облаков и явно не намеревалось в ближайшее время высовываться наружу.
– Я лишь внимателен к деталям.
– Хорошо, что так. От твоих способностей и так у всех спирает душу, не надо нас новыми пугать.
– Благодаря Кодексу каждый из вас может обладать тем же, чем владею я, тогда бы перестали приходить в смятение. Но вы предпочитаете просто закрывать глаза руками.
– Разве ты и Сэлиронд позволяете нам окончательно сомкнуть очи? – на улыбке ответил Тэлип. – Так же по глазам величием Кодекса бьете, как венец Бэлера по глазам Сэлиронда ударил.
– Но наше могущество воспринимаете за сновидение, к реальности не примеряете, следовательно, глаза в песок прячете.
– Полагаю это обсуждение не на десять минут, потому предлагаю его в сторону отложить, – среагировал Сэлиронд. Он увидел, что слова брата задели Тэлипа, Саю и даже Шэлина. Фламианта намеренно шагает в плен пороков, отходя умом от прекрасных стандартов Кодекса, и осознанно платит за это угасанием в дарах, которыми Он осыпает, но, когда закат величия подчеркивается теми, кто по-прежнему на его вершине, это приносит уязвление. Поднимать подобное в разговорах необходимо, и Сэлиронд сам таковым славится, но сегодняшний съезд организован во имя Канамира, потому он не хотел негативно влиять на чье-то настроение.
– Поддерживаю, – согласился Шэлин. – После церемонии будет время вернуться к обсуждению, если возникнет желание.