Из хроник Фламианты: Разменная монета.

Бэлер очень ловко преодолел все препятствия и спустился к выступу. Несмотря на разницу в росте и более худощавое телосложение, он достаточно легко оторвал Сэлиронда от земли и, взвалив на плечо, вытащил наверх. Видимых глубоких ран на теле короля не было, лишь ссадины и порезы, но он не приходил в сознание. Даже древние тэльвийские навыки медицины, которые Бэлер перенял у Лагоронда и Сэлиронда, не помогли ему привести друга в чувства. Попытки Лавидель подлатать короля силой положения стира тоже не увенчались успехом.

– Ему нужна помощь Лагоронда.

– И как можно быстрее, – Лавидель усилием сдержала вспыхнувшее беспокойство в пределах души.

– Я вам троим не перестаю удивляться, Лавидель, – Бэлер пробежался глазами по напряженным скулам стира и звучно ухмыльнулся. – Вы через столько подобных случаев прошли, что должны приучиться на них легче реагировать, но нет же. Только кто-то ранение возымел, у вас сразу сердце в пятки уходит.

– Да разве к такому привыкнешь, господин Бэлер? Тем более, сами видите, что на врачевание не реагирует.

– Ну так это на наше. Лагоронд точно справится.

– Вон, трилы наши вернулись, – Лавидель кивнула в сторону подошедших черногривов.

– Отправляемся, – скомандовал тэльвам Бэлер. – Но я хочу видеть всех впереди себя, так мне будет за вас спокойнее.

– Хорошо, господин Бэлер.

– И возьмите кто-нибудь Лавидель, ей в таком состоянии не усидеть в седле.

– Справлюсь я.

– Я что сказал?

– Да поняла я, поняла, – сдалась Лавидель и послушно зашагала вслед за одним из воинов дозора.

Оседлав трилов, все зашагали той же тропой, коей пришли сюда. По пути в Леондил Бэлер держал под контролем тренированного взора периметр местности, но угроз больше не было. Спустя час они уже стояли в замке, где их встречал также скоро вернувшийся король Леондила. Окинув взглядом компанию, Лагоронд мгновенно понял суть проблемы и позвал более крепких тэльвов.

– Брата в серые комнаты, – очень рассудительным, но при этом гневным тоном отдал он приказ, а затем повернулся к Лавидель и сверкнул темно-красным переливом глаз. – А ты жди меня в малом зале.

– Хорошо, – почти беззвучно ответила Лавидель и побрела в королевскую палату.

Серые комнаты представляют собой несколько помещений, что собраны вокруг овального светлого холла. Вестибюль служит хранилищем разной лечебной утвари и лекарственных средств, которые очень аккуратно располагаются на каменных стеллажах, выбитых в стенах между входами в комнаты. В середине зала громоздится широкий стол, за которым всегда сидит один из управителей лечебной палаты замка.

– Заносите сюда, – скоординировал управитель вошедших тэльвов.

Маленькая мраморная комната из блестящего серого камня сейчас полнилась легкой прохладой. Широкая кушетка с упругим матрацем, занимает бо́льшую часть помещения. Подле её длинного края стоит деревянный стул с высокой резной спинкой, а слева от изголовья красуется большой овальный умывальник из бронзы. Комната верхним пределом упирается в поверхность холма, потому для лучшей освещенности и большего уюта, в ней также сделаны большие отверстия, перекрытые хрустальными витражами.

– Оставьте нас, – приступив к осмотру брата, скомандовал Лагоронд. – Мы с Бэлером сами справимся.

– Что с ним? – взволнованно поинтересовался Бэлер.

– Сотрясение и сломано ребро. Сейчас приведем в чувства, – успокоил Лагоронд друга. Приподняв голову брата, он разжал его губы и влил жидкость из маленького деревянного сосуда. – Теперь смотри, – обнажив сильнее грудную клетку Сэлиронда, Лагоронд слегка сдавил её ладонями в месте, где была нарушена целостность костей. – Лимнис флуе репитон ше скавал, – прошептал он. Кости под его руками пришли в движение на несколько мгновений, затем, издав характерный хруст, застыли на месте.

– Что это значит? Лимнис флу…, – попытался повторить Бэлер.

– Лимнис флуе репитон ше скавал, – повторно воспроизвел Лагоронд. – В переводе с отчего языка матери звучит как: «тело, повинуйся силе жизни, к которой ты приобщено».

– Как скоро он придет в себя?

– Думаю, в течение часа. Как они там вообще оказались?

– У меня нет ответа, я ещё не получал разъяснений. Они встретили меня у горной насыпи, потом был обстрел, осыпание, и вот мы здесь. Это всё, что я могу сообщить, – ответил Бэлер. – А, вот ещё что, кто-то из тэльв что-то пробурчал про покушение, но я так и не понял, о чем шла речь. Сэлиронд обещался объясниться позже, но, как видишь, ещё не успел.

– Ладно, пойдем. Я пока допрошу его стира.

– Может ей тоже дадим время прийти в себя?

– Я задам всего несколько вопросов, не беспокойся.

Лагоронд прежде неумышленно прошелся по естеству Лавидель силой голоса, оттого её сознание лишилось какого-либо мыслительного течения до его возвращения. На удивление, возникшая внутренняя тишина в этот раз лучше защитила её душу, чем если бы она утонула во внутреннем диалоге с самой собой. Войдя в малый зал, Лагоронд сходу высвободил душу Лавидель из-под прежнего давления и начал допрос. Его тон уже звучал гораздо мягче, но при этом так же холодил кровь. Переняв от Лавидель подробный пересказ того, что она знала, он облегченно развалился в троне, оставив на ней пристальный взгляд.

– Твоё нахождение внутри всех неурядиц последних трех лет уже настораживает. Не знай я тебя и брата, подумал бы, что ты к ним причастна. В твоей преданности все заверены, оттого таких мыслей нет, но сложившаяся закономерность рождает вопросы.

– Закономерность, о которой вы говорите, вполне объясняется моим положением стира.

– В полной мере не объясняется, – оспорил Лагоронд и сделал это так уверенно, что и Лавидель, и Бэлер приняли утверждение за истинный факт. – Ты обросла этим как способностью или всё же умышленно выискиваешь и шагаешь в их воды?

– Я лишь в моменте делаю шаг, который от меня требуется, а уже дальнейшее течение жизни само определяет, в чем именно я окажусь, – ответила Лавидель.

– Хочешь сказать, изначально не видишь, куда шагаешь?

– Я далеко не всегда вижу, во что я шагаю, но часто вижу, куда должно сделать один следующий шаг, – уточнила Лавидель.

– Ты всегда идешь в дым, хотя даже мой брат, да и Велогор позволяют себе иногда его миновать.

– Ваш брат и Велогор в дым не входят только если имеется лучший путь, позволяющий наследовать устремление и гарантировать опору народу. В этом я от них не отличаюсь и иногда тоже прохожу мимо, просто последнее время именно шаг в дым гарантирует и то и другое.

– Но во всех последних эпизодах мой брат и Велогор хоть иногда чередуются в такой поступи, а ты все время с ней под руку идешь. Ты все время оказываешься именно с тем из них, с кого момент требует шагнуть в дым.

– Я случайностью оказываюсь перед приглашением шагнуть в него, но я очень довольна тем, что могу разделить сложности с моим королем и Велогором.

– Случайностей нет, есть устремление жизни, – окатив стира брата вдумчивой глубиной взора, оспорил Лагоронд. – Устремление жизни нами дорожит. Если ты постоянно оказываешься в сложностях, то либо поступи жизни сопротивляешься, либо внутри них проживаешь опору и защищенность.

– Я стараюсь течению жизни не сопротивляться, ведь из нас двоих только она знает наперед. Лишь она, беря во внимание множество составляющих, старается для всех лучший путь проложить.

– Ладно, на сегодня достаточно, – Лагоронд увидел, что состояние Лавидель за последние несколько минут ухудшилось. Кожа её лица сильнее ушла в белесый оттенок и покрылась испариной. Левая рука вот уже который раз судорожно хваталась за горло, словно старалась высвободиться от чьей-то удушающей хватки, да и дыхание стало более звучным и учащенным. – Но на ближайшие два часа ты ото всех обязанностей отстраняешься и комнаты отдыха стиров не покинешь. Это приказ.

Лавидель ничего не ответила, лишь облегченно вздохнула. Она и сама не прочь была уединиться и отдохнуть. Почтительно кивнув, она напаривалась к выходу, но внезапно лишилась сознания и упала, звучно ударившись о дверь. Бэлер подбежал к Лавидель и сразу залечил разбитую голову, но она не пришла в чувства.

– Тривилир, идите сюда, – Лагоронд позвал стоя́щих за дверью тэльвов охранной группы. – И ей досталось? – уточнил он у Бэлера.

– Её тоже привалило, но не так, как Сэлиронда. Я спросил, она сказала, что в порядке.

– Ясно. Отойди, пусть мои заберут.

Бэлер отшагнул в сторону, уступив место рядом с Лавидель подданным Лагоронда. Самый крепкий тэльв взял её в могучие руки и бросил вопросительный взгляд на короля.

– Туда же, где брат, – ответил Лагоронд. Он только сейчас заметил через распахнувшийся мундир рванные раны на руке и правой части груди Лавидель, а также поврежденные кости плеча. – Зачем было сносить допрос, если так ранена? Это же неразумно. Скажи она мне о ранах, я бы не стал расспрашивать, – вслух выразил он собственное недоумение по пути к лечебным комнатам.

– Потому что, по какой-то причине она его хотела. В этом она от твоего брата не сильно отличается: если для неё шаг, который этим моментом называется безрассудным, на самом деле очень рассудителен во всем временно́м течении её устремления, то она им обязательно вооружится.

– Хочешь сказать, что я в её руках пешкой был, да? – лицо Лагоронда обросло доброй ухмылкой.

– И такое случается, – сильнее растекся улыбкой Бэлер, добродушно прихлопнув друга по плечу. – Они с Велогором частенько в таком положении надо мной и Сэлирондом оказываются, хотя над братом твоим намного чаще. Теперь и тебе немного досталось. Но ради утешения скажу, что в таких вещах они лишь себя под удар ставят, другими не пренебрегают, оттого мы с твоим братом за уязвление не принимаем.

– Я же говорю, Сэлиронд их обоих разбаловал. Хотя признаю́: в свободе, которую он им дал, они добровольно границ положенного почтительного отношения не переходят, оттого имеет место.

– Велогор и Лавидель лишь добровольно готовы давать достойное отношение. Если силой привить стараешься, то оба на дыбы встают, сдвинуть сложно. Брат твой их очень любит, но он прилично настрадался, прежде чем понял, что свобода и дружба – лучшая узда для этих нравов. Но иногда и это не помогает.

– Ну ему пострадать полезно, – сквозь сдержанный смешливый порыв среагировал Лагоронд, – да и к тому же сам их себе выбрал.

– С этим не поспоришь.

Еще на подступах к лечебной палате Лагоронда встретил дежурный и проводил внутрь. Бэлер почти сразу скрылся в комнате Сэлиронда, а Лавидель расположили в соседней комнатушке, которая ничем не отличалась от той, где сейчас лежал её король.

– Я сам, – скомандовал Лагоронд и уселся на край кровати подле Лавидель. Он и своё беспокойство хотел унять и ради брата желал постараться, ведь теперь понимал, какое положение она занимает в его сердце.

Все послушно покинули маленькую обитель, оставив короля и Лавидель одних. Обморок только что выпустил её из плена, но сознание ещё не вернулось в ясное понимание происходящего. Руководствуясь лишь выдрессированными навыками воина, Лавидель отклеилась от матраца кровати и побежала по комнате настороженным, но потерянным взглядом.

– Эй, – усмехнулся Лагоронд, придержав её у края кровати в момент, когда она чуть не повалилась на пол, прежде опершись на раненую руку. – Ты в безопасности.

– А король?

– Видимо, хорошо ты о дверь головой приложилась, – Лагоронд умышленно проигнорировал вопрос, ведь видел, что прямо сейчас её ум восполнился основательным пониманием всего произошедшего.

Лавидель облегченно выдохнула и вернула себя в горизонтальное положение.

– Ты почему о ранах не сказала?

– Зачем мне говорить вам о моих ранах?

– Тебе бы оказали помощь вместо моего допроса.

– Вы мне её сейчас окажете, так какая разница?

– Тебе бы не пришлось терпеть.

– Но в данный момент вы о моих ранах знаете, а терпеть всё равно приходится.

– Ну так если болит и помощи хочется, почему не остановишь и не попросишь?

– Хорошо, – после звучного выдоха ответила Лавидель. – Моя рана болит сильнее, терпеть сложно, оттого помощи прямо сейчас хочется.

– Ну хоть в чем-то отшагнула, – среагировал Лагоронд, высвободив раненый участок её тела от покрова одежды. – Это надо выпить, – предупредил он, подняв в воздух маленький флакон с жидкостью.

– Что это?

– То, что должна выпить.

– Ясно, – прошептала Лавидель, прекрасно осознавая тот факт, что король ей ничего объяснять не должен.

– Раз ясно, пей, – он вложил стеклянный сосуд ей в руку, а сам отошел в сторонку, дабы подготовить раствор для обработки раны.

Лавидель послушно осушила флакон в несколько глотков. Через две минуты она всем телом ощутила его расслабляющее действие и уже очень скоро начала уплывать в мир сновидений.

– Это-то зачем? У меня а….– прошептала она, но не смогла договорить и уже вынужденно выпустила из фокуса внимания пределы комнаты.

– Ты не тэльв. Для полного восстановления тебе нужен более затяжной и концентрированный отдых, который однозначно гарантируется хорошим сном.

В ответ Лавидель лишь издала звучный выдох и окончательно утопла в безмятежной расслабленности.

– То-то же, – пробормотал Лагоронд, вглядевшись в её вышагнувшие из напряжения и серьезности черты лица. – Надо брату подсказать, как с твоей болтливостью и упрямством справляться.

Переключив внимание на раны, Лагоронд, дабы избежать риска внутреннего воспаления, решил прежде промыть их от грязи и пыли горьким отваром, а уже после залечить при помощи собственной силы.

– И брата пленила, и мою душу заставляешь бросать на тебя взоры, – вслух пробурчал он, обрабатывая обрамленные повреждением участки тела. – Сэлиронд нашел чем защититься, а мне что делать: пойти к тебе или от тебя? Мне вглядеться или закрыть глаза, а? Что будет лучше для нас всех? Сэлиронд настаивает на первом, но он в плену устремления и вряд ли всё пропускает сквозь трезвый взгляд.

Лагоронд понимал, что Лавидель понадобится несколько часов, чтобы выбраться из хватки отвара, которым он её напоил, от этого рассудок обуздало желание коснуться её прошлого. Он имел способность не только опускать в овод памяти, но и входить в чужие воспоминания, и в отличие от первого, второе для Лавидель безопасно. После нескольких минут внутренних баталий на почве того имеет он право на подобное или нет, он всё же решился нарушить обезоруженный покой её памяти. Положив руку аккурат над её сердцем, он придвинулся ближе и прошептал фразу на языке его матери, которая переводится как: «пусти меня во внутрь». Прошлое Лавидель послушно замелькало перед глазами короля.

«Лавидель – дочь тэльвийки из Туманных Городов и человека из королевства Балсот. За кровосмешение они были отвергнуты обоими народами и лишились начертания Кодекса. Семья поселилась в долине между границами Балсота и Северного Массива. Лавидель с детства была приучена справляться со сложным образом жизни. Мать и отец максимально обучили её всему тому, что знали сами. Отец сделал её хорошим воином, а мать воспитала и развила в ней мудрость, проницательность, рассудительность и благородные манеры.

В возрасте ста лет она случайно познакомилась в лесах массива с сыном Тона, короля Пласэна. По протекции наследника, который очень точно оценил её силу и навыки, Лавидель очень быстро попала в главный военный отряд королевства. Всего за несколько месяцев она доказала свою необходимость Тону и смогла перевезти семью в город короля. За следующие сто лет она обросла глубокой любовью и почтением со стороны воинов королевства и вошла в узкий круг военачальников при короле.

Однажды Тон возгорелся тайным желанием овладеть северными землями королевства Балсот, но его военачальники не поддержали бы его в этом. Он начал обдумывать план, как сделать вожделение острой необходимостью в глазах командиров. Подговорив сына, он собрал семьи высших по званию тэльвов в одном месте, сопроводив это пожеланием выделить дополнительную помощь домам его лучших воинов. Подкупив несколько десятков балсотцев, что были отвергнуты собственным народом и теперь кочевали в просторах Фламианты, он их руками убил всех, кто собрался в доме скорби (именно так окрестили место после). Затем он разобрался и с исполнителями убийства, вырезав их до прихода в город военачальников. Оказавшись на месте, командиры обнаружили лишь бездыханные тела членов своих семей и тела людей Балсота, одетых в новенькие черно-красные мундиры, что прежде для них втайне добыл король Пласэна через торговца Цианета. Сарт, сын Тона, заявил, что перед смертью воины Балсота раскрыли намерения короля и теперь, чтобы предотвратить более жестокие события, нужно незамедлительно ударить по «железному королевству».

Пользуясь особыми отношениями с Лавидель, Сарт убедил её в правдивости слов, а уже она сумела уговорить остальных. Позже Лавидель долго будет бичевать себя за такой грубый промах и непростительную слепую веру королевской семье, но в тот момент под натиском общей боли она стала правой рукой наследника в войне с соседями. Сражение вышло кровавым как и из-за равенства сил, так и из-за открытой местности, которая лишала маневренности. К счастью для Балсота, в сражение на его стороне вступил король Сэлиронд со звеном опытных тэльвов. Король Маландруима быстро раскрыл заговор и намерение короля Пласэна, потому и пришел на помощь к совсем юному Тэлипу, который на свой ещё детский возраст по внезапной смерти отца был вынужден возглавить армию. Главный отряд Пласэна оказался в окружении. Когда сын Тона понял, что в битве им ничего не светит, он решил бежать. Лавидель прочитала его намерение сквозь хаос битвы, ведь хорошо известны ей были его манеры и слишком читаемы мысли по глазам.

– Ты не можешь уйти!

– Могу, – ответил он, – Именно это я и сделаю.

– Сарт, всем тяжело, но если отступим, они для народа станут причиной того же горя, что пережила я и наши главные командиры. Мы не можем отступить. Здесь нет твоего отца. Если уйдешь и ты, кто поддержит дух солдат?

У Сарта больше не осталось сил скрывать правду. Он действительно любил Лавидель. Он любил её так глубоко, как только был способен. Сын короля собирался сделать её женой по возвращении домой, но теперь его страх и желание сохранить жизнь были сильнее. И всё-таки он не смог уйти, не объяснившись с нею.

– Всё ложь!

– Что ложь? Сарт!

– Всё это изначально ложь. Ложь отца и…, – Сарт замялся, но после глубокого вдоха искреннего сожаления договорил, – и моя, Лавидель.

– Я тебя не понимаю, – ответила Лавидель, вглядываясь в глаза Сарта так, будто она ищет там хоть один канат для спасения.

– Мы убили ваши семьи. Я убил тех, кто тебе дорог. Теперь понимаешь? – пояснил убитый тоской воин, сгорающий от невозможности повернуть время вспять и сказать отцу «нет». – Чтобы эту войну спровоцировать, ваши семьи убили. Балсот здесь совершенно ни при чём. Отец захотел их землями завладеть, оттого этот план придумал, а я реализовал.

– Что ты несешь? Ты себя слышишь? – вспылила Лавидель.

– Я правду обнажаю, Лавидель, единственную правду.

– Хочешь сказать, что и наши семьи умертвили, и собственных воинов в агонию боя ради клочка земли бросили? Из наших солдат сейчас уже половина мертвыми к земле приложена, а ты до сих пор молчал?! – внутренность Лавидель свело болезненной судорогой. – Это же ваши люди, Сарт, ваши люди! – ухватив его двумя руками за ворот металлического жилета, она с силой оттолкнула его от себя. – Как же мне теперь оставшихся солдат высвободить из рук смерти? – этот вопрос она направила лишь себе. Потерявшись во взгляде, она шаткой походкой побрела в сторону поля боя.

– Прости меня, моя Лавидель. Прости меня, – прокричал сквозь слезы Сарт и бросился прочь.

Лавидель сделала ещё несколько шагов и замерла в абсолютной оторванности от всего, что было вокруг. Её ум судорожно пытался отыскать вариант, как вывести оставшихся в живых воинов Пласэна с поля боя. Внезапно по её голове прилетел удар, и она упала, потеряв сознание.