Из хроник Фламианты: Разменная монета.

После специальной отмашки открылись заслоны, и вода хлынула вниз стремительным многоводным потоком. Погода к этому времени окончательно испортилась. К завывающему ветру присоединились раскатистые звуки грома, в смешанном шуме которых было невозможно различить плески несущейся угрозы. Воды хранилища ударили с юга. Звено Зорда не успело найти спасительного решения и просто отдалось во власть сложившихся обстоятельств. Воины Маландруима, под командованием Лавидель и Млантира, забрались на стены. Расположившись по всей окружности каменной цитадели, они лишили южан возможности отступления. Зордцы приняли поражение ещё до схода воды: подплывая к стенам, они один за другим сдавались в руки тэльвов Маландруима. Когда стало ясно, что план удался, тэльвы с верхних опорных пунктов спустились и помогли увести пленников в тюремное строение подле штилов.

– Настолько легко, что поверить сложно, – осознав произошедшее, рассмеялся Млантир. – Ну я подобную историю однозначно бы за правду не принял, ведь прежде с таким везением не сталкивался. Обычно судьба капризна, а здесь почти всё за нас сделала.

– Каждый раз бы так, – поддержала веселье друга Лавидель.

– Боюсь, при множестве подобных побед король начал бы нам по ушам давать. Он упрямый приверженец добротного содержания заключенных, а это дело затратное. Казна Маландруима пусть и богата, но не бездонна.

– Это точно, – сквозь ухмылку согласилась Лавидель.

– Ладно, – Млантир отер мокрое лицо рукавом мундира и одновременно с этим избавился от прежнего смешливого настроения, – вряд ли за скоплением ещё южане остались, так что надо возвращаться к привычному распорядку.

– В этом ты прав. Подход к штилам сильно взборожден. Давай пока вода не ушла в подземное хранилище, спустим её по внешнему склону. У него наклон крутой, мы его хорошо взбороздили, да и земля там сама по себе глинистая. Хорошенько смочим, превратится в болотистую слизь и станет не преодолимым на несколько дней. Послезавтра вернутся твои основные отряды, оттого в такой проблеме, как сегодня, больше не окажешься.

– Сейчас сделаю. Эй, Куларт, – Млантир криком привлек внимание личного помощника, – пусти воду в свободное плавание по внешней стороне, – дождавшись реакции, он вернул взгляд на Лавидель. – Пошли, покормим тебя и переоденем в сухой мундир, потом мои тебя проводят.

– Полагаешь, что я за несколько дней отсутствия дорогу забыла?

– Ты-то забудешь, – Млантир не сдержал ухмылки. – Я, как ты и просила, кучу документов подготовил, целый ящик получился. Незачем само́й нести.

– Это почему?

– Я вообще не понимаю, зачем ты и господин Велогор ещё и подобное сами исполняете. Нас же много, пользоваться можете.

– Ну так твои воины тоже не посыльные.

– Сама потащишь?

– Пусть у тебя пока полежат. Я должна вернуться к королю, потому приведу себя в порядок и отсюда сразу в Даркас.

– Хорошо, тогда спустим тебе свежего трила, – согласился Млантир, усаживаясь на широкий каменный выступ колодца.

– Мой Буниш, даже уставшим, быстрее всех наших трилов будет, да и восстановился он уже. Смотри, как гарцует, – Лавидель махнула в сторону мастистого скакуна, затем улыбнулась и головой уткнулась в массивное плечо сидящего рядом друга. – Ты меня флягой с водой снабдить сможешь? Я свою где-то посеяла.

– Конечно. Эй, ребят, – Млантир чуть отвернулся от лица Лавидель, дабы не оглушить её криком, – принесите дорожную флягу и женский мундир, – тэльвы из группы снабжения попросили пять минут времени, потому он сделал неглубокий вдох и растворился в созерцании выползающей желтизны горизонта. – Хотелось бы, чтобы каждый рассвет приносил нам мирный день.

– Рассветы всегда его приносят, и лишь мы обрамляем его войной. Но с тобой соглашусь, хочется больше дней без лязганья мечей и необходимости осмотрительно вглядываться в просторы Фламианты. Да, – Лавидель подняла глаза на друга, – на ближайшие два дня ты аккуратно командование за Ствариса на себя возьми, ладно? Он сильно отошел от качественных кондиций. Мы с королем вернемся, его к семье отдохнуть отправим, а тебе одного из командиров северных штилов отрядим.

– Сделаю, но ты за аккуратность не переживай. Стварис нам друг и нас очень любит, оттого знает, что лишь во благо него стараемся. Думаю, он и сам не против с месяцок в объятиях семьи провести.

–Ну и отлично.

∞

Сива придержанным шагом вошел в комнату с камином. Увидев, что короли уже активно что-то обсуждают, он вернул походке утяжеленный топот.

– Глава Лагоронд.

– Да, Сива.

– Духи Салтрея здесь.

Лагоронд и Сэлиронд поднялись с места и покинули каминный зал. Никто из членов совета, даже Бэлер, не осмелился бы пойти вместе с ними. Духи у всех вызывают определённое смущение, и при отсутствии необходимости никто не стремится оказаться в их присутствии. Дело не в самих духах, а в отсутствии у многих людей и тэльвов внутреннего дерзновения и уверенности в собственном положении. Лагоронд и его брат этим не страдали, потому никогда не избегали бесед с обитателями священной земли.

Духи стояли у окна в пределах личной гостевой комнаты главы совета, утопив лица в капюшонах перламутровых мантий, цвет которых отдаленно напоминает сиреневые цветки с полей Сдока. По внешнему виду всегда сложно сходу определить мужчины это или женщины, потому жители Салтрея пытаются встречать всех приветственной речью, ведь их голоса определенно проводят различительную черту.

– Король Лагоронд, – почтительно кивнул более рослый дух и протянул тэльву сосуд со священной водой.

Лагоронд, кивнув в ответ, отставил сосуд на широкий выступ окна и, сложив руки на груди, бросил взгляд на гостей. Жители Салтрея явно полыхали бо́льшей расположенностью к его брату, это отчетливо виднелось в смене яркости сияния, которое они излучали, но короля Леондила это никак не задевало.

– Ты исключительно стабилен и в нынешнем величии, и в удержании себя в стороне от возможности шагнуть на самую вершину, – на удивление Лагоронда, обратился в первую очередь к нему, а не к Сэлиронду, главенствующий среди троицы дух. – Твоё могущество по-прежнему в тисках выдуманной тобой одержимости только собственным народом.

– Моё могущество не добирается до идеала не поэтому, хотя озвученный тобой факт входит в содержание истинной причины. Я ограничен не из-за одержимости своими тэльвами, а потому что дальше этого не вижу, – Лагоронд легко признавался в собственных недостатках, но даже подобное сходило с его уст настолько уверенно и спокойно, что это отдаляло от собеседников осознание его принадлежности обыденной природе людей и тэльвов, и возводило в какой-то особый, почти священный вид.

– И всё же будь ты более благосклонен к миру и менее благосклонен к собственному страху, твоему брату не пришлось бы вступать в многосложную партию с Зордом. Одиночная поступь в данном вопросе под силу только тебе, но ты остаешься в стороне.

Крепкие плечи тэльва плавно расправились, подчеркнув явное преимущество над узкой талией. Лагоронд свято любил Леондил, но ещё отчаяннее любил брата, хоть и выделялся сдержанностью в выражении этих чувств. «У брата есть сложности, о которых я не знаю?» – единственное, что пробежалось по его разуму. Лагоронд степенно перевел взгляд с духа на Сэлиронда, а затем обратно вернул на гостя.

– Фэндиол, о чем речь? – его голос по-прежнему дышал спокойствием, но теперь к этому добавились ноты почти отцовской вовлеченности.

– Зорд разросся и окреп. Орден без начертания, но силен слабостью Фламианты. Они готовятся обострить ход игры, и теперь Фламианта – угроза твоему брату.

– Фламианта не в состоянии ею быть, даже если бы желала. Но я уверен, что никто, кроме падшей деревни, таким вожделением не болен. Никто не поднимет против Сэлиронда меч. Пусть короли и главы Фламианты слабы из-за отчуждения от Кодекса, но остатка их чести и ума достаточно, чтобы совестно почитать добродетель и величие брата. Если вдруг этого окажется недостаточным, что маловероятно, то моя и его сила, – Лагоронд ткнул в Сэлиронда, – проляжет стеной, которую они не сумеют перешагнуть.

– Ты прав, никто не поднимет против него меч, но поднимет ли его кто-нибудь за него, когда придет время? Но сейчас не об этом, – заявил Фэндиол и переадресовал дальнейшую часть короткого монолога Сэлиронду. – Зорд двигается в двух направлениях: здесь и в Хилвасе, что располагается на юго-востоке за безымянными землями. Численность их посвященных сравнимо разве что с песком западного побережья. Благодаря их усилиям, Фламианта подобна юной плоти, после укуса странствующего паука массива: она парализована вовлеченностью в философию ордена. Рука Зорда прежде кормила сладостными и деятельными воспеваниями, а сейчас хочет увенчать свою власть короной и троном. Для того чтобы гарантировать себе достойное положение и пугающий авторитет, им необходимо триумфальное подспорье. Ордену нужна поверженная Фламианта.

– Но тогда должны быть покорены все королевства и поселения, а мой народ, как и народ Сэлиронда, им не по зубам.

– Даже в южных пределах мира известно о могуществе Леондила. Твоё королевство выносится за скобки и считается отдельной частью земли. Чтобы овладеть трофеем «покоритель Фламианты», необязательно бросать вызов тебе. По той же причине в расчет не берется прямой разгром Маландруима, ведь ты даешь ему своё покровительство, да и Сэлиронд твоей силе не так уж много уступает. Но вот от него всё же вожделеют избавиться, а потому велика вероятность, что Маландруим входит в их планы. Мы не знаем, чем защищена их смелость и уверенность, но они готовятся к более существенной осаде севера. Последние вылазки их отрядов осуществляются ради сбора информации. Западная граница стережется блуждающим отрядом Леондила, – Фэндиол бросил короткий взгляд на Лагоронда, поймав в моменте его дернувшийся от тяжелой печали край губ. – Они отважны и опытны, но угасают без единения с королем. Они прилично утратили и от полноты начертания. Им нужен тот, кто в них вдохнет жизнь и силу. Твой стир, – Фэндиол вернул в поле зрения Сэлиронда, – сумел каким-то образом завоевать их почтение и преданность, но ему не под силу поднять их дух и всколыхнуть силу начертания, а без этого они не помощь. Границы Маландруима тоже хорошо охраняются, но южанам всё же удается считывать весомые пробелы в оборонительной системе. Ты не один, кто день и ночь всматривается в даль и просчитывает ходы, Сэлиронд.

Сэлиронд молчал и с абсолютно спокойным взглядом перетекал по всем присутствующим. Сказанное не всколыхнуло его сознание, он всё это давно просчитал и предвидел. Он прекрасно понимал, что Зорду нужен не просто престол во Фламианте, он хочет добиться исчезновения всякого упоминания и проявления Кодекса, дабы лишить народы этой части мира шансов на возрождение. Усугубляется это положение тем, что люди и тэльвы Фламианты не желают этого видеть. Своим растущим отступлением от былого величия, они прокладывают для ордена удобную дорожку к достижению цели.

– Тебе нужно форсировать собственный план.

– Я тебя понял, Фэндиол, – вышел из молчаливого отстранения Сэлиронд.

– Сегодня ты непривычно краток, – среагировал дух, изобразив что-то похожее на улыбку. – Но это хорошо, потому что сейчас у нас нет времени на долгие разговоры, и мы должны вернуться.

Обменявшись почтительными жестами прощания с братьями, духи покинули небольшую комнату. Сэлиронд, возымев необходимость чуть упорядочить мысли, уселся в стул, неся на себе пристальный взгляд Лагоронда.

– Я сделал выбор, ты с ним смирился, а если не смирился, то принял, тогда зачем эти тяжелые взгляды?

– Из-за тебя Фламианта ещё дальше от моего сердца, – ответил Лагоронд, при этом мысленно напомнил себе, что Сэлиронд имеет право проживать собственную жизнь, не опираясь на его мировоззрение.

Сложно не пытаться обезопасить и привязать к себе того, кто тебе дорог. Отпустить кого-то в свободное плавание без возможности контролировать надежность и защищенность его пути – подвиг, но в большей степени не во имя другого, а во имя самого себя, ведь именно наше сердце становится уязвимым и вынуждено сносить тяготы переживаний, вынуждено побеждать собственные страхи и преодолевать неудовлетворённость личных мечтаний в отношении того, кого мы любим. Лагоронд прекрасно понимал это и никогда не пытался переложить ответственность за внутренние проживания на брата, но всё же иногда доносил до него суть своих внутренних течений.

– Что ж, в этом мне тебе не помочь, – бросив добрый взгляд на Лагоронда, ответил Сэлиронд.

– Знаю.

– Раз знаешь, давай закончим здешние дела и окунемся в праздник твоего Леондила.

– Ну так я только тебя жду, – среагировал Лагоронд, окатив брата ироничной ухмылкой.

Короли вернулись в зал, который уже заполнился членами совета и их стирами. Лагоронд опустил манифест в массивную чашу с водой. Дождавшись растворения материи, он отдал её Канамиру, сопроводив сей жест тихим напутствием:

– Не отказывайся от устремления. Кодекс Сам движется на встречу желающим Его. Сила Кодекса выделяет тех, кто видит Его красоту. Полюбишь Его содержание – начнешь осязать Его блага. Смотри на то, что Он пред тобой обнажает, тогда любовь сама прорастет и тобой овладеет. Вот тебе прямой и короткий путь.

Канамир явно не ожидал такого участливого отношения от главы совета. Его глаза застыли на месте, ведь сознание растворило фокус внимания во внезапно охватившем душу вдохновении. Лагоронд понял суть происходящего момента, но не дал Канамиру изжить его. Чуть сжав запястье со шрамом, он вынудил короля Шагора отстраниться от внутренних переживаний. Канамир в несколько глотков осушил чашу и широко улыбнулся. Уже к завтрашнему утру он ощутит в себе преимущество королевской крови. Это ожидание стало ветром его вдохновения.

– Ну что, мой друг, теперь мы можем вернуться домой и устроить воистину великое гуляние.

Тэлип явно не хотел задерживаться в Даркасе дольше проведенного здесь времени, а потому не выдержал даже минимальной паузы после завершения процессии. В этом желании его поддержали и тэльвы Туманных Городов, которые, заполучив на некоторое время Бэлера, жаждали разрешить некоторые споры дома. Не прошло и часа, как они покинули каменный город.

– Вы тоже покидаете Даркас? – спросил Сива у оставшихся королей.

– Нет, Сива. Как мы уедем, не вкусив причины этого божественного аромата? – ответил Сэлиронд. – Этот запах заставляет меня чувствовать себя более голодным, чем я есть на самом деле.

Глава Даркаса довольно кивнул и отправился на кухню. Через некоторое время он вернулся с несколькими прислужниками и принялся накрывать стол в каминном зале, ведь именно это место всегда предпочитали Лагоронд с Сэлирондом, когда оставались в узком кругу. Несмотря на то что помещение наполнилось теплом солнечных лучей, Сива не стал приглушать пылкость камина. «Братья любят уединение с природой, так пусть потрескивающий звук поленьев продолжит окутывать их чем-то знакомым и желанным», – так подумал он, когда подбрасывал ещё парочку крупных деревянных болванок. В это время короли со стирами прогуливались по небольшой площади подле замка. Из красочного пейзажа здесь было только голубое небо, но серый городок славился необъяснимой привлекательностью. Усевшись на широкий выступ колодца, короли и стиры коротали время за беседой. Велогор в какой-то момент вгляделся в просторы земли, пролегающей за стенами Даркаса. Сквозь настежь распахнутые врата замаячило приближающееся пятно.

– Лавидель подоспела, – заключил он.

– Неужели взор тэльвов Маландруима так превосходит наш, или ты стал провидцем? А может, я ещё чего не знаю? – усмехнулся Эндулин. – У этой точки на горизонте нет ни единой отличительной черты, как ты определил, что это она?

– Ошибаешься, Эндулин, смотри, – Велогор ткнул плечом друга, затем бросил указательный палец в сторону приближающегося силуэта. – её на каждом шаге заваливает влево, будто трил хромает на одну сторону. На скорости она всегда перенапрягает левое бедро и продавливает Буниша. Я никак не могу исправить этот изъян в её технике. Говорю ей, что это выглядит не благородно. А она мне: «какой мне прок от внешнего благородства, если это никак не повлияет на мою скорость?». Хотя, если быть честным, я думаю, что этот изъян ей просто не под силу, иначе её упрямство давно бы с ним разобралось.

– Вряд ли тебя огорчает, что её изъян при ней остается. Избавься она от него, начнет в каждом вашем забеге тебя по скорости обставлять, – подтрунил над стиром брата Лагоронд.

– Что ж, признаю́сь, – рассмеялся Велогор, – её изъян душу мне ласкает. Но и на случай если окончательно меня превзойдет, я придумал и то, чем себя утешать буду, и то, чем перед другими прикрываться.

– И чем же?

– Тем, что под моим крылом росла, и именно я в большей степени к её прогрессу в скорости причастен.

– Придумал он, – усмехнулся Сэлиронд. – Об этом Лавидель на каждом углу трезвонит, оттого тебя большинство наездников в наставники возыметь вожделеют. Чем сильнее упрочивается её превосходство над тобой, тем больше тебя восхваляет, желая стену утешения заблаговременно для тебя отстроить.

– Пусть так, но утешение-то достойное.

– В этом согласен. Её владение трилом – действительно твой трофей, оттого чем она сильнее, тем ты весомее.

Лавидель очень скоро настигла площадь Даркаса. Спешившись, она с еле сдерживаемым довольным видом подошла к компании королей и друзей. Велогор бросил руку на плечо своей подопечной и горделиво выпрямил плечи.

– Это слишком содержательный отчет, – проговорил он, указав на её по-детски воодушевленное лицо.

– Четыреста пятьдесят семь пленников и ни единой царапины у наших тэльвов, – вслух удовлетворила отраду Лавидель.

– Прибавила мне и королю забот и радуется, пленников-то содержать надо, а ещё допрашивать.

– Ну, это уже не моя головня боль, а твоя, – парировала она командиру той же подтрунивающей ухмылкой.

– Сколько ж часов нам придется провести в палате допросов?

– Не нам, а тебе.

– Нет уж, со мной пополам разделишь, – смехом закончил Велогор короткую перепалку.

Сэлиронд, прекрасно слыша диалог стиров, широко улыбнулся. Он был доволен обоими. Велогор действительно умело воздвигал прогресс Лавидель, при этом не растрачивая собственный, а та усердно ширилась крепостью, достойно приумножая приложенные им усилия. Он сейчас не стал брать под личный контроль и анализ то, что произошло этой ночью в Маландруиме, основательно полагаясь на разумность своего стира. Лавидель здесь, и она довольна, доволен и Велогор, значит, всё сложилось лучшим образом. Граница в безопасности, поэтому мысли об этом можно отложить до возвращения домой.

– Да, – вдруг опомнилась Лавидель, – по пути я встретила гончего из Цианета, он передал взнос для главы совета и часть подати от народов Фламианты на содержание Даркаса.

– Жители Цианета кому-то стороннему вверили мешки с деньгами? В таких вопросах они предпочитают всё держать в своих руках, дабы избежать оплошностей, – усмехнулся Эндулин.

– Даже они вашего короля боятся больше, чем возможных негативных случайностей, – Лавидель отошла к трилу, которого уже успели увести в загон, а затем вернулась с двумя бархатными мешками, повязанными золотой лентой. Бросив их на землю, она облегченно вздохнула.

– Предназначающийся для меня своему королю оставь, – скомандовал Лагоронд, прежде выждав, когда Лавидель продышится и урезонит учащенный из-за тяжести мешков пульс.

– Как скажете, но если изначально так намеривались поступить, зачем от трила тащить вынудили? В вашем мешке годовой взнос, а это десятки тысяч золотых монет, общий вес которых равен больше половины моего собственного. Могли сразу распоряжение озвучить.

– Тебе не меньше остальных известно, что я установленные законом Фламианты выплаты главе совета не принимаю. Либо в Даркасе оставляю, либо твоему королю отдаю, и уже он находит им хорошее применение. Если вдруг засомневалась, должно было уточнить, но ты не захотела. Не захотела и помощи у друзей попросить, хотя знала, что они не откажут. Раз понимала, но всё равно по-своему сделала, за возникшие сложности с себя спрашивай.

– Ладно, в том, что уточнить не захотела и сама виновата, вы правы. Но Велогора, Эндулина и Алимина о помощи не попросила не потому, что не захотела. Я жизнью приучена самостоятельно вопросы решать, оттого даже мысль такая в голову не пришла.

– То, что к тебе такая мысль не заглядывает, не о преизбытке силы говорит, а о наличии уязвимости, от которой постаралась убежать умом.

– Я стир. Если начну уязвимости на поверхности доставать, топить в них эмоции и требовать помощи и внимания, то я перестану быть опорой королю и своему народу. Может, я и приучилась справляться со всем самостоятельно из-за слабости, но в границах положения стира это полезное качество, и Велогор с моим королем сей факт заверят, а тогда за силу считаться может.

– Но мне высказала за то, что не оградил от лишних сложностей.

– Потому что, во-первых, вам это ничего не стоило, а во-вторых, вы изначально знали, что усилия окажутся напрасными.

– Ну так и ты это от начала знала. Спроси, получила бы от меня ответ, и не пришлось бы силы тратить. Ты стир, а я король, уточнять тебе должно, а не мне, но гордость тебе не позволила. Если сама за гордостью пойти решила, почему другим предъявляешь за последствия?

– Я не из-за гордости спрашивать не стала, король, а из желания вас понять, но мне придется другой способ найти, потому что этот не позволил коснуться определённости. То, что умышленно меня напрягли – очевидно, а вот с пониманием ваших намерений у меня по-прежнему сложности, потому что они, как и всегда, двояко читаются. Вы меня под удар ставите из желания доказать, что я полна уязвимостей, и, таким образом, пытаетесь оспорить мою уверенность, или потому что хотите помочь из слабостей вышагнуть? – Лавидель знала, что король не ответит, потому склонилась к мешку, что предстояло вернуть на трила. Проверив надежность узла, она выпрямилась и бросила нетвердый взгляд на друзей.

– Меня и просить не надо, мне помочь не сложно, – вперед всех среагировал Алимин. Подступив к Лавидель, он взял оба мешка в руки. – Сначала ваш к трилу вернем, затем Сиве второй отнесем.

– Ну, от такой помощи я точно не откажусь, – рассмеялась Лавидель, налегке зашагавв след за другом.

– Ты сыну-то объясни, что помощью называется. Мне б так хоть раз помог.

– Не завидуй, Велогор, – ухмыльнулся Эндулин, хлопнув друга по плечу. – Да и к тому же она тэльвийка, а не тэльв, потому в помощи больше нуждается.

– Это Лавидель, а не обычная изнеженная тэльвийка. Когда до вас всех это уже дойдет?! Сколько ещё в ней сомневаться будете?!

– Её силу и стойкость никто не оспаривает, Велогор, – Лагоронд силой духа подступил к границам души старшего стира брата и аккуратно усмирил его эмоции.

– Извините, король, – постарался сгладить упущение Велогор. Его тон вернулся в тактичное звучание. – Но выглядит так, будто..

– Несмотря на все достоинства, её крепость, в отличие от нашей, генетически не защищена, потому частично должна прикрываться теми, кто рядом. Она помощи не просит, а вы с братом нужды не видите. Раз уж себе её выбрали, то я для вас стараюсь. Вы её негласно и правами, и ответственностью старшего стира наделили, пусть так, но она и сверх этого на себя берет. Её браслет заверен положением младшего, следовательно, он и половины растраченных сил не покрывает. Ещё несколько лет в таком ритме без восполнения, и она начнет угасать. Если хотите, чтобы рядом шагала все отмеренное ей время, придется хоть от чего-то в стороне оставлять, но, дело ваше.

– Оставишь её в стороне, как же, – усмехнулся Велогор.

– Но сейчас осталась. Не просто от Алимина помощь приняла, а позволила всё в свои руки взять, – горделиво вставил Лагоронд.

– Это от удивления. Алимин обычно в ситуациях, где вы или мой король что-то оспариваете, ниже травы, тише воды, а тут так инициативно за дело взялся. Да и дело – ерунда.

– Никто о серьезных вещах и не говорит, хоть в незначительных собственным главенствующим положением её за спиной оставь, – Эндулин, желая закрыть тему, перешел на более увеселительный тон. – Или она и в этом тебя потихоньку обскакивает?

– Очень смешно, – лицо Велогора растеклось в улыбке. Желая ответить так, чтобы всё вновь не свелось к Лавидель и нему, он задумался, но провел в мыслях больше времени, чем полагается, оттого прежнее обсуждение закончилось без его участия. – Но вот сыну твоему я припомню всё-таки. Когда в последний раз у вас были, я тяжеленный ящик с вином Маландруима от врат до кухни нёс, так он даже не допер, что можно помочь, а тут без просьбы, да ещё и при напряженной атмосферке на подмогу кинулся. А я его, между прочим, практически с пеленок участливым отношением наделяю.

– Так неумение просить о помощи у вас оказывается общая черта, – усмехнулся Лагоронд и перевел взгляд на брата. – Тогда зря я твою младшую за него порицал, это она от вас набралась.