Оттенки счастья для Сироты

– Вот, сказали, что в подарок, пробормотала я. – Осталось только цвета добавить.

– А та работа, что осталась у родителей… – я лишь с печалью вздохнула. – Что тебе нужно, чтобы её воплотить? – спросил он, внимательно глядя мне в глаза.

Я пожала плечами.

– Карандаш. Бумага. По большому счёту, больше ничего.

Он кивнул, погрузившись в свои мысли. А я, ободрённая его странной заинтересованностью, решилась.

– А у тебя… есть родные? Чем занимаешься?

Он долго смотрел на меня, будто решая, стоит ли вообще что-то говорить.Я уже хотела сказать: «Не хочешь – не надо», но он заговорил первым.

– Меня воспитывала мама. Она… к сожалению, уже умерла.

В голосе его не было дрожи, только плоская, холодная констатация факта. Но в этой простоте была бездна боли. Я не посмела спрашивать дальше. Но о работе спросила.

– А чем ты занимаешься?

– Тебе лучше не знать.

– Почему? Любопытство не порок, – попыталась я пошутить.

– Целее будешь, – отрезал он. – И вообще, была договорённость, что ты в мою жизнь не лезешь.

Я сдалась. Спросила, где он был все эти дни. На что он неодобрительно помотал головой.

– У меня охранное агентство. Возил сотрудников на спецподготовку. Что-то вроде «весёлых»стартов, только с военным уклоном. – усмехнулся он криво.

Я хмыкнула. И что тут такого, обычная работа.

– Понятно. Ладно, извини за любопытство.

Я снова погрузилась в рисование, а он следил за мной, параллельно что-то делая в телефоне. Когда я закончила, в квартире стояла гробовая тишина. Решив, что он отдыхает, я пошла мыть руки – испачкалась краской.

Я без стука распахнула дверь в ванную и остолбенела.

Он стоял там, спиной ко мне, практически голый. На бёдрахбыло намотано единственное полотенце. Я взвизгнула и, не помня себя, бросилась обратно на кухню.

Через минуту он вышел, уже в штанах.

– Что это было? – спросил он спокойно.

– Я не знала! Я не хотела… – я была готова провалиться сквозь землю.

– Алина, я у себя дома. Я не обязан перед тобой отчитываться, – произнёс он, и в его тоне не было злости, лишь констатация факта, от которого мне стало ещё более неловко.

В этот момент прозвенел звонок.

– Открой, – коротко бросил он. – Это, наверное, курьер. Забери посылку.

Он не хотел появляться перед незнакомцем в полуголом виде?!Я кивнула и пошла. А Тимур отправился в спальню.Принеся несколько пакетов, я спросила:

– Куда это положить?

– Куда хочешь. Это для тебя, – сказал он.

Я с недоумением посмотрела на него, ожидая пояснений.

– Мне, конечно, не жалко рубашки, – пояснил он, – но она была куплена для других целей. Не для того, чтобы ты использовала её как ночнушку или платье. Поэтому я заказал тебе немного одежды.

У меня отвисла челюсть. Он вышел из комнаты, чтобы ответить на звонок. Я услышала, как он говорит, и сквозь его фразы пробился звонкий женский голос из трубки. «Секретарша из агентства», – подсказал разум, судя по тому, что обсуждали они какие-то документы. Но по телу разлилась неприятная, едкая волна. Только отчего она не понимаю. Но очень неприятная.

Когда он проходил мимо, всё ещё разговаривая по телефону, я не выдержала. В голосе прозвучала та самая, нескрываемая обида.

– Ты снова уйдёшь? – выпалила я.

Он остановился, медленно опустил телефон и низко-низко наклонился ко мне, так что наши лица оказались в сантиметрах друг от друга.

– У тебя есть более заманчивое предложение для меня, чтобы я остался? – его голос был тихим и густым, как мёд, с опасной ноткой вызова.

Я опешила. Моё сердце застучало в бешеном ритме. Я могла только мотать головой, не в силах вымолвить и слова.

– Ну тогда, скорее всего, уйду, – он выпрямился и вышел на кухню, продолжая разговор.

Дрожащими руками я стала разворачивать пакеты. Лишь бы не думать сейчас ни о чём. Там была домашняя одежда, ещё что-то мягкое, похожее на пеньюар. А на дне лежала маленькая, изящная коробка. Я открыла её. И обомлела.

Внутри лежали два комплекта нижнего белья. Откровенного. Соблазнительного. Из тончайшего кружева и шелка. Но в них не было вульгарности, только какая-то опасная, утончённаяэстетика. Щёки мои пылали. Я достала один комплект, и шёлкзаструился у меня в пальцах.

В этот момент в комнату снова вошёл Тимур.

Я подняла на него взгляд, весь мой стыд, смущение и странное волнение были как на ладони. А он смотрел на меня. Смотрел таким голодным, хищным взглядом, что у меня перехватило дыхание. В этом взгляде не было вопроса. В нёмбыл ответ. На все мои невысказанные мысли и на его собственный молчаливый вызов.

И в воздухе повисла тишина, густая и звенящая, в которой не осталось места ни для слов, ни для отступлений.

Глава 17

Закончив телефонный разговор с Лизой, отправился обратно в спальню. Как бы мне ни хотелось сейчас остаться дома, есть рабочие моменты, которые нельзя игнорировать и уж тем более отложить. Я чисто для проформы решил сообщить Алине, что уезжаю, но я так и не смог озвучить свои мысли сразу. Уже дойдя до комнаты,застыл на пороге.

Она сидела на краю кровати. В еёруках, словно облако, переливался кусок чёрного шёлка. Нижнее бельё. Дорогое, насколько я мог судить. Откровенное. Именно то, что привёз сейчас курьер, то, что ещё недавно сам выбирал в интернет-магазине, мысленно представляя его на ней.

Заметив меня, Алина вздрогнула, смущённосжав его в ладонях. Но не испугалась. Нет. Испуг – это другое. Я видел испуг слишком часто, чтобы не знать его вкус. Это было не оно. Еёглаза, широко распахнутые, были полны волнения. Предвкушения. Того самого, что щекочет нервы перед прыжком с высоты.

«Вот чёрт…» -прожужжало у меня в голове. «Сейчас же развернись и уйди. Пока не поздно».

Но ноги будто вросли в пол. Этот взгляд… тот самый, что преследовал меня с той ночи в машине. Ночь, которая не давала покоя мне все эти дни. Именно та, что должна была стать единственной в нашей жизни, но, видимо, у судьбы весьма извращённое чувство юмора. В ту ночь она смотрела так, что этот взгляд навсегда отпечатался в моей памяти, будто татуировка.Этот взгляд выбивал меня из колеи, лишал моего железного спокойствия. Я пытался убежать. Вывез всю команду на тренировочную базу и три дня гонял их, как новобранцев, выжимал из них все соки, пытаясь выжать и из себя этонаваждение. Думал, переболел. Вернулся домой -а она… она нежится в моей постели. В моей рубашке. Еёноги были голые, а щека прижата к моей подушке. Волна жара такая мощная, что аж в висках застучало, накатила на меня тогда.

И вот теперь сноваэтот взгляд. Вызов. Моёличное испытание на прочность.

И самое мерзкое – меня это дико заводит. Даже её вопрос, это некое подобие ревности, а иначе я это объяснить не могу, когда позвонила Лиза.Это ли не считать доказательством… Доказательством того, что её чувства тогда не были фальшью, да и то желание не прошло вовсе. А может, и пришла к моему дому тогда далеко не случайность?!

Я представил, как делаю шаг вперёд. Ещёодин. Как прижимаю её к кровати, а этот чёртов шёлк остаётсяна полу. Секс бы случился. Сто процентов. В тот же миг. Жёсткий, быстрый, чтобы выпустить пар, что клокочет во мне.

Но я так не хочу.

«Нет. Не так. Чтоб сама. Сама захотела. Сама осознавала, на что идёт. Чтобы без тени страха в этих глазах. Без малейших сомнений и сожалений после».

Словно отшвырнув сам себя эту мысль , я резко выпалил.

– Мне надо уехать, – но она не ответила и, кажется, вообще никак не реагировала в тот момент.

Голос прозвучал хрипло и грубее, чем я планировал. Развернулся и вышел, изо всех сил хлопнув дверью. Огромное увесистое полотнос грохотом врезалось в косяк. Пусть. Лучше хлопок двери, чем стук моей крови в ушах.

Пробка на Садовом кольце была адской. Я барабанил пальцами по рулю, глядя, как дворники беспомощно смахивают дождь со стекла. И снова эти мысли. Она. Её взгляд. Я сжал руль так, что кости побелели.

«Держись, Тимур. Ты не пацан. Ты прошёлчерез худшее, справишься. Контролируй себя», – повторял я мысленно раз за разом.

Но контроль таял, как этот дождь на асфальте.

Офис встретил меня запахом кофе и строгим взглядом Лизы. Моя секретарша. Надёжная, как швейцарские часы. И сегодня выглядела она, как всегда, собранно.

– Босс?– веёголосе прослеживалось удивление вперемешку с облегчением, котороевернуломеня в реальность.

– Закажимне бумагу, какую там используют для рисования. И карандашей. Разных. – Сказал я, проходя к своему кабинету.

– Для вас? Или …. так же как и с чаем? – в её взгляде считывался интерес, но ненавязчивый, а лёгкий.

– Ты очень проницательна, – на что она лишь усмехнулась и кивнула, делая пометку, но тут же подняла на меня глаза.

– Кстати, он опять здесь. Тот клиент. Демидов. Говорит, не уйдёт, пока не поговорит с тобой.

Я вздохнул, ощущая, как накатывает усталость. Отлично. То, чего мне не хватало.

– Впусти его.

Демидоввлетел в кабинет как ураган. Лицо расплылось в сияющей улыбке.

– Тимур! Наконец-то! Я вас ждал! Спасибо, что приняли! -Он протянул руку для рукопожатия, а его второй рукой потянулся, похоже, для объятий.

Я отступил на шаг, холодно глядя на него.

– Хватит. Успокойтесь. Садитесь.

Он неуклюже плюхнулся в кресло.

– Я просто хочу выразить свою благодарность! Ваше агентство – лучшее! Только вы можете мне помочь!

– И чем же?

– Мне нужна защита, вернее охрана. У меня появились проблемы… в бизнесе… к тому же мне пришлось прибегнуть к помощи очень опасного человека. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Если честно, то не совсем. Но вы должны понимать, что мы не занимаемся персональной охраной для частных лиц без полного кейса и проверки. Исключений не будет. Согласны на такие условия? Если да, то мы подберём для вас персонал.

– Тимур, – оттого как он произносил моё имя в прямом смысле корёжило меня, – ты меня не так понял. Я хочу, чтобы за мою безопасность отвечал самый лучший. То есть ты! – я офигел от такой наглости.

– Нет! – произнёс спокойно и чётко.

– Но почему?! -его голос взвизгнул. -Я деньги заплачу! Любые!

«А почему? Хороший вопрос. Но как ему объяснить, что он в любой момент может превратиться из клиента, которого нужно защищать, в мою персональную цель. А я не работаю с целями. Поэтому и нанял ребят».

Вслух я сказал иначе, отчеканивая каждое слово.

– Мои решения не должны вас волновать. Правила есть правила. Их не меняют. Попробуйте договориться с компаньоном.

– Да тычто?! -он вскочил, его лицо исказилось паникой. -Меня убьют! Понимаешь ты это или нет? Убьют! А моя дочь… дочь, должна была стать залогом. Но она сбежала из дома! Я один!

Вошёл в роль. Классика. Давить на жалость.

– Моё агентство не занимается розыском сбежавших детей, -мои слова прозвучали как приговор. Ледяными и окончательными. -Рекомендую обратиться в полицию.

Демидовзамер, а потом его скулы напряглись. Маска благодарности упала, обнажив злобу.

– Я думал, ты профессионал! А ты… ты просто трус! Жалеешьсебя!

Он развернулся и выбежал из кабинета, хлопнув дверью. Слабо. По сравнению с моим хлопком – детский лепет.

Я вышел в приёмную. Лиза смотрела на меня вопросительно.

– Лиза, внеси этого Демидовав чёрныйсписок. Если появится снова – не разговаривай, сразу вызывай полицию. Понятно?

– Понятно, – её голос был спокоен. Она уже набирала номер, чтобы внести данные в базу.

Я вернулся в кабинет, закрыл глаза и с силой провёлладонью по лицу. Перед глазами снова всплыла она. Алина. С этим шёлкомв руках. С этим вызовом во взгляде.

«Довольно. Хватит», – пытался прогнать эти мысли.

Я сел за стол и погрузился в документы, которые мы с Лизой обсуждали по телефону. Цифры, отчёты, схемы. Знакомая работа. Она успокаивала, как старый друг. Я рыл в ней, как в окопе, пытаясь отгородиться от навязчивых мыслей.

Когда закончил, было уже темно. Я собрал вещи, на выходе забрав из приёмной папку с бумагой, коробку карандашей и складной мольберт, который Лиза предусмотрительно приготовила.

Дорога домой снова была забита. Я уже почти подъезжал к дому, когда зазвонил телефон. Сивый. Мой компьютерный гений. Человек, который мог найти что угодно и о ком угодно.

Я нажал на приём, поднеся трубку к уху.

– Говори, Сивый.

Его голос, всегда немного хриплый, прозвучал серьёзно.

– Привет, командир. Есть для тебя инфа. По тому делу, что ты поручал. Надо встретиться.

По тому делу. Значит, по Козлову. И чтобы там не было, это в приоритете.

– Встречаемся через полчаса в нашем месте, -коротко бросил я и сбросил вызов.

Впереди зажёгся зелёный. Я нажал на газ. Возможно, завес тайны, что так прочно накрывал прошлое, наконец-то приоткроется.

Глава 18

Место, где мы обычно встречались с Сивым (помимо офиса), находилось в таком районе, где при желании нас искать не стали бы. Оно и к лучшему. Бар «У Глебыча» был такой же серый и непримечательный, как и этот проклятый дождь, который, судя по всему, и не думал заканчиваться.Брызги от колёс автомобиляшлёпались в грязные лужи, рисуя на асфальте маслянистые разводы. Я заглушил двигатель, посидел секунду, прислушиваясь к стуку капель по оцинкованной крыше. В голове, наконец-то, стих назойливый шум – мысли об Алине отползли в тень, уступая место главному призраку. Генерал-полковникКозлов. Его холёное, самодовольное лицо вставало перед глазами чётче, чем дорожные огни. Что за паук сидел в этом начищенном мундире? Какие нити он тянул и где спрятал свою грязную паутину?

Дверь в бар скрипнула, впустив меня вместе с запахом влажной одежды и дорожной грязи. Внутри было также уныло: липкий пол, приглушённый свет и Сивый, уже ждущий меня в дальней кабинке. Он сидел спиной к стене, его худощавая фигура казалась инородным телом в этой затхлой атмосфере. Он не кивнул, не улыбнулся. Просто посмотрел. Этого было достаточно.

Я плюхнулся на противоположный стул, отодвинул предложенную чашку чего-то, смутно напоминающего кофе.

– Говори. Что нашёл? И желательно без лишней воды, а то знаю я тебя, – предупредил его сразу.

Сивый вздохнул, его пальцы повертели пустой стакан.

– Не порадую, Тим. Вообще ничем. Дело тёмное, как этот чёртов дождь.

– Освети, – бросил я коротко, чувствуя, как внутри всё сжимается в тугой, холодный ком.

– Есть два момента. Первый – это фото.

– Ты думаешь, что я не помню, как этот козёл выглядит? – удивлённо спросил я.

– Ну такое вряд ли забудешь, – усмехается друг, протягивая мне папку. – Здесь скорее важен не он, а тот, кто рядом с ним.

Открыв папку, беру в руки единственную здесь лежащую фотографию. Даже прикасаться к ней не хотелось, ощущение будто дерьмо в руки взял. А когда увидел, кто рядом с Козловым, то понял, отчего такое ощущение. На фото запечатлена весьма дружеская встреча, судя по их довольным физиономиям. А среди присутствующих ублюдков были те, кого мы с группой должны были ликвидировать. И приказ отдавал лично Козлов. Так что получается? Если он здесь.... Значит… Значит, что я оказался прав! Он сам нас, сука, сдал!

Ладонь рефлекторно сжимается в кулак, сминая фотографию.

Во мне всё закипело. Картина складывалась уродливая, отвратительная в своей простоте.

– Получается, он нас сдал, – прошипел я, сжимая кулаки ещё сильнее, да так, что кости затрещали. – Сдал своих же пацанов. Не по глупости, не по ошибке. Холодно, расчётливо. Продал, как скот на бойне, гнида.

Я вновь погрузился в события тех дней и, кажется, даже отключился от происходящего здесь и сейчас на какой-то момент. В реальность вернулся, лишь когда рядом с нами оказалась официантка, что принесла свежий кофе Сивому. Она казалась зашуганной, отчего напоминала мне Алину. На удивление, мысли о которой в этот миг действовали на меня успокаивающе. Нда уж…

Обратив на девчонку своё внимание, заметил как она пристально смотрит на меня.

– Что-то не так? – поинтересовался у неё.

– Я спросила: вам принести свежий кофе? А то этот совсем остыл.

– Нет, спасибо, – пытался выдавить из себя некое подобие улыбки. – И этот забери.

Забрав с нашего стола лишнее, она быстро ретировалась.

– Ты ток так больше не улыбайся, а то я сам начинаю тебя бояться. – усмехнулся друг.

– Ты сказал, что там два момента. Какой второй? – решил вернуться к сути происходящего.

– Козлов. После того дела в Израиле…В общем, финансы поплыли. Аккуратно, не афишируя. Но поплыли.

Я молчал, заставляя его продолжать.

– Основные суммы ушли на офшорные счета. Классика. Но есть одна интереснаяниточка… Маленький городок, Зареченск. Слышал о таком?

Я лишь кивнул головой. Слышал мельком, но никогда там не был. И судя по моим ощущениям это дыра, и ничего более.

– И что там?

– Туда, на имя некоего Михаила Сомова, Козлов совершал переводы. Лично. Небольшие, но регулярно, как по графику. На протяжении больше двадцати лет. И последний перевод был как раз после всей заварушки в Израиле.

– Родственник? – выдохнул я, пытаясь найти логику.

– Нет. Никаких связей. Более того, я ничего не смог найти на этого Сомова. Будто его и не существует вовсе. Либо так «стерильно» всё подчистили.

В голове что-то щёлкнуло. Нестыковка. Острая, как осколок стекла.

– То есть. Человека нет? Но деньги на его счёт ему поступают? Значит, Козлов знает что-то ещё…

Тишина в баре стала звенящей. Даже дождь за окном будто затих. Я чувствовал, как по спине бегут мурашки. Не от страха. От ненависти. Чистой, обжигающей, как спирт.

– Надо озадачить Петровича. Пусть ускоряется. Здесь что-то не то…

– Похоже на то. Счёт Сомова никто не трогал. Причём никогда. Деньги так и лежат, накапливаются. Как будто это… ритуал.

Сивый развёл руками.

Я откинулся на спинку стула, смотря в запотевшее окно. За ним был мокрый, тёмный, безразличный город. А в моей голове выстраивалась цепь. Козлов. Предательство. Некто Сомов, словно призрак, в забытом богом Зареченске. Деньги, которые никто не трогал.

– Он не просто нас сдал, – сказал я уже спокойнее, но это спокойствие было обманчивым, как гладь перед штормом. – Израиль был неслучайностью. Это была зачистка. Он прикрыл старые грехи новыми трупами.

Встать с такими мыслями было невозможно. Сидеть – тем более. Во мне бушевала энергия, требующая выхода. Действия. Удара.

– Мне нужнов Зареченск. Я поеду.

– Стоит ли? – усомнился Сивый. – А если ты там ничего не найдёшь?

– Может, и так, – я встал, и стул отодвинулся с громким скрежетом. – А может, и Сомова найду. Козлов боится этого места. Возможно, и этого человека. Значит, там лежит ключ. Я его достану. Выковыряю из-под земли, если придётся.

Я вышел из бара не оглядываясь. Дождь хлестал по лицу, но я его почти не чувствовал. Внутри горел огонь. Предательство всегда пахнет по-разному. Иногда – порохом и кровью. Иногда – дорогим парфюмом в кабинетах. А иногда – затхлостью в глухом городе, куда годами падают деньги, как монеты на крышку гроба.

Я завёл автомобиль. Мне предстояла долгая дорога в Зареченск. На встречу с неизвестностью. А может, и с собственной яростью, которая требовала ответов. И кто бы ни оказался на моём пути – я вырву у них правду. Вырву клещами, если понадобится. Потому что за спинами моих ребят стоит и мой долг. А я свои долги всегда возвращаю. С процентами.

Глава 19

Мозг выедала одна и та же мысль, как ржавчина. Козлов. Генерал-полковник Козлов. Человек, которому я никогда не стал бы пожимать руку даже в аду, оказался крысой. Как я и предполагал.Он продал моих пацанов, подставил операцию, а теперь спокойно грел задницу в кожаном кресле, пока те, кто ему верил, гнили в земле. Каждый раз, когда эта картинка всплывала перед глазами, руки сами начинали чесаться, словно в нетерпении. Так и хотелось выпустить несколько пуль. Но палить здесь было не в кого. Да и вряд ли я найду в этом удовлетворение. Остаётся только ехать в эту дыру – Зареченск. Копошиться в грязи, надеясь выудить хоть какую-то зацепку.

Информации – ноль. Пустота. А в одиночку лезть в пасть к дракону – верный способ оттуда не вернуться. В голове щёлкнул единственное более или менее адекватное решение. Мне надо то, что смог достать Захар Петрович. Старый чёрт, но связи у него были похлеще, чем у кого-либо в службе безопасности. Набрал его номер, выслушал ворчание полкана про «ночных сов» и договорился о встрече наутро. Хотя бы какая-то точка опоры. Главное – не спалиться перед Козловым. Подставлять полкана не хочется.

Машина сама вырулила к дому. Я заглушил мотор и сидел секунд десять, вглядываясь в подъезд, как будто в нёммогла быть засада. Голова раскалывалась от переполнявших её мыслей. Выбросил из себя весь этот матан, открыл дверь и потянулся на заднее сиденье за презентом для Алины. Бумага, карандаши. Мелочь, а мысль где-то зацепилась, что ей это понравится. Мне хотелось сделать ей приятное.

И тут же, будто обухом по черепу – Зареченск. Поездка. Её придётся оставить одну. Неизвестно насколько. В грудине что-то неприятно сжалось, будто тисками. Не страх, нет. Чёрт с ней, с опасностью. Какое-то другое, мерзкое, тянущее чувство. Почему-то проскочила мысль, что если я уеду, то больше её не увижу. Слабость. Я почти выругался вслух, выходя из машины.

Лифт. Металлическая коробка, словно ловушка. Мне не хотелось оставаться взаперти, в очень маленьком пространстве. Особенно наедине с собственными мыслями. Предпочёллестницу. Шаг за шагом, тяжело ступая по бетону, пытаясь физической усталостью вытеснить из головы весь этот треск. Поднялся на свой этаж. И обомлел.

На площадке, под самой дверью, свернувшись калачиком на холодных ступеньках, спала Алина. В том самом костюме, в котором она пришла ко мне. Почему она в нём?Сердце на мгновение замерло, а потом ударило с такой силой, что в висках застучало. А что, чёрт возьми, она вообще здесь делает? Почему не в квартире? Что случилось за то время, что меня не было?

«Тихо, Тимур. Только без резких движений.Не пугай её», – прошипел я сам себе в голове. Ключ бесшумно вошёлв замочную скважину. Я зашёл, бросил бумагу с карандашами на комод, даже не глядя. Все мысли были там, за дверью.

Вернулся. Она даже не проснулась. Спала так беззащитно, что у меня снова сжалось внутри. Щека прижата к холодной стене парадной, ресницы трогательно вздрагивали. Я наклонился, аккуратно, как с миной, поддел её на руки. Она весила ничего. Лёгкая, как пух. Интересно, она вообще ест или нет? А пахла сном и чем-то своим, сладким.

Пронёсв квартиру, пнул ногой дверь. Прошёл в спальню. Всё делал на автомате, стараясь дышать тише. Присел на край кровати, чтобы бережно, не тревожа, переложить её с рук на простыни.

И в этот миг её глаза открылись. Сонные, мутные, но узнающие.

– Тимур? – только и смогла выдохнуть она, её голос был хриплым ото сна.

Внутри всё перевернулось. Какой-то щенок обрадовался, что она его узнала. А солдат во мне тут же придушил эту слабость.

– Спи, – вырвалось у меня. Резко, почти грубо. Слишком много чувств, а выпустить нельзя ни одного.

Я уже поднимался, чтобы уйти, дать ей спать, забиться в душ и отдышаться, но её тихий голос остановил меня.

– Ты… снова уйдёшь?

Она не спрашивала, куда. Не спрашивала, почему. Просто «уйдёшь ли». Как будто это было самым страшным, что она могла представить. Я обернулся. Она смотрела на меня в полумраке, и в её взгляде была такая незащищенность, что моя броня дала трещину.

– А ты хочешь, чтобы я остался? – спросил я, и мой собственный голос прозвучал чужим, более тихим.

Она не ответила сразу. Молчала так долго, что я уже решил, что она снова уснула, или просто передумала. Я уже сделал шаг к двери.

– Да.

Шёпот. Еле слышный. Но он прозвучал громче любого взрыва. Он ударил меня прямо в солнечное сплетение, отняв воздух. Это «да» повисло в комнате, перекраивая всё. Все мои планы, всю мою решимость, всю мою чёртову логику.

– Спи, – снова сказал я, уже мягче, сдавленно. – Я никуда не уйду. Мне надо в душ.

Душ. Моя крепость. Где можно остаться наедине с собой. Я зашёл и включил воду почти кипятком. Стал под струи, надеясь, что они смоют эту хворь с души, эту тягу остаться, забыть про Зареченск, про Козлова, про всё. Просто быть здесь. С ней.

Но легче не становилось. Горячая вода обжигала кожу, а в ушах стоял тот самый шёпот. «Да». Он повторялся снова и снова, как навязчивая мелодия. Я упёрсяладонями в кафель, склонив голову. Предатель. Предатель сам себя. Из-за одного слова, из-за одного взгляда.

И в какой-то момент я понял. Ощутил кожей. Я не один. Медленно, будто на осиленной петле, я обернулся.

Она стояла в дверном проёме. В том самом кружеве, что я когда-то для неё выбрал, в порыве какой-то непонятной даже мне самому нежности. Бельё, которое должно было быть просто вещью. Сейчас оно было оружием. Она смотрела на меня сквозь стеклянную дверь душа, а во взгляде не было ни страха, ни стеснения. Была та самая тихая решимость, что прозвучала в её «да».