Оттенки счастья для Сироты

Я с ужасом осмотрела себя. На мне было то самое платье, в котором я была в клубе, помятое, но целое. Значит… не случилось? Облегчение, сладкое и пьянящее, тут же сменилось новой волной стыда. А что было после?

Где-то неподалёку донёсся какой-то шум. Что это? Кто-то был там. Сердце снова ушло в пятки, но делать нечего. Пришлось идти.

Я подошла к арке и застыла. Он стоял у плиты, спиной ко мне, высокий и мощный, в простой футболке, обтягивающей рельеф мышц. В воздухе пахло кофе и чем-то жареным.

Он повернулся, будто почувствовал мой взгляд. Его глаза, тёмныеи пронзительные, медленно осмотрели меня с ног до головы.

– Проснулась, Панда? – его голос был низким, без единой нотки улыбки. – Душ прими. Ты опять вся размалёванная, как при первой встрече. – он жестом указывает на лицо. – В шкафу, так и быть, можешь взять, во что переодеться.

Панда? Вспомнила. В тот вечеру меня текли слёзы от всей этой истории с родителями, и тушь размазалась. Унизительно. Я, не говоря ни слова, кивнула и ретировалась обратно в комнату.

Шкаф оказался царством спортивного стиля: стопки футболок, толстовки, штаны. Но в углу я нащупала что-то другое. Тёмно-синюю, почти чёрную, рубашку из мягкого хлопка. Классическую. Я вытащила её, словно клад. Она пахла им. Терпким, древесным парфюмом, с нотками кожи. Тем самым запахом, что кружил мне голову вчера в машине.

В душе я пыталась смыть с себя остатки вчерашнего вечера, стыд и растерянность. Завернувшись в его рубашку, в это облако его запаха, я почувствовала странное, мимолётноеспокойствие. Сделала небрежный пучок, глядя на своёотражение в зеркале: испуганная девочка в чужой, слишком большой одежде.

Когда вернулась на кухню, то обнаружила, что он уже приготовил завтрак на двоих. Это что забота? Или элементарная вежливость? На свободное место он поставил тарелку с яичницей и тостами.

– Ешь, – коротко бросил он, подавая мне стакан апельсинового сока. – Помнишь, что вчера было?

Я чуть не поперхнулась. Горячая волна залила щёки.Я опустила глаза в тарелку и лишь кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

– Зря смущаешься, – его голос прозвучал насмешливо, но без злобы. – Стыдно, должно быть, за поступки, а не за желания. Ты взрослая девушка.

От этих слов стало ещёжарче. А его слова сильнее убеждали, что ничего и не было, кроме тех поцелуев.

– Мне на работу, – он отпил кофе. – Могу подбросить.

– Спасибо. – быстро сказала я, закончив завтрак.

Я переоделась в своёпомятое платье, свернула его рубашку и повесилана спинку стула, словно оставляла часть этой странной ночи позади. В машине царило молчание. Я назвала домашний адрес Евы, и мы поехали.

Дверь мне открыл Адам. Его лицо исказилось от беспокойства.

– Алина! Наконец-то! Где ты была? Ты вообще знаешь, что тут творилось?Родители твои тут были! – выпалил он, но я не обратила внимания на его слова.

– Ева где? – перебила я его, влетая в комнату подруги, чтобы переодеться в своё.

– В училище уже уехала. Слушай, они такие сцены тут устраивали…

– Потом, Адам, я уже опаздываю! – бросила я и пулей вылетела из квартиры.

Благо общественный транспорт ходит по расписанию, и я приехала на учёбу без опоздания. В училище Ева набросилась на меня с тем же ворохом вопросов.

– Ты где была? С Сиротой? Что случилось? Я чуть с ума не сошла!

– Потом, Ев, давай, позже всё расскажу, – отмахнулась я, пытаясь пройти в аудиторию.

Но она схватила меня за локоть и оттащила в сторону, еёлицо было серьёзными испуганным.

– Алина, стой. Твои родители… Они ночью приезжали. Кричали на моих, грозились «решить вопросы» через своих знакомых, если мы будем тебя «укрывать». Мама чуть в обморок не упала.

Только сейчас поняла, что именно мне хотел сообщить Адам. Мир перевернулся. Так, значит, они всё равно не отстанут и не оставят меня в покое. Они готовы уничтожить всех на своем пути. Горячая волна стыда и вины захлестнула меня. Я посмотрела на подругу, на её искренне испуганные глаза, и поняла, что не смогу. Не смогу так подставлять их семью. Никогда больше я не приду к ней. Это решение застыло внутри холодным, тяжёлым камнем.

После нескольких пар, когда я уже собиралась с духом, чтобы найти какие-то слова для Евы, в холле училища появились они. Отец с матерью. Лица, высеченные изольда и гнева.

– Алина! Иди сюда немедленно! – голос матери прокатился по коридору, заставляя замирать всех студентов.

Начался спектакль. Грандиозный, унизительный.

– Ты опозорила нас! – шипела мама, не обращая внимания на окружающих. – Ночные похождения непонятно где и с кем! Мы растили тебя для лучшей доли! Ты выйдешь замуж, как мы договорились, и спасёшь бизнес! – давила она. – Или мы здесь с тобой так «договоримся», что тебя отчислят к чертям собачьим! И поверь унас хватит рычагов давления.

Я стояла, опустив голову, чувствуя, как горит вся под взглядами окружающих. Я была готова провалиться сквозь землю. Но потом случилось неожиданное. Директор и завуч, привлечённые шумом, выслушали их и… отказали.

– Мы не будем способствовать манипуляциям, – сказала директор твёрдо. – У нас учатся студенты, а не играют в ваши игры. Успеваемость – единственный критерий. Всё.

Ярость родителей была страшна. Они обещали превратить мою жизнь в ад, но сделать уже ничего не могли. Хотя куда ещё хуже?! А учёба стала моим единственным щитом.

После пар Ева хотела пойти со мной, но я сказала, что мне нужно побыть одной.

– Я потом к тебе, – солгала я, зная, что этого «потом» не будет.

Куда идти? Домой? Ни за что. К Еве? Невозможно. Денег мало, вещей нет. Ночлег? Мысли метались, как птицы в клетке, разбиваясь о решётку безысходности. Я просто пошла. Куда глаза глядят. Гуляла так несколько часов. Ноги несли меня сами, пока я не подняла голову и не поняла, что стою у знакомого дома. Того самого, который покинула сегодня утром. Я дошла до двора и опустилась на холодную лавку.

Что мне делать? Где спать? Чем платить за жизнь? Родители не оставят меня в покое. Учёбуя не брошу, это мой единственный шанс. Но где взять силы на это противостояние? Где точка опоры? Я уткнулась лицом в колени, пытаясь выдавить слёзы, но их не было. Только пустота и отчаяние.

Я так глубоко ушла в себя, что не заметила приближающихся шагов. Лёгкое прикосновение к плечу заставило меня вздрогнуть и вскрикнуть.

Я подняла голову. Передо мной стоял он. В тренировочных штанах и толстовке, с сумкой через плечо. Мужчина, что одним только взглядом вызывал во мне бурю противоречивых эмоций. Его тёмныеглаза смотрели на меня с безмолвным вопросом. В них читалось лёгкое удивление, но ни капли раздражения.

Я смотрела на него, на этого почти незнакомого мужчину, и не могла вымолвить ни слова. В горле стоял ком.

– Что ты здесь делаешь? – его голос звучал тише, чем утром, но всё так же весомо.

Глава 14

Что я делаю? Хороший вопрос. Но внутри небыло ни мыслей, ни ответов. Только один сплошной, сковывающий ужас и множество вопросов, которые лишь усугубляли ситуацию.

Мне нечего было ответить ему, поэтому лишь пожала плечами, осознавая, как жалко и неправдоподобно всё это выглядит со стороны.

Он что-то пробормотал себе под нос, и я краем глаза увидела, как он оглядывает двор. Высокий, собранный, как пружина. Каждый его мускул был напряжён.Этот двор был его территорией, а я словно была непрошеным гостем, нарушающим его покой.

– Как ты здесь оказалась? – его вопросы были как удары, короткие и точные.

Я обняла себя за плечи, пытаясь согреться, остановить дрожь.

– Просто шла. И… оказалась здесь.

Это была правда. Я ведь ненамеренно оказалась здесь. Ноги сами принесли меня к этому дому. Почему сюда? Может быть, потому, что здесь, в лице этого сурового мужчины, была какая-то опасная, но реальная твердь. В отличие от зыбкой почвы моего собственного дома.

Он снова окинул двор подозрительным взглядом, его взгляд скользнул по тёмным подъездам, застыл на мгновение на чьей-то фигуре вдали.

– Тебе есть куда пойти? – спросил он, и в его голосе я уловила не заботу, а скорее желание поскорее решить проблему. Мою проблему.

Я не смогла ответить. Слова застряли комом в горле. Вместо них из глаз хлынули предательские горячие слёзы. Я лишь безнадёжно махнула головой, опустив еёещёниже. Нет. Мне некуда было идти.

Последовала тяжёлая пауза. Я слышала, как он тяжело вздыхает.

– Пошли, – бросил он резко.

Сердце ёкнуло. Куда? Зачем? Но сил сопротивляться не было. Я подкошенный колос, а он – гроза, что решает, куда меня бросить. Я молча встала и поплелась за ним, как приговорённая.

Его квартира встретила меня аскетичным холодом. Однокомнатная, в стиле лофт. Ничего лишнего. Суровая, как и он сам. На кухне он одним движением поставил передо мной стакан воды. Вода расплескалась, капля упала на стол.

– Говори. И желательно сразу правду, как ты понимаешь, – его слова звучали как приказ, когдаон, усаживаясь напротив уставился на меня своим пронзительным, не верящим взглядом. Он смотрел, будто видел меня насквозь, и ему не нравилось то, что он там разглядел.

И тут во мне что-то надорвалось. Эта холодность, это давление, эта накопившаяся боль – всё смешалось в один клубок, который рвался наружу.

– Какую ещё правду?! – выкрикнула я, и голос мой дрожал от ярости и отчаяния. – Хочешь знать, почему я оказалась на улице?Хочешь? Отец… у отца проблемы. Большие. Очень большие. А решить их, по мнению моих родителей,можно только одним способом – выдав меня замуж. За… боже, я даже не знаю за кого! – Слёзы текли по моему лицу ручьями, но я не могла остановиться. – А когда я отказалась, мне просто указали на дверь. Думала, что смогу остаться у подруги, но они и туда пришли… пока я была здесь с тобой. – осеклась, на секунду задумавшись, после чего продолжила. – Мои родители угрожали семье Евы. Сказали, создадут проблемы! А на это они способны! Понимаешь? Из-за меня могут пострадать невинные люди!

Я выпалила всё одним духом, задыхаясь, всхлипывая. Ждала – сочувствия? Шока? Хоть какой-то человеческой реакции.

Но он просто смотрел. Всё тем же тяжёлым, изучающим взглядом. Его лицо не дрогнуло. В его глазах я читала недоверие. Он не верил мне. Считал это какой-то дурацкой выдумкой, истерикой избалованной девчонки.

Это стало последней каплей. Вся ярость сменилась ледяным отчаянием. Если даже здесь, в этой бетонной коробке, мне не верят, то где тогда искать правду?

– Вот что… Я всё, – прошептала я вставая. Ноги подкашивались. – Я пошла.

– Куда это ты собралась? – его голос остановил меня как стена.

– Не знаю. На улицу! Куда угодно! Лишь бы не обратно!

Я уже почти дошла до двери, когда он снова нарушил тишину. Его вопрос был настолько неожиданным и абсурдным в этой ситуации, что я замерла на месте.

– Умеешь готовить?

Я медленно обернулась, не веря своим ушам. Что? При чёмтут готовка? Он смотрел на меня всётакже серьёзно, без тени улыбки.

– Что? – выдавила я.

– Спросил, умеешь ли ты готовить. Или только реветь и по дворам шляться?

Его грубость обожгла, но почему-то вернула меня в реальность.

– Умею, – хрипло ответила я, до конца так и не понимая, чего он от меня добивается. – Бабушка научила.

Он кивнул, словно это было единственно важным фактом во всей моей истории.

– Предлагаю сделку, – сказал он, откинувшись на спинку стула. – Ты остаёшьсяздесь, готовишь, убираешь, а главное, со мной не связываешься. Взамен – крыша над головой. И никто тебя здесь не тронет.

Сделка? Он говорит о сделке, когда у меня внутри всё разрывается? Я уставилась на него, пытаясь понять подвох. Мозг, затуманенный слезами, медленно соображал. Остаться? Здесь? С ним?

– Долго думать будешь? – нетерпеливо спросил он.

– Где… – мой голос сорвался. Я сглотнула. – Где я буду спать?

Вопрос висел в воздухе. Он не моргнув глазом выдержал мой взгляд.

– Кровать одна, – произнёсон чёткои ясно, без каких-либо эмоций. – Либо со мнойили на полу. Выбирай сама.

Время остановилось. Его слова повисли в воздухе тяжёлым, непристойным предложением. «Со мной или на полу». Сердце упало куда-то в пятки, а потом резко рванулось в горло, заставляя кровь стучать в висках. Весь ужас сегодняшнего дня, всёотчаяние, наконец, нашлосвою точку сборки – в этой кухне, под взглядом этого брутального мужчины.

С ним? Рядом с этим мужчиной, от которого веяло опасностью и силой? Лечь в одну кровать? По спине пробежали мурашки, смесь страха и какого-то дикого, неосознанного возбуждения. Это было одновременно унизительно и очень страшно.

Или на полу? На этом холодном, жёстком паркете? Я представила себя свернувшейся калачиком в углу, как бездомная собака. И это казалось даже более жалким, чем его первое предложение.

Он смотрел на меня, не двигаясь, давая время осознать весь ужас моего положения. В его глазах не было ни похоти, ни насмешки. Был лишь холодный расчёти проверка на прочность. Он ставил меня перед выбором, который был не выбором вовсе, а ещё более жестокой ловушкой.

И тут я поняла. Поняла окончательно. У меня действительно не было выбора. Ни дома, ни здесь. Весь мир вдруг сжался до размеров этой однокомнатной квартиры и двух одинаково ужасных вариантов.

Я стояла, не в силах вымолвить слово, чувствуя, как по щекам снова текут слёзы. Но на этот раз они были не от отчаяния, а от полной, абсолютной капитуляции.