Оттенки счастья для Сироты

Я же практически не слушаю её речь. Безотрывно смотрю в глаза отцу, а в голове гул из вопросов, на которые я вряд ли получу ответы. Точно не сейчас. Единственное, что никак не укладывается в моём сознании – как самый близкий и родной мне человек согласился пойти на такой шаг.

Я не удивилась, если бы услышала подобное от матери. Но от папы – никогда. Оттого и больней. Я его очень люблю. И сделала бы всё, чтобы помочь ему. Но на такой шаг я пойти не готова.

– Нет! – восклицаю так громко, что мама аж подпрыгивает. – Ни в этот раз.

– Видимо, ты не поняла. – родительница надвигается прямо на меня. – Твоего мнения здесь не спрашивали. Твоё замужество – это почти свершившийся факт. От тебя требуется лишь принять это как данность. Да и про свой характер можешь забыть. Его терпеть больше никто не станет.

– Да как так можно? Я же ваша дочь…

– Вот именно! В тебя очень многое вкладывалось и возлагались надежды, которые ты должна оправдать.

– Но…

– В противном случае считай, что семьи у тебя больше нет. – произносит холодно и цинично.

Мама никогда не проявляла большой нежности и мягкости. Но и настолько жёсткой тоже не была. Я никогда не видела её такой.

Но самое ужасное, что отец никак не отреагировал на её слова. Такого предательства от семьи я не ожидала.

– Я вас услышала. – всё, что могу произнести сейчас, потому что слёзы душат.

Не обращая внимания на то, что пытается донести до меня мать, поднимаюсь в свою комнату и запираю её в этот раз.

Мне чётко дали понять, что именно меня ждёт. Но мириться с этим я точно не стану. И мой «так любимый мамой» характер рвётся наружу в солидарность с моим мнением. Решение принято, и обратного пути нет.

При любом раскладе семью я потеряю. Так, пусть мне останется хотя бы свобода. Значит, пора собирать вещи и прощаться с отчим домом. И лучше это сделать прямо сейчас.

Глава 5

Окинув взглядом комнату, понимаю, что забрать смогу лишь минимум, а вернутся мне вряд ли позволят. В первую очередь документы и мои личные накопления, о которых родители даже не догадываются. Никогда не рассказывала им, как подрабатывала. Ведь для них это позор. И они никогда бы не приняли это.

Документы и деньги убираю во внутренний карман своей зипки.

В небольшую дорожную сумку складываю вещи первой необходимости. Только то, что понадобится на первое время. Остальное забирать попросту некуда. И осознание этого заставляет задуматься, а куда именно я ухожу.

Сев на кровать с мобильным в руках, задумалась, к кому я могу напроситься перекантоваться. Всё моё окружение делится на два типа: круг знакомых моих родителей и подруга из училища.

До конца, не веря в то, что делаю, набираю Виолу. Она хоть и типичная представительница золотой молодёжи, но, кажется мне более адекватной, по сравнению со всеми остальными. И если мне кто и поможет из этого окружения, то это она.

Но я и представить не могла, насколько я ошибаюсь.

– Ну привет, тихушница. Принимай поздравления.

– Привет. Ты сейчас о чём? – с недоумением спросила её.

– В смысле о чём?! Твоя мама ещё на прошлой неделе рассказала, о том, что ты выходишь замуж за очень солидного мужчину.

Вот чёрт. Всё оказывается спланировано давным-давно. И только я одна была не в курсе предстоящих дел.

– Никакой свадьбы не будет.

– Почему? Урод? Или импотент?

Боже, какая ерунда у неё в голове.

– А что больше причин быть не может?

– Каких, если он обеспеченный?!

– Ты не думала, что мне это не нужно? Может быть, я против?

– Скажи, ты дура? – задаёт неожиданно вопрос.

– Хм, возможно. Но это сейчас неважно. Скажи, можно ли у тебя остаться на пару дней? – спрашиваю, понимая, что туда точно не поеду. Сдаст меня при первой же возможности.

– Конечно, приезжай. Должен же кто-то тебе мозги на место поставить. – ну вот, что и требовалось доказать.

Поблагодарив её, кладу трубку.

Окидываю взглядом свою почти бывшую комнату, останавливаю свой взор на начатой картине. Сейчас на ней можно лишь уловить очертания мужской спины и женских рук на ней. В голове сразу рождается идея, как преобразить тот эскиз в объятия. Жаль, что воплотить этого так и не удастся. Я больше чем уверена, что этот набросок в первую очередь полетит в мусор, как только я покину пределы этого дома.

Надеваю зипку, беру в руки дорожную сумку, телефон и отправляюсь на выход. В доме стоит тишина, но я уже знаю, как она может быть обманчива. И как бы мне ни хотелось уйти незамеченной, мне это не удаётся. Уже у самой прихожей меня окликает мама.

– И куда ты собралась на ночь глядя?

– Ты сама поставила меня перед выбором…

– Это так ты решила отплатить нам? За всё, что мы с отцом для тебя сделали?

– Я не хочу становиться разменной монетой. И если для этого мне надо покинуть этот дом, то лучше я уйду сейчас. – разворачиваюсь, чтобы уйти, как вдруг слышу.

– Не много ли пожитков собрала? – она смотрит на сумку.

– Чего ты хочешь? Я взяла лишь немного своих вещей. – устало произношу.

– Всё в этом доме куплено на наши с отцом деньги. Твоего здесь нет ничего. – она делает акцент на последней фразе.

Никогда даже и подумать не могла, что меня начнут попрекать этим. Поставив сумку на пол, разворачиваюсь и быстрым шагом покидаю дом. На выходе по инерции забираю свою связку ключей.

Уже на улице понимаю это, когда вижу свою машину на парковке.

Быстро сажусь в салон и выезжаю с парковки. Понять бы ещё куда?!

Моя поездка продлилась недолго. Я смогла проехать только несколько кварталов, как напичканный электроникой автомобиль просто замедляется и в какой-то момент сам останавливается посреди дороги. Видимо, мама и тут подсуетилась. Я не успела даже припарковать его нормально, хорошо ещё, что двери не заблокировались автоматически.

Беспрепятственно покидаю салон и иду прямо, пытаясь придумать, где я могу остановиться.

Звонить кому-то, типа Виолы, не вижу смысла. Исход будет тот же, если не ещё хуже. Можно, конечно, попробовать набрать единственную подругу из училища. Хуже ведь всё равно не будет?!

После нескольких гудков Ева снимает трубку, и я застаю часть её разговора со старшим братом.

– Нет, я сама решу, но позже. Ходи и мучайся теперь. Привет. Не обращай внимания. Мы тут немного поспорили, и теперь Адам – мой должник. Что-то случилось?

Надо признать, что их родители, в выборе имён для детей, были очень креативны.

– Скажи, я могу остаться у тебя хотя бы на пару дней?

– Не знаю, зачем тебе это, но не вопрос. Приехать сможешь? Или за тобой брата прислать?

– Доберусь, не переживай. Только у меня просьба небольшая… – надеюсь, что Ева меня поймёт.

– Какая? – в её голосе слышится интерес.

– Если мои позвонят тебе, не рассказывай им о моём визите.

– Не вопрос. Жду.

Идти не так далеко. Но после дождя кажется ещё холоднее, чем обычно. Да и ветер уже по-настоящему осенний и промозглый. Натянула капюшон зипки, чтобы хоть немного стало теплее.

Телефон пропищал, оповещая о входящем сообщении, а затем и ещё об одном. Первое от подруги. Ева прислала свой домашний адрес. Очень предусмотрительно, учитывая, что я была там всего лишь.

А вот второе от матери, в котором она подтвердила мою догадку насчёт машины. Да и сообщила, что кредитки мои заблокированы. Это было ожидаемо, поэтому и забирать их с собой не стала. А за машину обидно. Это же был их подарок. Я считала её своей. Слёзы застилают глаза, иду как в тумане.

Впереди перекрёсток и уже мигает красный цвет светофора, значит, ждать не придётся. Отлично! Боюсь, если остановлюсь хоть на миг, то впаду в истерику. Я и так держусь из последних сил.

Но, как говорится, беда не приходит одна. И как только я вступаю на проезжую часть, на моём пути возникает огромный внедорожник. А пространство заполняет оглушающий свист тормозов.

Глава 6

Сердце подпрыгнуло к горлу, телефон выпал из рук, а перед глазами возникла размазанная тень надвигающегося металла.

Машина замерла в нескольких сантиметрах от меня. Инстинктивно отпрянув, оступилась и подвернула ногу. Адская боль пронзила конечность так, что слёзы хлынули с новой силой.

Ноги практически не слушались и сильно дрожали, в голове стоял гул.

Подобрав мобильник, сделала несколько шагов вперёд в попытке обойти внедорожник. Из-за боли это давалось труднее. Но надо двигаться дальше.

Водитель этого монстра даже не вышел. Лишь когда проходила мимо него, выкрикнул что-то мне вслед. Как он меня назвал? Окинув его взглядом, поняла, что объяснений моих он не поймёт, так что и пытаться не стоит. Тоже мне мизогинист чёртов, который вдобавок никак не унимался.

– Совсем жить надоело?

Хороший вопрос. И он не представляет, что это возможно бы решило множество проблем.

«Лучше бы сдохла», то ли вслух произнесла, то ли в мыслях прозвучало. Но порой мне кажется, что так всем стало бы проще. По крайней мере, для моей семьи точно.

Не обращая внимания ни на этого хама, ни на ноющую боль в ноге, продолжила свой путь. И чем дольше я шла, тем сложнее это давалось. Боль усиливалась.

Но настоящий шок я испытала, когда добралась до нужного мне адреса. Меня ожидала длинная лестница, которую преодолеть без посторонней помощи точно не смогу. И пока я думала, как мне справиться с этим препятствием, подъездная дверь открылась и вышел мужчина, который двигался прямо на меня.

– Ты – Алина? – спросил, поравнявшись со мной.

– Допустим. – робко ответила, понимая, что в случае чего даже убежать не смогу.

– Что с ногой? – поинтересовался, после того как понаблюдал за моими «танцами» на месте.

– Вывихнула.

Большего сказать и не успела, как он подхватывает меня на руки и несёт в дом. Я настолько не ожидала такого, что от испытанного страха, даже не смогла ни то, что сопротивляться, но и даже закричать.

– Ты не бойся, я точно не уроню. Да, кстати, забыл представиться. Я – Адам, брат Евы.

И я уже была готова сказать, что не боюсь его, но мой вздох облегчения был куда красноречивей. На что молодой человек лишь немного усмехнулся.

Но что началось, стоило нам оказаться в квартире, описать сложно. И реакция подруги неповторима.

– Мать моя женщина, роди меня обратно. Что с тобой случилось? И… почему ты на руках у этого неандертальца? Адам, я же просто попросила встретить её нормально, без твоих закидонов. – но он лишь закатывал глаза на колкости сестры.

– Вот так и помогай вам. Между прочим, я её почти спас, по крайней мере, ногу.

Она с подозрением смотрит на него. А мне становится смешно от их манеры общения.

Обменявшись ещё парой фраз, меня всё-таки сажают на диван, после чего Адам оставляет нас с Евой одних. И только сейчас замечаю в зеркале своё отражение.

– О боже. – чересчур громко восклицаю я, потому что в зеркале я с трудом узнавала себя, особенно с размазанной тушью на пол лица.

– Только заметила?

– Ага. Это получается, я так шла по улице… кошмар.

– Ты лучше мне расскажи, что у тебя произошло.

Было немного страшно, вдруг Ева тоже меня не поймёт. Но и иначе я поступить не могла. Рассказала, всё как было. И чем больше говорила, тем сильнее округлялись глаза подруги.

– Да уж, ситуация. И что планируешь делать?

– Если честно, то пока не знаю. Не против, если у вас останусь на несколько дней?

– Да оставайся, а на этого неандертальца не обращай внимания. – она намеренно повышает голос, когда Адам проходит мимо комнаты. – А с учёбой что решила?

– Учёбу не брошу. Хорошо, что в училище всё есть. На первое время хватит. А там возьму несколько заказов. Желающих всегда полно.

– А твои не заявятся туда?

– Если честно, то я об этом ещё не думала. Хотя после выходки матери не исключаю и такого варианта. Зато ты теперь меня понимаешь, почему между престижной академией, которую мне подобрали родители, и училищем, куда я поступила на бюджет, на общих основаниях, я выбрала последний. Здесь они хотя бы документы забрать не могут.

– Хочется в это верить. Ладно, будем решать вопросы по мере их поступления. И для начала мы завтра отправимся в больницу. Не нравится мне твоя нога. Я, конечно, сейчас возьму какую-нибудь мазь у мамы. Но думаю, что консультация будет не лишней.

– Возможно, ты и права. Знаешь, что меня пугает в этой ситуации? – в голове одна за другой рождались мысли, о которых я и не задумывалась ранее. Иначе бы никогда не пришла в этот дом.

– Даже не догадываюсь, но лично я боюсь сейчас тебя и непонятно откуда взявшегося энтузиазма. – видимо, видок у меня был ещё тот себе.

– Прости, просто эмоции переполняют. Но я правда переживаю, что они заявятся сюда.

– А что они здесь забыли? Ну, кроме, тебя конечно.

– У отца, судя по всему, и правда крупные проблемы, раз согласился на такое. И что-то подсказывает, что не оставят они меня в покое. Как бы не начали давить через вашу семью. Знаю, насколько мать может быть изобретательной. И как сильно может давить, чтобы получить желаемое. Прёт как танк. Вижу цель, не вижу препятствий.

– Ну знаешь ли, мы тоже не так просты. Справимся. А ты заранее себя не накручивай. Да и не несёшь ответственность за других. Твоей вины в их поведении точно нет. Давай ка, для начала, ты пойдёшь в душ и приведёшь себя в порядок. А я пока сгоняю за мазью и постельное тебе принесу. Ты мне ещё здоровенькая нужна. Если всё образуется с твоей ногой, то устрою тебе незабываемый сюрприз. Впечатлений на две жизни вперёд хватит. – она встаёт с дивана и отправляется к выходу из комнаты.

– Этого я и боюсь. – ведь фантазия этой девушки безгранична.

Глава 7

Мысли бесконечным потоком кружатся в моей голове. Возможно, что весь этот кошмар, спрятанный глубоко в воспоминаниях, упирается в одно-единственное слово – Израиль. Просто точка на карте. А для меня – собственный ад в мире живых. Там земля пропитана кровью моих пацанов. Я их голоса до сих пор слышу. По ночам в своих кошмарах.

А я выжил. Каким чудом только одному богу известно. Не по заслугам уж точно. Считай, должен им всем. Весь этот долг – единственное, что у меня осталось. И теперь этот самый долг тычет мне в лицо новой занозой. Генерал Козлов начальник, мать его. Тот, кто даётприказы. Кто знает больше, чем говорит. И вот сейчасвыясняется, что у него есть что-то, что связывает его с Израилем. Вопрос только что? Блядь, что именно?

Варианты прокручиваю, как патроны в обойме.

Первый, самый очевидный. Он нас туда и послал. Знало ли командование, что это ловушка? Могли знать. Мы сталиразменной монетой. Пешки в чужой игре. Нас сдали, чтобы отвлечь внимание или чтобы кого-то прикрыть. Если это так… то Козлов не начальник. Он мишень. И я ему пулю в глаз врежу. Медленно.

Второй. Он не отдавал приказ, но знал, что нас там накроет. И не предупредил. Промолчал, сука. Потому что были «интересы дела», «государственная необходимость», какая-то хуета, ради которой не жалко несколькожизней. Холодный, циничный расчёт. Если это так… тодля него исход вполне предсказуем. С дерьмомнужно поступать соответственно.

Третий. Связь сложнее. У него там свои делишки. Бизнес какой-то. Контрабанда, оружие, информация. А наша группа просто случайно оказалась под прицелом, помешала кому-то. Коллатеральный ущерб. Мы были мухами, которых прихлопнули вместе с его тараканами. Обидно. Почти так же обидно, как и предательство. Потому что если твоя жизнь – всего лишь помеха в чужой афере, то жить после этого как-то… несерьёзно.Но тому, кто эту аферу провернул, жить будет ещёменее серьёзно. Даю слово.

А может, он там семью прячет. Или любовницу. И ради этого нас бросил в мясорубку. Мелко. По-скотски.

Неважно.

Главное – понять, как именно он связан. И я это обязательно узнаю. И если для этого понадобится притвориться молью, то я ей стану. Буду невидимой тенью. Я превращусь в охотника.

– Узнайвсё, что только сможешь нарыть. Каждый его шаг. Каждый звонок. Каждую поездку. Выясни, что у него там за «израильский интерес». Вычислиего больное место. – обращаюсь к Сивому, который всё это время просто молча наблюдал за моим внутренним монологом.

– И что потом?

А потом… потом я приду к нему. С прямымвопросом. И с уже готовым ответом.

– Поверь, он расскажет мне всё. Глядя в пустые глаза человека, которому уже нечего терять. Который держит в руках не пистолет, а расписку на его душу.И ответит за всё. А если мои догадки верны, то он вернёт этот долг… весь, до последней капли…

– Ну вот в этом я не сомневаюсь как раз. Но тебе бы остыть, или пар выпустить… – ох уж его тонкие намёки, но он слишком хорошо меня знает. И как никто прав сейчас.

– Загляну вечером в «Колизей».

– Я уже сочувствую бедолаге. – максимально жалостливо проговорил Сивый.

– Не стоит, все идут туда осознанно. И оценивают риск.

Провожу в офисе всё время до самого вечера, после чего направляюсь в клуб. Когда добрался до «Колизея», бои уже начались. Как правило, первыми выступают новички, либо бойцы в лёгком весе.

Организаторы «шоу» внесли меня в список бойцов, довольные только от одной мысли – сколько бабла на мне заработают. Пусть так. У каждого из нас свой интерес. У них была только одна просьба – не убить противника. Но тут как получится, ничего обещать не могу.

Сегодня мой бой не последний, значит, кого-то ждут. И пусть, мне ещё лучше. Меньше вокруг меня возни будет.

Когда подошло время, меня пригласили в клетку. Здесь ничего нового, всё как обычно. Только противник мой чересчур нервный. В углу клетки пахнет потом, железом и страхом. Не моим. Мои лёгкие втягивают этот запах, как мантру. Он бьётся о рёбра изнутри – не страх, а демон, что живёт у меня в груди и жаждет высвобождения. Его выпускаю наружу. Свисток – просто формальность.

Он напротив – долговязый и жилистый. Глаза бегают, ищет слабину. Я не дам. Для меня этот бой не спорт. Это хирургия. Разрезать, вытащить душу и растоптать.

Сходимся. Его джеб, как укус осы. Щелчок по брови и тёплая струйка тут же ползёт к углу глаза, застилая мир красной пеленой. Я ухмыляюсь, и мне уже не терпится почувствовать его кости.

Ловлю его руку на блоке. Моя лапа – это не кисть, а кувалда. Обхватываю его затылок, вдавливаю его лицо себе в плечо. Дышу ему в ухо хрипло.

– Нравится?

Он пытается вырваться и бьёт коленом в бедро. Боль острая, яркая. Она как щепотка перца в крови.

Ломаю дистанцию. Бью каменным лбом в переносицу. Хруст, сочный, словно хруст ветки. Долговязый мычит, отскакивает, и из его носа хлещет алая струя. Теперь он видит мир через боль и слёзы.

Этот бедолага звереет. Летит на меня с разворота, пытаясь захватить. Амбиции трупа. Встречаю его корпусом, впиваюсь пальцами в его глотку. Не для того чтобы задушить. Чтобы держать и чувствовать, как под моей ладонью бьётся его сонная артерия. Второй рукой бью снизу вверх – не в челюсть, а в солнечное сплетение. Удар глухой, провальный.

Воздух выходит из него со свистом. Он складывается пополам, а глаза того и гляди, вылезут из орбит. Я не даю ему упасть. Поддерживаю за горло и бью коленом. Удар и слышу щелчок рёбер. Второй – он давится кровью. Третий и он уже не человек, а тряпичная кукла.

Бросаю его на пол клетки. Он хрипит, пытается встать на четвереньки. Я смотрю на это с холодным любопытством. Мой демон ликует от восторга.

Подхожу, ставлю ногу ему на спину и наваливаюсь всем весом. Он прилипает щекой к прорезиненному полу, пузырясь кровью.

– Страшно? – хриплю я.

Он что-то мычит. Молится или матерится, это уже неважно.

Моя рука находит его, вывернутую под неестественным углом. Локоть. Хватаюсь. Это просто рычаг. Механика. Делаю резкое, короткое движение на себя.

Звук – сухой, как треск сухого полена. Крика нет. Только немой, разрывающий глотку вопль, который не может вырваться наружу. Его тело бьётся в конвульсиях под моей ногой.

Я наклоняюсь низко, к его уху. Запах крови и безумия пьянит.

– Уже не страшно. – шепчу я.

Встаю. Рефери тащит меня за плечо. Я просто разворачиваюсь, и он отскакивает, как отшвырнутый. В клетке тишина, но она оглушительная. Мой демон успокоился. Насытился. До следующего раза.

Я поднимаю голову к свету и рёву толпы, которого не слышал до этого момента. И среди всей толпы мой взгляд цепляет девчонку, которая так похожа на вчерашнюю панду. Правда выглядит сегодня куда сносней.

– Да ну нахуй. – бубню себе под нос.

Я плюю на пол окровавленной слюной. Обычный вечер. Очередной кусок мяса, перемолотый в фарш. И это моя реальность.

Иду в свой угол. На сегодня всё..

Глава 8

Проснулась от странного ощущения пустоты. Несколько секунд я не могла понять, где нахожусь. Вместо привычного шелкового абажура моей люстры над головой нависал гипсовый слепок с головы Давида, а на стене висел постер с “Звёзднойночью” Ван Гога. Память вернулась тяжёлым, холодным камнем: разговор с родителями, мой уход из отчего дома, тёмныеулицы и Шумахер, который чуть не сбил меня, и из-за кого повредила ногу.

Я лежала на раскладном диване в небольшой комнатеЕвы, а рядом стоящий угол был заваленмольбертами, папками для бумаг и банками с кистями.

Первым делом я посмотрела на ногу. Выглядела вполне привычно, вчерашней боли я не ощущала, лишь небольшой дискомфорт. Думаю, что это пройдёт, стоит немного отлежаться.

Из крохотной кухоньки, пахнущей кофе и скипидаром, появилась Ева. Интересно, во сколько она проснулась? Раз уж успела поработать, судя по тому, что на ней комбез, испачканныйкраской. Или это я так долго спала? На лице подруги читалось беспокойство.

– Ну как? – спросила она, указывая на ногу и ставя на тумбочку рядом со мной кружку с горячим чаем. – Двигай пальцами. Хотя бы шевельни ими.

– Легко. – выполнила её просьбу. – Да и боли как таковой нет.

– Это, конечно, хорошо, но, может, всё же обратимся к врачу?

– Не вижу в этом никакого смысла. Даже не уговаривай. Но если почувствую себя хуже, то сразу едем. – выдала, увидев её жалобный взгляд.

– Ладно, ты не маленькая, чтобы тебя уговаривать. Сама должна всё понимать. Пошли на кухню, буду тебя кормить.

Пока я сидела Ева начала готовить завтрак. Она что-то жарила на сковородке, громко гремела посудой, и этот бытовой шум был невероятно успокаивающим. После ледяной тишины нашего дома, после сдержанных, отточенных фраз моей матери, эта какофония была музыкой.

Мы ели яичницу с колбасой, сидя за маленьким столом на кухне. Я рассказывала ей всё. Не так, как вчера вечером, обрывочно и сквозь слёзы, а подробно, с холодной яростью.

Ева слушала, не перебивая, лишь сжимая сильнеекулаки.

– Ты правильно сделала. Ни за что не сдавайся. Но! Я же говорила, что у меня для тебя сюрприз. – на что я лишь кивнула, допивая свой чай. – Сиди здесь, я быстро.

Она быстро вышла с кухни, а в соседней комнате вновь послышался спор между Евой и Адамом. Разговор вышел недолгим, после чего они оба пришли на кухню.

– Скажи, ты тоже хочешь туда попасть? – спросил Адам уже у меня.

– Да, а что тебя в этом так смущает? – надо признать, я и понятия не имела, о чём он говорит. Но не смогла отказать подруге, когда она просила её поддержать. Жестами.

– Вот и зачем вам это? – с этими словами он передал Еве то ли билеты, то ли флаеры какие-то, и покинул комнату.

– Вот! Лекарство от всех печалей! Сегодня вечером мы идём сюда.

Я взяла билет, на котором было написано«Колизей». С обратной стороны было изображены двое мужчин с искажённой гримасой на лице.

– Что это? – на что подруга лишь рассмеялась, увидев мою растерянность.

– Бои без правил! Я вчера поспорила с братом, что за два часа сделаю наброски его портрета в стиле Эгона Шиле. Он сказал, что у меня не хватит смелости так его исказить. Хватило! Он был в шоке. И проспорил мне любое желание. Вот эти билеты и стали моей прихотью.

– И зачем оно тебе?

– Только чтобы насолить братцу. В прошлый раз, когда я проиграла, он забрал все мои накопления, хотя знал, как они мне были нужны. Так что можно считать это моей маленькой местью.

– Вы оба сумасшедшие. И вообще, какое-то это варварство. – указала на билеты.

– Никакого “вообще”! – отрезала она. – Тебе сейчас нужно любое лекарство, кроме сидения в четырёхстенах и самокопания. Нужна смена впечатлений.Посмотри на это как на… на художественный перформанс. Экстремальный боди-арт в режиме реального времени.

Еёэнтузиазм был заразителен. И она была права. Оставаться одной со своими мыслями в этой комнате было равносильно медленному сумасшествию.

Весь день прошёлв странной, размытой атмосфере. Мы пытались заниматься обычными делами, чтобы не сойти с ума. Я сидела с поднятой ногой и дорисовывала давно начатый акварельный скетчбук – абстрактные разводы, которые очень точно отражали моёвнутреннее состояние. Ева возилась с холстом, смешивая краски. Мы слушали музыку, болтали о пустяках, о преподавателях, о предстоящей студенческой выставке.