Лихо. Игла из серебра

– А что не так? – Ольжана скрестила руки на груди. – Разве ты не принудил меня дать свою глупую клятву?

Лале растерялся.

– Я же о другом…

– Я прекрасно понимаю, о чём ты, – отрезала Ольжана. – Раньше я и мысли не допускала, что ты можешь создать чудище, дерущее людей направо и налево. Почём мне знать, на что ты ещё способен?

Лале не ответил, только медленно покачал головой. Натянул поводья, и Сэдемея мягко зашагала по тропе.

Хотя бы здесь он послушал Ольжану и действительно оставил её в покое – молчал следующие несколько часов, пока они ехали по лесу.

Глава III

Зеркальце

Только что всё Тержвице бурлило, как огромный котёл, а после суда внезапно затихло. И от этой тишины становилось тошно.

Многие колдуны покинули озеро. И простые приглашённые, и чародеи Драга Ложи – Грацек с учениками запрягли исполинскую железную повозку и отправились обратно в Кубретское господарство. Юрген видел, как они уезжали: тело Баргата, завёрнутое в белый отрез ткани, положили на дно, – а потом чудовища на бортах задышали пламенем, и кони понесли вперёд.

Даже госпожа Кажимера, и та на время вернулась в Стоегост – посмотреть, как без неё справляется город. Куда-то отлучился и пан Авро. Юрген пытался найти хотя бы его, но Мореника сказала, что у него «небольшие дела». Юрген мысленно проворчал: разве ворожить над ловушкой для чудовища – не его главное дело? Куда запропастился?..

Юрген не понимал, как ему поступить. Все видели в Йоваре преступника – а если и не все, узнать это было невозможно. Поэтому Юрген и надеялся поймать пана Авро, и поэтому ему не хотелось беседовать ни с Йоваром, ни с Хранко, ни с другими воспитанниками Дикого двора: всё нагоняло тоску.

Одна радость – Кажимера оставила Уршулу бдить за порядком в Тержвице.

Это-то Юргена и спасало.

– Думаю, скоро Авро будет у себя. – Уршула взъерошила ему волосы. – Если уже не приехал. Вельмира видела его сегодня в деревне, а раз Авро показался в своём настоящем теле, значит, больше не занят ничем важным.

Юрген поудобнее устроил голову на её коленях.

– Он все свои загадочные «дела» ведёт в чужих телах?

Уршула пожала плечами и погладила лоб Юргена.

– Ты правда надеешься, что и они с госпожой не верят в вину Йовара?

Юрген не знал, на что он на самом деле надеялся.

– Может быть. – Он осторожно выпутался из её рук и сел на кровати. – Спасибо, что поделилась новостями.

Уршула передразнила:

– «Спасибо, что поделилась новостями». – Фыркнула. – Как важно.

Юрген догадался: порой Уршула всё равно подозревала, что он с ней из корысти. Как ей объяснить?.. Да, она часто бывала ему полезна, но Юрген проводил с ней время совсем не из-за этого. Он легонько дёрнул её за кончик косы.

– Да, – отозвался он. – Ты могла бы не говорить мне всего этого. Но говоришь. И как мне тебя не благодарить?

– Ну хватит. – Уршула отвернулась. – Разлился тут соловьём.

Юрген чмокнул её в щеку.

– Я прихожу к тебе совсем не за новостями о Драга Ложе.

– Разумеется. – Уршула хмыкнула. – Однако так я наверняка выгляжу краше в твоих глазах.

Она по-прежнему ему не доверяет, понял Юрген. Просто он ей нравится – и она позволяет себе делать ему приятное, но постоянно напоминает: это не потому, что он вскружил ей голову.

Может, поэтому она и не сразу сказала ему про Авро – выжидала, не спросит ли сам.

– Если ты хочешь застать Авро в шатрах, самое время бежать к нему, – посоветовала Уршула. – Я не знаю, куда он ещё решит запропаститься. Лучше подождать, чем опять его упустить.

Юрген согласно кивнул.

– Так и есть. – Он посмотрел на её строгое лицо, освещённое тёплым колдовским огнём комнаты, и внезапно на него нахлынула нежность. Он так расчувствовался, что чуть не сказал, что любит её – (какие громкие, совершенно неподходящие сейчас слова!) – и вместо этого сжал её руку. – Я могу прийти к тебе потом?

Уршула нарочито равнодушно поджала губы.

– Конечно.

Юрген поцеловал её в пробор.

– Спасибо. – Улыбнулся. – Тогда до встречи.

Быстро собравшись, он вышел из домика Уршулы, запрыгнул в лодку и направил её к плавучим шатрам Двора Лиц – те мерцали на фоне потемневшего неба, как лилово-розовое витражное стекло. У большого шатра, вышитого особенно причудливыми сказочными зверями, он услышал знакомые голоса.

– Добрый вечер! – звонко поздоровался Юрген и придержал ткани, закрывающие вход. – Как поживаете?

На подушках сидели Мореника и Чарна. Юрген совсем этому не удивился: недавно Чарна решила, что лучше поможет Двору Лиц создавать ловушку для чудовища, чем будет маяться от скуки. Да, она не владела искусством пана Авро, но простые вещи оказались ей доступны – и так она стала подмастерьем Мореники. Сейчас обе девушки возились с чародейским веществом, которое напомнило Юргену не то тесто, не то глину: Мореника свивала из неё блестящие нити, закручивающиеся вокруг запястий Чарны, точно пряжа.

– Замечательно, – ответила Мореника. И тут же предупредительно воскликнула: – Осторожно!

Юрген едва не наступил на зеркало, лежащее меж других подушек.

– Тайные Люди… – Он вздохнул. – Зачем вам столько зеркал? – Опустился на подушки и покрутил зеркальце в пальцах. – Их у вас столько, сколько, наверное, перьев на полу в Кажимериных теремах.

Чарна хитро сощурилась.

– А ты прям знаешь, сколько и чего в Кажимериных теремах.

Юрген прикусил язык. Он ничего не говорил однокашникам про Уршулу, но ему казалось, все давно уже догадались, к кому он ходит, – не дураки ведь.

– Будешь что-нибудь есть-пить? – предложила Мореника. А когда Юрген вежливо отказался, прицокнула языком: – И правильно. У нас особо ничего и нет. Все заняты, поэтому и забывают, что еда сама по себе не появляется даже у колдунов.

Юрген посмотрел на них с любопытством.

– А что вы делаете? Всё так же – поддельную Ольжану?

– Ага. – Мореника обвила запястья Чарны блестящими нитями. – Умница. Так и продолжай, чтобы не слиплись… – Вернулась к Юргену: – И что значит «всё так же»? Попробуй-ка сделать точный слепок человека за такое короткое время! Двух Ольжан и родная мать не должна различить, не то что чудовище.

– Думаю, – подала голос Чарна, – чудовище обхитрить сложнее.

Юрген поднял ладони в защищающемся жесте.

– Да я просто спросил.

– То-то же. – Мореника ему погрозила. – Так зачем ты пришёл? Просто поболтать?

– Не совсем. – Юрген задумчиво почесал кончик носа. – Как дела у пана Авро? Не возвращался ещё?

Бровь Мореники поползла вверх.

– Совсем недавно вернулся. Ты случайно так попал? Или кто-то из наших успел рассказать?

Юрген замялся, и Мореника в ответ расхохоталась.

– Ладно. – Она отодвинула от себя чашу с неизвестным Юргену веществом. Ребром ладони отрезала тянущуюся из чаши нить, осторожно забрала у Чарны колдовскую пряжу и ловко свила её в тугой клубок. Поделилась: – Потом мы придадим этим нитям фактуру и цвет.

Юрген понятия не имел, что это значило, но в речи Мореники то и дело проскальзывали тачератские слова, которыми она описывала свою волшбу.

– Перерыв, – сообщила Мореника Чарне, зажала клубок под мышкой и поднялась с подушек. Ноги её были босыми, и на одной щиколотке звякнул браслет. – Идём, Юрген. Отведу к пану Авро. Не мучить же тебя…

Юрген поплёлся за ней, как собака на привязи, и мимоходом помахал Чарне. Мореника вывела его через другой выход – она откинула полог, и Юрген увидел, что на расстоянии полупрыжка находился соседний шатёр. И в который раз поразился тому, что между шатрами здесь – не земля, а перекатывающаяся озёрная вода, которая сейчас, вечером, напоминала тёмно-синий хал-азарский ковёр.

В этом шатре сидели колдуны Двора Лиц. Тоже на подушках, и тоже занимались непонятными Юргену делами: сначала показалось, что они вязали или шили, но потом Юрген присмотрелся. Чародеи мяли в пальцах комья того же тестоподобного вещества, из которого Мореника свивала нити, и вбивали в них крохотные колышки.

– Что они делают? – спросил Юрген шёпотом.

– А. – Мореника махнула. – Заготовки для суставов.

Прозвучало так беспечно, будто само собой разумеющееся.

Юрген кивнул, но переспрашивать не решился.

Прежде чем перепрыгнуть в третий шатёр, Мореника по-особому потянула полог, и за тканями послышался тонкий звон.

– Да-да. – Голос пана Авро. – Заходите!

Мореника пропустила Юргена вперёд, сама шмыгнула следом.

Вряд ли это были покои пана Авро – скорее одна из его личных мастерских. Вместо подушек здесь стояли низкие савайарские кресла и несколько столов, заваленных бумагами и книгами. Пан Авро крутился у одного из них и, хотя выглядел донельзя просто – в льняном балахоне и мягких домашних туфлях, – двигался торопливо, точно ещё не совсем успел разобраться с делами. «Да, – подумал Юрген. – Он правда вернулся совсем недавно».

– Морени-ика, радость моя. – Пан Авро подхватил несколько листов бумаги. – Как ты вовремя… Возьми, пожалуйста. Пока вы все были заняты, Якша вызвался подготовить несколько чертежей для остова нижних конечностей. Мальчик он, конечно, старательный, но… – Покачал головой и всучил Моренике листы. – Проверь за ним, будь добра.

– Хорошо, мастер. – Мореника свернула чертежи и заткнула их за пояс. – Юрген хотел с вами поговорить.

Светлые глаза пана Авро скользнули по лицу Юргена.

– А-а… – Погладил лоб. – Ладно. Оставь нас тогда. И спасибо за помощь. Слышал, за то время, пока меня не было, ты с лихвой подготовила нам сырья.

Мореника поклонилась полушутливо.

– Рада стараться. – Она посмотрела на Юргена и спросила словно бы у обоих сразу: – А сейчас точно хорошее время?..

– Всё в порядке. – Пан Авро кинул одну книгу на другую. – Спокойнее пока не станет.

Юргену стало совестно. Это он не знал, чем заняться, а у чародеев Двора Лиц кипела работа. Может, и ему следовало податься в подмастерья?..

Когда Мореника ушла, пан Авро указал на кресло.

– Присаживайся. – Он быстро вчитывался в бумаги и раскладывал их на несколько стопок. – Что стряслось?

Юрген сел и почувствовал себя совершеннейшим дураком. Потом напомнил себе: Йовар страдает сутками напролёт, – а значит, и разговор этот откладывать не стоило.

– Вы мудрый человек, пан. – Юрген прочистил горло. – И я верю в вашу проницательность.

Пан Авро глянул на него поверх бумаг.

– Здорово, – отозвался он. Послюнявил палец и перелистнул чертежи: Юрген увидел наброски человеческой головы и какие-то расчёты. – Я очень люблю, когда меня хвалят, но сегодня эту ступень мы можем пропустить.

Он всё убрал и жестом пододвинул к себе другое кресло. Устроился напротив Юргена.

– Итак?

Юрген облизнул губы.

– Тогда, на суде, вы пытались защитить Йовара. Вы хотели отговорить его от признания.

Пан Авро пожал плечами.

– Хотел.

– Вы не верите, что это он создал чудовище, – сказал Юрген утвердительно. – А значит, вы хотите выяснить, кто стоит за этим на самом деле.

Пан Авро вздохнул.

– Друг мой, пока что есть множество других вещей, которые требуют моего внимания. К сожалению, их никто не сделает, кроме меня.

– Да, я понимаю. – Юрген и правда понимал. – Но Йовар обвинён несправедливо, и каждый день, который он проводит в цепях…

– Йовар, – перебил пан Авро, – всегда был горячей головой. А на суде он превзошёл сам себя. – Развёл руками. – Ему не следовало говорить то, что он сказал, и теперь даже я не знаю, как ему помочь.

Юрген с надеждой заглянул ему в лицо.

– Есть я. И пока вы занимаетесь ловушкой для чудовища, я могу быть вашими руками и ногами, чем хотите. – Юрген наклонился вперёд. – У вас ведь наверняка есть мысли, кто стоит за всем этим. И я не прошу вас устраивать разбирательства, я… – Выдохнул. – Я прошу натолкнуть меня на след.

Пан Авро помолчал.

Над ними медленно и важно проплыл шар колдовского огня.

– Ты храбрый юноша, – сказал пан Авро наконец. – И Йовар должен тобой гордиться. Но ты переоцениваешь мой разум…

– Нет. – Юрген замотал головой. – Нет, нет. Если вы скажете, что у вас нет ни единого предположения, я вам не поверю. – Он стиснул подлокотники, и кресло под ним скрипнуло. – Неужели вы кого-то боитесь? Кажимеру? Или создателя чудовища? Или…

– Тише, друг мой, тише. – Пан Авро успокаивающе повёл ладонью. – Я понимаю, как сильно ты жаждешь помочь Йовару. Но хочешь совет?

Он поманил пальцем, и Юрген бессознательно потянулся к нему.

– Побереги себя и своих однокашников. – Пан Авро внезапно нахмурился. – Не перебивай. Послушай.

Он заговорил тихо и жёстко:

– Ты даже не представляешь, как сильно Йовар всё запутал. Шутки ли – отказаться от клятв Драга Ложи и признаться в убийстве чужого ученика… Всё это сковало его куда сильнее, чем железные цепи.

– Если найдётся настоящий создатель…

Пан Авро хмыкнул.

– Я не уверен, что это спасёт Йовара.

Юрген насупился.

– Не понимаю. Наоборот, всё встанет на свои места.

– Может быть. А может, и нет. – Пан Авро грузно приподнялся в кресле и тоже наклонился вперёд. – Кем станет Йовар, если мы с тобой прямо сейчас пойдём и разомкнём его кандалы?

Юрген не понял вопроса.

– Тем же, кем и был…

– Прям уж. – Пан Авро цокнул языком. – Он больше не чародей Драга Ложи и не глава Дикого двора. Если мы его освободим, он станет вольным колдуном, Юрген. Могущественным вольным колдуном, которого больше не сдерживает ни один закон Драга Ложи.

– Но Хранко может передать ему двор обратно…

Пан Авро крякнул.

– Двор – это что? Кожаный мячик, чтобы перебрасывать его друг другу? – Хитро сощурился. – И почему ты так уверен, что твой друг охотно расстанется с новоприобретённой властью?

Юрген опешил.

– А как иначе?

Пан Авро рассмеялся, но смех его вышел совсем невесёлым.

– Слишком много условностей, мальчик. Слишком много… Никакая клятва не свяжет чародея, подобного Йовару, так, как связывали клятвы Драга Ложи, – мы тут, знаешь ли, не лыком шиты и ещё давно прикинули, что к чему. Мы создали колдовские законы, по которым наши дворы жили последние пятьдесят лет, не для того, чтобы сейчас играться с ними… Но право слово, этот разговор совсем не для тебя.

Погрозил пальцем.

– То, что я сказал тебе сейчас, должно остаться между нами. Ясно?

Юрген потерянно огляделся.

– Да что же теперь… Совсем не искать создателя чудовища?

Пан Авро задумчиво причмокнул губам.

– Искать, – отозвался он. – Однако не надеяться на это слишком сильно. И если ты пришёл за советом, я своё дело сделал: тебе стоить не лаять на тени, а до поры залечь на дно. Хотя и не думаю, что ты меня послушаешь.

Юрген с силой растёр виски. Он хотел, чтобы его мысли были ясными, но витиеватая речь Авро сбивала с толку.

– Вы знаете, кто создал чудовище? – спросил он хрипло.

Пан Авро удивился.

– Если бы я знал наверняка, – спросил он в ответ, – разве я бы не рассказал всем об этом?

– А не наверняка? – упорствовал Юрген.

Он захотел выжать хотя бы одно имя, хотя бы намёк на него…

Ему показалось, что пан Авро смотрел на него оценивающе. Спросил себя: о чём он думал? Примерялся, можно ли ему доверять?

– Я осознаю, какой вес имеют мои слова. – Пан Авро погладил подбородок. – Я не спешу обвинять кого бы там ни было, потому что цена ошибки высока. И как я сказал тебе, сейчас я…

– …больше занят мастерской. Понятно. – Юрген кивнул. – Ладно. Всё равно спасибо.

Он скрипнул зубами от досады: ну и что? Поджидал-поджидал пана Авро, а ничего не добился. Бестолковый разговор.

Юрген поднялся и, вежливо попрощавшись, собрался уходить.

– Знаешь, я… – Пан Авро задумчиво двигал пальцами, будто перебирал невидимые бусы. – Привык не отказываться от помощи, если мне её предлагают.

Юрген замер у входа.

Пан Авро слегка к нему повернулся.

– Если что-то придёт мне на ум, – пообещал он, – я дам тебе знать.

Простые слова, но внутри неожиданно разлилось облегчение.

– Конечно, – выпалил Юрген. – В любое время. Я буду тут.

– Хорошо. – Пан Авро улыбнулся. – Славного вечера, Юрген. А я теперь, с позволения, вернусь к работе.

Может быть, пан Авро послал ещё душегубов по их следу, но Ольжана больше никого не видела.

Каждый день тянулся, как целая скучная жизнь, – Ольжана радовалась, когда солнце клонилось к закату. Значит, ещё сутки долой. Она по-прежнему не разговаривала с Лале, но уставала даже от того, что лежала и ничего не делала. Поэтому она продолжала читать в кибитке его книги, стараясь не разрыдаться от воспоминаний, и этим хоть немного скрашивала бесконечные часы дороги.

В какое-то утро поняла: так больше продолжаться не может. Всё, что она делала, – именно то, что хотел новый ненавистный Лале. Ольжана, по уши в тоске, смиренно дожидалась конца этой истории. А если она собиралась сделать что-то кроме, прежде стоило связать в узел все свои нелепые нежные чувства, всю боль и злость, – и спрятать в тот уголок души, где она до поры их не достанет.

Ольжана переваривала эту мысль несколько дней, и – будто нарочно! – все эти дни шли ливни. Она сидела в трясущейся кибитке и скользила глазами по книжным страницам, но её мысли были далеко. Она слушала чавканье грязи под колёсами и шум дождя, – вода обрушивалась на полог, шелестела, журчала, и казалось, что в мире нет никого, кроме Ольжаны, книги и колдовского огонька, освещавшего ей строчки. Даже Лале – и тот был словно недосягаем. Ольжана решила воспользоваться тем, что он её не видел, и выудила подарок Мореники из Тержвице: карманное зеркальце.

Огонь пришлось раздуть посильнее. Ольжана сгорбилась и уставилась в зеркальную гладь. Она рассматривала себя так и этак – своё круглощёкое лицо, и поросячий носик, и глаза, в которых отражалось чародейское пламя и которые предательски влажно поблёскивали. Только не хватало разрыдаться!.. Ольжана глядела на себя и думала: неужели она-то – и попытается обхитрить Лале?

Какую клятву она ему дала? «Вы никому не расскажете и не напишете обо всём, что услышали от меня сейчас». Сейчас. Но что, если она узнает что-то ещё? Что-то важное, способное его разоблачить?

Выходило, что Лале пробыл дахмарзу много лет. Мог ли по прошествии времени стать как Аршад-Ариба из сказок? Тот проходил дахмарзу так долго, что в итоге вернул себе лишь колдовскую силу, – а связанная с ней часть души осталась в его мече. И когда меч разрубили, Аршад-Ариба умер.

Ольжана стиснула зеркальце до боли в пальцах.

Она ещё так многого не знала о Лале. В какой вещи он прятал свою колдовскую силу? Собирался ли он ещё раз сделать это за время их путешествия?

А может, его клятва – и вовсе уловка?

Ольжана постаралась шёпотом сказать своему отражению: «Лале – создатель чудовища».

Её хватило на одно слово. Горло опалило жаром. Из носа выступила… нет, не кровь, но что-то, похожее то ли на неё, то ли на чёрную древесную смолу. Во рту появился странный горький привкус: Ольжана растянула губы и увидела, что не-кровь окрасила зубы в багряно-чёрный. Стало трудно дышать, и Ольжана, отложив зеркало, вытерла лицо и сделала несколько глотков из бурдюка. Да уж, подумала она мрачно. Всё-таки не уловка.

Ольжана прикрыла глаза. Лале – опасный человек… Как же ей подступиться к нему после всего, что случилось, чтобы он не догадался о её намерениях?

Но выбора не было. Либо попытаться, либо окончательно увязнуть в своём горе.

На следующем привале, когда только отбушевала настоящая летняя гроза, Ольжана высунулась из кибитки и вдохнула сырой и свежий травяной запах. Над холмами ползли серые тучи, и между ними несмело проглядывало чистое голубое небо.

Земля размокла, и Лале решил не разводить костёр в грязи. Он ухаживал за Сэдемеей – распрягал её, кормил, вычёсывал ей гриву, – и когда топтался у кибитки, то и дело бросал взгляды на Ольжану. Может, думала Ольжана, он тоже привык к ней настолько, что чувствовал себя одиноким без их бесед.

Жалости к нему не было. Хотя следовало вспоминать о том прежнем Лале, которого она любила, – чтобы казаться правдоподобной. Ольжана велела себе: пробуй. И прочистила горло.

– Лале, – позвала она сухо. – Вы говорили: если я захочу вас слушать, вы расскажете мне больше обо всём, что… – Помедлила. – Привело вас к тому, что случилось.

Лале встретился с ней глазами.

Ольжана потупила взгляд. Расправила складку на юбке.

– Я… – Запнулась. – Я уже давно наедине со своими мыслями. – Она заставила себя посмотреть на него. – Думаю, я готова вас выслушать.

Лицо Лале только что было сосредоточенно-удивлённым – но тут же смягчилось. Будто оплавился внешний слой из воска, растёкся в стороны.

«Он надеялся на это, – поняла Ольжана. – Он хотел, чтобы всё произошло именно так».

Она подняла руку – подожди, мол.

– Прежде я должна сказать… Я могу понять, почему ты поступил так с Йоваром.

Ольжана давно не плакала по-настоящему и думала, что ей будет непросто вызвать у себя слёзы. Однако всё получилось: в горле запершило, а глаза подёрнуло мутной пеленой.

– …Но я не понимаю, почему ты поступил так со мной.

И разрыдалась.

Наверное, она и сама нуждалась в этом. Захотелось, чтобы через плач вышло всё, что она пережила за последнее время, – страх, разочарование и одиночество, и пусть бы ради этого пришлось лишиться всей воды в теле. Тогда бы Ольжана стала сухой, как лист, ну и что с того? Хуже не будет.

Раздался чавкающий звук грязи. Притворись, велела себе Ольжана, будто сейчас Лале – тот, что был раньше; если она хочет узнать больше, её разум должен быть холодным, а сердце – послушным. И она заставила себя не отшатнуться, когда Лале приблизился к ней.

– Ольжана…

Она сидела на краю кибитки, как большая тряпичная кукла, – безвольная и наверняка покрасневшая от рыданий. Лале помедлил и осторожно сжал её плечи. Вырываться она не стала.

– Ольжана, – повторил Лале.

А потом – пара каких-то жалких мгновений, и лицо Ольжаны уже утыкалось в его подрясник, и Лале рассеянно гладил её по волосам.

– Я никогда не хотел, чтобы всё это происходило с вами, – говорил Лале тихо, а Ольжана думала: что ж… Положа руку на сердце, в этот раз даже можно было не стараться. – И я не лгал, когда говорил вам, что вы мне дороги.

Она отодвинулась и вытерла нос тыльной стороной ладони. Вообще-то она уже это слышала, но сейчас ей не стоило выказывать раздражение.

– Разумеется. – Скривилась. («Также нельзя делать вид, что она сразу же ему всё простила – не поверит»). – Ну так что?

Лале кивком указал на кибитку.

– Давайте сядем внутри.

Конечно, подумала Ольжана ядовито. Они ведь теперь не боялись чудовища и могли позволить себе долгий отдых, – но молча продвинулась дальше по лавке.

Прежде чем забраться в кибитку, Лале огляделся, – точно проверял, действительно ли поблизости ни души. Сел напротив. Ольжана мрачно вытирала мокрые щёки, а он смотрел на неё и какое-то время просто выжидал.

Задёрнул полог. Щёлкнул пальцами, зажигая искру колдовского огня.

Ольжана бессознательно вжалась в стенку кибитки.

Некстати вспомнилось, как ещё в самом начале их путешествия они так же сидели на этих лавках, – когда ублюдок с большака сломал Лале нос, и Ольжана бормотала что-то благодарное и поддерживающее. Вихрь огня подсветил половину лица Лале, и Ольжана в который раз упрекнула себя, как могла принимать его за тихого забавного башильера, – теперь каждая его черта воспринималась совсем иначе. Птичий профиль и щёки, заросшие чёрной щетиной, цепкие тёмные глаза… Он ведь убьёт её, осознала Ольжана отрешённо, если поймёт, что она собралась его одурачить.

– Надеюсь, – сказал он мягко, – вы помните, что никому не можете рассказать о… моих талантах.

Ольжану кольнуло. Он ведь не видел, как она сидела перед зеркалом? Наверняка просто совпадение.

И лёгкое предупреждение.

– Поэтому, – заключил Лале, – я лишь добавлю подробностей.

Ольжана кивнула. Она ведь и не надеялась с первого раза выяснить то, что сумеет передать другим. Пусть Лале начнёт хоть с чего-нибудь, разговорится, – а дальше она разберётся.

– Давай, – произнесла она и осеклась. – …те. Давайте. С того дня, как попали к Йовару. Или даже раньше.

Прежнее вежливое обращение на «вы» давалось с трудом.

Лале поскрёб щетину, скользнул ладонью от щеки до шеи. Пустяковое движение, но настроение Лале Ольжана уловила. Слишком долго они путешествовали вместе, и сейчас, судя по тому, как Лале сидел и как смотрел на неё… До чего же он доволен, удивилась Ольжана. Он однозначно хотел выговориться – и ему приятно, что она согласилась его слушать.

Лале заметил её угрюмый взгляд.

Радости в нём поубавилось.

– Что ж, – сказал он серьёзно и вытянул больную ногу. – Как вам угодно.

И начал рассказывать.