Мертвая зона

Первые несколько минут всё шло гладко. Алекс легко маневрировал между препятствиями, поддерживая стабильный курс. Затем начались отказы. Сначала отключились дополнительные двигатели, затем система навигации. Алекс компенсировал это, переходя на ручное управление и ориентируясь по звёздам (благо, его опыт астрофизика здесь пригодился).

Затем ситуация усложнилась. Основной двигатель начал работать нестабильно, создавая неравномерную тягу. Система жизнеобеспечения показывала сбои, требуя постоянной ручной регулировки. А затем отказала система освещения, оставив кабину в полумраке, с лишь слабым светом аварийных ламп.

Алекс чувствовал, как растёт напряжение. Пот стекал по вискам, руки начинали дрожать от постоянного напряжения. Но он не сдавался, продолжая управлять кораблём почти вслепую, полагаясь на тактильные ощущения и память.

Когда симуляция завершилась, и свет в кабине вернулся к нормальному уровню, Алекс обнаружил, что его рубашка полностью промокла от пота. Он снял очки и увидел Чена, наблюдающего за ним с выражением сдержанного одобрения.

– Впечатляюще, доктор Нагорный, – сказал инженер. – Большинство участников теряют контроль над кораблём гораздо раньше. Ваш опыт пилота действительно бесценен.

Алекс кивнул, вытирая лоб рукавом.

– Это было… интенсивно. Но внутри "Мёртвой зоны" будет ещё хуже, не так ли?

– Вероятно, – честно ответил Чен. – Это лишь базовый уровень симуляции. И мы не можем предсказать все возможные эффекты аномалии.

Следующей была симуляция пространственных искажений. Алекса проводили в другую кабину, больше напоминающую небольшую комнату с несколькими объектами – стол, стул, несколько приборов на стенах.

– Здесь задача иная, – объяснил Чен. – Вы должны будете выполнять простые действия – переместиться от одной стены к другой, взять предмет со стола, активировать определённый прибор. Но пространство внутри симулятора будет искажаться. Расстояния могут казаться больше или меньше, чем они есть на самом деле. Предметы могут выглядеть не там, где находятся физически.

Алекс вошёл в кабину, и дверь закрылась за ним. Сначала всё выглядело нормально, но затем стены словно начали дышать, слегка пульсируя. Он попытался пройти к противоположной стене, но внезапно она показалась гораздо дальше, чем была на самом деле. Сделав несколько шагов, Алекс вдруг обнаружил, что уже прошёл мимо неё и упирается в соседнюю стену.

Это было дезориентирующее, почти тошнотворное ощущение. Пространство вокруг словно перестало подчиняться привычным законам евклидовой геометрии. Углы казались неправильными, параллельные линии как будто пересекались.

Алекс попытался сосредоточиться на физических ощущениях, игнорируя визуальную информацию. Он закрыл глаза и использовал руки, чтобы ощупывать пространство вокруг. Это помогло, но не полностью – даже тактильные ощущения иногда искажались, создавая иллюзию того, что он касается объекта, которого на самом деле там не было.

После пятнадцати минут в этой кабине Алекс чувствовал себя физически больным. Головокружение, тошнота, дезориентация – всё это накатывало волнами. Когда дверь наконец открылась, он буквально вывалился наружу, с трудом удерживаясь на ногах.

– Это нормальная реакция, – сказал Чен, помогая Алексу сесть. – Пространственные искажения – один из самых дезориентирующих эффектов "Мёртвой зоны". Наш мозг эволюционировал для восприятия трёхмерного евклидова пространства. Когда эти правила нарушаются…

– Я понимаю теорию, – слабо улыбнулся Алекс, принимая предложенный стакан воды. – На практике это… впечатляет.

Елена подошла к нему, обеспокоенно вглядываясь в лицо.

– Ты в порядке? Выглядишь бледным.

– Буду, – кивнул Алекс. – Просто нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

Северов наблюдал за происходящим с некоторого расстояния, его лицо оставалось бесстрастным.

– Продолжим через пятнадцать минут, – объявил он. – Следующая симуляция – временные аномалии.

Чен бросил на Алекса оценивающий взгляд.

– Возможно, доктору Нагорному стоит сделать более длительный перерыв. Эффекты от пространственной симуляции могут сохраняться…

– Я в порядке, – твёрдо прервал его Алекс, поднимаясь на ноги. Лёгкое головокружение ещё ощущалось, но уже отступало. – Чем быстрее я пройду через всё это, тем быстрее адаптируюсь.

Северов одобрительно кивнул.

– Вот это настрой, которого я ожидаю от членов экспедиции. Пятнадцать минут, затем продолжаем.

Во время короткого перерыва к Алексу подошёл Кейн.

– Впечатляющая выносливость, доктор, – сказал он негромко. – Но не перенапрягайтесь. Нам понадобятся все ваши силы, когда мы достигнем "Мёртвой зоны".

– Я знаю свои пределы, – ответил Алекс. – Пока всё в порядке.

Кейн кивнул, затем, понизив голос, добавил:

– Есть кое-что, что вам следует знать. Я получил доступ к данным о "Игле". Устройство мощнее, чем мы предполагали. Оно не просто создаёт противоположно направленное искажение – оно предназначено для… реконфигурации самой структуры "Мёртвой зоны".

– Реконфигурации? – Алекс нахмурился. – Что именно это значит?

– Это значит, что Северов не просто хочет уничтожить аномалию. Он хочет… изменить её. Сделать управляемой.

Алекс почувствовал, как холодок пробежал по спине. Если теория Верховой о "иммунной системе вселенной" верна, попытка манипулировать "Мёртвой зоной" могла вызвать катастрофические последствия.

– Нам нужно больше информации, – тихо сказал он. – И больше союзников среди экипажа.

– Я работаю над этим, – кивнул Кейн и отошёл, заметив приближающегося техника.

Пятнадцать минут истекли быстрее, чем хотелось бы. Алекса проводили к третьему симулятору – небольшой кабине, внутри которой находились часы, календарь и несколько устройств для измерения времени.

– Временные аномалии – один из наименее изученных аспектов "Мёртвой зоны", – объяснил Чен. – Наши зонды регистрировали странные эффекты – ускорение или замедление времени в различных областях аномалии. Иногда сигналы приходили с временным сдвигом – то есть мы получали данные, как если бы они были отправлены раньше, чем зонд фактически вошёл в зону.

– Путешествие во времени? – скептически спросил Алекс.

– Не совсем, – покачал головой Чен. – Скорее, локальное искажение временного потока. Время течёт с разной скоростью в разных участках "Мёртвой зоны". Эта симуляция попытается воспроизвести ощущение такого искажения.

Алекс вошёл в кабину. Поначалу всё казалось нормальным. Часы на стене показывали правильное время, календарь отображал текущую дату. Затем начались изменения.

Сначала Алекс заметил, что секундная стрелка на аналоговых часах движется неравномерно – то ускоряясь, то почти останавливаясь. Затем он обнаружил, что цифровые часы показывают время, отличающееся от аналоговых, причём разница постоянно менялась.

Но настоящая дезориентация началась, когда изменилось его собственное восприятие времени. Действия, которые должны были занимать секунды, вдруг растягивались на минуты. Он поднимал руку, и движение казалось бесконечно долгим, словно он преодолевал вязкую среду. Затем, без предупреждения, время словно ускорялось – целая серия действий, на которые обычно уходили минуты, пролетала за секунды.

Алекс попытался выполнять задачи, которые ставил перед ним голос Чена из динамика – засечь определённый интервал, синхронизировать устройства, предсказать, когда произойдёт событие. Это было почти невозможно в условиях постоянно меняющегося временного потока.

Самым тревожным эффектом было ощущение дежавю – внезапное, подавляющее чувство, что он уже переживал этот момент, делал те же действия, слышал те же слова. Затем приходило противоположное чувство – будто он пропустил целые куски времени, выпал из реальности на несколько минут.

Когда симуляция завершилась, Алекс чувствовал себя странно отрешённым, словно его сознание не совсем синхронизировалось с телом. Выйдя из кабины, он обнаружил, что прошло почти сорок минут, хотя субъективно ему казалось, что прошло не больше пятнадцати.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Чен.

– Как будто я… расфокусирован, – медленно ответил Алекс. – Словно часть меня всё ещё там, в искажённом времени.

– Это нормально, – кивнул Чен. – Эффект должен пройти через несколько минут. Хотя, должен заметить, вы держались дольше, чем большинство испытуемых. Обычно мы прерываем симуляцию через двадцать минут.

Алекс заметил, что остальные члены научной группы наблюдают за ним с смесью беспокойства и профессионального интереса. Елена что-то записывала в блокнот, время от времени бросая на него оценивающие взгляды.

После короткого перерыва настало время четвёртой симуляции – психологических эффектов. Эта вызывала у Алекса наибольшие опасения, особенно после слов Верховой о "видениях" и "голосах".

Симулятор представлял собой полностью изолированную комнату без окон, с минималистичной обстановкой – простая кровать, стол, стул. На столе лежал блокнот и карандаш.

– Эта симуляция отличается от остальных, – предупредил Чен. – Мы используем комбинацию сенсорной депривации, низкочастотных звуков и слабого электромагнитного поля, чтобы вызвать определённые психологические эффекты. Ваша задача – записывать свои ощущения и наблюдения, сохраняя при этом ясность мышления.

– Какие именно эффекты я должен ожидать? – спросил Алекс.

– Это индивидуально, – ответил Чен. – Некоторые испытывают лёгкие галлюцинации, другие – странные чувственные ощущения. Иногда возникает феномен "присутствия" – ощущение, что в комнате есть кто-то ещё, хотя на самом деле вы один.

Алекс кивнул. Он уже сталкивался с сенсорной депривацией во время тренировок в космических войсках, хотя там целью было скорее испытание выносливости, чем изучение психологических эффектов.

– В любой момент вы можете прервать симуляцию, нажав кнопку у двери, – добавил Чен. – Мы также будем мониторить ваши показатели и прервём тест, если заметим признаки сильного дистресса.

– Понятно, – сказал Алекс. – Я готов.

Войдя в комнату, он сел на кровать и приготовился к долгому ожиданию. Первые несколько минут ничего особенного не происходило. Комната была тихой, со слабым, равномерным освещением. Затем свет начал медленно тускнеть, не достигая полной темноты, но создавая сумеречную атмосферу.

Алекс начал замечать странные звуки – едва различимые, на грани слышимости. Не совсем шёпот, скорее шорох или скрип, словно кто-то двигался по комнате. Он знал, что это часть симуляции, но всё равно инстинктивно оглядывался, пытаясь определить источник звука.

Затем пришли ощущения. Лёгкое прикосновение к плечу – настолько реалистичное, что Алекс резко повернулся, но никого не увидел. Странное тепло, разливающееся по коже, будто кто-то направил на него невидимый обогреватель. И, наконец, то самое "присутствие" – непреодолимое чувство, что он в комнате не один.

Алекс начал записывать свои ощущения, стараясь сохранять научную отстранённость. Но чем дольше продолжалась симуляция, тем сложнее становилось отделять реальность от иллюзий.

Когда стены словно начали дышать – слегка пульсировать внутрь и наружу – он понял, что начались настоящие галлюцинации. В углу комнаты сформировалось тёмное пятно, которое, казалось, медленно меняло форму, вытягиваясь в высокую фигуру.

Алекс почувствовал ускорение пульса, но заставил себя продолжать наблюдение. "Это не реально," – напоминал он себе. "Это всего лишь симуляция."

И именно в этот момент он услышал голос. Тихий, едва различимый, но отчётливый.

"Алекс."

Он резко повернул голову, ища источник. Никого.

"Алекс. Мы тебя ждём."

Голос был женским, странно знакомым. С ужасом и недоверием Алекс понял, что он звучал как голос Дженнифер, его погибшей жены.

"Это не реально," – снова напомнил он себе, но сердце уже колотилось как безумное, а руки начали дрожать.

"В центре, Алекс. Мы в центре. Ты должен найти нас."

Тёмная фигура в углу комнаты теперь определённо напоминала человеческий силуэт. Маленький, как ребёнок. Как Эмили.

Алекс почувствовал, как к горлу подступает паника. Это уже выходило за рамки ожидаемых эффектов. Галлюцинации были слишком личными, слишком… направленными.

Он потянулся к кнопке, чтобы прервать симуляцию, но в последний момент остановился. Вместо этого он сосредоточился на дыхании, пытаясь замедлить сердцебиение. "Это не реально," – повторял он как мантру. "Это не Дженнифер. Это не Эмили. Это просто мой мозг, играющий со мной."

Постепенно ему удалось восстановить контроль. Голос затих, тёмная фигура растаяла. Алекс продолжил записывать свои наблюдения, теперь более структурированно и аналитически.

Когда свет в комнате начал медленно возвращаться к нормальному уровню, сигнализируя об окончании симуляции, Алекс почувствовал странное сожаление. Как будто часть его не хотела, чтобы голос исчез. Даже если это была лишь иллюзия, это был голос Дженнифер – что-то, что он не слышал десять долгих лет.

Дверь открылась, и вошёл Чен в сопровождении медицинского офицера.

– Как вы себя чувствуете, доктор Нагорный? – спросил инженер, внимательно изучая его лицо.

– Нормально, – ответил Алекс, удивляясь, насколько ровно звучит его голос. – Эффекты были… интенсивными, но управляемыми.

– Ваши биометрические показатели говорят об обратном, – заметил медик, просматривая данные на планшете. – В какой-то момент ваш пульс достиг 140 ударов в минуту, а уровень кортизола резко подскочил.

– Я справился, – твёрдо сказал Алекс. – И в следующий раз буду готов лучше.

Чен и медик обменялись взглядами.

– Что именно вы видели или слышали? – спросил Чен. – Если не возражаете поделиться.

Алекс помедлил. Он не хотел говорить о Дженнифер и Эмили. Это было слишком личным.

– Стандартные эффекты, – ответил он уклончиво. – Ощущение присутствия, визуальные искажения, неопределённые звуки. Ничего особенного.

Он видел, что ни Чен, ни медик не верят ему, но они не стали настаивать.

– Вам нужен отдых перед последней симуляцией, – сказал медик. – Я рекомендую как минимум час.

– Согласен, – кивнул Чен. – Комбинированный сценарий – самый сложный. Лучше подойти к нему со свежими силами.

Алекс не стал спорить. Он действительно чувствовал себя измотанным, больше психологически, чем физически.

Выйдя из симулятора, он увидел обеспокоенное лицо Елены.

– Что случилось там? – тихо спросила она, когда они отошли в сторону. – Ты выглядишь… потрясённым.

Алекс колебался. Елена была, пожалуй, единственным человеком на корабле, кому он мог доверять полностью. Но говорить о Дженнифер и Эмили было всё ещё сложно, даже спустя десять лет.

– Я слышал голоса, – наконец сказал он. – Видел… фигуры. Вполне стандартные галлюцинации для такого типа симуляции.

– Но не стандартные для тебя, – проницательно заметила она. – Что-то личное?

Алекс кивнул, не глядя ей в глаза.

– Моя жена. И дочь. Они… погибли десять лет назад, во время инцидента на "Гагарине-5".

Елена мягко коснулась его руки.

– Мне жаль, Алекс. Я не знала.

– Немногие знают, – он слабо улыбнулся. – Я не люблю об этом говорить.

– Понимаю, – кивнула она. – Но, может быть, тебе стоит отложить последнюю симуляцию до завтра? Ты уже прошёл через многое сегодня.

– И заставить всех ждать? – покачал головой Алекс. – Нет, лучше закончить сегодня. К тому же, – он понизил голос, – я хочу понять, насколько эти симуляции соответствуют описаниям Верховой. Есть кое-что странное…

– Что именно? – напряжённо спросила Елена.

– То, что я испытал в психологической симуляции… Оно слишком совпадает с тем, что описывала Верхова. Не просто случайные галлюцинации, а… направленные. Личные. Словно что-то или кто-то знает, что задеть.

Елена нахмурилась, обдумывая его слова.

– Ты думаешь, симуляторы как-то… настроены на тебя лично?

– Не знаю, – честно ответил Алекс. – Может быть, это просто совпадение. Или мой мозг сам создал эти образы, основываясь на подсознательных страхах. Но я хочу проверить ещё раз, на комбинированной симуляции.

– Будь осторожен, – тихо сказала Елена. – Если эти эффекты так сильны в симуляции, что будет, когда мы окажемся в настоящей "Мёртвой зоне"?

Алекс не ответил. Этот вопрос беспокоил его не меньше.

Час отдыха прошёл быстро. Алекс попытался вздремнуть в своей каюте, но сон не шёл. Вместо этого он перечитывал заметки Верховой, ища параллели между её описаниями и своими собственными ощущениями в симуляторах.

Сходство было тревожным. Верхова писала о "голосах, которые знают твои страхи", о "присутствии, которое следит за тобой", о "искажениях, которые словно подстраиваются под твоё восприятие". Всё это Алекс испытал в той или иной степени.

Но самым беспокоящим было упоминание о "центре". Верхова несколько раз писала о нём, называя "местом слияния", "точкой контакта". И голос, который Алекс слышал в симуляции, тоже говорил о "центре".

Когда пришло время для последней симуляции, Алекс был одновременно напряжён и решителен. Комбинированный сценарий проходил в большой камере, напоминающей помещение из научно-фантастического фильма. Здесь были соединены элементы всех предыдущих симуляторов, создавая единую, комплексную среду.

– Эта симуляция объединяет все эффекты "Мёртвой зоны", – объяснил Чен. – Отказ систем, пространственные искажения, временные аномалии и психологические эффекты. Ваша задача – пройти через серию препятствий и выполнить ряд задач, сохраняя при этом ясность мышления и точность действий.

– Звучит как вызов, – кивнул Алекс.

– Это и есть вызов, – серьёзно ответил Чен. – Никто ещё не прошёл эту симуляцию полностью, без прерывания.

Это заявление привлекло внимание всех присутствующих. Даже Северов, обычно сдержанный, проявил интерес, подойдя ближе к пульту управления симулятором.

– Я постараюсь изменить статистику, – сказал Алекс с уверенностью, которой не совсем чувствовал.

Войдя в камеру, он обнаружил, что она разделена на несколько секций, соединённых коридорами. Каждая секция, очевидно, представляла отдельный тип испытания.

Симуляция началась с отказа систем – в первой комнате находилась панель управления, имитирующая системы "Дедала", и Алексу нужно было стабилизировать их в условиях каскадного отказа. Он справился с этим относительно легко, используя опыт из первой симуляции.

Затем начались пространственные искажения. Коридор, ведущий ко второй комнате, начал изгибаться и искажаться, создавая иллюзию невозможной геометрии. Алекс использовал технику, которую разработал ранее – частично закрыл глаза, полагаясь больше на тактильные ощущения, чем на зрение.

В третьей комнате его ждали временные аномалии. Здесь нужно было синхронизировать несколько устройств, работающих в разных временных потоках. Алекс обнаружил, что может предсказывать изменения в скорости течения времени, словно интуитивно чувствуя их приближение.

И, наконец, последняя комната – психологические эффекты. Здесь ему предстояло собрать разрозненные части головоломки, игнорируя галлюцинации и отвлекающие факторы.

Именно в этой комнате всё стало по-настоящему странным. Галлюцинации были не просто случайными образами или звуками – они формировали связный нарратив. Алекс видел фрагменты сцен: исследовательскую станцию, похожую на "Прометей", странные кристаллические структуры, группу людей, выполняющих какой-то ритуал вокруг устройства, напоминающего "Иглу" Северова.

И снова голоса. На этот раз не только Дженнифер, но и другие – мужские, женские, говорящие на разных языках, некоторые даже не человеческие. Все они словно пытались сообщить ему что-то важное, что-то о "центре" и о "ключе".

Самое удивительное, что вместо того, чтобы дезориентировать, эти эффекты словно помогали Алексу. Образы, которые он видел, содержали подсказки к решению головоломки. Голоса направляли его, указывая на детали, которые он мог бы пропустить.

Когда Алекс завершил последнее задание, соединив все части головоломки в единое целое, он почувствовал странное ощущение завершённости, словно прошёл через важный ритуал инициации.

Свет в камере вернулся к нормальному уровню, и динамик объявил: "Симуляция завершена. Результат: 100% выполнение всех задач. Новый рекорд."

Когда Алекс вышел из камеры, его встретила тишина. Все присутствующие – Чен, Северов, Елена, другие члены научной группы – смотрели на него с выражениями, варьирующимися от недоверия до восхищения.

– Невероятно, – наконец произнёс Чен. – Вы не только прошли все задания, но сделали это с идеальным счётом. Как вам это удалось?

Алекс помедлил с ответом. Он не мог объяснить, что галлюцинации помогали ему, а не мешали. Что голоса направляли его. Это звучало бы безумно.

– Я просто… адаптировался, – сказал он. – Первые симуляции подготовили меня, так что в комбинированном сценарии я уже знал, чего ожидать.

Северов подошёл ближе, внимательно изучая его лицо.

– Вы уникальны, доктор Нагорный, – сказал он с непривычной теплотой в голосе. – Такая адаптивность к условиям "Мёртвой зоны" – именно то, что нам нужно для успеха миссии.

– Спасибо, генерал, – сдержанно ответил Алекс. – Но я думаю, что настоящая "Мёртвая зона" будет гораздо сложнее, чем любая симуляция.

– Несомненно, – согласился Северов. – Но ваша природная предрасположенность к адаптации… это ценный актив.

Что-то в тоне генерала заставило Алекса насторожиться. "Природная предрасположенность". Словно Северов ожидал этого результата. Словно это было частью какого-то плана.

После завершения всех симуляций Алекс был измотан, но при этом странно возбуждён. Его мозг работал на повышенных оборотах, обрабатывая всё, что он испытал, особенно те странные видения и голоса в последней симуляции.

Вернувшись в свою каюту, он обнаружил, что не может заснуть, несмотря на физическую усталость. Вместо этого он начал записывать всё, что помнил из симуляций, сравнивая свой опыт с заметками Верховой.

Сходство было слишком большим, чтобы быть совпадением. Либо симуляторы Чена были созданы на основе описаний Верховой (что было возможно, учитывая её участие в проекте до смерти), либо… либо "Мёртвая зона" действительно обладала некоей формой "разумности", которая проявлялась сходным образом даже в искусственной симуляции.

Оба варианта были тревожными, но второй – просто пугающим.

Сидя за столом, Алекс не заметил, как начал засыпать. Его голова опустилась на руки, и сознание поплыло, погружаясь в глубокий, наполненный образами сон.

Ему снился центр "Мёртвой зоны" – странное место, где реальность словно расслаивалась, создавая многомерные структуры невозможной геометрии. В самом сердце этих структур находилось нечто, что Алекс не мог описать словами – не объект, не существо, а скорее… принцип. Фундаментальный аспект реальности, проявившийся в форме, которую человеческий разум мог хотя бы частично воспринять.

И оно наблюдало за ним. Изучало. Пыталось понять.

Алекс проснулся резко, с бешено колотящимся сердцем. Часы показывали, что прошло всего полтора часа. Он чувствовал себя дезориентированным, словно его сознание побывало где-то далеко и ещё не полностью вернулось.

Пытаясь прийти в себя, он вспомнил сон. Или это было не совсем сном? Ощущение было слишком реальным, слишком… связным для обычного сновидения.

В дверь постучали, и Алекс вздрогнул от неожиданности.

– Да? – хрипло отозвался он.

– Это Елена, – послышался голос за дверью. – Можно войти?

Алекс поднялся, пытаясь привести себя в порядок, и открыл дверь. Елена выглядела обеспокоенной.

– Я просто хотела убедиться, что ты в порядке, – сказала она, входя в каюту. – После тех симуляций…

– Я в норме, – ответил Алекс, зная, что это не совсем правда. – Просто немного устал.

Елена внимательно посмотрела на него.

– Ты выглядишь так, будто увидел призрака. Что случилось?

Алекс помедлил, затем решил довериться ей.

– Я видел сон. Очень странный сон о "Мёртвой зоне". О её центре.

Он рассказал ей о своём видении, о невозможных структурах и о сущности, которая, казалось, наблюдала за ним.

– Это похоже на то, что описывала Верхова, – тихо сказала Елена, когда он закончил. – Она тоже говорила о странных снах после контакта с аномалией.

– Но я не контактировал с настоящей "Мёртвой зоной", – возразил Алекс. – Только с симуляцией.

– Может быть, симуляция более точна, чем мы думаем, – предположила Елена. – Или… – она замялась.

– Или что?

– Или ты каким-то образом уже связан с "Мёртвой зоной", – закончила она. – Через проект "Икар", через гибель твоей семьи. Возможно, эта связь проявляется сейчас, когда мы приближаемся к аномалии.

Алекс почувствовал холодок вдоль позвоночника. Мысль о том, что он уже "связан" с чем-то настолько непостижимым и потенциально опасным, была глубоко тревожной.