Мертвая зона

Эдуард Сероусов

Мертвая зона

Часть I: Предвестники

Глава 1: Сигнал

Сигнал пришёл в 3:47 по стандартному марсианскому времени.

Алекс Нагорный едва не пропустил его. Третью ночь подряд он оставался в обсерватории после окончания официальной смены, когда большинство сотрудников исследовательского комплекса "Арес" либо возвращались в жилые модули, либо переключались на административную работу. Эти часы одиночества среди холодной геометрии телескопов и датчиков стали для него своеобразным ритуалом – единственным временем, когда он мог по-настоящему думать.

Глубокий космос за орбитой Нептуна не входил в зону его официальных исследовательских интересов. Комплекс "Арес" создавался как часть программы изучения планет Солнечной системы и их спутников с марсианской базы, получавшей куда более чёткие данные, чем устаревшие земные обсерватории. Однако Алекс, используя недавно обновлённый радиотелескоп "Ломоносов-3", разработал собственный алгоритм для сканирования дальних регионов космоса в поисках любых необычных паттернов электромагнитного излучения. Просто потому, что мог. Потому что иногда спасение приходит в том, чтобы смотреть туда, куда никто больше не смотрит.

На экране возникло оповещение. Алекс потянулся к кружке с давно остывшим кофе, машинально сделал глоток и поморщился. Спустя несколько секунд он замер, пристально вглядываясь в появившиеся на экране данные. Прямоугольник в правом нижнем углу монитора мигал красным – алгоритм обнаружил аномалию.

– Что за чертовщина? – пробормотал Алекс, разворачивая окно на весь экран.

Данные показывали странную сферическую область пространства за орбитой Нептуна, диаметром около трёхсот километров, которая не пропускала никаких электромагнитных сигналов. Абсолютно никаких – от радиоволн до гамма-излучения. Космическая пустота всегда полна излучения различного происхождения, от отдалённых звёзд до фонового космического излучения. Но эта область представляла собой… пустоту. Как будто кто-то вырезал идеальную сферу из ткани реальности.

Алекс провёл рукой по седеющим вискам, чувствуя, как учащается пульс. Естественной причиной такого явления могла быть только чёрная дыра, но тогда вокруг неё наблюдался бы характерный аккреционный диск, да и гравитационные эффекты были бы давно замечены. Технический сбой? Он запустил диагностику телескопа, но все системы работали в нормальном режиме.

Аномалия оставалась на месте, неподвижная и невозможная.

Через час тщательной проверки и перепроверки Алекс исключил все возможные технические причины. Феномен был реальным. Он откинулся в кресле, чувствуя знакомое покалывание на затылке – предвестник мигрени, сопровождавшей его с того самого дня, когда…

Нет. Только не сейчас.

Он потянулся к внутреннему карману куртки, висевшей на спинке кресла, нащупал блистер с таблетками. Одним привычным движением выдавил капсулу на ладонь, проглотил без воды. Затем, глубоко вздохнув, активировал протокол оповещения руководства комплекса.

Через семь минут на экране появилось усталое лицо Ирины Ковальской, директора исследовательского комплекса.

– Алекс? – она щурилась, явно только что проснувшись. – Что такого не может подождать до утра?

– Ирина Михайловна, я обнаружил нечто… необычное, – он отправил ей пакет данных. – Это не ошибка оборудования, я проверил трижды.

На экране было видно, как она просматривает информацию, её лицо постепенно меняется. Сонливость сменяется недоверием, затем – напряжённой сосредоточенностью.

– Это может быть чем угодно, – наконец произнесла она. – Облако газа с особыми свойствами, неизвестный космический объект…

– Облако газа не имеет идеальной сферической формы с чётко очерченными границами, – возразил Алекс. – И ни один известный науке газ не блокирует весь спектр излучения одновременно.

Ковальская некоторое время молчала, затем неожиданно спросила:

– Кто-нибудь ещё знает об этом?

– Пока нет. Я сразу связался с вами.

– Хорошо, – она кивнула с явным облегчением. – Я свяжусь с Земным Центром. А ты пока… – она на мгновение замялась, – прекрати наблюдения за этой областью.

– Что? – Алекс был уверен, что ослышался. – Но это потенциально величайшее открытие десятилетия! Мы должны продолжить мониторинг, проверить, не меняются ли параметры объекта, попытаться…

– Это приказ, доктор Нагорный, – её голос стал жёстким. – Закончите наблюдения, заархивируйте данные в закрытом разделе сервера и не обсуждайте это ни с кем. Завтра в 9:00 жду вас в моём кабинете.

Связь прервалась прежде, чем Алекс успел что-либо возразить. Он уставился на экран, не понимая, что только что произошло. За пятнадцать лет научной карьеры, последние семь из которых он провёл на Марсе, ему ни разу не приказывали прекратить исследование. Это противоречило всем принципам научного поиска.

Что-то здесь было не так. Очень не так.

В тишине обсерватории мерно гудели системы охлаждения оборудования. Алекс посмотрел на экран с данными об аномалии. Затем медленно, словно сопротивляясь внутреннему протесту, начал процедуру архивирования. Сохранив все данные в закрытом разделе, он сделал то, чего не делал никогда раньше – создал скрытую копию на своём личном защищённом накопителе.

Покидая обсерваторию, Алекс не мог отделаться от ощущения, что только что столкнулся с чем-то гораздо более серьёзным, чем просто странная космическая аномалия. Что-то в реакции Ковальской зацепило его аналитический ум. Она не была удивлена. Скорее… встревожена.

Следующие три ночи Алекс почти не спал. Вопреки прямому приказу, он продолжал наблюдения, используя менее мощные приборы, доступ к которым не требовал специальной авторизации. Данные были менее точными, но подтверждали существование аномалии. Более того, они показывали нечто тревожное – сфера "пустоты" медленно увеличивалась в размерах.

К утру четвёртого дня, перед встречей с Ковальской, Алекс выглядел измождённым, но его глаза лихорадочно блестели. Он принял душ, надел свежую одежду и проглотил двойную дозу стимуляторов, запрещённых на станции, но доступных через неофициальные каналы. Перед выходом он взглянул на фотографию в рамке, стоящую на прикроватной тумбочке – улыбающаяся молодая женщина с темными волосами, собранными в небрежный пучок, обнимала девочку лет восьми, так похожую на мать, с теми же выразительными зелёными глазами. Дженнифер и Эмили. Его жена и дочь. Бывшие центром его вселенной, пока десять лет назад эта вселенная не рухнула.

Алекс отвёл взгляд, чувствуя знакомую тянущую боль в груди. Воспоминания о той катастрофе всегда лежали близко к поверхности, но сейчас было не время для них. Сейчас нужно было сосредоточиться.

Коридоры исследовательского комплекса "Арес" в утренние часы были заполнены сотрудниками, спешащими на работу. Алекс кивал знакомым, машинально отвечал на приветствия, но его мысли были далеко.

Кабинет Ковальской располагался в административном секторе, с большим панорамным окном, выходящим на марсианскую пустыню. Над горизонтом висело бледное солнце, казавшееся на треть меньше, чем с Земли. Пейзаж за окном был величественным и безжизненным – красно-оранжевые пески, уходящие к далёким скалам, испещрённым древними шрамами эрозии.

Ирина не была одна. Рядом с ней сидел высокий мужчина в тёмно-синей военной форме без знаков различия. Только небольшая эмблема на воротнике указывала на его принадлежность к Объединённому Космическому Командованию – организации, подчинявшейся напрямую Совету Безопасности ООН.

– Доктор Нагорный, – кивнула Ковальская, жестом предлагая ему сесть. – Знакомьтесь, это генерал Северов, прибыл с Земли сегодня ночью.

Алекс оценивающе посмотрел на военного. Северову было около шестидесяти, но выглядел он моложе. Коротко стриженные седые волосы, острые черты лица, прямая спина. Глаза – серые, холодные, оценивающие.

– Виктор Андреевич, – представился генерал, не вставая. – Наслышан о вашем открытии, доктор Нагорный.

Алекс почувствовал холодок вдоль позвоночника. Северов не мог прибыть с Земли за такое короткое время, даже используя самые быстрые военные шаттлы. Значит, он либо уже был на Марсе, либо…

– Вы знали об аномалии ещё до моего доклада, – это был не вопрос, а утверждение.

Генерал обменялся быстрым взглядом с Ковальской, затем слегка улыбнулся. Улыбка не затронула глаз.

– Присаживайтесь, доктор. У нас серьёзный разговор.

Алекс сел в кресло напротив, поставив рюкзак с личными вещами на пол рядом с собой.

– Вы продолжали наблюдения вопреки приказу, – начала Ковальская. Это снова было утверждение, не вопрос.

– Вы отслеживали мои действия? – Алекс не стал отрицать очевидное.

– Конечно, – теперь заговорил Северов. – Но не беспокойтесь, мы не собираемся вас наказывать. Напротив, ваше… усердие только подтверждает, что мы сделали правильный выбор.

– Выбор? – Алекс перевёл взгляд с генерала на Ковальскую и обратно. – О чём вы говорите?

Северов достал из внутреннего кармана маленькое устройство размером с зажигалку, положил на стол и нажал кнопку. Раздался тихий свист, перешедший в едва слышное гудение.

– Теперь нас никто не подслушает, – пояснил генерал. – То, что я сейчас скажу, имеет высший уровень секретности. Вы подпадаете под действие Акта о государственной безопасности и защите информации. Разглашение будет считаться государственной изменой. Вам ясно?

Алекс кивнул, чувствуя, как усиливается головная боль.

– Аномалия, которую вы обнаружили, существует уже почти год. Мы называем её "Мёртвая зона". Она действительно расширяется. И она возникла в результате… эксперимента.

– Какого эксперимента? – спросил Алекс, хотя внутренний голос уже шептал ответ.

– Исследовательская станция "Прометей" в окрестностях Нептуна, – ответил Северов. – Сверхсекретный проект по созданию новой технологии сверхсветовой коммуникации. Что-то пошло не так. Мы потеряли связь со станцией. А затем появилась… она.

Ирина Ковальская выглядела бледной и напряжённой. Алекс вдруг понял, что она боится. Не генерала, не последствий разглашения. Она боялась самой "Мёртвой зоны".

– Почему вы скрываете это? – спросил Алекс. – Если существует реальная угроза…

– Паника, – отрезал Северов. – Представьте заголовки: "Тайный эксперимент учёных создал космическую аномалию, угрожающую Солнечной системе". Как думаете, какова будет реакция?

– Но если зона расширяется…

– Именно поэтому я здесь, – перебил генерал. – Мы собираем команду для исследовательской миссии. Лучших специалистов. И нам нужны вы.

Алекс замер, не веря своим ушам.

– Я? Но я астрофизик, а не…

– У вас уникальный опыт, – снова прервал его Северов. – До научной карьеры вы служили пилотом в космических войсках, имеете опыт работы с механическими системами навигации. Кроме того… – генерал замялся, впервые проявив некоторую неуверенность, – ваш опыт с проектом "Икар" может оказаться бесценным.

Алекс почувствовал, как кровь отливает от лица. Проект "Икар". Эксперименты с квантовой коммуникацией. Катастрофа на исследовательской станции "Гагарин-5" на лунной орбите. Дженнифер и Эмили были там в тот день… с группой других семей сотрудников. Экскурсия, которую он сам для них организовал. Экскурсия, с которой никто не вернулся.

– Вы хотите сказать… – голос Алекса дрогнул, – что "Прометей" был продолжением "Икара"? Вы продолжили те же эксперименты после… после того, что случилось?

Северов не ответил, но его взгляд был достаточно красноречив.

Ярость, глухая и тяжёлая, поднялась откуда-то из глубины. Алекс почувствовал, как дрожат руки. Он не мог говорить, боясь, что сорвётся.

– Александр, – мягко сказала Ковальская, впервые назвав его по имени, – я понимаю ваши чувства. Но сейчас речь идёт о гораздо большем. Если "Мёртвая зона" продолжит расширяться в том же темпе, через три года она достигнет орбиты Урана. Через семь – Сатурна. Мы не знаем, что произойдёт, когда она дойдёт до обитаемых миров.

Северов наклонился вперёд, глядя Алексу прямо в глаза.

– Да, мы совершили ошибку. Возможно, непростительную. Но сейчас нам нужны люди, которые понимают, с чем мы имеем дело. Люди, которые знают, какова цена неудачи.

Алекс закрыл глаза. Перед внутренним взором снова возникло лицо Дженнифер, её последнее сообщение перед тем, как связь оборвалась. "Что-то странное происходит со светом, Алекс. Он как будто… замерзает."

Когда он открыл глаза, решение было принято.

– Я хочу знать всё, – произнёс он тихо. – Абсолютно всё о "Прометее" и том, что вы пытались там сделать. И я хочу полный доступ к данным о "Мёртвой зоне".

– Вы получите допуск, – кивнул Северов. – И примете участие в экспедиции?

– Да, – ответил Алекс после паузы. – Но не из-за вас. И не для вас.

Он посмотрел в окно, на холодную марсианскую пустыню. Где-то там, в глубоком космосе, таилась аномалия, которая могла быть связана со смертью его семьи. Аномалия, которая теперь угрожала всему человечеству.

Мёртвая зона ждала.

Четыре часа спустя Алекс сидел в пустой лаборатории, отведённой для проекта, который официально назывался "Глубокое зондирование" – абсурдно банальное название для миссии такого масштаба. Перед ним лежала стопка документов с грифом "Совершенно секретно". Доступ к электронным копиям был возможен только через специальный терминал с биометрической защитой.

Он методично просматривал материалы, делая заметки в блокноте – старомодная привычка, которая вызывала насмешки у молодых коллег, но которую он находил полезной для структурирования мыслей. Голова гудела от количества новой информации.

"Прометей" действительно был продолжением проекта "Икар", но с гораздо более амбициозными целями. Если "Икар" исследовал возможности квантовой связи и телепортации небольших объектов, то "Прометей" замахнулся на создание "квантового туннеля" – искусственного "прокола" в ткани пространства-времени, своего рода червоточины для мгновенной передачи информации и материи на любые расстояния.

Теоретическая база была впечатляющей. Алекс, несмотря на свою неприязнь к проекту, не мог не восхититься элегантностью некоторых решений. Группа физиков под руководством доктора Анны Верховой, использовала принципиально новый подход к манипулированию квантовым вакуумом, основанный на явлении, которое они назвали "резонансной флуктуацией".

Однако всё пошло не по плану. Последние сообщения со станции "Прометей" свидетельствовали о "нестабильности параметров" и "непрогнозируемом поведении системы". Затем связь прервалась. Когда через две недели к станции прибыл военный корабль, он обнаружил лишь пустое пространство – ни обломков, ни следов взрыва. Станция просто… исчезла. А на её месте была обнаружена сферическая область пространства с необычными свойствами – область, не пропускающая никакие виды излучения и, как выяснилось позже, расширяющаяся со скоростью примерно один километр в неделю.

Алекс отложил документы и потёр уставшие глаза. История "Прометея" слишком напоминала катастрофу на "Гагарине-5". Те же теории, те же амбиции, те же ошибки. И, возможно, те же последствия, только в гораздо большем масштабе.

Дверь лаборатории открылась. Вошла женщина средних лет в форме Космического Командования. Тёмные волосы собраны в строгий пучок, лицо с правильными, но строгими чертами. На бейдже значилось: "Майор Е. Сорокина".

– Доктор Нагорный? – она протянула руку для пожатия. – Елена Сорокина, ксенобиолог. Я присоединяюсь к проекту "Глубокое зондирование".

Алекс пожал её руку. Рукопожатие было крепким и уверенным.

– Ксенобиолог? – он поднял бровь. – Интересный выбор специалиста для изучения физической аномалии.

Елена слегка улыбнулась.

– Генерал Северов не рассказал вам полную картину, верно? – она огляделась и, понизив голос, добавила: – "Мёртвая зона" проявляет признаки, которые некоторые интерпретируют как… разумное поведение.

– Что? – Алекс уставился на неё. – Это невозможно. Аномалия – это результат физического эксперимента, сбоя в…

– Я изучила все данные, – перебила Елена. – Характер расширения не постоянный. Были периоды ускорения и замедления. И более того, – она наклонилась ближе, – зона как будто… реагирует на наши попытки исследовать её. Последний зонд, который мы отправили, вызвал локальное искажение её формы. Как будто она… потянулась к нему.

Алекс почувствовал, как по спине пробежал холодок. Если это правда, то они имеют дело с чем-то гораздо более странным, чем просто искажение пространства-времени.

– Есть ещё кое-что, о чём вам следует знать, – продолжила Елена. – Перед тем, как связь с "Прометеем" прервалась, они отправили последнее сообщение. Всего одну фразу. Она была зашифрована и расшифрована только три месяца назад.

– И что там было? – спросил Алекс, чувствуя, как учащается пульс.

Елена посмотрела ему прямо в глаза.

– "Она наблюдает за нами".

Тишина, наступившая после этих слов, казалась осязаемой. Алекс хотел возразить, сказать, что это бессмыслица, паранойя учёных перед лицом катастрофы. Но затем вспомнил последние слова Дженнифер про "замерзающий свет". И внезапно понял, что верит.

– Когда начинается экспедиция? – спросил он тихо.

– Через три недели, – ответила Елена. – Корабль уже готов. Специальный проект – "Дедал". Построен с учётом… особенностей "Мёртвой зоны".

– Что за особенности?

– Электроника не работает внутри зоны. Совсем. Никакие электрические системы. Поэтому "Дедал" – это нечто среднее между современным космическим кораблём и подводной лодкой 20-го века. Механические системы, гидравлика, оптические приборы.

Алекс покачал головой, пытаясь осмыслить масштаб проекта.

– И куда именно мы направляемся?

Елена помедлила перед ответом.

– В центр "Мёртвой зоны". Мы должны понять, что это такое. И найти способ остановить её расширение. Если это вообще возможно.

Последние слова она произнесла почти шёпотом, и в её голосе Алекс услышал то же, что заметил раньше у Ковальской – страх. Глубокий, иррациональный страх перед чем-то непостижимым.

Он понимал это чувство. Слишком хорошо понимал.

В кармане куртки он нащупал маленький предмет, который всегда носил с собой – серебряную заколку для волос в форме бабочки. Последний подарок Эмили перед тем, как он отправил её и Дженнифер на "Гагарин-5".

"Она наблюдает за нами". Чужие слова эхом отдавались в его сознании.

Что, если "Мёртвая зона" действительно была чем-то большим, чем просто физической аномалией? Что, если это был своего рода… ответ?

Эта мысль внезапно показалась ему не такой уж абсурдной. И от этого стало по-настоящему страшно.

Глава 2: Заговор молчания

Следующие дни слились для Алекса в бесконечную череду брифингов, медицинских обследований и тренировок. Каждое утро начиналось с секретного совещания, на котором обсуждались новые данные о "Мёртвой зоне". Каждый вечер заканчивался изучением технических характеристик "Дедала" – корабля, который должен был доставить их к центру аномалии.

Информация поступала строго дозированно, на основе принципа "необходимо знать". Алекс быстро понял, что несмотря на допуск к секретным материалам, многое от него всё ещё скрывают. Особенно настораживали частые упоминания некоего "устройства нейтрализации", которое должно было быть установлено на корабле, но детали которого оставались засекреченными даже для большинства членов научной группы.

Он попытался расспросить Елену Сорокину, с которой за эти дни установились почти дружеские отношения, но она знала не больше его.

– Военные части проекта засекречены даже от меня, – сказала она во время одного из редких перерывов. – И это меня беспокоит. Мы не можем идти туда вслепую, особенно если "Мёртвая зона" действительно… реагирует на наши действия.

Они сидели в маленьком кафе исследовательского комплекса, в стороне от других посетителей. Елена задумчиво помешивала свой кофе, не глядя на Алекса.

– Есть кое-что ещё, – добавила она тихо. – Я не должна тебе этого говорить, но… ты имеешь право знать. Доктор Анна Верхова присоединяется к экспедиции.

Алекс резко поднял голову.

– Верхова? Руководитель научной группы "Прометея"?

– Именно, – кивнула Елена. – Она единственная, кто действительно понимает, что они сделали там, на границе Солнечной системы. И, возможно, единственная, кто может помочь нам всё исправить.

Алекс почувствовал, как внутри поднимается глухая ярость. Анна Верхова. Женщина, чьи эксперименты могли привести к катастрофе галактического масштаба. Женщина, продолжившая исследования, которые уже однажды привели к трагедии – трагедии, унёсшей жизни Дженнифер и Эмили.

– Когда она прибывает? – спросил он, стараясь сохранять спокойствие.

– Уже здесь. Генерал держит её в изоляции, – Елена понизила голос ещё сильнее. – Ходят слухи, что после инцидента с "Прометеем" у неё начались… проблемы с психикой. Что она видит вещи, которых нет. Разговаривает сама с собой.

Алекс нахмурился. Если это правда, почему Северов включил нестабильного учёного в состав экспедиции? Но затем он вспомнил выражение лица генерала, когда тот говорил о "Мёртвой зоне". За официальной сдержанностью скрывалось отчаяние. Они цеплялись за любую соломинку.

– Я должен с ней встретиться, – сказал Алекс решительно. – Если она единственная, кто знает правду о том, что произошло…

– Северов не одобрит, – покачала головой Елена. – Он контролирует каждый её шаг. Но… – она слегка улыбнулась, – я могу устроить "случайную" встречу. Через два дня у неё запланировано посещение медицинского центра для очередного обследования. Я узнаю точное время.

Алекс благодарно кивнул. Елена действительно становилась союзником. И в этой ситуации, полной секретов и недомолвок, союзники были необходимы.

Медицинский центр комплекса "Арес" располагался в отдельном модуле, соединённом с основными зданиями длинным стеклянным переходом. Путь через этот переход всегда вызывал у Алекса смешанные чувства – с одной стороны, открывался захватывающий вид на марсианский пейзаж, с другой – прозрачные стены усиливали ощущение уязвимости перед пустынной враждебностью Красной планеты.

Было раннее утро, когда Алекс, следуя полученной от Елены информации, неторопливо шёл по переходу. Ему не пришлось долго ждать. Навстречу двигалась небольшая группа – женщина средних лет в сопровождении двух мужчин в форме службы безопасности.

Доктор Анна Верхова выглядела совсем не так, как представлял её Алекс. Вместо измождённой, нервной особы он увидел спокойную женщину с собранными в строгий пучок каштановыми волосами, в которых пробивалась ранняя седина. Её лицо с высокими скулами и прямым носом казалось вырезанным из камня – такое же бесстрастное и неподвижное. Только глаза – тёмные, глубоко посаженные – выдавали внутреннее напряжение.

Алекс намеренно замедлил шаг, делая вид, что любуется пейзажем. Когда группа поравнялась с ним, он как бы случайно повернулся и встретился взглядом с Верховой.

– Доброе утро, – сказал он вежливо.

Сопровождающие напряглись, но Верхова остановилась сама, глядя на Алекса с внезапным интересом.

– Доктор Нагорный, – произнесла она. Это не был вопрос. Она знала, кто он. – Я слышала, вы присоединяетесь к экспедиции.

– Доктор Верхова, – кивнул Алекс. – Нас не представили официально, но да, я член научной группы проекта "Глубокое зондирование".

– Доктор Верхова, нам нужно идти, – вмешался один из сопровождающих, бросив на Алекса предупреждающий взгляд.

– Минуту, – она подняла руку в успокаивающем жесте. – Вы ведь были связаны с проектом "Икар", не так ли, доктор Нагорный?

Алекс почувствовал, как напряглись мышцы челюсти.

– Да. Был.

– И вы потеряли семью в той катастрофе, – продолжила она, не отводя взгляда. – Мне очень жаль.

– Благодарю, – сухо ответил Алекс. Затем, пользуясь моментом, быстро спросил: – Доктор Верхова, что действительно произошло на "Прометее"?

Выражение её лица неуловимо изменилось. Что-то промелькнуло в глазах – страх? Вина?

– То, что всегда происходит, когда люди заходят слишком далеко, – тихо ответила она. – Мы приоткрыли дверь, не задумываясь о том, что может быть по другую сторону. И теперь это… входит.

– Что входит? – настойчиво спросил Алекс, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

Охранники сделали шаг вперёд, явно намереваясь прервать разговор, но Верхова успела ответить:

– Иммунная система вселенной, доктор Нагорный. Мы – инфекция. А "Мёртвая зона" – антитело.

Прежде чем Алекс успел задать следующий вопрос, охранники мягко, но решительно увели Верхову. Она не сопротивлялась, лишь обернулась в последний момент и произнесла: