Синтетическая любовь

– Слушаюсь, капитан, – скидывая куртку, ответила я.

Сняв каску и сапоги, я как можно аккуратней продвигалась к женщине, которая слабо постанывала и почти не реагировала на внешние раздражители. Это значило только одно: нужно торопиться. Тут царил полумрак, пропитанный запахами пыли и старой древесины. Добравшись до пострадавшей, я почувствовала, как пол поскрипывает и вибрирует от каждого моего движения.

– Готово, кэп! – выкрикнула я.

Я упёрлась локтями в пол и широко развела ноги, уменьшая площадь напряжения для дерева, но оно устрашающе стонало. Обвив женщину под грудью руками, выдохнула и приготовилась к долгому физическому труду. Щепки царапали кожу рук. Заработала циркулярная пила. Чтобы распилить и расширить отверстие, нужно двадцать секунд. Стянуть женщину верёвками, защитив от дальнейших повреждений – тридцать секунд. Освободить её из плена дерева – одна минута. Я отсчитывала каждую секунду, мысленно работая с ребятами, и эта сосредоточенность не позволяла думать о весе, который я удерживала руками, и о том, что мои мышцы одеревенели. Над губой выступила испарина, от каждого моего напряжения мышц пол прогибался сильней.

– Сорос, плавно отпускай пострадавшую, – дал команду кэп, и я медленно вытащила из-под женщины руки. Ребята спустили её на щит, дальше была кропотливая работа парамедиков.

– Молодец, Сорос, – похвалил капитан, улыбнувшись мне снизу. – Спускайся и будь аккуратна.

Я успела только улыбнуться в ответ, когда почувствовала, как опора уходит из-под моего тела, медленно, предательски неторопливо. Доски под моими растопыренными ногами разошлись, как гнилые зубы. Время замедлилось, растянувшись в бесконечность. Всё, что я успела, – слегка сгруппироваться. Грохот падения эхом отразился от стен, в нём были хруст дерева или моих костей, падающие обломки и моё собственное хриплое дыхание. Я влетела грудной клеткой в пол, и дыхание выбило из лёгких. Боль накатывала волнами, каждая следующая сильнее предыдущей. Острая боль пронзила рёбра.

– Чёрт! – выругался капитан. – Сорос, ты меня слышишь?

– Я в порядке, кэп, это просто… – прохрипела я, всё ещё не в состоянии сделать вдох полной грудью.

Я попыталась встать, но закашлялась и от дикой боли, пронзившей грудную клетку, опустилась обратно на пол.

– Чёрт, Роуз, у тебя кровь, не двигайся! – кэп навис надо мной тенью. – Я вызвал другую бригаду скорой.

Каждый вдох отзывался в груди острой, разрывающей болью. Я старалась дышать поверхностно, короткими, осторожными вдохами, но даже это причиняло мучительную боль. Грудная клетка была будто охвачена огнём. Я старалась не шевелиться, но тело ныло, напоминая, что я только что свалилась с высоты нескольких метров.

– Роуз, я принёс тебе воду и трубочку, – услышала я голос Кайла. – Старайся не двигаться, скорая уже в пути.

– Чёртовы… рёбра… – выдавила я и пожалела об этом.

Финч стоял у моих ног и, опустившись на колени, скручивал свою куртку, а после подложил её мне под голову.

– Эй… Терминатор… – пропыхтела я, сморщившись. – Расскажи мне, как прошла встреча с тренером по футболу?

Я не первый раз ломаю рёбра, но, Боже, первые часы после – просто адская боль.

– Трэвиса отправили на хоккей, – пробасил Финч. – А Мэтти взяли в команду, – я слышала в его голосе улыбку.

Отец семейства был доволен, что мальчишек взяли в команды. Когда тройняшки родились раньше срока, мы всей бригадой меняли Финча и Джеки в больнице, чтобы дети чувствовали, что их любят и ждёт одна большая семья. И это были напряжённые дни и несколько лет после, когда никто не мог сказать точно, будет ли всё хорошо с их здоровьем. Бригада старалась как могла, я спонсировала реабилитации для тройняшек, потому что могла себе это позволить, а дети в этом нуждались.

Приехавшая бригада зафиксировала ушибы, пару сломанных рёбер. Порез на руке необходимо было зашить, а ещё сделать МРТ, чтобы исключить перелом позвонков.

– Мы поедем следом! – выслушав отчёт парамедиков, сообщил капитан.

– Не нужно, кэп, я уверена, что ничего серьёзного. Я вернусь с нашими медиками в часть.

– Уверена?

– Да. – ответила я.

Глупо всему расчёту дежурить в больнице, когда я точно знаю, что у меня ничего серьёзного, и медики перестраховываются. Никто не хотел бы, чтобы я к середине смены умерла от разрыва лёгкого.

Глава 6.1

На порез наложили пять швов. Ещё один шрам в копилку. Мои спина и лёгкие пока ещё были целыми, и я могла вернуться к работе. Мне выдали мощное обезболивающее, и оно уже начало действовать. Бригаду медиков, с которой я собиралась вернуться в часть, отправили на другой вызов. Вся моя одежда осталась у ребят, я без обуви, телефона и куртки стояла на улице, удручённо изучая вновь зарядивший дождь. Небо было таким низким, что, казалось, можно дотянуться рукой. Поёжившись от холодного порыва ветра, отступила чуть дальше под козырёк, подгибая пальцы на ногах, которые озябли. Развернувшись, чтобы вернуться в больницу и попросить медсестру на посту вызвать мне такси, уткнулась грудью в протянутый мне стаканчик с кофе.

– Чёрный, без сахара! – объявил Абель очень громко. Он что, блин, издевается? Неужели парню недостаточно всего, что я сказала?

– Какого чёрта? – возмутилась я и, поморщившись отступила от него. Теперь косой дождь попадал мне на спину.

– Это твоя благодарность? – его брови взметнулись вверх. Он был недоволен моей реакцией.

– Я не просила привозить мне кофе, и вообще, ты что, следишь за мной?

Он протянул мои сапоги и чёртов стакан со знакомым названием кафе. Я бегала взглядом между ними и выбрала совершенно нелогичный путь – развернулась, собираясь уйти.

– Куда ты? – окликнул Абель.

– Иду вызывать такси, мне нужно на работу! – бросила я раздражённо.

– Тебе не нужно сегодня на работу.

– Что, прости? – Я замерла, обернувшись.

– Тебя на сегодня отпустили! – обыденным тоном сообщил мне Абель, как в кино пригласил.

Опешив от подобного заявления, я не сразу сообразила, что сказать, и единственное, что могло это объяснить, – это злость. Она жгла меня так же, как сломанные рёбра. Я была в гневе – этот странный мужчина не понимал элементарного. Моя работа не место для бесед с незадачливым ухажёром, или кем он там намеревался выглядеть. Гром шарахнул над нашими головами, и я остановилась в несвойственной мне ярости, обычно я миролюбивей. Но этот самоуверенный павлин считал, что может приехать ко мне на работу, сторожить меня у дома, больницы и вообще вести себя как… как мой муж.

Сморгнув с ресниц капли дождя и сделав пару шагов в его сторону, я намеревалась мирно отправить парня домой.

– Мне сказали, ты ранена, я сходил к капитану…

– Что ты сделал? – я отшатнулась и сморщилась от боли, пронзившей бок раскалённым прутом. – Кто ты такой, чтобы ходить к моему кэпу и просить его о чём-то?! Это моя бригада. Моя семья. Моя работа – и сегодня моя смена. Она закончится завтра в шесть вечера, и даже если я завершу её бездыханным телом, то кэп объявит о потере расчёта в конце смены! – я кричала. – Если тебе есть что сказать, приходи после смены, и, возможно, я с тобой поговорю.

Я кипела, как вулкан Везувий. Моё лицо горело от прилившей крови и злости, а сердце бешено стучало в ушах. Возможно, я выпучила глаза, когда кричала на этого малахольного, но даже Тео не позволял себе вмешиваться в мою работу, а тут этот, этот… Я зарычала в голос. А этот самодовольный индюк смерил меня нечитаемым взглядом и бросил мне под ноги тяжёлые сапоги.

– Обуйся, простудишься! – ледяным голосом сказал он.

Я что, собака бездомная, нельзя было в руки их отдать? Фыркнув, я переступила валяющиеся на асфальте сапоги и, пройдя мимо Абеля, вышла под дождь. Ко входу подъехало такси, из которого выгрузилась семейная пара. У женщины были схватки, и муж с безумным взглядом, часто дыша, вытаскивал её с заднего сиденья, попутно навешивая на себя несколько больших сумок.

– Рожаем, рожаем, – повторял ошалевший будущий отец, словно это он рожал. Я посторонилась, пропуская их, и не выпадала из видимости таксиста, чтобы тот не стартанул сразу с места, как только парочка покинет его салон.

Дождь лил стеной, как обезумевшая Ниагара. Ноги стояли в луже. Посторонившись и пропуская супружескую пару, я выпустила из виду Абеля, который оказался около водителя такси. Муж роженицы хлопнул дверью автомобиля, и не успела я открыть рот, чтобы свистнуть, как таксист уехал, а я хлопала глазами, наблюдая за довольным лицом Абеля. Что за дичь! Свалился на мою голову, чтоб его!

– Нам нужно поговорить, – подойдя ближе, спокойно сказал он. – Ты вымокла, сядь, пожалуйста, – произнёс он с явным нажимом, – в мою машину, и я отвезу тебя в часть.

Кивнув, я тем самым согласилась сама не знаю на что. Абель подъехал ко входу через пару минут и, выйдя из автомобиля, помог мне забраться в салон. Машина не спеша двигалась вдоль здания больницы.

– Где мои сапоги? – потряхиваясь от холода и боли, уточнила я.

– Остались там, где ты их бросила, – Абель был спокоен и холоден, как стена. Бетонная, толстая, непробиваемая стена.

– Ты издеваешься? Как, по-твоему, я буду работать без них?! – обхватив себя за плечи, воскликнула я. – На кой чёрт ты их вообще сюда тащил?

Абель резко нажал на тормоз, и только вовремя вскинутая рука, схватившаяся за ручку на двери, позволила перенести этот резкий толчок.

– Ты в своём уме? – прошипела я, сгибаясь от боли и тяжело дыша.

– Я привёз тебе кофе, как ты просила, без сахара – это значит, я внимательный, – чеканил он, смотря вперёд и не обращая внимания на гудки, раздающиеся сзади нас. Мы перекрыли выезд, и Абеля этот факт не очень беспокоил. – Я привёз тебе сапоги, когда услышал, что ты ранена и осталась босиком – это значит, я заботливый. Я предложил тебя подвезти, это значит, я воспитанный. Я попросил дать тебе отгул из-за ранения – это значит, что я тревожусь.

Я открыла рот, уставившись на мужчину, и безмолвно хлопала глазами. Думаю, что была похожа на рыбку гуппи в этот момент.

– Что? – это всё, что я смогла выдавить из себя.

– Я привёз кофе…

– Я не глухая, – перебила я Абеля. – Я не понимаю – к чему это всё? С чего тебе тревожиться за меня? Тебе что-то нужно от меня или Тео? Деньги? Услуга? Может, свести с каким-то человеком? – Я сделала паузу. – Важным человеком, – всё же уточнила я, что имею в виду. – Так это не ко мне, все вопросы к Тео, я ничего не решаю в этих делах и никак не касаюсь бизнеса. Всем руководит Тео!

Абель гортанно рассмеялся, запрокинув голову назад. Этот смех был совсем не добрым.

– Деньги, услуга, – повторил он за мной, хлопнув ладонью по рулю, и я вздрогнула от резкого звука. – Ты не только странная, но ещё и забавная, – он вытер уголки глаз длинными пальцами, за которыми я проследила. Они были гибкими и грациозными, как ветви ивы.

Цирк какой-то, честное слово! Что, блин, ему нужно от меня?!

– Слушай, какие бы у вас там ни были дела, не впутывайте меня. Я могу из-за этого лишиться работы, – сказала я миролюбиво и даже просительно, что ли, чтобы он понял, насколько для меня значима работа и не имеют значения дела Тео. Машина опять тронулась с места. – Я уже сказала, что схожу с тобой на приём. Хотя вчера ты в сопровождении не нуждался, – отметила я, обхватив себя руками и пытаясь согреться.

Абель выехал с территории больницы и припарковался на обочине. Выйдя из машины, он направился к багажнику, который был уже открыт, когда Абель оказался рядом с ним. Я слышала, как он открывает молнию, в зеркало заднего вида мелькала только его тёмная макушка, и, вернувшись в салон, он положил мне на ноги стопку чёрных вещей.

– Переоденься, – бросил он, отвернувшись к окну. Я застыла и не могла пошевелиться. – Что выберешь? Оголиться перед незнакомцем или подхватить пневмонию?

Я поправила широкие лямки на штанах и взяла из стопки идеально выглаженных вещей толстовку, мокрую форму снимать не стала.

– Глупо и неразумно! – на выдохе насмешливо заметил Абель и нажал на газ так, что меня вдавило в кресло. – Я хотел поговорить о вчерашнем.

– Что об этом говорить, – пробурчала я, кутаясь в мягкую, ароматно пахнущую амброй кофту. – Верни бутылку, и мы в расчёте! – Абель нервно перестроился в крайний ряд, и колёса попали в дорожную колею. Машину дёрнуло немного в сторону.

– Ты не умеешь водить?! – крикнула я. – Ты создаёшь аварийные ситуации на дороге! – авторитетно заявила я ему. Абель опять нажал на газ, мотор заревел, набирая обороты.

– Я не о виски, а про… – Он замолчал, прокашлявшись. – Я про конфуз в коридоре.

– Пф-ф-ф, – фыркнула я. – Ты про это?

– Уже забыла? – злорадно ухмыльнувшись, спросил Абель, будто его поцелуй – это самая невероятная вещь, которую я испытывала в жизни.

– Ты извини, конечно, но там и помнить не о чем! – хохотнув, ответила я. – Чмокнул меня кто-то, выпил лишнего, в клубе было душновато, помутился разум. С каждым может случиться, – оживлённо тараторила я, напряжённо наблюдая за дорогой.

Увидев родную часть, я облегчённо выдохнула и успокоилась. Всё время, что я была с Абелем наедине, чувствовала себя как сжатая пружина.

– Спасибо, что подвёз, счастливо! – я толкнула дверь, которая всё ещё была заблокирована.

– Значит, всё забыто?

– Да, не парься! – как можно убедительней сказала я в надежде, что он выпустит меня уже из этого вылизанного, блестящего и натёртого до скрипа салона. Абель сжал руль.

– Тебя так часто целуют незнакомцы? – мрачно уточнил он.

– А-а-а? – протянула я с мимикой отупевшей и ничего не понимающей рыбы. Этот парень напоминал маньяка, и я начала паниковать. Нужно как можно мягче распрощаться с ним. Он жуткий. – Тебе, наверное, уже пора, и мне пора. У меня смена, понимаешь?! Я не могу задерживаться! По поводу поцелуя не волнуйся. Тео ничего не узнает.

Замок щёлкнул. О, Господи, спасибо, спасибо! Я практически вывалилась из машины, вознося благодарность небу.

Автомобиль постоял ещё пару секунд на месте и удивительно медленно скрылся за углом. С этим парнем явно что-то не то! Пугающий, кошмарный, а эти его ручищи на руле и скрипящая кожа под ними! Бр-р-р! Я передёрнула плечами, заходя в часть. Где вообще Тео его нашёл и какие у него могут быть с ним дела?

ГЛАВА 7

Смена была адской. Я не помню, когда в последний раз было столько вызовов. И случалось ли вообще за время моей службы. Из-за ливня, который всё никак не хотел заканчиваться, люди как будто перестали видеть, куда едут и идут.

Сил уже не осталось. Пусть меня и сняли с тяжёлой работы, но смена продолжалась. Я так устала и вымоталась, что считала минуты до её окончания. Сушка не успевала просушивать экипировку, под утро между вызовами кто-то из ребят так и прикорнул на стуле в мокрой форме, прислонившись головой к стене. Обычно живая и бодрая часть полнилась разговорами, сейчас никто даже не смотрел друг на друга. Я хотела, чтобы моя смена перед отпуском закончилась сейчас, но часы показывали ещё четыре часа непрерывного труда. Стыд за мои мысли закручивал винты в уставший мозг, но бессонная ночь до смены и сутки не сомкнув глаз в тяжелейшем физическом напряжении уже сказывались на мне. Мне было сложно даже руку поднять, а после смены нужно было ещё заехать к Тео на другой конец города. Поэтому я прощала себе слабость и просила двигаться быстрей стрелки часов, которые специально даже секунды отсчитывали с затяжкой.

– Ты чертовски хреново выглядишь! – раздался над моей раскалывающейся головой голос кэпа.

– И чувствую себя примерно так же, – страдальчески ответила я.

Его ледяная ладонь легла на мой лоб.

– Сорос, ты в курсе, что горишь?

Открыв глаза, которые пекло и резало как при задымлении, я всё же уточнила:

– В прямом или переносном смысле? – и заметила, что одна из лампочек над моей кроватью перегорела.

– В том, что у тебя жар, – сложив руки на груди, заявил мне деловито кэп. – Ливень подкосил не только город. Собирайся и езжай домой.

– Но ещё четыре рабочих часа! – возмутилась я.

– Это приказ, Сорос! И с наступающим отпуском, набирайся сил.

Он хлопнул меня по плечу, и над нашими головами протяжно взвыла сирена. На рефлексе я подскочила на ноги.

– Домой, Роуз! – сурово пробасил кэп, погрозив мне пальцем, и направился в гараж.

Всё же, несмотря на мою отдачу и заслуженное место в команде, иногда мне давали поблажки, делая скидку на то, что я женщина. И в такие моменты, как сейчас, я была благодарна небесам, что родилась с Х-хромосомой, и своему расчёту – за то, что больше не испытываю за это чувство вины, хотя ещё и не научилась в полной мере пользоваться своими привилегиями по праву рождения.

На ватных ногах я всё же двинулась в сторону раздевалки, натянула толстовку Абеля, свою кожанку и спрятала голову под капюшоном. Закинув рюкзак за спину и идя к выходу, я набирала Тео, чтобы сказать, что я не приеду.

– Зо! Что случилось? – Тео знает моё расписание, а также что на дежурстве я не беру в руки телефон. Это отвлекает.

– Кажется, этот ливень меня доконал, – вздохнула я. – Я вымокла раз сто за сегодня. Я еду домой, прости, но сегодня в офис не приеду. – Я остановилась у выхода, наблюдая за дождём.

– Я приеду за тобой, – тут же отозвался Тео.

– Нет, я доберусь сама, – сказала я и сбросила звонок.

Уверена, он стал бы меня отговаривать, сказал бы вызвать водителя, а я так не любила всю эту пафосность и не хотела, чтобы в части лишний раз моё место в расчёте подвергали сомнению. Когда я только пришла работать, первое время точно мне приходилось доказывать своё право быть с каждым членом команды на равных. Я выгрызла своё место и заслужила его кровью и потом, кто бы что мне ни говорил. И вся эта ерунда типа личного водителя, супертачки и фотографий в газетах совершенно не играла на руку в моей обычной приземлённой жизни, а чаще мешала. С этими ребятами лучше быть обычной женщиной.

– Эй, Сорос, – окликнул меня Чарли – молодой инженер первого расчёта, невысокого роста, с пшеничными волосами как у героя рекламы «Олд Спайс». Зачёсывал он их в стиле 90-х и подражал тем временам в одежде. – Ты пешком?

– Вызову такси.

– Льёт, как будто все небесные краны открылись, – подойдя ближе и выглянув на улицу, сказал он, бережно пригладив идеальную волну волос на левой стороне. – Давай подвезу, мне мимо твоего дома проезжать.

– Спасибо за предложение, только сил на разговоры нет, – предупредила я Чарли. Он славился неугомонностью и не закрывающимся вообще никогда ртом. Даже во время работы всё время что-то рассказывал.

– Как скажешь! – улыбнулся Чарли и снял с моего плеча рюкзак, что висел неподъёмной ношей и вынуждал меня сутулиться, делая мою осанку ужасной.

Подхватив меня под локоть, Чарли проводил меня к жёлтой «Шевроле Камаро».

Мотор заурчал, как огромный добрый котяра, и приятная вибрация побежала по телу, но вкусить удовольствие от поездки на такой машине не получилось. Меня начало морозить. Руки стали ледяными, хотелось свернуться калачиком и уснуть. Озноб пробирал до костей, впиваясь в тело тысячами ледяных иголок. Поплотнее укутавшись в куртку и положив ладони между коленями, я притянула их к себе и прикрыла глаза. Уснуть очень хотелось, глаза просто слипались, но я не могла отключиться. Оказалось, что Чарли совсем не умеет водить подобную машину. Она вся дёргалась, тряслась, тормозила, вздрагивала и колыхалась. В какой-то момент мне подумалось, что я не выдержу, психану и выгоню его из-за руля. Я бы это сделала, если бы мне не было так плохо, я всё время сжималась от холода и боли, прислонившись горящим лбом к холодному стеклу.

– Просыпайся, Сорос! —позвал меня Чарли. – Тебя уже встречают, – оскалился он.

У края тротуарной дорожки стоял дневной консьерж с раскрытым чёрным зонтом, ожидая моего выхода из автомобиля.

– А дорожки красной нет? – неудачная и неостроумная шутка со стороны Чарли пролетела мимо моего отключённого мозга.

– Наверное, вымокла, – заметила я и потянулась за рюкзаком. – Спасибо, что подбросил!

Мне нехотя пришлось покинуть тёплый салон машины.

– Мисс Сорос, – поприветствовал меня консьерж.

– Здравствуй, Хуан! – я ответила как можно беззаботней, захлопнув дверь машины, которая, дёргаясь, покатилась по мокрому асфальту дальше. Убийца автомобильной подвески, нужно как-то намекнуть Чарли, что такая малышка не для него.

– Звонил мистер Сорос, – с испанским акцентом сообщил Хуан. Мне нравилось, как он произносил многие слова на английском, но как он пел на кастильском и играл на гитаре, мне нравилось больше.

– Я не сомневалась, – я цокнула языком. Хуан открыл стеклянную дверь, пропуская меня в дом.

– Попросил вызвать вам врача и напомнить, что это необходимость, так как через несколько дней состоится приём, на котором вы должны быть.

Я закатила глаза к потолку, вспомнив о своём спутнике на этот самый приём.

– Хорошо, – кивнула я, идя к лифту.

– Роуз, может быть, мне вечером подняться и сварить тебе суп? – учтиво уточнил молодой парень, от которого у нормальной девушки пропадало бы дыхание только при взгляде на его греческий профиль и кучерявые волосы, сейчас собранные в низкий хвост. Но нормальность – это ведь не про меня. Далеко не про меня.

– Спасибо, – тихо ответила я ему. – Но я бы легла спать.

Хуан улыбнулся и нажал для меня кнопку лифта. Я вернула ему улыбку, и двери захлопнулись, поднимая меня домой.

Дом встретил тишиной, темнотой и уютным запахом сандала и лаванды. Бережно опустив своё тельце на кровать, я укрылась пышным одеялом, запихнув уголок под трясущийся от холода подбородок. Попыталась расслабиться и дать отдохнуть напряжённым мышцам, но ничего не получалось. Меня трясло, и от дрожания болел пресс – или это ныли сломанные рёбра. Когда я уже ухватила за хвост накрывающий меня сон, в домофон позвонили.

Я знала, что нужно подняться, но тело молило остаться на месте и больше не двигаться. Звонок гудел. Опустив ватные ноги на пол, через мгновение я всё же подняла туловище. Голова шла кругом, в висках пульсировала острая боль. Дотянувшись до кнопки, морщась и неглубоко дыша, я заставила себя подняться с кровати и нажать на приём вызова.

– Да, – еле слышно ответила я, даже слова отзывались болью в теле.

– Мисс Сорос, врач поднимается к вам, – сообщил Хуан.

Как и ожидалось, самая что ни на есть обычная простуда от переохлаждения. На стеклянном столике у дивана лежал пакет с лекарствами, в руках у меня – бумага с расписанным по часам их приёмом. Не утруждая себя звонком Тео, залпом выпила то, что должна принять в ближайшие пару часов. И, укрывшись с головой одеялом, отключилась под действием лекарств.

Глава 7.1

К третьему дню, вопреки всем уверениям врача, лучше не стало. Путь от кровати до туалета отнимал все силы, а обратно я шла по стеночке. Приближалось время обеда, и я понимала, что могу подвести Тео, чего мне совсем не хотелось.

– Тео, – прокряхтела я в трубку, неудачно приземлившись на диван и ощутив боль в рёбрах. – Вызови врача, и пусть он захватит то, что поставит меня на ноги на пару часов.

– Всё так плохо? – уточнил он, шелестя бумагами.

– Мне просто плохо. – Шелест прекратился.

– Я всё отменю! – Решения касательно меня он принимал молниеносно, только бы мне было хорошо.

– Нет! – запротестовала я, вспоминая безумца, что дежурил у моего дома и работы. – Я схожу, я обещала. И Абель отстанет от тебя и меня. – Тишина на том конце провода затянулась. – Ведь так? – почему-то именно сейчас я решила вдаться в подробности их договорённостей.

– Всё несколько сложнее! – ушёл от прямого ответа Тео.

– Насколько сложнее? Поделишься? – на выдохе поинтересовалась я и попыталась подняться с дивана, но, сморщившись от боли в рёбрах, опустилась обратно на подушки, проглотив стон.

– Об этом потом. Давай подумаем, что нам делать.

– Вези врача и визажиста, меня нужно привести в порядок, – я нажала отбой и смогла в таком нелепом положении тела вздремнуть.

Сон был таким сладким и мирным, что, когда меня стали гладить по волосам, я не хотела просыпаться. Меня не трясло, ничего не болело, и я даже могла глубоко дышать. Поглаживание не прекратилось, и мне пришлось приоткрыть один глаз и сфокусировать взгляд на довольном лице Тео. Я улыбнулась.

– Я привёз всех, кого ты просила, – тихо оповестил меня Тео.

Мы с врачом ушли в спальню, где я попросила сделать для меня смесь из мощного обезболивающего и того, что поставит меня на ноги. Укол подействовал быстро. Чувствовать себя стала бодрей, ушёл туман из головы, но состояние по-прежнему было отвратным, и даже мой шикарный вид не изменил этого.

Со стилистом мы выбрали глухое чёрное платье в пол с небольшим шлейфом. Мелкий бисер струился по моим изгибам водопадом стекла и блеска. Наряд скрывал синяки на спине, а благодаря длинным рукавам – и повязку на руке. От того, что я двигалась не быстро и не резко, вся красота платья и его тяжесть придавали образу какую-то магнетическую энергию. Даже взгляд стал томным, и скорей всего, это от лекарств.