Невед Третьего царства

Оба помощника выглядели как после урагана и, несмотря на жаркий день, дрожали от холода.

– Льнов, если ты вызываешь ветер, то зови такой, чтобы он вас, двух опоздунов, в миг ко мне принёс! Понял?

– Я думал, ты разозлишься, – выдохнул Сеня.

Алекс возвел глаза к окаймленному берёзовыми верхушками небу.

Если бы не годы командования этой парочкой, Алекс решил бы, что Льнов издевается. Но сочувствующий Сеня и не думал его поддеть.

– Хватит терять время. Возвращаемся. Мне нужно отвезти сказ Георгу. Тц, перестаньте дрожать. Ты, что арктический ветер оседлал?

– Перенести нас к Библиотеке? – оживился Льнов.

– Чтобы я дуба дал?

– Извини…

Алекс стиснул зубы: «Бесите. Что бы вам такое… А, знаю!»

Скоро на изрытой колеями проселочной дороге показались трое. Сеня Льнов тащил рюкзак Алекса. Сам Алекс ехал на спине большого бурого медведя Петра Козлова и рассказывал Георгу по майфону про неупокоенного духа. Когда его собеседник говорил, Алекс откусывал от внушительного бутерброда с копченой колбасой и солеными огурцами на ржаном хлебе.

– Неупокоенный вел себя, как дух проклятого человека, требующий жертв, но его способности не уступали силе некоторых неисчислимов. Докатились, мутируют неупокои, что ли?

Алекс откусил от бутерброда.

– Когда Кузик привел меня к сторожке, хозяина не было дома, и я пошел ему навстречу. Нет. Он валялся, прикинувшись колодой. Никто не ходил в… «лес», и у него не осталось сил вернуться в горницу. В сказе комнату с полкой Яна назвала горницей… Эй! Это было просто! Мы позавчера закрыть новый установили. Всё в порядке. Ты сам всё знаешь. Я могу один. Ну, считай, я развлекся. Ну, Георг, в самом деле… А неупокои, оказывается, творческие личности. Предстал в образе колоды. Слился с древесной энергией. Дерево, похищение живых, рабы-болваны. Ну да, не колодой, а корягой. Не знаю, почему-то глядя на нее, колода и всё. Ха, лешак похищает в Васильках! Я за лешаков горой… Куда царства катятся? Я обездвижил его солью. Чтобы не задеть наш мир, начертал охранный круг. Почти без проблем окружил барьером… Еще как сопротивлялся! Круг – надежная преграда, но он сбросил соль! Я сказал про соль Яне, чудесные помощники чаровниц соберут крупинки.

Алекс надолго замолчал и тихо ответил:

– Вот оно что. Ты раньше не говорил. Значит, заклятый или проклятушник. Он, кстати, сломал осину… Нет, она находилась за вратами, но в охранном круге. Вот ирония: из всех деревьев залег рядом с проводником в Нижний мир.

Алекс снова долго слушал, не забывая есть теперь сосиску в тесте, и заговорил с набитым ртом:

– Ее «двуличный», как ты говоришь, лист взял на себя вес, равный Уральским горам, и низверг колоду в Навь. Я этого неупокоя в Железное царство отправил. Ну, я подумал, вес священных гор… Кстати, в Пекельном царстве сейчас празднуют чьё-то перерождение. Хотя, может, всё уже прошло. Осину я вернул, она жива. Ладно, забыли. Дело прошлое. Есть еще какие дела в этом секторе? Ну, отлично. Что? Я ем. Издеваешься? Я с пяти утра не ел. Нет, меня Козлов на станцию везет. Чего? Я устал. Меня ноги не держат. Да я с четырех часов на своих двоих ношусь. Ладно. Козлов, Георг говорит, что ты очень добр ко мне. А я говорю тебе, что берендею тащить меня – плевое дело. Сдерживающий твою медвежью силу зуб у меня, так что не филонь. Георг, вечером в силе? Без вопросов, я приеду – посплю. Возьми меня с собой! Что? Да-да, в восемь часов. Ага, пока.

Алекс закончил разговор и скептически посмотрел на маячащую впереди красную крышу железнодорожной станции.

– Эй, мы так не успеем. Электричка через семнадцать минут. Следующая придет только в два часа ночи. У нас Георгом в полночь дела. Вперед, Козлов! Поднажми! Я не разрешаю тащить нас ветром, дай воды, – последнее он кинул Льнову.

Льнов остановился, нашел в рюкзаке Алекса бутылку родниковой воды и помчался за Козловым.

– На ходу достать не мог? – разозлился на него Алекс.

Когда Льнов протянул ему бутылку, Алекс выхватил ее, отпил пару глотков и начал копаться в майфоне.

Льнов, который внимательно слушал рассказ Алекса о сегодняшнем происшествии, спросил:

– Почему ты не поверил, что это лешак?

– Потому что зависшие мониторы были обморочены, – не отрываясь от просмотра видео, ответил Алекс. – А? Ты спросил, почему я не поверил, что похититель – леший? Это вообще не лес, а запущенные насаждения. В рукотворных лесах лешие редко заводятся. Возле Васильков лешего отродясь не возникало. Я всё еще хочу есть. Дай мне контейнер с бутерами.

Сеня Льнов протянул ему контейнер с булками и бутербродами, достал его на этот раз, не останавливаясь. Алекс выбрал бутерброд с сыром, колбасой и помидором на белом хлебе, поднес ко рту и вдруг опустил его обратно.

– Надеюсь, вы в поселке обо мне не спрашивали?

– Нет, – дружно ответили помощники.

Козлов проревел, хоть и может в обличии медведя говорить по-человечьи.

– Отлично.

Алекс задумался о замурованной душе, которая взамен себя бросала живых людей на пограничье Яви и Нижнего мира.

Неупокоенный…

Заперт в ловушке для нежити не может миновать порог, но улетает в дыру в потолке, крадет энергию деревьев, похищает людей, ходит днем в личине. Ладно бы еще ночью. Соль на него действует частично. Выходит за порог горницы. Не выпускает за порог жертв. Ловушка под землей – это символы, которыми сдерживают не человеческого духа, а неисчислима. Но он удерживал похищенных другим порогом. Удерживать порогом способен только человек или человеческий дух. Еще у него сила отправить в иной мир.

Что он такое? Дух проклятого порчельника?

«Разборки с неупокоями – дело Навьего посла. Георг ничего не рассказывает мне про его обязанности. Мое дело – границы и переходы. Эх, собирался все майские тренироваться. Но правильно ли, что я в Навьем деле стою в стороне? Или пока я не пройду инициацию, нечего соваться? Ладно. Хорошо, охранный круг универсален и удержит в себе всех и вся. А Нижний мир принимает всех неживых и только потом разбирается», – размышлял Алекс.

Они добрались до станции за пять минут до прибытия электрички.

– У меня проездной, – напомнил Алекс, пересаживаясь со спины Козлова на скамейку и обводя взглядом пустынный перрон.

Льнов пошел к кассе. Вскоре из-за поворота показалась электричка.

В почти пустом вагоне Алекс устроился у окна и объявил:

– Я посплю. У меня уже голова не соображает. Нам с Георгом еще сегодня присутствовать при дележе.

Козлов в человечьем обличии послюнявил палец и налепил билет себе на лоб. И тут к ним подошла кондуктор. Не сводя осуждающего взгляда с Козлова, указывавшего на приклеенный ко лбу билет, Алекс с кислым видом протянул проездной.

Тут Льнов достал из-за уха свой билет, свернутый трубочкой. Стыдясь своих великовозрастных подопечных, Алекс откинулся на сидении и прикрыл глаза: «Да пошли они, сейчас главное – поспать, наверняка до рассвета провозимся».

– Кто что делить будет? – спросил Льнов, когда кондуктор ушла в другой конец вагона.

– Анчутки. Воздушное пространство на лето. Сходка сегодня в полночь. Я поставил себе будильник за три остановки до нашей. Не проснусь, трясите, – вывалив на помощничков информацию, Алекс прислонился виском к окну и на самом деле заснул.

Льнов с Козловым облегченно выдохнули: Алекс их не прогнал.

***

ЖСК «Облака» – это семь девятиэтажных квадратных новостроек из красного кирпича. Их построили и в Третьем царстве, и в Кромке. Так что с квартирой в Третьем царстве собственник приобретал точно такое же жилье в Нулевом царстве.

На балконе последнего этажа боковой высотки в жарком мареве подрагивала тонкая, высокая фигура. Казалось, вот-вот и неисчислим исчезнет в раскалённом воздухе.

Только бесов на этом балконе быть не может. Молодой темноволосый человек, а это был именно человек, спрятал майфон в карман и раздражённо скрестил руки на груди. Он хмуро вглядывался в чистое, почти прозрачное небо, словно пытался разглядеть предвестия шторма в небесном океане.

В море солнечного света его серо-зеленый глаз пожелтел, а серый стал одного цвета с необъятным ясным небом.

– Осина – двуличное дерево. Начнет он снова меня слушать?

Глава 4. Крутим-вертим

На подъезде к городу тревожно пикнул майфон у Алекса. Он медленно опустил руку в карман.

Льнов с Козловым напряженно смотрели, как он поднял телефон на уровень глаз, что-то развернул, наконец, поднял веки и вперил взгляд в экран. В это время электричка остановилась, открылись двери.

– Тц! – Алекс глянул в окно и вскочил. – Вставайте, выходим! – крикнул он и выбежал в тамбур.

– Э-э, мы еще не доехали… – начал было Льнов.

Когда помощники спрыгнули на раскалённый от солнца перрон, Алекс уже перебрался через заборчик станции, вскарабкался на заросшую чертополохом насыпь и теперь лез в пыльные кусты.

«Опять Вертящийся дворец… Нашли чем хвалиться. И чего богатырей так к нему тянет? Повезло, что они фотографии выложили, когда мы здесь проезжали», – думал Алекс.

– Это здесь вы зимой в бункере две недели дежурили? – спросил Льнов.

Он полз за Козловым через кусты. За Льновым примятая трава выпрямлялась, а ветки снова переплетались. Несколько раз он чувствовал на себе чей-то пронзительный взгляд, и его пробирала дрожь.

– Почувствуешь взгляд, не смотри в ответ, это бесы-охранники, а то заморочат, – запоздало предупредил Алекс.

Он шагал в полный рост. Ветки перед ним расступались, образуя арку. Но перед помощниками арка сжималась до маленького коридорчика, по которому те могли только идти на четвереньках.

– Ага, здесь, – кивнул Козлов.

– А это здесь ты целую ночь один пробыл?

– Прекрати болтать и пошевеливайся, – раздражённо бросил Алекс и подумал: «Какое тебе дело?»

Конечно, такой невнимательный ведун, как Льнов, ничем не мог помочь ни в слежке, ни против Навьего существа, так что его загружали контролем погоды над полями и в бункер не звали.

Алексу меньше всего хотелось обсуждать ночевку в бункере с таким, как Льнов. В голосе облакопогонника сквозила жалость: один возле болота ночь коротал, как же тебе бедному страшно-то было!

Ну надо же! Какой ужас!

Ух, как же это бесит!

Алекс присел на корточки и постучал по ржавой крышке.

Люк немедленно открылся. Алекс быстро спустился на две ступени и спрыгнул на пол: девчонки кусочки линолеума трое суток стыковали.

– А если бы ты ногу подвернул?

Круглая лампочка на стене светила жёлтым. Широкий бетонный коридор был завален мешками и ящиками, в трёхлитровых банках и светильниках вместо свечей дремали подаренные духами болотные огоньки. К люку вела лестница: три далеко расположенные друг от друга ступени-перекладины, последняя была в метре от пола.

Следить за входом поставили порчельницу Верку Болтову. Девица с ногами забралась во втиснутое между ящиками просевшее кресло. Похоже, ей было лень переодеться из школьной формы. В руках она держала раскрытый учебник английского и тетрадь. На подлокотнике лежала красная бейсболка. Возле кресла стояли домашние тапки.

– Ты мог ушибиться, – продолжала отчитывать Верка. – О, еще один.

Следом за Алексом спрыгнул Козлов. И, наконец, свалился Льнов: промахнулся ногой мимо перекладины и грохнулся на Козлова.

– Я предупреждала.

– Я изменю переход, никто не должен в него заходить, пока я не вернусь, поняла? – пресек Веркину тираду Алекс.

Болтова кивнула: ее белые хвостики по бокам головы качнулись взад-вперед.

В этом заброшенном бункере теремные волхвы сорок лет назад проводили опыты, а в этом январе он за двадцать один час был выскоблен до блеска, отремонтирован и оборудован под наблюдательный пункт командой Георга.

Незабываемые новогодние каникулы и начало третьей учебной четверти. Всё потому, что в болоте неожиданно открылась забытая калитка в Нижний мир.

Когда-то из-за близости больших Врат калитку не заметили ни «Терем», ни на тот момент малоопытные Георг с Алексом. Но этой зимой через нее попыталось пройти Навье существо. Рядом как раз упражнялись летать в сорочьем обличии вещтицы, они-то и доложили Георгу, что духи болот средь бела дня рвутся из-подо льда впадающего в болотце ручья. Они же расколотили лёд клювами.

Тогда накануне богатыри поголовно отправились на Заставу в Кромку, потому что какие-то духи холода припозднились к ежегодному своему появлению и полезли так не вовремя. А прибывший на место Алекс не смог закрыть калитку, потому что из нее высовывалось громадное чёрное нечто. Что это когтистая тринадцатипалая рука стало ясно через пару суток. Не имевшее в родной Глубинной Нави устойчивой внешности существо принимало форму, адаптировалось к нахождению в Яви.

Чтобы аура вторженца не распространялась по Третьему царству, Георг установил вокруг калитки печати и закрыти. А незанятые члены их команды установили дежурство у мониторов, транслировавших поверхность болота и дно с торчащей из калитки рукой. Для этого в болото были перемещены заговорённые зеркала, перенесенные из Тридесятого царства.

В какой-то момент не занятыми в «Тереме», Кромке, Закромкских царствах и притом не свалившимися от усталости остались Алекс с богатырь-девицей Дашей Сахаровой. Цепков тогда уехал домой в Тридесятое, а его свору припахал «Терем». Следующей ночью Дарью вызвали на Заставу: духи холода никак не хотели запихиваться назад в Провал. К Алексу присоединился Истидар. По сравнению с богатырями и порчельниками Явский посол со знахарем – не самые лучшие боевые единицы. Но Алекс прекрасно владел заговорами, а Истидар мог не только ладить, но и проклинать.

Не прошло и часа, Истидара позвали на другой конец города, за Заводской район, лечить ледяные и термические ожоги: Цепковские порчельники по приказу «Терема» выдворяли из области чертей, когда налетели духи холода. Черти, известное дело, запаниковали, их страх перед духами оледенения велик, и разлетелись, паля во все стороны проклятым огнем. Вот Истидар и отправился ладить последствия проклятий чертей и духов холода.

Алекс в одиночестве таращился на мониторы, пока не рассвело. С бледным светом дня вернулась разгоряченная боем, раскрасневшаяся Сахарова.

А спустя неделю Алекс закрыл калиточку на дне болота. От Юловой и Причудиной он узнал, что «громадную чёрную руку» затолкал назад в Навь проезжающий мимо Велесов потомок. Вот кого по просьбе Георга Правь прислала остановить вторгающееся в Третье царство дитя Нави.

Узнав это, Алекс с облегчением выдохнул, ведь Велесов потомок прибыл к калиточке не в его дежурство. Велесовы потомки, невероятно могучие ведуны, ненавидят Явских послов и, в отличие от теремных волхвов, узнают их с первого взгляда. А Гоша расстраивался, что, задержавшись в Прави, не разобрался с Навьей Рукой сам. Алекс даже знать не хотел, что бы тут смог поделать сновидец.

Потом Гоша Седунов на птичьих правах посла Прави взял у «Терема» в аренду на пятьдесят лет облюбованный командой бункер. «Терем» в свое время много таких по области наделал, даже некоторые бомбоубежища переоборудовал. Теремные волхвы проводили в них опыты, а затем просто опечатали их и бросили. Зато теперь бункер пригодился команде ведунов, посвященных в тайну послов Яви, Нави и Прави.

Алекс оставил позади тамбур, прошел мимо занятой знахарями медчасти, мимо завешенной светящимися мониторами комнаты наблюдения: теперь в ней следили за некоторыми калитками, открытыми Алексом и Георгом.

Алекс поздоровался с топчущимися у пункта управления чаровником Филатом и порчельником Пересветом и завернул в жилые помещения, пять из шести были заняты под недочерченные круги-врата. Алекс лично начертил дуги и знаки.

Он проскочил мимо волкодлака Феди Михайлова и вещтицы Зинки Юловой, занятых сборкой шкафчика: надо же. А в прошлом месяце из-за этой парочки сильно пострадал Истидар.

Юлова превратила Федота в медведя за то, что он накануне не пришел на свидание: пробегал со стаей волком по Ленинскому району. А Федот, оказавшись в шкуре медведя, обезумел и рванул за Зинкой, но вместо этого закружился по помещению, размазал недочерченные врата в Тривосьмое царство. Он непременно выскочил бы в переполненный людьми бункер, если бы Истидар не воткнул в дверной косяк нож, а перед этим вытолкнул Зинку с Филатом за порог. Богатырь Стас Буреломов специально поставил деревянные косяки, чтобы, что случись, заговорённые ножи втыкать. Воткнутые в деревянный дверной косяк железные лезвия не дадут ведунам и неисчислимам выйти или войти.

Вытащить заговорённый нож может только тот, кто его воткнул. Или более сильный ведун. Так что Федот не мог выйти, пока Истидар не вытащил нож из косяка. Будучи в волчьей шкуре, Федот никогда никого не кусал, а теперь заметался, врезался в стену и вдруг развернулся, прижал уши и укусил главного знахаря за руку.

В обличии медведя!

Минуты не прошло, в соседней комнате из Тривосьмого вернулись порчельники и бросились утихомиривать Федота, но на всей скорости врезались в невидимый барьер, будто впечатались в окованную железом дубовую дверь. Пока порчельники стонали и ругались: «Да слезь ты с меня, баран безмозглый!», – Истидар вырвал из косяка нож: барьер исчез. А к дверному проёму протолкался Цепков.

Его презрительный взгляд прошелся по разводам, в которые превратились врата, по Истидару, стоявшему в луже собственной крови, он перетянул себе раненую руку, а в здоровой держал нож… В углу хныкал неудавшийся медведь Федька в человеческом обличии: Истидар вернул ему облик, кто, кроме него, ведает, каким именно заговором. Федька хоть и бегал волком, но в жизни никого не кусал. Ну и трясло же его.

Тогда Алекс сгонял в Тридесятое, а вернулся в бункер, держа в зажатых ладонях две ампулы с живой и мертвой водой. Дарья Сахарова не разрешила Алексу смотреть на Истидара и сама отнесла ампулы в медчасть.

Если это не твой рок, лечение живой и мертвой водой гарантирует полное исцеление, но боль Истидар пережил настоящую и кровь терял, не воду проливал, хоть мертвая вода потерю и восполнила. Если бы Истидар не удержал Федота, жертв могло быть намного больше.

Даша Сахарова вылеченного Истидара отвезла на машине домой. Алекс уехал с ними. В бункере остался занудствовать Гоша Седунов.

Зинка хороша, но как перекидывающийся в волка Федот мог потерять голову от испуга, что его оборотили? Серьезно, только лишь превращая, вещтица не лишает разума. Ну, Бурелом Федоту тогда бока и намял.

Помещение, которое было нужно Алексу, не имело двери и порога. На выбеленных стенах зеленой краской выведены обереги и печати, а на полу нарисованы два круга: один в другом, внешний сплошной, внутренний – по ободу первого символы. Надписи на вратах так же, как и заговоры, записываются буквами старой азбуки глаголицы, теперь именуемыми символами. А вместо пробелов и знаков препинания между словами ставятся точки и чёрточки. Своеобразный код Мирового Порядка.

Чтобы активировать врата, нужно добавить всего один знак. Но чтобы переход работал, начертить его должен Алекс или его регент Георг. У других символы выйдут искажёнными. Начертит Истидар прямую линию, а она загнется. Так мироздание отвечает на попытки овладеть умением Явского посла другими ведунами.

Через границы, спуски и подъёмы можно проложить проходы в другие царства. Но только в те, что в одном ярусе с тем, в котором ты обретаешься. Если в Яви находишься, то с разрешения Явского посла можешь, переступив через порог, перейти из Третьего в Тридесятое. В Навь спустился, попроси Явского посла, поднявшись на три ступени по лестнице, попасть из дворца Серебряного на площадь Медного царства. А в Прави, спрыгнув с сундука в тереме Зари-Заряницы, перешагнуть в Ирий. Но чтобы перейти из Тридевятого во Вторые царства, нужны врата или круги. Это как разрез в материи пространства сотворить и иглой с вправленной в нее толстой нитью стежки вокруг этого разреза наложить.

Так что нельзя три раза шагнуть, чтобы попасть в Навьи царства. Чтобы попасть туда, куда Алекс отправил колоду, и в царство, в которое он сейчас спешил, нужно начертить круг, то есть отгородиться от мира, и внутри знаками-символами обозначить путь и место назначения. Или можно найти постоянные Врата наподобие сосен возле дома, на другой стороне которых одно из Навьих царств.

Алекс взял с полки губку, такой в школе моют доску, осторожно стер пару символов, а вместо них начертил другие.

Связывать Явь с Навью постоянными вратами опасно. Поэтому Алекс с Георгом, когда им нужно попасть в Нижний мир, чертят врата тем, что можно стереть.

Правда, еще бывают личные врата. Такие врата – это предмет, который проведет хозяина в одно конкретное царство, как через открытую дверь. Ну, зачастую дверь и правда материализуется. Так, например, попасть в Серебряное царство можно с помощью кольца, ну да, серебряного. Вообще, такие предметы, как «переносные врата», – это большая редкость.

Алекс черканул последнюю линию, и врата озарились тусклым светом другого мира. Они ведут не туда, куда Алекс отправил духа похитителя живых. Он шагнул в круг и вышел на широкую дорогу в начале улицы. Медные рябинки за его спиной не шелохнулись.

Медное – самое посещаемое живыми царство Нави. Здесь правит Змиулан Шестидесятый, чей род змеев царствовал в Медном еще с Докромкских времён. Даже когда Медное вместе с Золотым и Серебряным поднялось в Явь, Змиуланов род продолжал в нём править. Ну, потом Золотое царствие поднялось в Правь, а Медное и Серебряное снова опустились в Навь. Впоследствии Золотое снова рухнуло в Явь. Сейчас Серебряное хоть и продолжают называть царством, но официально оно теперь княжество в составе Тридесятого вроде как Явского государства.

Сейчас в Медном стояла гробовая тишина. Покрытые бесшовно скрепленными медными листами улицы тускло сияли в сумерках. Обычно пестрые потоки разодетых змеев носились над городом, отбрасывая блики на крыши срубленных из местной медной древесины домов и начищенных теремов, но сейчас воздушные магистрали пустовали.

В центре города возвышался высоченный столб. На нём, словно закрытая полупрозрачной пеленой облаков громадная, прямоугольная луна, тускло сиял Вертящийся дворец.

Столб, на котором он стоял, кружил его то в одну сторону, то в другую. При этом во дворце движение не ощущалось. И вот сейчас столб не двигался.

Льнов с Козловым встали рядом с Алексом и тоже уставились на застывшую гордость Медного царства. Алекс сделал пару неуверенных шагов.

– За мной! – приказал он Льнову и Козлову, а то еще натворят чего-нибудь, и перешел на быстрый шаг.

В школе думают, что он бегает по утрам. Но на самом деле Алекс частенько встает затемно, добирается до нужного капища и на рассвете приветствует Зарю-Заряницу, кланяется Солнцу, совершает обряды, а потом спешит домой, чтобы успеть в школу.

И попробуйте не бегать, как ветер, если свалился с арысь-поле Лёльки – барышни, перекидывающейся в рысь, и пытаешься ее догнать. А всё потому, что Лёлька обещала его подвезти, чтобы он сказал загостившейся в Серебряном царстве сестрице Финисте, что приехал заморский посол.

На пересечении улиц Алекс увидел первого жителя. Змей длиной с человеческий рост спал, высунувшись из окна усадьбы.

Разноцветные линии спящих змей пересекали боковую улицу и наверняка продолжались на крышах, это те змеи, что летели по воздушным магистралям, когда царство захватил сон. Алекс побежал.

В летнем кафе посетители, обернувшись кольцами вокруг спинок кресел, шипели во сне. Один дух в обличии парня, только чересчур прозрачного, спал вверх тормашками, зацепившись ногой за ветку осины. Вообще на всех деревьях в сквере спали духи, змеи и черти. Последние за компанию.

Призрачные огоньки посапывали, растянувшись под столбами. Каждую ночь огоньки садятся в медные креслица на этих столбах и освещают собой город. Сейчас свет их потускнел. Несколько светящихся духов в личинах полупрозрачных парней и девушек делило осину с чертями. В окнах резиденции графов Скарапеевых горели чёрные светильники. Но, скорее всего, и тут все спят.

Темно-зеленый в золотой ромб змей в пурпурном кафтане растянулся вдоль стены графской резиденции на добрых три метра. Алексу показалось, что это один из дворцовых советников ныне правящего Змиулана.

Медное превратилось в сонное царство.

И тут раздался отдаленный грохот и очень близко взрыв молодецкого смеха:

– Через три царства в четвертое!

Алекс достал майфон, проверил чат.

Обычно богатырь добывает кладенец, в течение долгого времени владеет им, и после этого на него сваливается инициация. Но бывает и так, что кладенец дается богатырю во время инициации.

Некит – ровесник Стаса Буреломова и Дарьи Сахаровой, с шести лет размахивающих мечами-кладенцами, только вчера прошел инициацию: добыл на дне морском свой кладенец, а сейчас удерживал столб, не позволяя дворцу вертеться.