Кинжал для дона

Я вновь вернул открытку в руки. Без Беатрис все воспринималось иначе. Проблемы давили на плечи сильнее. Незначительные мелочи, на которые я обычно не обратил бы внимания, выводили из себя. А тоска… без нее тоска душила так, что хотелось влететь в стену на полной скорости.

Но у меня были еще дела. Много дел, одно из которых – придумать, как вернуть Трис назад. И надеяться, что я это сделаю не слишком поздно.

Ведь один раз я уже не воспринял ее всерьез. Больше я такой ошибки совершать не намерен.

[1] Cognato – в переводе с итальянского «деверь» (брат мужа).

[2] Bambino – в переводе с итальянского «малыш», «ребенок».

Глава 8.1

Данте Орсини. Прошлое. 23 минуты.

– А здесь мы проводим тренировки.

Райнер Ковач распахнул перед нами двустворчатые двери чего-то, похожего на спортивный зал. И тогда я впервые увидел их – тех детей, которых отец пророчил в мою будущую охрану.

Их было семеро. Они все были одеты в одинаковую одежду: штаны без карманов и обычные майки без рисунка. На их фоне я в своих брюках и рубашке выглядел как минимум нелепо. Совершенно разные мальчишки: кто-то худой и длинный, кто-то невысокий, но подтянутый. Один – средний по росту, но заметно плотный: рукава футболки, висевшие на остальных детях как балахон, на его руках сидели почти в облипку. И нет, причина этому была вовсе не в лишнем весе.

Разбившись на пары, они дрались друг с другом. Мимо них, сложив руки на груди, ходили охранники из числа Кустоди – я не знал их имен, но неоднократно видел эти лица, патрулирующие виллу. Теперь же они внимательно следили за тем, что делали пацаны, и иногда останавливались, чтобы подсказать, поругать или дать подзатыльник.

Лишь один, самый мелкий из парнишек, занимался отдельно с персональным инструктором. И он не дрался, он – уворачивался от атак взрослого.

– Ну и как тебе твоя будущая армия, Данте? – поинтересовался отец, замирая чуть в стороне от выхода.

Я не знал, что ответить. Потому что представшие передо мной малолетки были похожи на что угодно, только не на армию.

Идея Карло Орсини вырастить для меня собственных сподручных не нашла во мне отклика с самого начала. Я не понимал, как он собирался все реализовывать. Растить нас вместе? Поселить в одном доме и ждать, пока мы подружимся?

Когда я озвучил свои догадки, папа раскатисто рассмеялся, проливая виски из стакана в своей руке прямо на ковер кабинета.

– Подружитесь? – спросил он, отсмеявшись. – Что за глупости у тебя в голове, Данте? Тебе давно пора понять, что в твоем положении единственным настоящим другом может быть только твой брат. Все остальные должны быть тебе верны до гробовой доски, без исключений.

Но я не понимал. Мне было всего одиннадцать, и пусть от меня не скрывали, чем именно занимался мой отец, дядя, дед и прочие родственники клана Орсини, представить себя на месте дона мне было сложно. Меня куда больше прельщали компьютерные игры и баскетбол, в который мы играли с одноклассниками после уроков трижды в неделю, чем войнушка живыми людьми.

Поэтому к задумке отца я отнесся равнодушно. А спустя три с половиной месяца после того разговора оказался здесь.

– Кажется, юный дон немного растерялся, – хохотнул стоящий рядом Ковач.

Он мне не нравился. Старый, но наглый, грубый и дерзкий. Я не понимал, зачем отец его держит при себе, но спросить не решался. Да и вряд ли дон Орсини мне ответил бы что-то стоящее. В такие моменты он любил усмехнутся краешком губ, прищурить свои холодные глаза и произнести:

– Когда-нибудь ты поймешь, что людей нужно ценить не за их характер, а за их поступки.

Но даже поступки Старика мне не нравились. Я видел, как он избивал своих людей. Как пинал служебных собак, если они отказывались выполнять команды или выполняли их не так, как он хотел. И я знал, что вечерами в подвалах виллы он пытал людей. Это все только усиливало мое нежелание находиться рядом с этим человеком.

– Они не похожи на армию, – буркнул я только потому, что теперь и отец, и Ковач выжидательно на меня уставились.

– Разумеется, – неожиданно согласился со мной солдафон. – Я их еще не натаскал до подобного состояния.

На его губах застыла такая кровожадная улыбка, что я поспешил отвернуться. Мысль о том, что мой отец отдал этих детей Райнеру в качестве игрушек, настойчиво долбила по сознанию. И в какой-то момент я осознал, что мне жаль несчастных мальчишек.

Меня тоже тренировали с малых лет, как и Маттео, но отвечал за это, слава богу, не Старик. Каждый день после возвращения из школы мы занимались с кем-то из Кустоди в тренажерном зале на вилле. Самооборона, силовые упражнения, стендовая стрельба. К нам относились с почтением, ведь мы – дети нынешнего дона. И даже за откровенное отлынивание от занятий никто и никогда не смел нас ругать, не говоря уже о том, чтобы отвесить подзатыльник.

– И сколько вы будете их натаскивать? – поинтересовался я, почувствовав, что именно этого вопроса отец от меня и ждал, настолько внимательно он смотрел на меня, не мигая.

– Кто же знает? – Старик пожал плечами и со скучающим выражением лица добавил: – Возможно, кому-то хватит и пары-тройки лет. А кому-то и десяти будет мало. Посмотрим, пока делать выводы рано, всего четыре месяца прошло.

Отец медленно подошел к краю зала, устеленного матами, скрестил руки на груди и принялся наблюдать за тренировкой. Его взгляд скользил по мальчишкам, оценивающе, холодно, словно он разглядывал не людей, а инструменты.

– Там, в углу, – неожиданно кивнул он на паренька, который тренировался отдельно. – Этот тот, о ком я думаю?

Райнер шагнул вперед, занимая место рядом с Карло Орсини. И кивнул.

– Это – Тень.

– Тень? – переспросил я. – Что за странное имя?

Ковач усмехнулся – очень недобро, так, что у меня по спине побежали противные мурашки.

– Потому что ты увидишь только тень, прежде чем умрешь, – без привычного для меня уважения ответил Старик.

Я не поверил – слишком пафосно это прозвучало. Наигранно и, я бы сказал, самоуверенно. Но взгляд Ковача светился чем-то, что я не смог разобрать.

Зато смог мой отец.

– Уже настолько хорошо? – удивился он, переводя взгляд на солдата.

– Можем проверить, – легко согласился Старик и обратился ко мне. – Если юный дон не против.

Я вопросительно поднял бровь. Райнер смотрел так, будто собирался сожрать живьем. Но мне не было страшно.

До тех пор, пока точно таким же взглядом на меня не посмотрел отец.

– Думаю, Данте не против, – в итоге он за меня и ответил. – Не зря же он каждый день тренируется, верно?

Мне потребовалось время, чтобы осознать, что именно отец предлагал.

– Ты хочешь, чтобы я дрался с ним? – я ткнул пальцем в малыша и сам обернулся, чтобы убедиться: парень был ниже меня почти в два раза и тоньше… значительно тоньше. – Он сломается от одного удара!

– Ха! – слишком громко выдал Ковач. И, не дожидаясь разрешения, обратился к мальчишке: – Тень! Ко мне!

Мне не понравилось, что Старик отдавал ребенку команды, как щенку, но недовольство пришлось засунуть поглубже, когда все присутствующие в зале замерли и обернулись в нашу сторону.

В том числе и Тень.

Мгновение – и парнишка неторопливо подошел к нам. Словно прогуливался, а не исполнял приказ. Я был уверен, что Ковач его за это как минимум отчитает, но Старик неожиданно промолчал. Либо его все устраивало, либо мальчик и правда был его любимчиком.

Он замер напротив: маленький, щуплый, с недлинными черными волосами, едва прикрывающими затылок. На его лице был заметен почти заживший фингал, на руках синяки еще отливали фиолетовым. Ему явно доставалось от тех, кто старше и сильнее, но мальчишка никак не показывал этого внешне. Стоял ровно, держался отстраненно. И смотрел на Ковача, хотя я видел, как взгляд Тени мельком скользнул по мне. Оценивающе. Но всего на долю секунды.

– Давай, – отец положил тяжелую руку мне на плечо. – Покажи, на что ты способен.

Я сглотнул. Драки не были мне в новинку, но обычно напротив стоял мой брат или кто-то из Кустоди, а с ними у нас было негласное правило: не причинять друг другу серьезный вред. Здесь же… я не был уверен, что меня будут жалеть. И даже несмотря на то, что в победе я не сомневался, что-то в парнишке напротив заставляло меня напрягаться.

– Какие правила? – спросил я у Старика, стягивая пиджак и расстегивая пуговицы на манжетах.

Ковач криво улыбнулся.

– В этом зале нет никаких правил, – заявил он так, будто гордился этим. – Но поскольку ты наш будущий дон…

Старик бросил взгляд на отца. Тот с готовностью кивнул.

– Я попрошу Тень не слишком усердствовать.

Мальчишка не отреагировал. Он стоял неподвижно, его карие глаза – пустые, как у куклы – смотрели куда-то мне за спину. Казалось, ему все равно, против кого драться.

– Начинайте, – скомандовал отец, когда я закатал рукава до локтей.

____

Визуализации героев, анонсы новых глав и спойлеры будущих ищите у меня в ТГ канале: ищите по нику @rina_sivaya или названию "Рина Сивая 📚 Автор романов о любви"

Буду рада вашим отзывам!

Глава 8.2

Карло Орсини и Ковач отошли назад, я – шагнул вперед. Мальчик передо мной лишь слегка изменил позу, чуть согнув колени. Даже руки не поднял, чтобы иметь возможность выставить блок. На этом я и решил сыграть, направляя первый удар в район солнечного сплетения, чтобы сбить дыхание.

Но мой кулак рассек воздух.

Каким-то невероятным движением Тень уклонился в последнюю секунду и ударил сам, едва не зацепив мой корпус – я с трудом успел увернуться. Нелепо при этом споткнулся, и, пока восстанавливал равновесие, получил удар по затылку.

Этот мальчишка шлепнул меня по голове, как котенка!

Раздался тихий смех охранников.

Я резко развернулся; мое лицо пылало. Тень стоял в двух шагах, сложив руки за спиной точно так же, как это постоянно делал Старик.

– Ты торопишься, – пробормотал парень так тихо, что, кажется, кроме меня никто не услышал.

Его слова меня разозлили. Чтобы какой-то малыш давал мне советы, как драться?

Я бросился вперед, нанося серию ударов – левый, правый, низкий в живот. Воздух свистел между моими костяшками.

Ни одного попадания.

Тень уворачивался с пугающей легкостью, его тело изгибалось, как тростинка на ветру.

– Хватит дурачиться! – рявкнул Ковач.

И все изменилось.

Тень атаковал.

Его кулак молнией брыкнул мне в солнечное сплетение, преуспевая в том, в чем я проиграл. Воздух хрипом вырвался из легких. Второй удар – по ногам, и я рухнул на колени.

Над головой мелькнула тень – соперник перепрыгнул через меня, ловко развернулся и оказался за спиной. Холодные пальцы обхватили горло.

– Мертв, – прошептал он мне в ухо.

Захват длился секунду. Тень сразу отпустил меня и отступил, снова став тем незаметным мальчишкой с пустым взглядом.

Я подскочил на ноги и развернулся. Это отстраненное выражение лица выводило меня из себя. Так никто не дрался! Даже мальчишки в школе. В их глазах всегда горело пламя, губы вытягивались в струну от злости, иной раз – обнажали зубы, а из горла прорывалось рычание. Точно такое же, как сейчас издавал я, кидаясь в новую атаку.

Но мальчишке напротив было плевать.

Он снова уворачивался с невероятной скоростью, из-за чего и я пытался ускориться.

Мои удары становились все жестче, все беспорядочнее. Рубашка прилипла к спине, капли пота застилали глаза. Тень продолжал двигаться с пугающей точностью, будто заранее знал каждый мой шаг.

– Предсказуемо, – пробормотал он, уклоняясь от прямого удара.

Я рванул вперед, пытаясь поймать его. В последний момент мальчишка присел и проскользил у меня под рукой, как угорь. Его локоть врезался мне в бок – острая боль пронзила все тело.

– Один-ноль, – раздался ровный голос Ковача.

Я скривился, растирая ушибленное место. Тень уже стоял в исходной позиции, его грудь едва заметно вздымалась. Впервые я заметил в его глазах искру – не злости, не ненависти, а… азарта?

– Еще, – прохрипел я.

Отец наблюдал молча, заложив руки в карманы своего пальто. Хмурился, но неодобрения в его глазах я не заметил, и это предало мне сил.

Второй раунд начался так же стремительно. Я изменил тактику – вместо серийных ударов делал одиночные, но точные. Тень парировал предплечьями, его блоки были жесткими, как сталь, чего от парня его комплекции я никак не ожидал.

Я даже хотел спросил, как ему это удается, но его нога молнией вылетела в сторону моей головы.

Я едва успел подставить руку. Удар пришелся по запястью – кости затрещали.

– Два-ноль, – усмехнулся Старик.

Боль пронзила руку, но я сжал зубы. В глазах Тени мелькнуло что-то похожее на удовлетворение.

– Неплохо для парня в рубашке, – чуть насмешливо заметил он.

– Хватит болтать! – рявкнул я и пошел в атаку.

На этот раз я поймал ритм его движений. Когда он уклонялся влево, мой кулак уже ждал его справа. Удар пришелся по ребрам – Тень впервые за весь бой гримасничал от боли.

– Один-два, – пробормотал отец.

Тень отскочил, потирая бок. Его дыхание участилось, но глаза горели теперь по-настоящему. Он сделал неожиданный маневр – прыжок вперед с разворотом, его пятка нацелилась мне в висок.

Я пригнулся. Его нога просвистела над моей головой. Воспользовавшись моментом, я рванул вперед, обхватив его за талию, и с размаху швырнул на маты, отталкивая от себя.

Парнишка упал и едва слышно зашипел сквозь зубы. Я остался стоять над ним. Подниматься Тень не спешил.

– Два-два, – с куда большим удовлетворением констатировал отец.

Тень смотрел на меня зло, не пряча эмоций. Мне казалось, что сейчас он зарычит, точно зверь – настолько диким был его взгляд. Но мальчишка даже не дернулся, чтобы встать, из чего я сделал вывод, что бой завершен. Да, не моей победой, но ничья – это тоже неплохо.

Я одернул рубашку и развернулся, собираясь спросить у отца, достаточно ли этого.

В этот момент Тень бросился на меня.

Он повис на мне, как обезьянка на дереве, обхватил ногами талию и сжал руками горло, перекрыв тем самым доступ кислороду. Несмотря на свой рост, Тень оказался тяжелым, и я, не ожидавший ни этого, ни столь вероломного нападения со спины, потерял равновесие.

Я падал на спину, на секунду поверив, что придавлю собой и паренька. Но он еще в полете умудрился сместиться и приземлился на меня сверху, снова выбивая воздух из легких.

Я еще не успел ничего осмыслить, а Тень уже заносил руку, намереваясь опустить кулак на мое лицо. Я четко осознал, что мне не хватит времени поставить блок. Все, что я смог заметить – это глаза, горевшие холодным бешенством. Теперь я увидел в них то, что пропустил раньше: не дрессированную покорность, а дикую, неукротимую злость.

– Тень, нет!

Но крик Старика совпал с тем, как чужой кулак прилетел мне в челюсть.

Несмотря на то, что я ждал удара, его сила меня поразила. Темнота на секунду закрыла взор, а уже через миг дышать стало легче.

Я скорее догадался, чем увидел, как Ковач с силой отшвырнул Тень в сторону. Мальчик перекатился по матам и мгновенно вскочил на ноги, приняв боевую стойку. Он дрожал – не от страха, а от едва сдерживаемой ярости.

Я тоже поднялся, но не так стремительно. Меня немного пошатывало, и это дало понять, что Тень приложил меня достаточно сильно, чтобы заглянуть к врачу.

И все же я поднимал руки, собираясь защищаться. Возможно, мне показалось, но губы мальчишки напротив чуть дрогнули в неком подобии улыбки.

– Довольно.

Одно слово отца – и все замерли, не только мы с пацаном. В зале повисла напряженная тишина.

Карло Орсини медленно подошел к Тени, изучая его с новым интересом.

– Так вот ты какая на самом деле, – произнес он почти с восхищением. – Что ж, ты оказался прав, Райнер. Девчонка и правда хороша.

Я пропустил вдох, когда сказанное добралось до моего разума. Отец все еще рассматривал Тень с плохо скрытым восторгом, как покупатель осматривал редкий товар. Его пальцы сжали подбородок мальчишки, заставив того поднять голову.

Или уже не мальчишки?

– Девчонка? – глухо спросил я, не веря собственным ушам.

Я пригляделся, пытаясь найти хоть какое-то подтверждение отцовским словам. Но чем больше я смотрел, чем больше видел, тем сильнее было мое удивление. Отличить Тень от мальчика было невозможно: ничто в ней не выдавало девчонку. Никаких пухлых губ, пышных ресниц или изящной линии шеи. Единственное, что на ней выделялось – глаза. Те самые, в которых сейчас бушевало пламя.

– Неожиданно, да? – отец отпустил ее лицо и повернулся ко мне. – Я рассчитывал только на мальчишек, но Райнер напомнил мне, что женщины куда опаснее. Они хитрее, терпеливее… и их всегда недооценивают.

Последние слова дон Орсини явно посвятил мне – я понял это по пронзительному взгляду, брошенному в мою сторону. Дома меня совершенно точно ждало наказание – отец ненавидел, когда я или Маттео его разочаровывали. Но на людях он, конечно же, никогда не позволит себе отчитать кого-то из нас.

Тень вытерла рукавом пот со лба. Ее движения были резкими, злыми, как у дикого зверя в клетке.

– Но… – я не знал, что сказать. Мои ребра ныли, запястье пульсировало болью, на языке оседал металлический привкус крови – кажется, я прикусил щеку, когда девчонка вдарила мне по лицу. – Она же…

– Сильнее тебя? – отец усмехнулся. – Пока что. Но это поправимо.

Ковач шагнул вперед и грубо схватил девчонку за плечо:

– За нарушение правил – три дня в одиночке. Без еды.

Она даже не дрогнула, только сжала кулаки.

– Стой, – отец поднял руку. – Сегодня она заслужила ужин. И новую пару ботинок – эти уже жмут, верно?

В глазах девчонки мелькнуло недоверие. Я видел, как она украдкой пошевелила пальцами ног в потрепанных кедах.

– Но в следующий раз, – отец наклонился, чтобы их лица оказались на одном уровне, – если ты осмелишься ударить моего сына после команды «стоп», я лично сломаю тебе пальцы. Понятно?

Она кивнула, но никакого смирения или страха на ее лице я не заметил.

– Отведите ее в душ, а потом накормите, – распорядился отец. Двое из Кустоди тут же оказались рядом, но, когда они попытались схватит девчонку за руки, она резко дернула плечами, не давая к себе прикоснуться. Всего на миг ее горящий взгляд встретился с моим, а после, развернувшись на пятках, Тень двинулась к выходу.

В этот раз я успел понять, что именно светилось на дне карих глаз.

Ненависть.

– Ну? Какие впечатления? – заслонив собой уходящую Тень, поинтересовался отец.

Я растерянно посмотрел на дверь.

– Она… мне кажется, она ненавидит меня?

– Именно поэтому она идеальна, – отец поправил рукава своего пальто. – Ты видел этот огонь в ее глазах? Такую преданность не купишь. Ее можно только заслужить.

Рядом громко фыркнул Ковач, но больше никак мешать разговору не стал.

– И твоя задача – заслужить преданность каждого из этих парнишек, – отец обвел подбородком других детей, которых инструкторы заставили вернуться к спаррингам. – С сегодняшнего дня ты будешь тренироваться с ними дважды в неделю. А теперь иди к врачу – тебе нужно обработать эти синяки. Пусть его проводят.

Один из папиных охранников кивнул мне, указывая дорогу. Я поплелся следом, но успел расслышать продолжение разговора.

– Снимаю шляпу, Райнер. Кажется, твой план оказался лучше моего.

– Этого волчонка еще нужно будет приручить, – заявил Старик. – Вы рискуете, подставляя своего сына под ее ярость.

Ответ отца заставил меня замедлить шаг:

– Если Данте не научится обращаться с дикими тварями, как он станет главой семьи, Райнер?

Дверь захлопнулась за моей спиной, но холодок по спине не исчез. Я понимал одно – эта встреча изменила все. И теперь мне предстояло либо приручить эту дикую свору, либо быть готовым к тому, что однажды кто-то из них вырвет мне сердце.

Голыми руками.

Глава 9.1

Беатрис Кастелли. Настоящее. 16 часов и 13 минут.

Дом Ла Стриги встречал услужливо распахнутыми воротами. Ведьма явно ждала меня, но я не могла сказать того же о себе. После слов Марко, что задание связано с Лучией Орсини, я думала только о том, как удержать себя и не свернуть старой карге шею раньше времени.

Сдерживаться удавалось с трудом.

Джип медленно затормозил у крыльца. После вчерашней встречи, выпотрошившей меня до основания, я пришла к выводу, что машина куда лучше байка. На ней можно в любой момент остановиться и проораться, сдирая и без того незазившую кожу о шершавую оплетку руля. Тонированные стекла удачно прятали яростный блеск в глазах, а бронированный кузов глушил рычание и ругательства, оставляя снаружи лишь тихий, угрожающий гул мотора.

Не вовремя вспомнилось, что тачка – тоже подарок Данте. Неофициальный, но…

Я крепче сжала руки, ощутив, как ногти впиваются в кожу, и откинулась на спинку сиденья. Не думать о Доне. Думать о Ведьме. Лучше так, чем…

Я распахнула дверь, и в салон ворвался воздух, холодный и обжигающе чистый после удушья машины. Он неплохо прояснял мысли. На участке Стриги было много елей, дававших густой, смолистый запах хвои, от которого щипало в носу и возникало стойкое ощущение, что ты находишься посреди глухого бора. Усиливал впечатление тот факт, что деревья росли бессистемно, как и в настоящем лесу. Прямо перед крыльцом, в небольших кадках, были высажены цветы, названий которых я не знала, но их тяжелый, сладковатый аромат идеально дополнял и без того густой еловый дух, создавая странную, навязчивую смесь.

Говорят, Лучия лично высаживала каждый кустик в этом саду. Чем еще больше подтверждала данное ей прозвище.

Ее не просто так звали Ведьмой. Кто-то говорил, что так к ней обращался муж, недовольный навязанным браком с зеленоглазой итальянкой, приехавшей к нему из самой Сицилии. Ходили слухи, что Антонио Орсини частенько выкрикивал «La Strega[1]» в запале многочисленных ссор, а после кто-то притащил это прозвище в детские дома. Но малыши из приютов, чьи языки не могли выговорить грубое итальянское слово, упростили его до «Стрига». Так и пристало.

По другой версии, все началось с ее же собственного шепота. Еще в те времена, когда Лучия была всего лишь женой консильери, «мебелью» в дорогом доме, и никто не воспринимал ее всерьез. Тогда молодая невестка Дона сама пустила в оборот тщательно дозированную ложь: будто бы в ее жилах течет кровь тех самых ведьм из Беневенто, о которых шептались по ночам даже самые крутые парни из ее же семьи. Будто бы она знает старые заклятья, способные наслать порчу одним лишь взглядом. Солдаты, суеверные как старые бабы, начали передавать друг другу: «Не смотри ей в глаза, дурак, сглазит!». Кто-то из «умников», пытаясь перевести этот миф на язык предков, выудил из памяти слово «Стрэга». Но на американской земле, в устах напуганных людей, оно странным образом смягчилось, превратившись в более загадочное и звучное – Стрига. И Лучия, услышав его впервые, лишь усмехнулась. Так маска приросла к лицу.

Я не задумывалась, какая из двух историй более близка к действительности. Зная Ведьму, я с уверенностью могла сказать, что они обе лживы и правдивы в равной степени. Но самое главное здесь иное: прозвище идеально подходило своей хозяйке, и не важно, кто его придумал: суеверные солдаты или сама Лучия.

Я взлетела на крыльцо, перепрыгивая ступеньки. Дверь передо мной тут же отворилась, словно за ней только и ждали, когда я окажусь поблизости. Молодая девчонка лет шестнадцати смущенно улыбнулась и сообщила, что хозяйка ждет меня в столовой.

Она проводила меня до нужной двери, хотя я прекрасно знала дорогу, и отступила в сторону, спрятав глаза.

Забавно, подумалось мне, ведь я вполне могла оказаться на ее месте. Если бы двадцать пять лет назад все пошло иначе.

Помпезная столовая встретила мрачным молчанием и удушающей дымной пеленой, которая обволакивала горьковатым одеялом, въедаясь в волосы и одежду. Особняк Ведьмы и сам по себе выглядел мрачным – темный кирпич, старинный интерьер, не менее старая хозяйка. Но этот постоянный табачный туман лишь усиливал атмосферу. Порой мне казалось, что Лучия курила трубку, иначе откуда бы взялось столько смрада.

Но нет, в руках Ла Стриги неизменно оказывалась сигарета. Не тонкая, женская, а плотно набитая, возможно, и не табаком вовсе.

Лучия читала газету – настоящую, бумажную, которая не помещалась в руках и подворачивалась на столешнице. Сегодня на ведьме красовалось строгое изумрудное платье в пол с длинными рукавами – иных она и не носила. Даже фасон на моей памяти не менялся, только цвет.

Седые пряди, неподвластные никакой моде, спадали беспорядочными волнами, придавая хозяйке вид древней пророчицы. Макияж – как обычно сдержанный, но ярким пятном выделялись тонкие губы под красной помадой. Между которыми, разумеется, была зажата тлеющая сигарета.