Кинжал для дона

Затем через черный ход по тоннелю дойдет сразу до подвалов – чтобы минимизировать возможность встретиться со мной.

После этого переоденется в свою рабочую одежду в комнате рядом с пыточной. Черные облегающие штаны и такую же облегающую водолазку с вырезом под горло.

Найдет кинжал, который я приказал подложить в ее шкаф специально, и прикрепит ножны на пояс за спиной.

Затянет волосы в тугой пучок – потому что ненавидела, когда на них попадала кровь.

Она не будет смотреться в зеркало – ей плевать на отражение. Она и так знала, как нужно улыбнуться, чтобы у человека заледенела кровь.

Обворожительная улыбка.

Именно с ней она войдет в свой рабочий кабинет. Но направится не к обреченному, а к столу, на котором для нее заранее разложили все инструменты – ровно в том порядке, который так любила Тень. И все равно она что-то переложит, но только для того, чтобы потрепать бедолаге нервы.

А после приступит к своей работе.

Лишь тогда, не раньше, мне можно будет войти в соседнюю комнату, отделенную от пыточной бронированным стеклом. С той стороны – это просто бетонная стена, непроглядная и невзрачная. С этой – видно абсолютно все.

Мое идеальное укрытие.

Глава 7.2

– Ты задержался, – не оборачиваясь, бросил мне Марко, когда я тихо пробрался внутрь.

– Ждал твоего звонка, – парировал, занимая место рядом с ним. – Но ты, видимо, решил мне ничего не сообщать.

– Зачем? Если ты все равно тут.

Но мысленно – я уже там, за стеклом. Рядом с Трис, которая, усевшись на край стола спиной ко мне, вела неторопливые беседы с парнем. Динамики отключены, поэтому нам ничего не слышно, но Марко прекрасно умел читать по губам. Если будет что-то важное – он сообщит.

Блондину выделили стул – жесткий, металлический. Приваренный к полу, но стараниями Тени крепления уже достаточно расшатались. Парень пока не пытался этим воспользоваться, но в какой-то момент и он не выдержит.

Никто не выдерживал. И даже понимание, что их ноги надежно прикованы кандалами к ножкам, а руки сцеплены наручниками за спиной, не мешало несчастным попробовать выбраться.

Безуспешно, разумеется.

– Что я пропустил?

Мне очень хотелось посмотреть на Трис, увидеть ее лицо и глаза, но пока приходилось пожирать взглядом ее спину и часть бедер. Сверху вниз и снизу вверх, снова и снова.

– Ничего кроме обмена любезностями, – отозвался Марко. – Он поблагодарил ее за сломанный на тренировке нос. Она пообещала ему, что это только начало.

До этого момента я даже не обратил внимания на то, что у паренька имелся весьма характерный отек на лице. Но даже после замечания Кардинала я не стал уделять будущему покойнику слишком много внимания.

Хотя стоило признать, я испытал гордость за мою Тень.

– Если он ее тронул… – начал я, но был перебит.

– Остынь. Это была тренировка. Тихоня ее тоже знатно по матам покатала, что, ее тоже пристрелишь?

Я бы с радостью пристреливал каждого, кто дотрагивался до Трис – живущий внутри меня кровожадный монстр требовал подобного ежесекундно. Удерживать его было трудно, но я старался. С переменным успехом.

Понимание этого и того, что Марко говорил вполне логичные вещи, заставило меня промолчать. Но Кардиналу моего безмолвного согласия оказалось недостаточно, и он напомнил:

– Она взрослая девочка и может за себя постоять, если ты вдруг успел забыть за эти две недели.

Доказательство тому сейчас сидело буквально в трех метрах от меня и сияло разбитым лицом, только я и без него знал, что Трис не даст себя в обиду. Но это желание – защищать ее – оно уже на подкорке, его не вытравить оттуда даже выстрелом в упор.

После разлуки оно словно ярче. Навязчивее. Оглушительнее. Здесь, на вилле, я мог контролировать каждый шаг своей Тени, мог быть уверен, что она под присмотром и с ней ничего не случится. Но сейчас… сейчас я сходил с ума от невозможности каждую секунду знать, где она и что с ней.

Отсутствие Трис разъедало меня словно кислота. Медленно растворяло разум и волю, плавило самоконтроль и логику. Я умирал вдали от нее. И только сейчас, стоя напротив, чувствовал себя живым.

Ровно до тех пор, пока моя Тень не развернулась.

– Какого?!

Еще минуту назад я наивно верил, что мой самоконтроль нерушим, незыблем и непотопляем, а теперь он рухнул в одно мгновение. Ведь я смотрел на лицо Трис, которая не могла видеть меня, и замечал все.

Круги под глазами – признак бессонных ночей, но плевать на них. Вылечу хорошим сном.

Синяки на шее – и я точно видел в них следы чужих пальцев. Их владелец – уже покойник.

Порез на правой брови – и за него мне хотелось порезать на лоскуты того, кто его оставил. Пожалуй, так и сделаю.

Но прежде я должен был убедиться, что увиденное – единственные увечья телу, которое я боготворил. Хотя умом я понимал, что это совсем не так.

Я рванулся вперед, но Марко вонзил ладонь мне в грудь, будто стальной штырь: не сдвинуться ни на миллиметр. Он не изменил своей позы, так же продолжал смотреть вперед, туда, где Трис все еще выбирала, с чего начать, хотя конечно же, первым ее инструментом станет шприц. И при этом Кардинал удерживал меня на месте с легкостью, будто во мне не сто килограммов мышц, а лишь пара несчастных грамм.

– Это твоя вина, – как топором отрубил Марко, не глядя мне в глаза, выдавая тем самым свои чувства. Он злился – злился на меня. И я прекрасно понимал, за что.

Я признавал свою вину. Но это меня никак не успокаивало.

– Ты говорил, она в порядке!

Отталкивая чужую руку, я рычал, не заботясь о том, слышно нас с другой стороны стекла или нет. Изначально здесь была идеальная звукоизоляция. Заодно проверим.

– Я говорил, что она жива! – повысив голос, Марко наконец развернулся ко мне, стреляя яростным взглядом. – Видишь? Жива! Но ты ни разу не спросил, в какой именно стадии живучести она находится!

Еще один выпад, достигший своей цели.

– Ты обязан был мне сказать!

Желание выбить всю дурь из того, кого я называл другом, стало нестерпимым. Руки непроизвольно сжались в кулаки, но на лице Кардинала не появилось ни капли страха – там сияла лишь непоколебимая уверенность.

– И что бы это изменило, м? – Марко подошел настолько близко, что его лоб почти упирался в мой. – Ты придурок, Данте, если не понимаешь, что все, что она делает, это ради тебя или из-за тебя! Сейчас она чувствует себя преданной и брошенной, и пока ты не вернешь ее обратно на свое место, она так и будет искать приключений на свою задницу, а ты – заливаться бухлом у себя в спальне!

Самое противное, что Вителло был прав в каждом своем слове. Трис – упрямая и гордая, она не послушает уговоров. И объяснения ей мои не нужны, особенно те, которые у меня имелись. Она скорее пошлет меня в задницу и укатит в закат на своем байке, чем позволит о себе позаботиться.

А я не мог не позаботиться. Потому что она – бесстрашная, а я до безумия боялся. За нее.

– Я не могу ее вернуть, – первым сдался я, отворачиваясь в сторону стекла. – Не сейчас.

Краем глаза заметил, как Марко раздосадовано покачал головой.

Он промолчал и занял место рядом со мной. Как и я, сложил руки на груди. Как и я, смотрел на Трис, уверенно вводящую иглу в шею в блондина. Адреналин – ее любимая игрушка. Подстегивал организм, заставляя бояться ее еще сильнее.

Она смотрела на часы, единственное украшение пыточной, и считала чужой пульс. Лишь по блеску удовлетворения в ее глазах можно было понять, когда именно Тень считала результат достаточным, чтобы остановить подачу лекарства и приступить к другим развлечениями.

И следующим в ход шел нож.

Тень ни о чем не спрашивала. Она задавала вопрос лишь однажды – в самом начале «беседы», а дальше лишь терпеливо ждала на него ответ. И подталкивала собеседника к нему так, как умела.

А умела она многое. Учителя были хорошими.

Я не знал, какой точно вопрос она задала парню. Наверняка что-то о том, кто его послал. Но то, что блондин не спешил на него отвечать, ясно было и без включенных динамиков.

Поэтому я наблюдал за Трис – я обожал смотреть, как она работала.

Никаких лишних эмоций. В такие моменты она – сама педантичность, буквально хирург, в руках которого оживали любые инструменты. Больше всего Тень любила ножи – мне казалось, столько возможностей их применения не знал никто, кроме нее. Колоть, резать, просто надавливать, едва обозначая прикосновение, но вызывать этим куда больше страха, чем когда она просто вспарывала плоть.

Трис не боялась крови. Или криков. Она стойко выносила оскорбления в свой адрес, проклятия, угрозы. В те моменты, когда она становилась Тенью, ей было плевать на все, кроме достижения результата.

А еще она очень четко чувствовала момент, когда нужно было остановиться. Когда жертва оказывалась на грани, за которой – полное ничто. Но Тень никого не отпускала просто так: она замирала, словно прислушивалась к чему-то, распрямляла спину и возвращалась к своему столу. Бережно откладывала инструмент, словно он – любимое дитя; присаживалась на самый край столешницы; складывала руки на груди, не испытывая никакой брезгливости от того, что пачкала одежду. И ждала. Молча. Когда тот, кто напротив, придет в себя.

Забавно, но после этого большинство и ломалось: когда осознавали, что случайной смерти они здесь не найдут.

– Я понимаю, почему ты это сделал, – неожиданно подал голос Марко. А я настолько был поглощен действиями Трис, что уже забыл о его существовании. – Почему отодвинул ее в сторону. Не одобряю, но понимаю.

Я не собирался благодарить его за понимание, но если бы вдруг захотел, то сразу же передумал, ведь Вителло в своей излюбленной манере продолжал давить на больное:

– Но чего я никогда не смогу ни принять, ни понять, так это того, почему ты ничего не объясняешь Трис.

Я выдержал его тяжелый взгляд, хотя внутри задохнулся от привкуса тлена на языке.

Лучше бы он ничего не говорил. Но тогда это был бы уже не Марко.

– Иначе она бы не ушла, – выдавил из себя, проглатывая очередную порцию безысходности.

Кардинал выругался. На итальянском, хотя мы давно уже не разговаривали на этом языке – всех членов Дома Орсини заставляли его учить ради дани традициям, не более. Но Марко он нравился – особенно когда хотелось материться.

– Вы оба – сплошное наказание, – в итоге заканчивал он свою тираду и, развернувшись, двигался на выход.

В отличие от меня, наблюдение не приносило ему удовольствия. Кардиналу куда важнее был результат, а не процесс.

Я же остался стоять. Не обращая внимания на придвинутое к стене кресло, на утекающее время или разрывающийся от звонков телефон.

Мне хотелось тишины. И уединения. И ее рядом – моей Тени.

Она дала блондину почти сорок минут, прежде чем продолжила. Одежда, в которой парня привезли прямиком с винодельни, давно уже окрасилась в красный, и даже черная спортивная форма не могла этого скрыть. Ручейки крови стекали вниз по телу, по заведенным за спину рукам, по ножкам стула. Собирались в небольшие лужицы. Еще больше – оставалось на руках Тени, но она этого словно и не замечала.

Трис – не та женщина, которая будет впадать в истерику из-за испорченного маникюра. Она на моей памяти его никогда и не делала, как и макияж, если только не сопровождала меня на очередной пафосный прием. Она была настоящей, моя Тень. Во всем: в своей преданности, в своей работе и в своем внешнем виде.

И в своей обиде – тоже. К моему огромному сожалению.

Меня разрывало от желания вернуть ее домой. Две недели – всего четырнадцать дней, а я уже сходил с ума. Что будет дальше? Ведь это – только начало.

Меня душила невозможность объяснить все Трис. Играть с ней в открытую – мое жизненное кредо, но сейчас мне приходилось его предавать, иначе моя Тень непременно полезла бы туда, где я ее видеть совсем не хотел: на передовую.

Ее место за моей спиной. Так было всегда. Только теперь мы оба вкладывали разное значение в эту фразу.

_________

Дорогие читатели! Спасибо, что остаетесь с героями)

Как думаете, Данте раскроет свое присутствие или оставит его в тайне? Поделитесь мнением в комментариях!

Больше информации о героях, анонсы новых глав, визуализации вы можете найти в моих группах в ТГ и ВК – ищите по нику @rina_sivaya

Глава 7.3

Впервые блондин закричал через два с половиной часа. Спустя еще один он замолчал, устав выплевывать оскорбления и угрозы в адрес моей Тени. И она снова дала ему отдохнуть, но на этот раз – всего двадцать две минуты. А после: все по новой. Адреналин. Нож. Паяльник. Шокер. Плоскогубцы.

У Трис было много игрушек, и она не чуралась использовать их все. Иногда вместе. Иногда – по очереди. Она не отказывалась пробовать что-то новое, но категорически не одобряла использование наркотиков: ей не нравилось, как они затуманивали сознание жертв. Она любила четкие ответы. Любила, когда попавшие к ней в подвал осознавали, что именно она будет с ними делать.

В такие моменты я ей восхищался. Не женщина – идеальное оружие, выкованное для меня.

И я верил, что так будет всегда.

Марко вернулся спустя пять часов, еще более злой, чем раньше. Но в этот раз объектом его негативных эмоций был не я.

– Нашли русские следы у его матери, – он кивнул в сторону парня, на котором не было ни одного живого места. – Он хорошо ее запрятал, так и не скажешь, что родственники.

Кардинал умел копать. Просто ему на это требовалось чуть больше времени, чем Трис.

Она дважды ударила по стеклу с обратной стороны – условный знак, обозначающий, что объект готов говорить. Я невольно улыбнулся краешком губ и скосил взгляд на Вителло.

– Она опять тебя уделала.

– Да пошел ты, – рыкнул он, но пошел сам – туда, к Беатрис.

Я так и не стал включать динамики: прекрасно знал, что именно бедолага мог рассказать. О том, как много лет назад попал к Вове Ворону. Как работал на него годами, мечтая о продвижении наверх, и ему предложили это: шанс. Одна деталь: нужно было начать жизнь с нуля и оказаться у Орсини. Дальше – несколько лет в шестерках, засветиться перед кем-то из капо, послужить уже ему. И в подходящий момент – получить новую вводную.

Хороший план, действенный. Мы и сами проворачивали нечто подобное время от времени. Но Ворон не учел одной маленькой детали:

Нужно было метить куда-то пониже, чем в мои Кустоди.

Притащи Эцио какого-нибудь зама, его бы пробивали не так тщательно. Но здесь… здесь два моих верных цербера: Кардинал и Тень. Мимо них никто не проскочит.

Русские не могли этого знать: Кустоди – слишком закрытая организация, о них даже верно служащие солдаты слышали немногое. Более или менее устройство моей личной армии представляли себе капо, но в них я был уверен если не на все сто, то на девяносто процентов. И даже несмотря на то, что крыса пришел по протекции Эцио, моего отношения к Шраму это не меняло. Он сразу предупредил, что не уверен. Теперь хоть будет знать, что у этой неуверенности были вполне объективные причины.

Парнишка говорил не долго: Марко умел задавать точные вопросы, а с учетом информации, которую он получил ранее, оставалось прояснить не так много фактов. И после можно было пускать парня в расход, но я решил немного испортить настроение новоявленному тестю.

Он подсунул мне свою дочь. Я подсуну ему его же крысу. Пусть сам решает, что с этим делать.

«Верни его Ворону. Живого», – набрал я сообщение Марко. Тот прочитал сразу же, но вместо ответа запрятал телефон обратно в карман и продолжил как ни в чем не бывало.

Трис все это время стояла в стороне, прижавшись лопатками к стене. Шесть часов – не самый быстрый ее допрос, но и не самый долгий. Порой она оставляла своих жертв на сутки в полном одиночестве, наедине лишь со страхом и их собственными мыслями. Это – тоже пытка. Порой куда более изощренная, чем все остальное.

Но сегодня она не хотела растягивать, чтобы не задерживаться на вилле дольше необходимого. Интересно, что ей сказал Марко? Что я буду здесь? Вряд ли Трис вела бы себя так спокойно, зная, что я – буквально за стенкой. Скорее всего, она верила, что я занят чем-то другим, чем-то куда более важным, чем допрос очередного подосланного мудака.

Она бы и не допустила мысли, что единственное мое занятие сегодня – это она.

Я впитывал каждую минуту каждой клеточкой своего тела. Запоминал. Укладывал надежно в своей памяти, чтобы затем, оставшись одному, воспроизвести эту встречу посекундно. Как ее пальцы крепче сжимали нож. Как она едва заметно хмурилась, стараясь провести особенно ровную линию. Как постукивала ногой по полу, ожидая, пока жертва сможет продолжить.

Все это – для меня. Для моих длинных вечеров, теперь наполненных не шахматными партиями, а поглощением рома в кресле, которое так полюбилось моей Тени.

Марко коротко кивнул, поставив тем самым точку в откровениях блондина. Обернулся к Трис и бросил ей всего одно слово. Я не слышал и не умел читать по губам, но точно знал, что это было.

Подписывай.

Ради этого Тень откладывала свои ножи и доставала из-за пояса кинжал. Тонкий, как змеиный язык. Острый, как ее взгляд. Не старинный, не усыпанный драгоценностями – но ее. И от этого – бесценный. В простых ножнах с маленьким секретом, не зная который достать клинок было невозможно.

С гравировкой. «Ad mortem fidelis». Верны до смерти.

Буква за буквой, она выводила на коже блондина клятву – ее клятву. Ту, что когда-то дала мне. Кинжал и три слова – ее личная подпись на всех, кого ей удалось сломать.

В этот момент я должен был исчезнуть, потому что дальше моя Тень будет заканчивать свою работу: аккуратно вытрет лезвие о собственную одежду, запрячет кинжал в ножны и уйдет. После здесь будут хозяйничать чистильщики и парни Марко, которым еще предстояло отправить мой подарок новому родственнику, но не она. Трис останется только принять душ, чтобы смыть с себя чужую кровь, и сжечь одежду – она никому не доверяла это действие, проводя сей бесхитростный обряд в камине собственной комнаты: только ради этого она его и использовала.

Но сегодня она не будет подниматься наверх. Возможно, не станет тратить время даже на душ, а просто вымоет руки, лишь бы побыстрее убраться с моей территории.

Поэтому я остался, поэтому не сдвинулся с места, пока она проделывала все то, что я уже мысленно перечислил: вытерла кинжал, вернула его в ножны. И шагнула к двери – той, другой, что вела сразу в коридор.

Но Марко, не говоря ни слова, открыл для нее другую дверь.

Ко мне.

Вот только я не удивился. Ни капли. Потому что в этот момент я понял: он все рассчитал. Он снова сталкивал нас лбами, чертов Кардинал. И почему я до сих пор ему верил?

Вероятно, по той же причине, по которой Трис шагнула в смотровую, не задумываясь, что ее подставляют. Думала, Марко хотел поговорить. Наедине.

Только Вителло остался снаружи. И аккуратно, беззвучно прикрыл за ней дверь.

Глава 7.4

Тишина. И взгляд. Ее – темный, упрямый, прямой. Как клинок в сердце. Брови хмурились, лицо вытягивалось, черты заострялись. На лицо быстро опускалась маска Тени.

Но я прекрасно знал Беатрис. Даже когда она – Тень. Даже когда ненавидела меня.

Особенно – когда ненавидела.

– Не думала, что Стальной Дон занимается вуайеризмом, – ледяным тоном бросила Тень, и в ее голосе мне слышались осколки разбитого стекла. – Какого черта ты здесь забыл?

Ни капли почтения. Услышь кто этот короткий монолог со стороны, всерьез предложил бы мне отрубить наглой бабе язык за дерзость. Но я знал, что поведение Беатрис не имело ничего общего с непочтением. Это – попытка скрыть уязвленное самолюбие. Трис на меня злилась. И я не собирался ей это запрещать.

Злость делала ее сильнее, хотя куда уж больше. Она и так была точно идеально сбалансированный кинжал – заточенный, отполированный, смертоносный. И сейчас направленный прямо в мое сердце.

– Хочу знать, что этот смертник тебе сказал, – я постарался, чтобы мой голос звучал ровно. Так, словно я не провел эти шесть с небольшим часов вместе с ней, а пришел сюда всего пару минут назад.

Беатрис на это не повелась.

– Четыре камеры и столько же микрофонов пишут каждое движение, – сложив руки за спиной, легко парировала она. – Записи возьмешь у охраны или Марко.

– Я хочу услышать отчет от тебя.

Она щурилась, но я видел все то, что она так старалась скрыть. Боль. Обиду. Мое якобы предательство. Две недели я не звонил. Две недели избегал. А теперь требовал отчитаться, как будто ничего не произошло.

Но в этих гляделках победитель был определен заранее, поэтому все, что оставалось Трис – это подчиниться. Ведь мы оба знали, кто здесь главный. Или делали вид, что знали.

– У него был приказ не от Ворона, а от одного из его советников, – строго, по-деловому начала моя Тень, вытягиваясь в струну по-военному – так, как это делали рядовые Кустоди, когда давали мне отчет. Наглядно демонстрируя, что она приняла мои правила игры: лишь бизнес. Ничего личного. – Внедриться к Кустоди, получить доступ на виллу, чтобы присматривать за Анастасией.

Имя жены царапнуло слух. За прошедшие сутки я так и не привык к его наличию в моей жизни, и каждый раз, когда кто-то произносил его вслух, мне хотелось разнести башку говорившему. Нейтральное «миссис Орсини» нравилось мне гораздо больше – оставался хоть какой-то шанс абстрагироваться и притвориться, что за этим обращением скрывался кто-то другой.

Из уст Трис то же имя звучало как издевка. И пробивало броню.

– Когда он получил задание?

Я постарался обуздать эмоции. Мне удалось.

– Стать Кустоди – давно, больше четырех лет назад. Про твою жену – на прошлой неделе.

Она говорила так спокойно, что я почти верил в ее равнодушие. Но хотелось мне другого: чтобы Трис кричала, кидалась ядовитыми фразами, как ножами, или хотя бы обвиняла. Но нет, она выключала в себе Беатрис и включала Тень, словно это нам и было нужно.

Словно это было нужно мне.

Но не в этот раз.

– Что еще?

Я не хотел ее отпускать. Да, эгоистично. Да, очень глупо, особенно в свете того, что именно я прогнал Трис две чертовых недели назад. Но если уж мы застряли здесь – в темном подвале, без свидетелей и направленных на нас объективов камер, я готов пользоваться моментом по полной.

Трис пожала плечами, отводя взгляд в сторону, словно действительно не знала, что еще мне сказать, хотя на самом деле просто не видела смысла в беседе. Но она не была бы собой, если бы не добавила от себя:

– Я предупреждала, что от русских будут проблемы. И вот, пожалуйста, мы находим крыс даже у таких параноиков, как Эцио.

Она произносила это со вполне очевидной целью: задеть меня, и я с удовольствием велся на провокацию, сокращая расстояние между нами на один шаг.

– Сомневаешься в моих решениях?

Мой голос звучал низко, опасно. Он мог напугать кого угодно. Кого угодно, но не Трис. Она смело вскидывала на меня свой горящий яростью взгляд и с вызовом же заявляла:

– В тех, которые ведут к твоей смерти? Более чем!

Я чувствовал, как мой гнев снова поднимался, но на этот раз он был смешан с чем-то еще. Восхищением? Да, черт возьми. Даже сейчас, даже обиженная, она продолжала заботиться о моей безопасности. Моя преданная Тень.

– Я уже говорил, что меня защищают…

– Кустоди? – выплюнула она сквозь зубы и сама шагнула вперед, указывая рукой за стекло. – Посмотри на него. Он почти стал одним из них!

Смотреть я не стал – дела мне не было до чертового блондина, который в любом случае не добрался бы до места среди моей охраны: слишком много факторов. И мои ощущения, и негативные отзывы от Кустоди, которым я доверял. Да и Марко рано или поздно нашел бы то, за что можно зацепиться.

Но даже если бы я озвучил это вслух, Тень не услышала бы. Точнее, не восприняла как веский довод, ведь в ее системе координат имелось только одно нерушимое правило: никто, кроме нее, не справится с задачей лучше.

И она права, черт возьми!

Это понимал даже я, иначе палачом Орсини давно стал кто-то иной. Только Трис говорила не об этой стороне своей жизни. А о той, где она все еще была моей Тенью.

– Ты больше не защищаешь меня, Беатрис.

Я произносил это холодно. Уверенно. Так, будто отдавал ей приказ. Но при этом мысленно все равно добавлял:

Потому что теперь я защищаю тебя.

Тень вздрогнула. Ее глаза сощурились, выдавая крайнюю степень злости. Разумеется, она не слышала моих мыслей и не понимала, что мои слова несли за собой совершенно не тот смысл, о котором подумала она. И ей больно от того, что я якобы снова от нее отказался, хотя все точно наоборот.

Но Трис умела держать удар, и уже через секунду ее острый палец упирался мне в грудь, а глаза швыряли миллионы молний за раз.