Кинжал для дона

– Зато кто-то другой вполне мог, – голосом ментора парировал Марко. – Ты слишком откровенно пожираешь ее глазами. Или прекращай, или повесь на нее табличку «собственность Стального Дона».

Второй вариант мне нравился больше. Табличку, паранджу, колючую проволоку. И расстреливать всех, кто хотя бы посмотрел на нее. Закатывать в бетон тех, кто посмел дотронуться. Рвать на части за все остальное – голыми руками.

Я не думал, что отсутствие Трис будет настолько сильно меня ломать – как-то же я прожил последние пять дней, отвлекаясь на дела и алкоголь? Но стоило ей только появится на горизонте, как я ощутил это: тоску. Тоску, выкручивающую кости. Плавящую мозги. Разносившую в труху выдержку.

После подвала я был уверен, что справился. Сегодня понял, что не справлюсь никогда.

Она в платье – это хэдшот. С одного взгляда, прямо по центру лба и навылет, когда мозг уже умер, а сердце рефлекторно сокращается еще пару раз, разнося по телу не кровь, но отраву.

Я столько раз просил ее. Уговаривал. Настаивал. Пару раз даже попытался приказать, но Трис была непреклонна. Лишь однажды мне удалось нацепить не нее дорогущее платье от Диор – почему-то я был уверен, что, увидев себя в зеркало, Беатрис передумает. Но она разозлилась, выхватила свой кинжал и укоротила тряпку почти наполовину, аргументируя тем, что иначе ходить в этом невозможно. Остатки я содрал с нее сам, и больше к теме мы не возвращались, сойдясь на костюмах для выхода в свет.

Честно? Я всегда считал, что мне плевать, как выглядит Трис. В вытянутой майке и тренировочных штанах она или в комбинезоне от Брунелло Кучинелли. С распущенными волосами, собранными в хвост или растрепанными после сна. С синяками под глазами от недосыпа, с накрашенными губами или обломанными ногтями. Меня не отталкивали ни ее шрамы, ни ее острый язык.

Но этот вечер заставил меня передумать.

Изумрудный шел Трис до потери сознания – очевидно, моего сознания. Эта прическа с шелковой лентой, подчеркнутые скулы, обтянутая воротником шея. Я смотрел, и да, прав был Марко – я палился по полной, потому что оторвать глаз было невозможно.

Она словно стала другой. Отстраненной. Холодной. Величественной. Царственной.

Женственной. Трогательной. Хрупкой. Которую хотелось спрятать за свою спину и защищать до последнего патрона в пистолете.

Я бы сорвался к ней, чтобы утащить – ей нечего было делать на этом сборище напыщенных богатых придурков со мной во главе. Ее место в тени – в моей, твою мать, тени! Где никто не будет пускать слюни на эту открытую спину, от которой у меня окончательно помутилось в башке.

– Поздороваемся с папой? – очень вовремя тогда ворвался в мой разум слащавый голосок Анастасии, отвлекая от другой женщины.

Моя жена тоже была в платье – объективно красивом, золотом, обтягивающим то, что нужно. У нее так же была красивая прическа, делающая ее волосы похожими на пшеничный водопад, и макияж, подчеркивающий глаза и губы.

Но она не будила во мне никаких эмоций, когда я на нее смотрел. Даже удовольствия от того, что рядом со мной находилась симпатичная молодая девушка. Нет, ни красота миссис Орсини, ни ее молодость и кукольность меня не прельщали.

Мой рок всегда заключался в ином – в суровости, жесткости и непокорном блеске в глазах. В одних конкретных глазах, которые даже не смотрели в мою сторону.

Мне казалось, что вариант «не сталкиваться», который выбрала Трис для этого вечера, был идеальным. Она – под моим присмотром, но при этом я мог оставаться на расстоянии. И даже заинтересованные мужские взгляды, бросаемые вслед моей Тени, я спустя час научился игнорировать.

Но когда тот блондинистый придурок предложил ей руку, я едва не сорвался с места, чтобы оторвать ему вообще все конечности, а не только те, что он тянул к моей женщине.

Помешала все еще висевшая на мне Анастасия. И предостерегающий взгляд Марко, конечно же.

Кардинал как жестокий надсмотрщик пресекал все мои попытки сблизится с Трис. И я не только про сегодняшний вечер.

Я пытался снова затащить Тень в свой подвал – Марко отказывался, выбивая нужную информацию сам. Я хотел перехватить ее на тренировке Кустоди – но мой андербосс отказывался сообщать, когда именно стоило ждать Трис на винодельне, а у меня не было столько времени, чтобы караулить ее там сутки напролет. Я хотел завалиться на ее чертов склад, но даже здесь Вителло меня обскакал, под страхом жестокой расправы запретив моим Кустоди приближаться к развалюхе на окраине города со мной или без меня.

Я словно оказался в вакууме, где не было воздуха.

Ведь мой воздух – Трис. И сейчас она занимала место за столом Лучии, а рядом с ней опускался тот самым индюк в синем костюме.

– Кто это? – спросил я у Марко. Уточнять, о ком я, не пришлось.

– Томас Шейн, наш мэр протолкнул его в городской совет не так давно, – коротко и сухо информировал Кардинал, пока мы шли к столику, разумеется, на максимальном удалении от хозяйки вечера и ее спутницы. Там уже устроились мой тесть и его дочь вместе с парочкой шишек из ирландской группировки.

Рассадкой тетка Лучия всегда занималась лично, демонстрируя тем самым свое отношение к тем или иным гостям. Наиболее важных она сажала поближе к себе. Тех, кто больше всего ее раздражал – в самый темный угол. Она тасовала приглашенных, как карты Таро, выкладывая только ей подходящие комбинации.

Судя по компании, доставшейся нам с Марко, Лучия тонко намекала, что о моем участии в недавнем поджоге ирландской части доков ей прекрасно известно. Хотела устроить скандал, столкнув нам лбами? Вряд ли. Рыжебородые пьяницы слишком трусливы, чтобы предъявить мне хоть что-то, особенно в текущих обстоятельствах.

– Как рука? – стоило мне только опуститься на стул, поинтересовалась Анастасия, накрывая своей хрупкой ладошкой мою перетянутую салфеткой руку.

Хотелось сбросить с себя ее пальцы и ответить, что до свадьбы заживет, но вот беда – свадьба у меня уже была. Именно с этой Барби.

– Не стоит твоего внимания, – дипломатично отвертелся я и тут же отвлекся на обсуждение неважного вопроса с О’Мэллоу – главного среди веснушчатых трусов.

Моя жена, к ее чести, быстро сообразила, что уделять ей внимание я не собирался, и отстранилась.

Я со всей доступной мне выдержкой старался не коситься в сторону центрального стола. Изучал бесполезные аукционные лоты, даже позволил Анастасии купить какую-то ерунду за баснословные деньги, лишь бы Ведьма получила очередную порцию подачек для своих любимых приютов. Обсуждал дела с ирландцами и проклятым Вороном. Но ни яркие высказывания ведущего, ни взрывы аплодисментов, ни возможные соглашения не могли меня отвлечь от главного лота этого вечера.

Моей Тени.

Я помнил слова Марко и старался не обозначать свой интерес слишком явно, но успел заметить, что большую часть времени Трис хмурилась. Иногда – склонялась в сторону Лучии и что-то ей выговаривала или выслушивала наверняка наставления. Порой ее вниманием завладевал попугай из городского совета, и в такие моменты я с силой сжимал челюсти, убеждая себя, что убить этого смертника смогу позже.

Но когда Томас Шейн будто бы случайно закинул руку на спинку стула Беатрис, касаясь ее открытого плеча кончиками пальцев, мое терпение закончилось.

Словно в ответ на мои молитвы, к концу подошел и аукцион, а гостям предложили вернуться в предыдущий зал ради танцев и коктейлей у импровизированного бара. Это стало спусковым крючком – и, как оказалось, не только для меня.

– Надеюсь, ты не против, если я приглашу твою жену на танец? – достаточно громко, чтобы услышали сидящие за столом, поинтересовался Марко. А потом тише, только для меня одного, добавил: – У тебя не больше пяти минут. Не убейте друг друга раньше времени.

За подобную проницательность прибить Кардинала и по-дружески обнять хотелось в равной степени. Но я лишь равнодушно сообщал, что ему следует спросить мнение Анастасии, а сам уже поднимался с места, обеспечивая себе алиби:

– Пойду пообщаюсь с Беатрис.

Окровавленная салфетка перекочевала в карман, пока я делал шаг в сторону, но далеко уйти мне не дал раздавшийся вопрос:

– Говорят, между вами кошка пробежала?

Воронцов и не пытался скрыть насмешку в голосе. Он, в отличие от остальных гостей, вальяжно развалился на стуле и всем своим видом демонстрировал, что не собирается подниматься с места.

– Псы Данте уже не такая крепкая стая?

Я смерил его пренебрежительным взглядом сверху вниз. В Вороне не было ни одной черты, которая мне нравилась или хотя бы вызывала симпатию. Он – олицетворение всего, что я презирал в людях.

Но он мне был нужен. К сожалению.

– Мои псы не кидаются за блудными кошками, – отрезал я. – Они все подле меня. Всегда. Даже если у тебя, Вова, другая информация.

Дожидаться ответа не стал, но мысленно сделал себе заметку, что Воронцову известно о том, что мы с Трис стали меньше общаться.

Это хорошо – значит, я сумел вывести ее из-под удара.

Но почему от этой информации мне настолько паршиво?

Глава 11.4

Беатрис Кастелли. Настоящее. 1 час и 21 минута

– Позволите пригласить вас на танец?

Я мысленно взвыла. Какой, к черту, танец? Да я едва высидела этот час с небольшим, лишь бы не сбежать подальше от нахального и слишком обходительного Томаса! А уж когда он якобы случайно до меня дотронулся, желание переломать ему пальцы стало нестерпимым.

К счастью, и Лучия это вовремя заметила, отвлекая мудака каким-то вопросом. А я цедила воду и считала минуты, когда смогу покинуть это дурацкое мероприятие.

План Ведьмы потерпел крах. Если она планировала спровоцировать Данте на какие-то действия, то этого не произошло: Стальной Дон прекрасно проводил время со своей женой, тестем и проклятыми ирландцами. В мою сторону он, кажется, и не посмотрел ни разу – во всяком случае, прожигающего взгляда я не ощущала.

И это внезапно злило. Зря я, что ли, терпела сальные взгляды Шейна? Его «Беатрис, позвольте налить вам вина», когда я сто раз сказала, что не пью, а по залу толпами ходили официанты? Глупые попытки втянуть меня в очередной диалог?

А теперь еще гребанный танец?!

Мы стояли у нашего стола. Лучия была увлечена разговором с мэром и его женой, что давало мне шанс улизнуть незамеченной, но для этого нужно было избавиться от блондинчика. Я открыла уже рот, чтобы послать его куда подальше, да только не успела произнести ни одного из заготовленных слов.

– Вы опоздали.

Меня окатило ледяной волной от холода, с которым эта фраза влетела мне в спину. Словно морозная стрела, воткнувшаяся в тело и заражавшая не ядом, а льдом.

– Она танцует со мной, – решил окончательно добить меня Данте, тут же сжимая свои пальцы на моем предплечье. – Пойдем, Трис.

И, не спрашивая моего мнения, потащил меня в соседний зал, из которого доносилась какая-то размеренная музыка.

При других обстоятельствах я бы побежала вперед него, радуясь такой возможности сбежать и от приставучего политика, и от Лучии. Но у нас идиотские обстоятельства, а на мне – идиотские каблуки и не менее идиотское платье, поэтому пока Данте тянул меня дальше, я путалась в собственных ногах и цеплялась за подол.

Можно было списать мою злость на это, но кого я собиралась обманывать? Я злилась на Данте. На то, что его не было, и на то, что теперь он есть.

– С женой своей танцуй, – вырвав руку, я удержала равновесие и выпрямила спину, невольно и подбородок задирая выше.

Данте сверкнул в меня не менее гневным взглядом, чем мой.

– Мне повторить?

Он говорил со мной как Стальной Дон. Жестко. Бескомпромиссно. Даже грубо.

Но вот беда: вместо уместного в данном случае возмущения, недовольства или даже злости за приказы, которые я не хотела выполнять, я испытывала совершенно другие чувства.

Я, черт бы его попрал, восхищалась.

Как в тот, самый первый раз, когда в Данте проявилась эта часть его характера – в полуразрушенной многоэтажке среди пыли и моей крови.

Мое глупое сердце сбивалось с такта, ускоряло бег и практически умоляло согласиться. На все согласиться, что бы Дон не предложил. Перестрелять всех в этом зале? В этом городе? На планете? Да!

Но он предлагал только руку. И танец, ненужный нам обоим, ведь я знала, как Орсини ненавидит дергаться под музыку, а он прекрасно понимал, что я никогда ни с кем не танцевала.

Я бы могла заткнуть стучащий внутри орган, уложить чувства в гроб и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, уйти. Но я слишком соскучилась. До горечи на языке, судорожно сжатого горла и тупой боли в груди. До дрожи в ногах и пальцах, которые я, после недолгой битвы взглядов, все-таки вкладывала в протянутую ладонь, тут же ощущая кожей то, что не заметила глазами: свежие царапины под запекшейся кровью.

– Что с рукой?

– Треснул фужер.

Я не имела права спрашивать, он не обязан был отвечать. Но и вопрос, и ответ прозвучали так быстро, что нам обоим стало понятно: сдерживаться попросту невозможно. Поэтому мое беспокойство притушило его злость, а его стремление успокоить – мою ярость.

Это та часть нас, которую не вытравить ни эмоциями, ни временем, ни людьми между нами. Мой инстинкт защитника и его инстинкт настоящего Дона, заботящегося о каждом из своих людей.

Целых три секунды принятия, взгляда глаза в глаза, и Дон отвернулся, чтобы двинуться дальше, на этот раз подстраиваясь под мой шаг.

Мысленно я сказала ему спасибо. Внешне – горько хмыкнула.

Он умел быть внимательным, мой босс. Жаль, что не в те моменты, когда нужно было больше всего.

Не знаю, почему Данте выбрал именно это место – не в самом центре зала, но ближе к выходу, чуть в стороне от основной массы танцующих. Пока мы сюда пробирались, я успела заметить и Марко, рассекающего в компании Анастасии Орсини, и мэра с супругой, которые, видимо, успели договорить с Ведьмой. Ее самой, к счастью, не было, поэтому надежда сбежать от ее общества во мне все еще жила.

Но теперь для этого придется как-то сбежать от Данте, а это задачка со звездочкой. Ведь от него сбегать хотелось и не хотелось в равной степени.

Он молчал, пока вел меня сюда, пока замирал напротив, пока уверенно придвигал меня ближе, как куклу, укладывая свою левую руку мне на талию. Моя правая тут же заняла место на его груди отточенным, давно заученным жестом. Маленькая сумочка с телефоном и бесполезной помадой ударилась о мужской костюм, но никто из нас не обратил на это внимания. От мест соприкосновений в разные стороны разбежались предательские мурашки. Пальцы другой руки Данте сжали мои.

И только в этот момент я поняла, что мы действительно собираемся танцевать.

– Данте, – как можно увереннее произнесла я, когда внутри все буквально стягивалось в тугой узел. – Ты же не думаешь, что я на самом деле буду с тобой танцевать?

Потому что я не танцую. Ни с ним, ни одна. Ни с кем. Я даже не представляю, как это делать!

– Стоило подумать об этом до того, как составлять компанию Томасу Шейну.

Его голос был низким, почти беззвучным, но каждое слово впивалось в кожу, как лезвие. Музыка вокруг казалась приглушенной, зато биение моего сердца грохотало в ушах, как барабанная дробь перед казнью.

– Я составляла компанию Ла Стриге, – выдохнула я, пытаясь смотреть куда угодно, лишь бы не на мужские губы. Слишком близко. Слишком опасно. – Это твой приказ, если вдруг забыл. Я всего лишь подчинялась, как и всегда.

– В моем приказе не было ни слова о том, что какой-то левый мужик должен распускать рядом с тобой руки!

Он шагнул вперед. Гребанный магнит в моей груди со скоростью звука полетел навстречу чужой грудной клетке, но неимоверным усилием воли я выкручивала его полярность на противоположную, чтобы шагнуть назад. Кости ломало от такой близости, но я лишь крепче сжимала зубы, видя, как этому действию вторит и Данте.

– А если это был приказ Ведьмы?

Я знала, что сейчас чувствовал Дон. Каждую его мысль могла прочитать по этим стальным переливам в глазах. Понимала, почему он злился, почему его так коробило от одной мысли, что меня будут касаться чужие пальцы. Я даже сочувствовала ему в какой-то степени.

Но все это нивелировалось одним маленьким фактом: я в такой агонии жила с момента его свадьбы. Каждую минуту, каждую секунду я знала, что где-то рядом с Данте есть женщина, которой позволено до него дотрагиваться. Проводить рукой по его плечу. Прижиматься щекой к груди. Врезаться пальцами в его волосы, а губами – в его губы.

Я прекрасно успела прочувствовать на себе все оттенки ревности. И мне не нужно было для этого визуальное подтверждение.

И да, я хотела, чтобы ему было больно. Чтобы в его глазах, как и в моих, отражался этот яростный отблеск закинутого в кипящую лаву сердца. Чтобы его суставы выкручивало, как и мои. Чтобы его пальцы сейчас сжимались в немой ярости, причиняя боль и мне.

Пусть нам обоим будет больно. Этот вечер просто не мог закончиться иначе.

Еще шаг, теперь в сторону. Хотелось броситься в противоположную, но Данте держал крепко, утягивая вслед за собой. Забавно, но ужасные туфли, весь вечер казавшиеся пыточным инструментом, сейчас даже дискомфорта не доставляли. Словно и не было их.

Словно ничего и никого не было, кроме мужчины напротив.

– Значит, я убью их обоих.

Теперь он тянул на себя, отступая, и я уже не сопротивлялась его рукам. Эгоистичная часть внутри меня захлебывалась счастьем. Рациональная усмехалась так громко, что это пробивалось наружу.

– Будешь убивать каждого, кто ко мне прикоснется?

Ему не нужно было отвечать – я и так знала. Читала в его полыхающем решимостью взгляде.

– Да.

Жаль, что радость от его ответа быстро сменялась горечью, стоило только заметить в толпе танцующих золотистое платье и светлую макушку.

– Не за мной тебе нужно следить.

Мне бы хотелось произнести это насмешливо, ядовито, едко. Но вышло совсем иначе: опустошенно, подавленно, мрачно. Так, что на секунду мне саму себя стало жалко.

Данте промолчал, лишь его рука на моей талии дрогнула, прижимая меня чуть ближе и крепче. Всего сантиметр, не более того – наверняка со стороны этого даже не было видно. Но я почувствовала, и этого было достаточно.

Мы давно научились разговаривать без слов. Иногда это бесило. Сейчас, например, я бы отдала все на свете, лишь бы не ощущать его молчаливую поддержку, выраженную одним крохотным жестом.

Это… нечестно. Нечестно, что он близко, но далеко. Нечестно, что эта пародия на танец закончится, и мне придется уйти. Нечестна его ревность, нечестна моя злость.

Нечестно настолько, что удавиться хотелось вполне всерьез.

– Уходи, Трис, – так тихо прошептал Данте, что мне пришлось напрячься, чтобы прочитать по губам. – Как только музыка сменится, уходи. Марко отвезет тебя.

Да, Марко – отвезет. А ведь обычно с таких мероприятий я уезжала в машине дона.

Очередная горькая усмешка сорвалась с губ раньше, чем я решила, хочу ли выпускать ее наружу. Но чего я точно не хотела, так это видеть мольбу в стальных глазах, поэтому отворачивалась, рассматривая зал, но не видя никого конкретного. Точнее, заставляя себя не видеть никого конкретного.

– А если я еще не навеселилась? – с напускной небрежностью поинтересовалась я, кивая замершим у бара Кустоди из личной охраны дона. Они не спускали с нас глаз, как и положено, оставаясь на расстоянии не больше трех метров.

Марио кивнул в ответ. Витто озорно подмигнул и незаметно показал мне большой палец, другой рукой обмахнув свой костюм.

Забавно, но комплимент от этого грозного парня воспринимался куда более искренним, чем все те, что мне пришлось сегодня выслушать.

Но не искреннее того, что прозвучал следом.

– Я сойду с ума, если еще хоть раз увижу, как кто-то пялится на тебя в этом платье.

Я не хотела, не должна была на него смотреть, но глаза сами собой притягивались к Стальному Дону.

– Не нравится?

Теперь в моем взгляде полыхал вызов. Ну, давай же, скажи, что ты не оценил. Что тебе все равно. Что все мои страдания сегодня – зазря. Тогда, может быть, я тебя возненавижу до конца жизни и смогу справиться с кислотой в груди, плещущей через край.

Данте медленно покачал головой из стороны в сторону. Не как отрицание. Как признание своего поражения.

– Не испытывай мое терпение, Трис. Уходи.

Словно в ответ на пожелание Дона мелодия изменилась. Большинство пар улыбнулись друг другу и начали расходиться с импровизированного танцпола. К моему неудовольствию, в их числе оказался и Марко с белобрысой Барби. К еще большему неудовольствию, я заметила, как последняя тут же начала искать глазами того, кто замирал напротив меня.

И находила, разумеется. Эту спину среди череды других не найти невозможно.

Анастасия двинулась в нашу сторону. Марко остался стоять на месте, но его взгляд я прекрасно ощущала. Предостерегающий взгляд.

Что же, я не считала себя дурой. И прекрасно понимала, где мое место.

Сейчас – не за спиной моего дона, как я привыкла.

– Кажется, выгонять меня входит у тебя в привычку, – я выдавила из себя улыбку и отступила, с внутренним скрежетом отрывая руки от Данте. – Но твое слово все еще закон, босс. Я не забыла.

– Трис, – он дернулся в мою сторону, но брошенного ему за плечо взгляда было достаточно, чтобы Орсини взял себя в руки. Да, тяжело, я признавала. А кому сейчас легко? – Это не приказ.

Кажется, все звуки притихли, давая мне услышать цокот приближающихся каблуков. Похоронный марш моего короткого удовольствия.

– А разве это имеет значение?

Ему достаточно было попросить. Не важно, о чем – я бы выполнила. Это он придумал фразу про приказы, и она стала нашей с ним коронной фишкой – стоп-словом, призывающим меня подчиняться.

Но мы оба знали, что я буду подчиняться всегда, не взирая на собственные мысли и чувства по этому поводу.

– Данте! Вот ты где!

Я отвернулась за миг до того, как тонкая ладошка легла на широкое плечо. Не хотела, не могла этого видеть.

– Беатрис!

Я лишь взмахнула головой, отгоняя от себя пробирающий до нутра голос.

– Я все услышала, дон Орсини, – бросила, направляясь к выходу. – Сделаю.

Теперь главное не навернуться на чертовых каблуках прямо под взглядом миссис Орсини. Такого падения в собственных глазах я точно не переживу.

Через пару метров позади пристроился Марко, прикрывая спину, и мне стало чуточку легче дышать, когда горячий взгляд перестал прожигать позвоночник между лопатками.

– Ты как? – тихо поинтересовался Вителло.

– Лучше не бывает, – привычно соврала я, не давая мужчине опередить меня перед выходом – я вполне в состоянии была открыть проход самостоятельно.

Но именно в тот момент уже распахнутая мною дверь ударилась кому-то в плечо.

Глава 11.5

– Беатрис?

Проклятие сорвалось с губ тихим шипением. Увы, его истолковали как признак смятения, а не ярости.

– С вами все в порядке? Я вас не задел?

Томас Шейн шагнул вперед, явно собираясь дотронуться до меня, чтобы убедиться в целостности, хотя это в его плечо влетело дверное полотно. Но я отстранилась, резко, как от огня.

– Нет, все в порядке. Я уже ухожу.

Теперь Марко все-таки шагнул вперед, обозначая свое присутствие, и потянулся к злополучной двери, но не успел ее распахнуть, как рядом раздался опасный по своей сути вопрос:

– Уже? Очень жаль. Может быть, я могу вас подвезти? В качестве извинений.

Я вскинула взгляд на политика. Он больше не походил на похотливого мужлана, которым предстал передо мной в первый момент – в его глазах кроме легкого интереса и капли раскаяния я не заметила ничего предосудительного. Но чутье шептало, что за этим предложением – целая пропасть скрытых намерений.

Против воли в голове всплывали недавние слова Данте. Его взгляд, полный ярости и злости, а еще запрятанной потаенной боли. А после них – слова Ла Стриги.

«Найди этого неблагодарного ублюдка и напомни ему, кто здесь решает, кому жить, а кому – нет».

Вот он, тот самый ублюдок, стоит передо мной. А где-то там, за моей спиной – тот, кто на самом деле повелевал чужими жизнями. И нет, я совсем не про Лучию Орсини.

Так может, стоит последовать совету Ведьмы, и подстрелить сразу обоих зайцев? Попутно добавив к ним третьего – собственные проклятые чувства.

– Трис, – предостерегающе протянул Марко, в одной из прошлых жизней точно умевший читать чужие мысли. – Не стоит…

Я подняла ладонь, останавливая его на полуслове. И кивнула, но уже Томасу.

– У меня номер в отеле «Il Palazzo», – выдала привычную ложь. Я, может, и отчаянная дура, но не полная идиотка, садиться в машину к незнакомому мужчине, имея лишь один кинжал на поясе. Страховка Марко – лучшее, что я могла себе позволить. А теперь он точно знал, куда я направлялась. – Если вам по пути, я не откажусь.