Пепел Забытых

– Я согласен, – сказал он. – Но у меня одно условие.Каэль понял, что у него нет выбора. Отказаться – значило проиграть.

– Бери, – процедила она. – Может, вы сожрете друг друга в этой дыре.– Ты все еще смеешь ставить условия? – Я хочу взять с собой одного. Его, – Каэль мысленно позвал, и через мгновение из тени за его спиной материализовалась огромная фигура Драуглота. Тварь зарычала, и хищные растения в саду испуганно сжались. Матрона на мгновение потеряла свое ледяное самообладание. Вид ее бывшего чемпиона, теперь преданного этому выскочке, был как пощечина.

– Это ловушка, – сказал Корвус. – Она отправляет тебя на смерть.Перед уходом он собрал свою странную команду.

– Я знаю, – ответил Каэль. – Но это и наш единственный шанс. Пока я буду там, вы – здесь. Лисса, продолжай собирать слухи. Узнай все о слабостях других Домов, о тех, кто тайно ненавидит Фе'л'ар. Корвус, ты – моя дубина. Если они попытаются тронуть Лию, начни ломать все, что видишь. Устрой такой хаос, чтобы им пришлось отвлечься.

– А ты… будь светом. Не дай им сломать тебя. Не дай им заставить тебя сомневаться.Он повернулся к Лии.

– Я буду ждать, – тихо сказала она, и в ее глазах была нерушимая вера. Она коснулась его руки, и ее тепло было единственным, что он взял с собой в предстоящий ад.

– Удачи, полукровка, – с ядовитой улыбкой сказала Вир'на, активируя портал. – Надеюсь, тебя съедят медленно.Его и Драуглота провели к запечатанному порталу в глубине цитадели.

Танец пауков закончился. Начиналась война волков.Каэль шагнул в мерцающую дымку, и его чудовищный питомец последовал за ним. Он отправлялся в город, состоящий из концентрированной ненависти и отчаяния. Он должен был не просто выжить там. Он должен был стать его королем. И у него был всего месяц.

Глава 43. Город-Темница К'сорл'ен

Портал вышвырнул их в смрад и отчаяние. Воздух в К'сорл'ене был тяжелым, спертым, он пах гнилью, нечистотами и застарелой, въевшейся в камни болью. Не было ни холодного, магического сияния Мензоберранзана, ни фосфоресцирующих грибов. Единственным источником света были тусклые, чадящие факелы, пропитанные какой-то горючей слизью, и редкие сполохи дикой, неконтролируемой магии, вырывавшиеся из окон-бойниц.

К'сорл'ен не был похож на город. Он был похож на гигантскую, многоуровневую рану в теле Подземья. Он был вырезан внутри колоссальной, перевернутой воронки, и его улицы представляли собой спиральные пандусы, уходящие все глубже и глубже во тьму. Здания, грубо высеченные в скале, нависали друг над другом, создавая ощущение вечного давления. Здесь не было ни архитектуры, ни изящества. Лишь функциональная, уродливая жестокость тюрьмы.

Как только они вышли из угасшего портала на верхнем ярусе, из теней, из грязных проулков, из-за куч мусора на них уставились десятки глаз. Горящие, красные, полные голода, безумия и хищного любопытства. Это были обитатели К'сорл'ена – отбросы общества дроу.Их появление не осталось незамеченным.

Они были уродливы. Не физически, а духовно. Годы, проведенные в этом аду, лишили их аристократического лоска. Их доспехи были ржавыми, одежда – рваной. Тела были покрыты шрамами от бесконечных драк за еду, за место для сна, за глоток грязной воды. Но в их глазах все еще горел огонь – огонь ненависти ко всему сущему.

– Свежее мясо, – просипел один из них, щербатый дроу с одним глазом, выходя из тени. В его руке был зазубренный костяной нож. – И какая зверушка…

Драуглот, стоявший рядом с Каэлем, зарычал. Низкий, утробный рык, от которого, казалось, задрожали камни. Шерсть на его хитиновой спине встала дыбом, а восемь глаз загорелись яростью.За его спиной появились другие. Десяток. Двадцать. Они медленно сжимали кольцо, как стая гиен, учуявшая падаль.

– Я – Каэль из Дома Ксар'тис, – его голос разнесся по площади, усиленный магией. Он не кричал. Он говорил, и его слова врезались в сознание. – Матрона З'Зал'Дра прислала меня сюда. Стать вашим новым правителем.– Тихо, – скомандовал Каэль, положив руку на голову монстра. Он оглядел толпу. Спокойно. Без страха. Его взгляд был холодным, как лезвие Сумеречного клинка.

– Правителем? – выкрикнул одноглазый. – Здесь нет правителей, щенок! Здесь есть только еда и те, кто ест! И ты сегодня будешь нашей едой!Ответом был взрыв хохота. Дикого, безумного, полного презрения.

Каэль не стал вызывать Кнут Пустоты. Это было бы слишком просто. И неэффективно. Этих сломленных, озлобленных существ нужно было не убить. Их нужно было шокировать. Заставить уважать.Толпа взревела и бросилась на них.

– Драуглот, – тихо сказал он. – Играть.

Монстр, которого сдерживала воля Каэля, взорвался первобытной яростью. Он прыгнул в самую гущу толпы. Это была не битва. Это была бойня. Его волчья пасть рвала плоть. Его паучьи лапы, острые как копья, пронзали тела, поднимая дроу в воздух и разрывая на части. Его хитиновый панцирь был непробиваем для их ржавых клинков. Кровь, темная, почти черная, хлынула на камни. Крики агонии и ужаса сменили издевательский хохот.Это было единственное слово, которое было нужно.

Каэль же в это время не стоял на месте. Он двигался по краю бойни, и его Сумеречные клинки пели. Но он не убивал. Он калечил. Он двигался с нечеловеческой скоростью, и каждый его удар был выверен. Одному он перерезал сухожилия на ногах. Другому – сломал руки. Третьему, самому крупному, который пытался организовать сопротивление, он отсек кисти обеих рук.Толпа дрогнула и в панике бросилась бежать, оставляя за собой с десяток растерзанных трупов.

– Я сказал, что стану вашим правителем, – спокойно произнес Каэль, вытирая клинок о плащ поверженного врага. – И я не люблю, когда мне не верят.Через минуту все было кончено. Площадь была усеяна трупами и корчащимися от боли, искалеченными дроу. Драуглот стоял над телом одноглазого, который начал эту атаку, и его пасть была в крови. Каэль подошел к безрукому главарю, который смотрел на него снизу вверх с животным ужасом.

– Этот город – гниющая рана. Вы живете здесь, как черви, пожирая друг друга. Без цели. Без надежды. Я предлагаю вам и то, и другое.Он обвел взглядом тех, кто еще мог стоять, забившихся в темные проулки.

– Там, наверху, идет война. Война, в которой скоро не останется победителей. Инквизиция сжигает все, что не похоже на них. Вампиры строят свои царства из костей. Древнее зло пробуждается. А вы сидите здесь, в этой дыре, и деретесь за объедки.Он указал клинком наверх, в непроглядную тьму, где, как он знал, находился их мир.

– Матрона З'Зал'Дра думает, что вы – мусор. Балласт. Она отправила меня сюда, чтобы я сдох вместе с вами. Но я вижу другое. Я вижу сотни воинов. Жестоких, опытных, закаленных в этом аду. Я вижу силу, которую нужно лишь направить в правильное русло.Он прошелся по площади, его шаги гулко отдавались в наступившей тишине.

– Я не прошу вас служить мне. Я не прошу вас верить мне. Я приказываю вам следовать за мной. Следуйте за мной – и я выведу вас из этой дыры. Я дам вам настоящих врагов, а не ваших сокамерников. Я дам вам месть. Я дам вам шанс умереть не в сточной канаве, а в бою, забрав с собой сотню тех, кто наверху считает себя лучше вас.Он остановился.

– Я даю вам один день. Чтобы решить. Те, кто пойдет со мной, соберутся завтра на этой площади. Мы начнем с того, что наведем в этом городе порядок. Наш порядок. А те, кто откажется… – он посмотрел на Драуглота, который облизнулся, – …те станут для моей армии первым обедом. Выбор за вами.Он всадил свой клинок в камень у ног безрукого главаря.

Он развернулся и, не оглядываясь, пошел в сторону одного из самых больших и мрачных зданий, которое, как он чувствовал, было местной «цитаделью». Драуглот последовал за ним, как верный пес.

И на крупицу извращенной, темной надежды.Никто не посмел его остановить. Они смотрели ему вслед – на его прямую спину, на его чудовищного зверя, – и в их глазах, впервые за долгие годы, вместо безумия и голода начало зарождаться нечто иное. Нечто, похожее на страх.

Война за К'сорл'ен началась. И ее первым оружием было не лезвие, а слово. Идеально заточенное, как и его клинки.

Глава 44. Король Мусорной Кучи

Ночь в К'сорл'ене была лишь сменой одного оттенка черного на другой, чуть более густой. Каэль не спал. Он занял «трон» в разгромленном зале бывшей цитадели – огромное кресло, сколоченное из костей и ржавого металла, – и наблюдал. Драуглот лежал у его ног, его восемь глаз лениво следили за тенями, в которых, как крысы, копошились обитатели города.

Они наблюдали за ним. Весь город, казалось, затаил дыхание, переваривая то, что произошло. Его слова, подкрепленные жестокой демонстрацией силы, упали на высохшую почву их душ, как семена безумия. Надежда, даже такая темная и извращенная, была для них чем-то новым и пугающим.

Там собралось около сотни дроу. Не все. Но и не горстка. Это были самые отчаявшиеся, самые безумные, и, как ни странно, самые умные. Те, кто понял, что любой, даже самый безумный шанс лучше, чем медленное гниение в этой дыре. Они стояли, сбившись в неуверенные группки, их красные глаза горели в полумраке недоверием и ожиданием.К утру площадь перед цитаделью не была пуста.

– Вы пришли, – сказал Каэль, и его голос снова разнесся по площади, но теперь в нем не было угрозы. Лишь холодная констатация факта. – Это ваш первый правильный выбор за долгие годы. Но этого мало. Армия – это не толпа. Армия – это порядок. И сегодня мы начнем его строить.Каэль вышел на балкон, возвышающийся над площадью. Драуглот встал позади него, как живое воплощение его власти.

– Я вижу среди вас бывших воинов, магов, убийц. Я вижу мусорщиков и каннибалов. Отныне этой разницы нет. Вы все – рекруты. И у вас три задачи на сегодня.Он не стал произносить воодушевляющих речей. Он начал отдавать приказы.

Толпа недовольно загудела. Они были воинами, а не уборщиками.Он указал на горы мусора и гниющих трупов, оставшихся после вчерашней стычки. – Первое. Очистить эту площадь. Я не хочу править мусорной кучей. Тела сжечь. Хлам – в пропасть.

– Второе, – продолжил Каэль, не обращая внимания на их ропот. – Еда и вода. В этом городе есть источники чистой воды и грибные фермы, которые захвачены сильнейшими бандами. Вы отберете их. Не для себя. Для всех. Отныне еда и вода будут распределяться централизованно. Те, кто работает, – едят. Те, кто ленится, – голодают.

Ропот стал громче. Это было покушение на основы их анархического бытия.

– И третье, – Каэль повысил голос, и в нем зазвенела сталь. – В этом городе есть три главных силы. Три банды, которые не пришли сегодня на эту площадь. Клан Ржавых Кинжалов – сброд убийц и наемников. Ковен Безумных Ткачей – маги-изгои, балующиеся запретными заклинаниями. И Дети Глубин – секта каннибалов, поклоняющихся какому-то червю-переростку. Они считают себя хозяевами этого места. Я хочу, чтобы вы привели ко мне их главарей. Живыми.

– Ты посылаешь нас на смерть! – выкрикнул кто-то из толпы.Это было уже не просто поручение. Это был смертный приговор. Отправить сотню разобщенных отбросов против трех самых сильных и организованных группировок города.

– Да, – спокойно ответил Каэль. – Я посылаю вас на смерть. И многие из вас сегодня умрут. Но вы умрете, сражаясь за что-то большее, чем право обглодать кость своего соседа. Вы умрете, как воины. А те, кто выживет… станут моими лейтенантами. Станут костяком моей армии. Они будут первыми, кто выйдет из этой дыры. Выбор за вами. Умереть здесь и сейчас, доказывая, что вы чего-то стоите. Или вернуться в свои норы и ждать, пока голод или нож соседа не прикончат вас.

И медленно, один за другим, дроу начали расходиться. Не в свои норы. Они сбивались в отряды, проверяли свое убогое оружие и, бросая на цитадель полные ненависти и странного азарта взгляды, отправлялись выполнять приказы.Он замолчал. Толпа гудела, как растревоженный улей. Это была жестокая, почти невыполнимая задача. Но она была целью. Первой осмысленной целью за десятилетия.

Город взорвался войной. Крики, звон стали, вспышки дикой магии разносились по всем ярусам. Отряды Каэля, неорганизованные, но яростные, как стая бешеных псов, набросились на устоявшийся порядок.День в К'сорл'ене превратился в ад.

Каэль наблюдал с балкона. Он не вмешивался. Это было их испытание, не его. Он лишь изредка посылал Драуглота в самые горячие точки – не чтобы помочь, а чтобы наказать. Когда один из отрядов дрогнул и попытался отступить, монстр появился перед ними, отрезая путь к бегству. Он не тронул их. Он просто стоял и смотрел, и его взгляд был страшнее любого оружия. Отряд, обезумев от ужаса, с новой яростью бросился обратно в бой.

Перед ними на коленях, связанные и избитые, стояли трое. Главарь Ржавых Кинжалов, безногий, но могучий воин. Верховная ведьма Безумных Ткачей, чье лицо было покрыто магическими ожогами. И жрец Детей Глубин, безумный фанатик с вырезанными на коже символами.К вечеру война стихла. Площадь перед цитаделью была очищена. В центре горел огромный погребальный костер. У входа были сложены запасы еды и бочки с водой. А перед троном Каэля, израненные, окровавленные, но выжившие, стояли около пятидесяти дроу. Половина его «армии» погибла. Но те, кто остался, смотрели на него иначе. Ненависть в их глазах сменилась мрачным, жестоким уважением.

– Вы справились, – сказал Каэль выжившим. – Вы – моя гвардия. Мои капитаны.

– Вы отказались прийти, когда я позвал, – обратился он к ним. – Вы решили, что ваша мелкая власть в этой яме важнее. Это была ошибка.Он спустился с трона и подошел к пленникам.

– Ты не будешь править долго, полукровка, – прошипел безногий главарь. – Мои люди перережут тебе горло во сне.

Каэль усмехнулся. Он приложил ладонь ко лбу главаря. Не кнут. Просто прикосновение. И потянул. Не силу, не знания. Лишь одну вещь. Страх. Он вытянул из него весь его животный ужас, всю его боль, все его отчаяние и впитал в себя. Главарь замер, его глаза остекленели. Он перестал бояться. Он стал просто пустой оболочкой.

– Я не боюсь ваших ножей, – сказал Каэль, и его голос заставил даже закаленных убийц вздрогнуть. – Потому что я питаюсь тем, что движет вами. Я питаюсь вашим страхом.

Он потянул. И вся ее дикая, нестабильная магия хлынула в него, чтобы быть немедленно поглощенной и усвоенной Сердцем Пустоты. Ведьма вскрикнула и обмякла, превратившись в обычную, слабую старуху.Он подошел к ведьме. – А ты, – он коснулся ее, – ты цепляешься за свою магию.

Он коснулся его. И вытянул его веру. Жрец забился в конвульсиях, а затем затих. В его глазах отразилось лишь бесконечное, гнетущее ничто.Он подошел к жрецу. – А ты… ты веришь.

– Я не отнял у них жизнь. Я отнял у них то, что делало их сильными. То, что делало их лидерами. Отныне в этом городе есть только один лидер. Одна сила. Одна вера. И это – я.Каэль повернулся к своей новой гвардии.

– А теперь, – сказал он, обводя взглядом своих мрачных, окровавленных последователей. – Мы наведем здесь настоящий порядок. Порядок, который заставит Матрону З'Зал'Дра пожалеть о том дне, когда она решила поиграть со мной.Он сел обратно на трон.

Война за К'сорл'ен была выиграна. Начиналась подготовка к войне за весь мир.Он стал королем мусорной кучи. Жестоким, безжалостным, эффективным. Он не строил царство света. Он строил армию из тьмы, отчаяния и сломленных душ. И эта армия была идеальным отражением его самого.

Глава 45. Ковка Легиона из Тени

Месяц, который Матрона дала Каэлю, истекал. Но К'сорл'ен уже нельзя было узнать. Это больше не была гниющая рана, полная анархии. Это был улей, гудящий мрачной, целенаправленной энергией. Каэль не строил рай. Он строил военный лагерь размером с город.

Его правление было абсолютным и жестоким. Он разделил свою новую «армию», которая теперь насчитывала несколько сотен дроу (многие присоединились, увидев, что появился шанс выжить и поесть), на отряды. Во главе каждого он поставил тех, кто выжил в первой кровавой чистке – свою «старую гвардию». Они были безжалостны, верны не ему, а силе, которую он олицетворял, и этого было достаточно.

Дни в К'сорл'ене теперь были расписаны. Утром – изнурительные тренировки. Каэль лично гонял их по всем ярусам города, заставляя сражаться друг с другом, с дикими тварями, которых он выпускал из нижних туннелей, и с Драуглотом, который стал для них идеальным спарринг-партнером – быстрым, смертоносным и почти неуязвимым. Он не учил их чести или тактике. Он оттачивал их врожденную жестокость, превращая ее из хаотичной ярости в смертоносный инструмент.

Днем – работа. Он заставил их расчищать завалы, укреплять стены, создавать оружейные мастерские из хлама, который они находили. Те, кто обладал остатками магических знаний, были собраны в отдельный отряд «Ткачей Боли». Под его руководством они учились не создавать сложные заклинания, а плести простые, но эффективные проклятия, ловушки из теней и ментальные удары, вызывающие страх. Он не мог дать им свою силу Пустоты, но он мог научить их принципам. Он учил их, как бить по слабым точкам – не тела, а души.

Вечером – идеология. Он собирал их на главной площади и говорил. Не о свободе или справедливости. Он говорил о ненависти. О презрении, которое испытывает к ним мир наверху. О высокомерии Матроны, которая считает их мусором. Он ковал из них не армию спасителей. Он ковал Легион Мести.

И он менялся сам. Власть была ядом, но и лекарством. Она требовала постоянного контроля, постоянной бдительности. Он почти не спал, постоянно ощущая на себе невидимые взгляды сотен подчиненных, каждыйиз которых был готов вонзить ему нож в спину, если он проявит слабость. Сердце Пустоты внутри него было спокойным, но голодным. Он кормил его, поглощая страх и отчаяние, которыми был пропитан сам воздух этого города. Он становился сильнее, но и холоднее, дальше от того человека, которого пыталась спасти Лия.

Он часто думал о ней. Ее образ был единственным теплым пятном в этом ледяном аду. Он не знал, что с ними, и это неведение было самой страшной пыткой.

– Впечатляет, – сказала она, когда Каэль спустился к ней с Драуглотом по пятам. – Ты превратил помойку в неплохую казарму. Моя мать удивлена.На двадцать девятый день в центре К'сорл'ена снова ожил портал. Но из него вышли не воины. Из него вышла одна, высокая и стройная фигура. Вир'на, первая дочь Матроны. Она была одна, без охраны, и это было высшим проявлением высокомерия и уверенности. Она смерила взглядом преобразившийся город, чистоту на улицах, дисциплинированные патрули, которые тут же окружили ее, но не смели приблизиться без приказа.

– Удивление – это хорошее начало, – ответил Каэль. – Что вам нужно?

– Матрона З'Зал'Дра желает видеть доказательства твоей верности, – ее губы изогнулись в презрительной усмешке. – Ты получил армию. Теперь она хочет видеть, как ты будешь ее использовать. Для нашей пользы.

– Я слушаю.

– Недалеко отсюда, в двух днях пути, находится аванпост Дома Г'ар'нет. Наши давние… соперники. В последнее время они стали слишком дерзкими. Проводят рейды на наши караваны, пытаются перехватить контроль над месторождениями редких минералов. Матрона желает, чтобы ты… решил эту проблему. Уничтожь их аванпост. Убей всех, кто там находится. В доказательство принесешь мне голову их капитана.

Это была проверка. И ловушка. Если он откажется – его обвинят в измене. Если согласится – он станет просто цепным псом Дома Фе'л'ар, исполняющим их грязную работу. А его армия, пролив кровь других дроу, станет еще более презираемой в глазах всего Подземья.

– А что взамен? – спросил Каэль.

– Взамен, – Вир'на сделала шаг к нему, ее голос стал тихим, почти интимным, – Матрона рассмотрит твое предложение о выходе на поверхность. И, возможно, окажет тебе поддержку. Оружием. Припасами. И… информацией. О твоих друзьях.

– Твоя светлая жрица и демоны. Они – наши… гости. И их гостеприимство напрямую зависит от твоего усердия. Ты ведь не хочешь, чтобы с ними случилось что-то плохое?Она улыбнулась.

– Передай своей матери, – сказал Каэль, и его голос был лишен эмоций, – что я не просто уничтожу их аванпост. Я вырежу его из скалы и принесу ей на блюде.Шантаж. Прямой и безжалостный.

– Вот это я и хотела услышать. Жду тебя через три дня. С головой. Не разочаруй меня, полукровка.Вир'на рассмеялась.

– Мы будем сражаться за Фе'л'ар? За тех, кто нас сюда бросил? – прорычал он.Она развернулась и шагнула обратно в портал. Как только она исчезла, к Каэлю подошел один из его капитанов – тот самый безрукий дроу, которого он покалечил в первый день. Теперь вместо рук у него были два зазубренных клинка, прикованных к обрубкам. Его звали Мал'кор. Он был самым жестоким и самым верным из его гвардии.

– Нет, – ответил Каэль. – Мы будем сражаться за себя.

– Вир'на хочет, чтобы мы уничтожили аванпост Дома Г'ар'нет. И мы это сделаем. Но не так, как она думает.Он собрал свою гвардию.

– Мал'кор, ты возьмешь половину наших воинов. Вы устроите громкую, кровавую атаку на главный вход. Ваша задача – не победить. Ваша задача – шуметь. Умирать. И отвлекать на себя все их внимание.Его план был безумен, как и все, что он делал.

– Ты посылаешь нас на убой! – взревел Мал'кор.

– Я посылаю вас исполнять свою роль, – отрезал Каэль. – Роль безмозглых берсерков, какими нас и считает Матрона. А пока вы будете героически гибнуть…

– …я и моя элитная группа проникнем в крепость с другой стороны. Через вентиляционные шахты, которые используют рабы. И мы не будем никого убивать.Он повернулся к остальным.

– Что?! – гвардейцы смотрели на него, как на сумасшедшего.

– В этом аванпосте, кроме воинов Дома Г'ар'нет, находятся сотни рабов. Гоблины, кобольды, орки. Их держат в нечеловеческих условиях. Они – порох. А я принесу им искру. Мы не будем штурмовать крепость. Мы поднимем в ней восстание.

– Дом Г'ар'нет падет. Матрона получит свою победу. А мы… мы получим кое-что поважнее. Мы получим союзников. Сотни новых бойцов, которые будут обязаны своей свободой нам. И мы покажем всему Подземью, что мы не просто банда убийц. Мы – сила, которая может не только разрушать, но и освобождать.Он посмотрел в их полные недоумения и злобы глаза.

– А голову капитана, – он усмехнулся, – я принесу ей лично. Только, боюсь, она ей не очень понравится.Он блефовал. Он не знал, получится ли у него. Но это был единственный ход в этой партии, который мог дать ему преимущество.

Он шел не просто выполнять приказ. Он шел переписывать правила игры. И на этот раз его оружием был не кнут, а идея. Самая опасная вещь во всех мирах. Идея свободы.Он отобрал два десятка своих лучших убийц, оставив Мал'кора готовить основную, отвлекающую атаку. И вместе с Драуглотом, который мог бесшумно передвигаться по любым поверхностям, они отправились в темноту.

Глава 46. Искра в Пороховой Бочке

Аванпост Дома Г'ар'нет, высеченный в гигантском подземном каньоне, был образцом военной архитектуры дроу – неприступный, смертоносный и лишенный всякой красоты. Десятки баллист и магических турелей смотрели с его стен, готовые испепелить любого, кто осмелится приблизиться. Именно на эту стену огня и стали Каэль обрек Мал'кора и его отряд.

Он наблюдал за началом «штурма» с безопасного расстояния, с высокого уступа на противоположной стороне каньона. Его «армия» – три сотни отчаянных головорезов – с дикими воплями бросилась в самоубийственную атаку. Это было ужасное и завораживающее зрелище. Они неслись по узкому мосту, и защитники аванпоста встретили их шквалом арбалетных болтов и огненных шаров. Дроу падали десятками, их крики тонули в грохоте битвы, но остальные, обезумевшие от ярости и предвкушения боя, продолжали бежать вперед, спотыкаясь о тела своих товарищей.

– Они действительно верят, что это настоящая атака, – прошептал один из убийц из элитной группы Каэля, глядя на бойню внизу.

– Они верят в то, во что хотят верить, – ответил Каэль, не отрывая взгляда. – В шанс на славную смерть. Я дал им его. А теперь – наша очередь.

Он повернулся и, ведя за собой свой небольшой отряд и Драуглота, скрылся в узкой расщелине в скале. Это был вход в вентиляционную систему – грязный, вонючий лаз, едва достаточно широкий, чтобы в нем мог протиснуться один дроу. Они лезли по нему в полной темноте, ориентируясь на сквозняк и тихое урчание Драуглота, который, благодаря своим паучьим лапам, легко передвигался по любой поверхности.

Через час они оказались в самом сердце аванпоста – в нижних, технических уровнях. Здесь, в отличие от сияющих залов Мензоберранзана, царила грязь и смрад. Воздух был тяжелым от испарений кузниц и запаха сотен немытых тел. Это был мир рабов.

Сотни гоблинов, кобольдов, орков и представителей других «низших» рас работали здесь, как бездушные механизмы. Худые, изможденные, покрытые шрамами от плетей надсмотрщиков. Они таскали камни, ворочали рычаги гигантских механизмов, обслуживали кузницы, где ковалось оружие для воинов наверху. Их глаза были пустыми. В них не было ни надежды, ни ненависти. Лишь тупая, бесконечная усталость.