Пепел Забытых

– Они даже не похожи на живых, – прошептал один из его воинов. – Как мы поднимем их на восстание? У них нет воли.Каэль и его отряд, двигаясь по темным переходам и вентиляционным шахтам, видели все это.

– Воля есть у всех, – ответил Каэль. – Нужно лишь найти правильный ключ, чтобы ее освободить.

Он нашел то, что искал. Главный распределительный узел, где сходились все цепи, которыми управляли рабы. И центральную клетку, где держали «провинившихся». Там, среди избитых и полумертвых тел, он увидел его. Огромного, седого орка, чье тело было сплошным шрамом, а один глаз вытек. Но во втором глазу, несмотря на цепи, которыми он был прикован к стене, горел неукротимый огонь. Это был Гар'Наш, бывший вождь клана, который когда-то пытался поднять восстание. Его оставили в живых в качестве назидания для остальных.

– Вот наш ключ, – сказал Каэль.

– Ты свободен, вождь, – сказал он орку.Они атаковали внезапно. Десяток дроу-надсмотрщиков, лениво игравших в кости, не успели даже поднять оружие. Элитные убийцы Каэля двигались, как тени, и через несколько секунд все стражники были мертвы. Каэль подошел к клетке и своим Сумеречным клинком, словно тот был сделан из света, срезал замок.

– Почему? – прохрипел он. – Что за игра?Гар'Наш медленно поднял голову. Он с недоверием посмотрел на дроу.

– Игры закончились, – сказал Каэль. – Я пришел не играть. Я пришел сжечь эту тюрьму дотла. И мне нужна твоя помощь. Твои люди послушают тебя.

– Мои люди сломлены, – с горечью ответил орк. – Дроу выжгли из них все, кроме страха.

– Тогда мы дадим им нечто сильнее страха, – Каэль протянул ему один из своих клинков. – Ярость.

Цепь, толщиной в руку человека, с тихим шелестом распалась на две идеально ровные части.Он повернулся к остальным рабам. Они смотрели на него с тем же недоверием и страхом. Каэль не стал их уговаривать. Он сделал то, что умел лучше всего. Он показал им силу. Он поднял руку, и Кнут Пустоты материализовался в ней. Он не стал никого атаковать. Он просто ударил им по массивной цепи, которая тянулась через весь зал, управляя главным подъемным механизмом.

– Цепи можно рвать! – крикнул Каэль, и его голос эхом разнесся по подземелью. – Стены можно ломать! Ваши хозяева – не боги! Они – просто паразиты, которые пьют вашу кровь! И сегодня они за это заплатят!Рабы ахнули. Их цепи, их символ вечного рабства, казались им несокрушимыми. И этот странный дроу уничтожил их одним движением.

– Он прав! – взревел он на орочьем. – Хватит ползать на коленях! Лучше умереть на ногах, чем жить рабами! ЗА СВОБОДУ!Гар'Наш, глядя на это, медленно поднялся на ноги. Он взял клинок, и в его единственном глазу вспыхнул огонь.

Рабы взревели. Сначала один, потом десятки, потом сотни. Это был рев, полный ярости, боли и вековой ненависти. Они хватали все, что попадалось под руку – молоты, кирки, раскаленные заготовки из кузниц – и бросались на своих мучителей.Этот крик стал искрой. Искра упала в пороховую бочку, которая копила свой гнев десятилетиями.

Каэль и его отряд не участвовали в резне. Они направляли ее. Они пробивались к ключевым точкам – оружейным, складам, казармам – и открывали их для рабов. Драуглот, которого Каэль спустил вниз, стал их тараном, он проламывал запертые ворота и разгонял отряды дроу, пытавшихся организовать сопротивление.Восстание охватило нижние уровни аванпоста, как лесной пожар.

Воины Дома Г'ар'нет оказались в ловушке. Снаружи их штурмовала армия безумцев Мал'кора. А изнутри их пожирало пламя восстания, которое они сами же и разожгли своей жестокостью.

– Предатель! – выкрикнул он, глядя на Каэля. – Ты работаешь на Фе'л'ар!Каэль, ведя за собой Гар'Наша и отряд орков, пробился на верхние уровни, в покои капитана аванпоста. Капитан, молодой и высокомерный аристократ, встретил их с клинком в руке.

– Я работаю на себя, – ответил Каэль. – А ты… ты – просто подарок, который я обещал одной старой ведьме.

Гар'Наш с ревом, который был ревом всего его униженного народа, бросился на своего мучителя. Бой был коротким и жестоким.Он не стал с ним драться. Он просто шагнул в сторону. – Он твой, вождь.

– Воины К'сорл'ена! – его голос прогремел над ущельем. – Ваша задача выполнена! Отступайте!Каэль вышел на главный балкон аванпоста. Внизу, на мосту, все еще шел бой. Он поднял руку, и его тень выросла, накрыв поле битвы.

Мал'кор и остатки его армии, повинуясь приказу, начали отходить. Защитники аванпоста, измотанные и деморализованные, не преследовали их. Они с ужасом слышали крики и грохот, доносившиеся из их собственной крепости.

– Мой народ обязан тебе жизнью, темный эльф, – сказал орк. – Мы пойдем за тобой.Через час все было кончено. Аванпост Дома Г'ар'нет пал. Большинство его воинов были убиты взбунтовавшимися рабами. Остальные – сбежали. Каэль стоял на стене захваченной крепости. Рядом с ним стоял Гар'Наш.

– Я не освободитель, вождь, – ответил Каэль. – Я просто дал вам оружие. Что вы будете делать со своей свободой – ваше дело. Но если вы захотите отомстить тем, кто держал вас в цепях… моя армия всегда будет рада союзникам.

Он посмотрел вниз. Его собственная армия, понесшая тяжелые потери, собиралась у подножия крепости. Они смотрели на него, и в их глазах было нечто новое. Они видели, как он обманул Матрону. Как он захватил неприступную крепость, пожертвовав половиной из них, но достигнув цели. Он не был для них героем. Он был гениальным, безжалостным ублюдком, который умел побеждать. И они готовы были идти за таким лидером хоть в самое пекло.

– Голова капитана. Как вы и приказали.Один из его убийц принес ему мешок. Тяжелый, окровавленный.

– Отлично. Пора возвращаться. У меня назначена встреча с одной очень нетерпеливой леди.Каэль взял мешок.

И это ему нравилось.Он не просто выполнил приказ. Он перевыполнил его. Он уничтожил врага Матроны. Он захватил стратегически важную крепость. И он удвоил численность своей армии, добавив к ней сотни яростных, благодарных ему орков и гоблинов. Он возвращался в Мензоберранзан не как слуга. Он возвращался как завоеватель. И он знал, что Матрона З'Зал'Дра будет в ярости.

Глава 47. Цена Победы

Возвращение в Мензоберранзан было триумфом, замаскированным под похоронную процессию. Каэль вел свою потрепанную, но несломленную армию изгоев обратно к порталу. За ними молчаливой, тяжелой поступью следовал легион освобожденных рабов во главе с Гар'Нашем – орки, гоблины, кобольды, чьи глаза горели диким огнем новообретенной свободы. Они не были частью его армии, но их присутствие было громче любых слов. Это была демонстрация силы, которую никто в Подземье не мог проигнорировать.

Когда они вышли из портала в К'сорл'ене, их встретила тишина. Весь город-темница высыпал на улицы, молча глядя на вернувшихся воинов. Они видели их потери – почти половина не вернулась. Но они видели и трофеи – новое оружие, доспехи, снятые с трупов врагов. И они видели их – орков, идущих рядом с дроу не как рабы, а как союзники. Это зрелище ломало все устои их мира.

– Мал'кор! – его голос прогремел над площадью. – Крепость Дома Г'ар'нет теперь наша. Это будет наш передовой пост. Наш плацдарм для выхода на поверхность. Отправь туда половину наших новых союзников. Укрепите ее. И ждите моих приказов.Каэль не дал им времени на раздумья.

А затем Каэль, взяв с собой лишь Драуглота и мешок с «подарком», шагнул в портал, ведущий в цитадель Дома Фе'л'ар.Он не спрашивал. Он приказывал. И Мал'кор, глядя на него с мрачным, почти религиозным восторгом, склонил голову.

Матрона З'Зал'Дра сидела на своем троне, окруженная дочерьми-жрицами и лучшими воинами. Рядом с ней стояла Вир'на. В зале также присутствовали его «спутники». Лия – ее лицо было бледным, но спокойным, она стояла, гордо выпрямившись. И близнецы-демоны. Корвус выглядел откровенно скучающим, а вот Лисса наблюдала за сценой с хищным, азартным блеском в глазах.В тронном зале его уже ждали.

– Ты вернулся, полукровка, – голос Матроны был холоден, как лед в самых глубоких пещерах. – Я слышала шум. Говорят, ты устроил неплохое представление.

– Я принес то, что вы просили, – Каэль шагнул вперед и бросил мешок к подножию трона. Он развязался, и из него выкатилась отрубленная голова капитана Дома Г'ар'нет. Ее глаза были открыты и полны застывшего ужаса.

– Ты выполнил приказ, – констатировала Матрона. – Аванпост уничтожен?Жрицы ахнули. Вир'на скривилась в брезгливой усмешке.

– Аванпост захвачен, – поправил Каэль. – Он стал собственностью Легиона Изгоев. Моего легиона. И теперь в нем расквартированы не только мои дроу, но и несколько сотен очень злых и очень свободных орков, которые почему-то считают меня своим другом.

– Ты проявил… инициативу, – медленно произнесла Матрона, и в каждом слове чувствовался яд. – Ты думаешь, это делает тебя игроком, равным мне?В зале повисла напряженная тишина. Это было не просто неповиновение. Это был прямой вызов. Он не просто выполнил задание – он обратил его себе на пользу, укрепив свои позиции.

– Я думаю, это меняет условия нашей сделки, – ответил Каэль. Он сделал еще один шаг вперед, и Драуглота, стоявший за ним, тихо зарычал. – Я выполнил свою часть. Я доказал, что могу не только убивать, но и вести за собой. Я доказал, что могу создавать союзы, о которых вы, в своей гордыне, даже не помышляли.

– Теперь ваша очередь. Я хочу то, что вы мне обещали. Свободу для моей армии. Путь на поверхность. И оружие, чтобы сражаться.Он посмотрел прямо в восемь глаз верховной жрицы.

– Ты забываешься, щенок! – взвизгнула Вир'на. – Ты стоишь в сердце нашего дома! Один мой приказ – и мои воины…

– …умрут, – закончил за нее Каэль. – Вместе с тобой. Вместе со всеми здесь.

– Вы все еще думаете, что это просто скверна, которую можно контролировать? Вы ошибаетесь. Это Пустота. И я могу приказать ей обнулить все в этой комнате. Включая меня. Мне нечего терять, Матрона. А вам? Вам есть что терять. Власть. Город. Саму жизнь.Он поднял свою левую руку. Серебристые узоры на ней вспыхнули.

Он поставил на кон все. И ждал ответа.Это был блеф. Тотальное уничтожение зала истощило бы его досуха и, скорее всего, убило. Но он произнес это с такой ледяной уверенностью, что все в зале, включая демонов, поверили ему.

Она была интриганкой до мозга костей. И она выбрала второе.Матрона З'Зал'Дра долго молчала. Ее лицо было непроницаемо. Она смотрела на него, и в ее древних глазах шла борьба. Убить его сейчас, рискнув всем? Или принять новую реальность и попытаться использовать ее?

– Ты опасен, – наконец, сказала она. – Опаснее, чем я думала. Но опасность можно использовать.

– Хорошо. Ты получишь то, что просишь. Путь на поверхность будет открыт. Мои кузницы изготовят для твоих… головорезов… оружие и доспехи. Мои маги обеспечат вас припасами.Она медленно поднялась с трона.

– И моих спутников, – добавил Каэль, кивнув в сторону Лии и близнецов.

– И твоих спутников, – с кривой усмешкой согласилась Матрона. – Забирай их. Они принесли мне достаточно головной боли.

– Но за все есть цена, полукровка. Ты выведешь свою армию. Ты будешь сражаться с Инквизицией и Скверной. Но ты останешься нашим… союзником. Ты будешь делиться с нами информацией. Ты будешь координировать свои действия с моими стратегами. Ты будешь нашим кинжалом, нацеленным в сердце мира наверху. И если ты хоть раз подумаешь о предательстве…Она сделала паузу, и ее голос стал тихим и вкрадчивым.

– Я взяла кое-что у твоей светлой подруги, пока вы отсутствовали, – сказала Матрона, открывая шкатулку. Внутри, на бархатной подушечке, лежала одна-единственная, длинная, золотистая прядь волос. Волос Лии. – Всего лишь волос. Но в умелых руках… этого достаточно, чтобы создать проклятие, которое заставит ее молить о смерти тысячу лет.Она щелкнула пальцами. Одна из ее дочерей-жриц поднесла к ней маленькую, изящную шкатулку из черного хрусталя.

– Это твой поводок, – прошипела Матрона. – Твоя гарантия верности. Помни об этом. Каждый раз, когда будешь принимать решение.Лия ахнула и инстинктивно коснулась своих волос. Каэль почувствовал, как внутри него вскипает ледяная ярость.

– А теперь убирайтесь. У вас неделя на сборы. Через неделю портал на поверхность будет открыт. И я не хочу больше видеть тебя в моем городе. Никогда.Она захлопнула шкатулку.

Но цена этой победы была высока. Он вырвался из одной клетки, но тут же угодил в другую, еще более изощренную. Теперь Лия была его заложницей. Его слабостью. И Матрона будет дергать за эту ниточку при каждом удобном случае.Каэль молча кивнул. Он подошел к Лии, взял ее за руку. Затем кивнул близнецам. Они развернулись и пошли к выходу. Он победил. Он получил все, что хотел. Армию, свободу, ресурсы.

– Неплохо сыграно, слабак, – сказал он, и в его голосе впервые прозвучало нечто похожее на уважение. – Ты загнал старую ведьму в угол.Когда они вышли из тронного зала, Корвус подошел к нему.

– Она загнала нас в еще худший угол, – ответил Каэль, глядя на Лию.

– Не волнуйся, красавчик, – промурлыкала Лисса, подходя с другой стороны. – Проклятия – это мой профиль. Есть тысяча способов обойти такую грубую работу. Нужно лишь время. И правильные ингредиенты. Например, слеза девственницы и кровь предателя. С первым у нас тут, кажется, все в порядке, – она подмигнула Лии. – А со вторым… думаю, в этом городе мы легко найдем подходящего донора.

Но он только что понял, что его настоящая война – война за свободу Лии и за свою собственную душу – только начинается. И ее полем боя будет не поверхность, а эта ядовитая паутина интриг, сплетенная древней и безжалостной королевой пауков.Каэль не ответил. Он смотрел вперед, в темные коридоры цитадели. Он получил свою армию. Он получил свой шанс.

Глава 48. Легион из Глубин

Неделя, данная Матроной, превратилась в лихорадочный, кипящий котел. Мензоберранзан, город вечной ночи и интриг, с затаенным дыханием наблюдал за беспрецедентным событием: рождением новой, дикой силы.

Каэль работал на износ. Он почти не спал, его разум, усиленный Сердцем Пустоты и знаниями, поглощенными в Аду, работал как совершенный механизм. Он превратил захваченный аванпост, теперь переименованный в Твердыню Пепла, и часть К'сорл'ена в гигантский вербовочный и тренировочный центр.

К концу недели его армия насчитывала почти три тысячи бойцов. Это была недисциплинированная, разношерстная орда, но в их глазах горел огонь, которого Каэль не видел ни у кого – огонь тех, кому больше нечего терять.Слух о полукровке, который бросил вызов Матроне и получил право на собственную армию, разнесся по всему Подземью. И к нему потекли ручейки изгоев. Не только из К'сорл'ена. Дроу из малых, униженных Домов, чьи семьи были вырезаны Домом Фе'л'ар. Полукровки, как и он, презираемые всеми. Беглые рабы, сумевшие выжить в смертоносных туннелях. Даже несколько наемников-чужаков, привлеченных слухами о новой, дерзкой силе.

Матрона, скрепя сердце, сдержала свое слово. Из кузниц Дома Фе'л'ар потекли потоки оружия и доспехов. Не лучшего качества, конечно – старые запасы, трофеи, – но для армии оборванцев это было сокровищем. Черная, без гербов, броня из закаленной паутины. Короткие, изогнутые клинки, смазанные слабым, парализующим ядом. Арбалеты, способные пробить сталь.

Каэль, Корвус и Мал'кор занимались военной подготовкой. Они не пытались превратить эту орду в стройный легион. Они делали ставку на их сильные стороны: скрытность, жестокость, умение наносить удары из тени. Они создавали не армию для открытого боя, а гигантский партизанский отряд, легион убийц.

Лисса, используя свое обаяние и сеть шпионов, создавала разведку. Она находила слабые места в обороне Инквизиции, пути снабжения вампиров, места скопления тварей Скверны. Она плела свою собственную паутину, и ее нити тянулись далеко на поверхность.Лисса и Лия занимались другим.

Лия же стала сердцем этого темного воинства. Она организовала лазарет, где лечила раненых, используя свой свет и знания о травах. Но она делала нечто большее. Она лечила их души. Многие из этих дроу были сломлены, искалечены не только физически, но и морально. Она разговаривала с ними, слушала их истории, и ее чистое, неподдельное сострадание было для них чем-то немыслимым. Она не пыталась обратить их в свою веру. Она просто напоминала им, что они – не просто мусор, что в них еще осталось что-то живое. И за это ее начали уважать. И оберегать. Даже самые отпетые головорезы готовы были перерезать глотку любому, кто осмелился бы проявить к «Светлой Госпоже» неуважение.

Каэль наблюдал за всем этим с чувством отстраненного удовлетворения. Он был архитектором этого чудовищного механизма. Но он знал, что сам является лишь его частью, винтиком в игре, которую ведут силы, неизмеримо превосходящие его. Мысль о Лии, о пряди ее волос в шкатулке Матроны, была постоянным, холодным напоминанием о его поводке.

– Мне нужно, чтобы ты нашла способ обойти проклятие Матроны, – сказал он без предисловий.Накануне исхода он пришел к Лиссе. Она сидела в своих покоях, раскладывая на столе карты поверхности.

– Я уже ищу, красавчик. Это сложно. Старая ведьма использовала не просто симпатическую магию. Она вплела в волос частичку своей собственной крови и воли Ллос. Это не просто поводок. Это… бомба с часовым механизмом. Любая попытка ее разрушить может вызвать детонацию.Она подняла на него свои фиолетовые глаза.

– Но способ есть?

– Способ есть всегда, – она улыбнулась своей змеиной улыбкой. – Но он требует времени. И редких компонентов. Например, сердца живого ангела. Или слезы бога, который разучился плакать. Не то, что можно найти на ближайшем рынке. Но я буду искать. Ради тебя. И ради нее, – она добавила, и в ее голосе впервые прозвучала нотка искренности. – Она… забавная. Твой светлячок. Она единственная, кто посмотрел на меня и не увидел ни шлюху, ни монстра. Это… обезоруживает.

Матрона З'Зал'Дра и вся ее свита наблюдали за этим с верхнего балкона.В день исхода вся армия собралась в гигантском пещерном зале, где дрожал и переливался огромный портал. Три тысячи воинов в черной броне. Легион из Глубин. Готовый вырваться на поверхность.

– Там, наверху, – сказал он, и его голос был слышен каждому, – нас никто не ждет. Нас все ненавидят. Люди, инквизиторы, вампиры. Для них мы – чудовища, выползшие из тьмы.Каэль стоял перед своими воинами. Рядом с ним – Лия, Корвус, Лисса и Мал'кор. За его спиной тяжело дышал Драуглот. Он не стал произносить речей. Он просто поднял свой Сумеречный клинок.

– Так давайте не будем их разочаровывать.Он сделал паузу.

– Вперед! – скомандовал он. – В наш новый дом!По армии пронесся рев. Дикий, яростный, полный предвкушения.

И он первым шагнул в портал.

Их выкинуло в ночь, в самое сердце разоренных войной северных земель. Воздух был морозным и пах гарью. Под ногами хрустел снег, смешанный с пеплом. Небо было затянуто тучами, но сквозь них пробивался багровый, больной свет луны, которую местные называли Оком Дракона.

Портал за их спинами с шипением закрылся. Пути назад не было.Легион выливался из портала, как черная, густая река, растекаясь по долине. Воины-дроу, впервые за долгие годы или даже за всю жизнь оказавшиеся под открытым небом, с опаской и любопытством смотрели вверх.

– Ну что, генерал, – усмехнулся Корвус, выдыхая облачко пара. – Куда поведем эту ораву? Где ближайший город, который можно сжечь во славу нашего темного дела?

Каэль смотрел не на армию. Он смотрел на горизонт. С помощью Ока, которое он теперь научился использовать как внутренний компас, он видел потоки энергии. На западе – ровные, строгие линии силы, исходящие от крупного гарнизона Инквизиции. На востоке – гнилостные, хаотичные всплески, отмечавшие территорию, захваченную вампирами. А прямо на севере… на севере была рана. Зияющая, пульсирующая язва Скверны, откуда расползалась болезнь Спящего.

– Мы не будем ничего сжигать, – сказал он. – Мы идем на север. К сердцу заразы.

– Сражаться со Скверной? – удивилась Лисса. – Зачем? Пусть они пожирают друг друга.

– Потому что никто этого не ожидает, – ответил Каэль. – Инквизиция думает, что мы ударим по ним. Вампиры уверены, что мы их союзники. А Спящий… он считает меня своим. Все они ошибаются. Мы – третья сила. И мы заявим о себе не грабежом деревень. А тем, что сделаем то, чего не могут ни Свет, ни Тьма. Мы проведем хирургическую операцию. Мы вырежем опухоль.

Это был ход, который должен был заставить всех обратить на них внимание. Инквизицию, вампиров, драконов, и, возможно, даже тех самых «пернатых», о которых говорил Бельфегор.Это был безумный, самоубийственный план. Бросить свою неопытную, разношерстную армию в самое пекло, против тварей, которые сводят с ума одним своим присутствием. Но в этом безумии был гениальный расчет.

– Кроме того, – добавил Каэль, и в его глазах блеснул холодный огонь, – я хочу посмотреть, как моя Пустота справится с их Скверной. Мне кажется, они не подружатся.

– Легион! – его голос раскатился по долине. – Наш первый враг – не человек и не вампир. Наш первый враг – это гниль, которая пожирает эту землю! Мы идем на север! Мы принесем тьму в самое сердце тьмы!Он повернулся к своей армии, которая молча ждала приказа.

И Легион Изгоев, армия, рожденная в безнадежности и выкованная в ненависти, двинулась в свой первый поход. Они шли не спасать мир. Они шли доказывать свое право на существование, выжигая свой путь в его гниющей плоти.

Глава 49. Хирургия Гнойника

Город, известный как Грейхолл, был мертв. Но его тело продолжало дергаться в агонии. Скверна Спящего была не просто магической порчей; она была организмом. Разумным, хищным паразитом, который проникал в носителя – будь то человек, камень или целый город – и начинал его переваривать, превращая в часть своей растущей, мыслящей биомассы.

Когда армия Каэля подошла к стенам, они увидели не просто руины. Они увидели тело умирающего титана. Каменные стены были покрыты серой, похожей на кожу, пленкой, по которой пульсировали багровые сосуды. Из бойниц сочилась черная, едкая жидкость, похожая на пищеварительный сок. А над центральной цитаделью висел не просто туман, а облако спор, которое медленно кружилось, готовое заразить все живое, что осмелится подойти.

– Оно дышит, – прошептала Лия, и ее посох начал вибрировать, чувствуя чужеродную, извращенную форму жизни. – Это не просто порча. Это… живое.

– Хуже, – сказал Каэль, чье видение, усиленное Сердцем Пустоты, позволяло ему видеть саму структуру паразита. – Оно мыслит. Это не безмозглые мутанты. Это улей. С маткой, трутнями и рабочими особями.

Он знал, что простые носители – бывшие жители города, которых паразит захватил, – превратились в безмозглых, агрессивных дронов, движимых лишь инстинктом распространения заразы. Но сильные личности – воины, маги, лидеры, – те, кто обладал сильной волей, проходили иную трансформацию. Паразит не уничтожал их разум. Он подчинял его, сливался с ним, превращая их в своих «Альф». Такие носители сохраняли интеллект, хитрость, коварство, но их воля теперь безраздельно принадлежала Скверне. Они были глазами и руками Спящего в этом мире.

Битва за Грейхолл должна была стать не штурмом, а хирургической операцией по удалению раковой опухоли.

А он, Лия и их демонические спутники должны были нанести удар в «мозг» – найти и уничтожить главного «Альфу», который координировал всю оборону.План Каэля был рискованным и жестоким. Он разделил армию. Корвус и орки стали «наживкой». Их задачей был громкий, яростный штурм главных ворот, чтобы вызвать на себя основной рой дронов. Мал'кор и его дроу-убийцы стали «скальпелями». Они должны были проникнуть в город и уничтожить три «питающих узла» – гигантские пульсирующие органы, через которые паразит перекачивал энергию по всему городу.

Бойня у ворот была предсказуемо ужасной. Орды дронов, бывших жителей Грейхолла, хлынули на штурмующих. Они не чувствовали боли, не знали страха. Корвус и его орки врезались в эту волну, их топоры и мечи кромсали больную плоть, но на место каждого убитого вставало двое новых.

Они нашли «мозг». Он укрылся в цитадели, в бывшем тронном зале. Это был Капитан Стражи Грейхолла, могучий воин-гном, который последним защищал город и, видимо, за свою несгибаемую волю удостоился «чести» стать главным носителем.Тем временем Каэль и его группа уже были внутри. Лисса, используя свои иллюзии, создала «мертвую зону», скрыв их от вездесущего коллективного разума улья. Они двигались по изъеденным паразитом улицам, и это было похоже на путешествие по внутренностям гигантского, больного зверя.

– Вы пришли, – его голос был спокойным, но двойным, словно говорили и гном, и нечто иное. – Ошибка. Мы – будущее. Единство. Порядок. А вы – хаос. Боль. Смерть.Он сохранил свой облик, но его кожа была мертвенно-бледной, а по лицу и доспехам тянулись багровые вены. В его глазах не было ничего человеческого – лишь холодный, расчетливый интеллект паразита. Он не сидел на троне. Он стоял, и в руках у него был его старый рунный топор, лезвие которого теперь было покрыто черной, пульсирующей слизью.