Пепел Забытых

Она с презрением оглядела их компанию. Демонов. Человеческую жрицу. И полукровку, лежащего на земле.Из их рядов вышла предводительница. Высокая, стройная, с волосами белыми, как снег, и кожей цвета полированного обсидиана. Ее лицо было прекрасным и жестоким. Это была Вир'на, первая дочь Матроны Дома Фе'л'ар.

– Какое сборище отбросов, – ее голос был как шелест ядовитых змей. – По приказу Великой Матроны, вы пойдете с нами. Полукровка. И его игрушки. Сопротивление будет… интересным, но недолгим.

– Мы не твои игрушки, остроухая, – рыкнул Корвус, шагнув вперед.

– Так это ты, щенок Ксар'тис. Последний из своего грязного рода. Матрона хочет видеть, что за диковинный зверь осмелился кричать так громко.Вир'на даже не посмотрела на него. Она смотрела на Каэля, который медленно приходил в себя.

– Я пойду, – сказал он. – Но они, – он кивнул на своих спутников, – пойдут со мной. Как мои… гости. Не как пленники.Каэль, опираясь на Лию, поднялся.

– Я – носитель силы, которую твоя Матрона захочет заполучить больше всего на свете, – холодно ответил Каэль. – И если со мной или с моими спутниками что-то случится, эта сила просто… исчезнет. Вместе со мной. Подумай, понравится ли это твоей мамочке.Вир'на рассмеялась. – Ты в моем мире, полукровка. Ты не ставишь условия.

– Хорошо, – процедила она. – Вы пойдете как… делегация. Но одно неверное движение, и мои клинки напьются вашей крови. Всей.Он блефовал. Частично. Но он попал в точку. В глазах Вир'ны промелькнул расчет.

Это была игра, в которой цена проигрыша была гораздо страшнее смерти.Их повели вниз, в удушающую тьму подземных туннелей. План Каэля сработал. Они попали в самое сердце вражеского логова. Но теперь им предстояло выжить в мире, где каждый улыбается тебе, держа за спиной отравленный кинжал. И убедить тех, кто презирает их больше всего, стать их союзниками.

Глава 40. Город Вечной Ночи

Спуск в Подземье был путешествием в иной, извращенный космос. Туннели, по которым их вели, не были грубыми, вырытыми в земле ходами. Это были произведения искусства и жестокости. Стены были отполированы до зеркального блеска, и в них, словно в янтаре, были навечно впечатаны корчащиеся в агонии фигуры – рабы, враги, неудачливые любовники. Потолок уходил в недосягаемую высоту, и его украшали не сталактиты, а гигантские, фосфоресцирующие грибы, которые излучали холодный, синевато-фиолетовый свет, создавая иллюзию звездного неба. Воздух был неподвижен, лишен запахов гнили или сырости. Он пах озоном, пылью и едва уловимым, сладковатым ароматом экзотических ядов.

Молчаливая процессия воинов-дроу вела их все глубже. Их движения были плавными, хищными, они ступали по камню, не издавая ни звука. Корвус шел, сжав рукоять меча, его массивное тело казалось неуклюжим и грубым в этом мире изящной смертоносности. Он постоянно оглядывался, его ноздри раздувались, пытаясь уловить угрозу, а глаза, привыкшие к багровому пламени Ада, с трудом приспосабливались к холодному свечению Подземья. Лисса, напротив, казалась своей. Она двигалась с той же змеиной грацией, что и их конвоиры, ее любопытные, меняющие цвет глаза впитывали каждую деталь, а на губах играла легкая, хищная улыбка. Она была демонессой, но здесь, в этом царстве интриг и соблазнов, она чувствовала себя как дома.

Лия же была чужеродным элементом. Ее светлая аура, ее чистота здесь казались почти непристойными, как белый цветок, выросший на могиле. Она крепко сжимала свой посох, который излучал слабое, теплое свечение – крошечный, упрямый островок жизни в этом царстве смерти. Дроу-воины обходили ее стороной, бросая на нее взгляды, полные смеси отвращения и болезненного любопытства.

Каэль шел в центре, между Вир'ной и своими спутниками. Он был спокоен. Слишком спокоен. Он впитывал этот мир не глазами, а своей сутью. Тьма здесь была иной. Не первозданная Пустота, что жила в нем, и не гнилая Скверна Спящего. Это была тьма цивилизованная, утонченная. Тьма предательства, амбиций, похоти и боли, возведенных в ранг искусства. Он чувствовал ее, как тонкую, ядовитую паутину, опутавшую все вокруг.

Перед ними раскинулся Мензоберранзан, Город Паучьей Королевы.Через несколько часов пути туннель резко расширился, и они вышли на балкон, вырезанный в стене гигантской, уходящей в бесконечность пещеры.

От этого зрелища перехватило дыхание. Это был не город в привычном понимании. Это был каскад изящных, остроконечных башен, вырезанных из огромных сталагмитов, которые тянулись к далекому, светящемуся потолку. Башни были соединены тонкими, как паутина, мостами, по которым бесшумно скользили фигуры темных эльфов. Весь город был залит тем же холодным, магическим сиянием, но здесь оно было ярче, оно играло на отполированных стенах, на кристаллических шпилях, на серебряных нитях, которыми были украшены мосты. В центре города, на огромном, парящем в воздухе острове, возвышалась главная цитадель – Арах-Тинилит, храм их богини Ллос, здание, похожее на гигантского, многоглазого паука, вырезанного из цельного куска обсидиана.

– Добро пожаловать домой, полукровка, – с ядовитой насмешкой произнесла Вир'на. – Хотя, конечно, такие, как ты, не имеют дома.

Их повели по одному из мостов. Под ними, в бездонной пропасти, медленно текли реки расплавленной лавы, освещая город снизу багровыми, зловещими отсветами. Каэль видел жизнь города: рынки, где торговали рабами всех рас; арены, где гладиаторы-дроу сражались с чудовищами из самых глубоких подземелий; академии, где юных темных эльфов учили искусству магии, ядов и предательства. Общество дроу было идеальным механизмом, где каждая шестеренка была смазана кровью и страхом.

Их привели в цитадель правящего Дома Фе'л'ар. Это была одна из самых высоких и величественных башен. Внутри царила роскошь, от которой веяло смертью. Стены были покрыты гобеленами, вытканными из волос убитых врагов. Мебель была сделана из полированных костей гигантских подземных тварей. А в воздухе витал тонкий аромат редких цветов, которые, как знал Каэль из поглощенных знаний, росли только на трупах.

Она была стара, но ее возраст не был человеческим. Он был возрастом камня, возрастом вечной ночи. Ее кожа была сухой и морщинистой, как старый пергамент, но ее глаза… У нее было два нормальных, фиалковых глаза, полных холодной, расчетливой мудрости. А на лбу, в сложном узоре, располагались еще шесть маленьких, красных, неподвижных глазков – дар ее богини. Она была не просто правительницей. Она была верховной жрицей, живым воплощением воли Ллос.В тронном зале, на троне из живого, пульсирующего кристалла, который питался страхом заключенных под ним рабов, сидела она. Матрона З'Зал'Дра.

– Оставьте нас, – ее голос был тихим, скрипучим, но обладал такой властью, что даже Корвус невольно напрягся. Воины и даже Вир'на молча поклонились и вышли, оставив их четверых одних перед лицом самой могущественной дроу в мире.

– Демоны, – наконец сказала она, глядя на близнецов. – Слуги Бельфегора. Тщеславный интриган. Что он пообещал вам за то, что вы водите на поводке это… существо?Матрона долго молчала, ее восемь глаз изучали их, проникая, казалось, в самые глубины души.

– Наш господин ценит союзы, Великая Матрона, – сладко улыбнулась Лисса. – И он видит потенциал там, где другие видят лишь грязь.

– Светлая жрица, – взгляд Матроны переместился на Лию. – В моем городе. Какая ирония. Твой свет здесь – крик в пустоту. Он слаб. Он умрет, как только ты перестанешь верить. А я умею ломать веру.

– Дитя Ксар'тис. С кровью презренных людей. Скверна Спящего течет в твоих венах, смешанная с… Пустотой? Ты – ходячий парадокс. Оскорбление всех законов магии и природы. Твой «крик» на поверхности был громким. Он потревожил паутину моей богини. Объяснись. И твое объяснение решит, умрешь ли ты быстро или будешь веками служить топливом для моего трона.Наконец, все восемь ее глаз сфокусировались на Каэле.

– Я пришел не объясняться, Матрона. Я пришел предложить сделку.Каэль шагнул вперед. Он не выказывал ни страха, ни почтения.

– Сделку? – в ее голосе прозвучало искреннее удивление, смешанное с презрением. – Щенок предлагает сделку волчице, которая съела всю его стаю?

– Эта волчица стареет, – холодно ответил Каэль. – И ее окружают молодые, голодные шакалы. Ваш Дом правит, но другие Дома ждут вашей ошибки. Инквизиция на поверхности становится сильнее с каждым днем и мечтает найти путь сюда, чтобы «очистить» ваш город огнем. А где-то на севере пробуждается сила, которая сожрет и вас, и инквизиторов, и всех остальных.

– Я видел войну, которая грядет. Я был в Аду и говорил с его князьями. Я ношу в себе силу, способную стирать реальность. И я знаю, что вы, дроу, больше всего на свете цените выживание. А ваш мир – на грани гибели.Он сделал паузу, давая словам впитаться.

– И ты предлагаешь себя в качестве спасителя? Полукровка-изгой? – Матрона рассмеялась. Сухим, трескучим смехом.

– А взамен? – ее глаза хищно сузились. – Что ты попросишь за свои услуги, щенок?– Нет. Я предлагаю себя в качестве оружия. Оружия, которое вы можете направить на своих врагов. Я уничтожу угрозу Спящего. Я ослаблю Инквизицию до такой степени, что они на столетие забудут дорогу в Подземье. Я стану вашей местью Дому, который почти уничтожил моих предков, если вы того пожелаете.

– Армию, – сказал Каэль. – Не вашу. А свою. Вы отдадите мне всех изгоев. Всех сломленных. Всех, кто принадлежит к павшим и униженным Домам, как мой. Всех, кого вы считаете мусором. Я соберу их под своим знаменем. Они не будут служить вам или вашей Паучьей Королеве. Они будут служить мне. Я уведу их на поверхность и создам свое собственное царство. Царство теней и изгоев. Я избавлю вас от балласта, а вы получите союзника, который будет буфером между вами и горящим миром наверху.

В тронном зале повисла тишина. Даже близнецы смотрели на Каэля с изумлением. План был безумен в своей дерзости. Он не просто просил о помощи. Он требовал отдать ему часть народа дроу.

– Она была одна, – ответил Каэль. – А я – нет.Матрона долго смотрела на него. А затем медленно, почти незаметно, кивнула. – Ты похож на свою мать, – проскрипела она. – Та же гордыня. Та же сталь в глазах. Она тоже думала, что сможет изменить правила. И она закончила на рабском рынке.

– Завтра. На главной арене. Великая Проба. Ты, – она указала на Каэля, – против чемпиона Арах-Тинилит.– Это мы еще посмотрим, – Матрона подняла свою костлявую руку. – Твое предложение… интересно. Но слова – это ветер. Паучья Королева требует доказательств. Ты хочешь стать лидером? Докажи, что достоин. Ты хочешь вести за собой воинов? Докажи, что ты сам – воин. Она посмотрела на Вир'ну, которая снова вошла в зал.

– Кто он? – спросил Каэль.

– О, это не «он». Это оно. Древнее существо, которое мы держим в подземельях храма. Любимая игрушка самой Ллос. Выживешь – и мы, возможно, продолжим наш разговор. А сейчас… – она махнула рукой, – …отведите наших… гостей… в покои. Пусть насладятся нашим гостеприимством. Последним в их жизни.Матрона З'Зал'Дра улыбнулась, и ее улыбка была страшнее любого оскала.

Их повели прочь. Каэль знал, что это лишь первый ход в смертельной партии. Он получил свой шанс. Но ценой этого шанса была битва на арене, из которой, как шептали ему знания, поглощенные в Аду, еще никто и никогда не выходил живым.

Глава 41. Проба Паучьей Королевы

Их «покои» были роскошной тюрьмой. Комнаты, вырезанные в живом кристалле, обставленные мебелью из черного дерева и шелками, сотканными из кошмаров. Еда, которую им принесли молчаливые рабы-гоблины, была изысканной и, скорее всего, отравленной – но не смертельным ядом, а тонкой смесью, вызывающей слабость и затуманивающей разум. Никто из них к ней не притронулся.

– Итак, завтра ты умрешь, – констатировал Корвус, развалившись в кресле, которое жалобно скрипнуло под его весом. Он с интересом разглядывал витиеватый узор на потолке. – Красиво, спору нет. Но глупо. Сражаться на их арене, по их правилам. Ты – чужак. Они не дадут тебе победить.

– Я не собираюсь побеждать по их правилам, – спокойно ответил Каэль. Он стоял у окна – огромного, незастекленного проема, выходящего на панораму сияющего города, – и смотрел на цитадель-паука, Арах-Тинилит.

– Ты даже не знаешь, с кем будешь драться, красавчик, – заметила Лисса, грациозно прохаживаясь по комнате. – Старая карга назвала его «оно». Это плохой знак. В лексиконе дроу «оно» обычно означает нечто с большим количеством щупалец и очень, очень плохим характером.

– Я знаю, с чем я буду драться, – сказал Каэль, не оборачиваясь. Знания, поглощенные им, всплывали в памяти, холодные и четкие. – Чемпион Арах-Тинилит. Его называют Драуглот. «Волк-Паук». Гибрид, созданный первыми жрицами Ллос. Огромное, восьминогое существо, покрытое хитином, с разумом демона и голодом мертвеца. Он не просто убивает. Он высасывает душу.

– Звучит весело, – хмыкнул Корвус. – У тебя есть план, кроме как красиво умереть?

– Есть, – Каэль повернулся к ним. В его глазах не было страха. Лишь холодный, как лед, расчет. – Они хотят увидеть воина. Я покажу им бога.

– Пепел… – Лия подошла к нему, ее лицо было полно тревоги. – Не надо. Не используй ту силу. Это именно то, чего они ждут. Они хотят увидеть, как она тебя поглотит.

– Я не собираюсь выпускать Спящего или давать волю Пустоте, – сказал он, и его взгляд смягчился, когда он посмотрел на нее. – Я собираюсь показать им то, чего они никогда не видели. Не разрушение. А контроль.

На следующий день вся знать Мензоберранзана собралась на Великой Арене. Она была вырезана в дне пещеры и напоминала гигантскую паутину. Тысячи дроу в своих изысканных, темных нарядах занимали места на ярусах, их красные глаза горели в полумраке в предвкушении кровавого зрелища. Их шепот был похож на шелест сухих листьев. В центральной, самой высокой ложе, восседала Матрона З'Зал'Дра в окружении своих дочерей-жриц.

Раздался гонг, его звук был глухим и тяжелым, как удар сердца умирающего гиганта. С противоположной стороны арены со скрежетом поднялась массивная решетка.Каэля вывели на арену одного. Без доспехов, в простой черной тунике и штанах. Из оружия – лишь его Сумеречные клинки на поясе. Он выглядел маленьким и уязвимым в центре этого огромного пространства.

Драуглот был еще ужаснее, чем в описаниях. Тело огромного волка, покрытое не шерстью, а блестящим черным хитином. Из спины росли шесть паучьих, покрытых шипами лап, которые с отвратительным щелканьем впивались в песок арены. Его волчья пасть была полна акульих зубов, а вместо глаз горели восемь красных, многогранных, как у насекомого, огоньков, полных неразумной, всепоглощающей ненависти. Он издал низкий, вибрирующий вой, от которого у зрителей по коже побежали мурашки.Из темноты туннеля выползло оно.

– Славься, Ллос! – прокричала одна из жриц. – Узрите же пробу твоей избранной твари!

Каэль стоял на месте. Он не выхватил клинки. Он просто ждал.Драуглот бросился на Каэля. Он двигался с неестественной, дерганой скоростью, его паучьи лапы несли его вперед, а волчьи – отталкивались от земли, позволяя совершать гигантские прыжки.

Это была не грубая сила Спящего. Это была его собственная, отточенная в Академии магия теней, усиленная Сердцем Пустоты.Когда тварь была в десяти метрах от него, он поднял руку. В его ладони не материализовался Кнут Пустоты. Вместо этого сама его тень на песке арены ожила. Она вытянулась, стала объемной, и из нее, как из черной воды, вырвались десятки тонких, как иглы, щупалец.

На трибунах воцарилась ошеломленная тишина. Никто никогда не видел, чтобы кто-то остановил чемпиона так легко, так… изящно.Щупальца обвились вокруг паучьих лап Драуглота, сковывая его движения. Тварь взревела от ярости, пытаясь вырваться, но теневые путы были крепче стали. Она рухнула на песок, барахтаясь и щелкая челюстями.

– Ты думала, я буду драться с твоим питомцем, Матрона? – его голос, усиленный магией, разнесся по всей арене. – Я пришел не драться. Я пришел приручать.Каэль медленно пошел к нему.

И закрыл глаза.Он остановился перед головой монстра. Драуглот, чувствуя его близость, изверг из своей пасти струю липкой, ядовитой паутины. Каэль не увернулся. Он просто шагнул в сторону, и его тело на мгновение стало полупрозрачным, теневым. Паутина прошла сквозь него, не причинив вреда. Он положил руку на хитиновую голову твари.

И он, используя силу Пустоты, начал медленно, нить за нитью, расплетать это проклятие.Он не стал высасывать из нее душу или причинять боль. Он погрузился в ее примитивный, полный ярости и голода разум. Он не стал его ломать. Он нашел в нем источник боли – древнее проклятие, наложенное жрицами, которое держало существо в вечном состоянии агонии и голода.

Существо почувствовало не врага. Оно почувствовало того, кто избавляет его от вечной муки.Драуглот задергался, заскулил. Его тело сотрясала дрожь. Восемь красных глаз начали тускнеть. Ярость в них сменялась… замешательством. А затем – узнаванием.

На трибунах стояла мертвая тишина. Никто не мог поверить своим глазам. Чемпион, непобедимая машина для убийств, любимая игрушка их богини, был укрощен. Не силой, а… милосердием? Этого понятия в языке дроу не существовало.Теневые путы, державшие его, растаяли. Драуглот медленно, неуверенно поднялся на ноги. Он больше не рычал. Он издал тихий, вопросительный звук. Он склонил свою уродливую голову перед Каэлем и ткнулся ею в его грудь, как верный пес.

– Я говорил, что пришел за армией, – сказал он, глядя прямо в ложу Матроны. – И я только что завербовал своего первого солдата.Каэль погладил хитиновую голову монстра.

Она проиграла. Проиграла не битву, а демонстрацию силы. Этот полукровка не просто победил. Он унизил ее. Он показал всему городу, что есть сила, которая выше жестокости ее богини.Матрона З'Зал'Дра сидела, ее лицо было непроницаемым, как маска. Но ее пальцы с такой силой впились в подлокотники трона, что кристалл под ними треснул.

– Ты… – прошипела она, и ее голос был полон яда. – Ты совершил святотатство!

– Нет, – ответил Каэль, и его голос был спокоен. – Я совершил выбор. Я мог бы убить его. Но я дал ему свободу. А теперь представь, Матрона, что я могу предложить тем, кто сидит в твоих темницах. Тем, кого ты считаешь мусором. Я предлагаю им не службу. Я предлагаю им цель.

– Черт возьми, – выдохнул Корвус. – Он не просто выиграл. Он украл у них их главную страшилку.Он повернулся и, ведя за собой своего нового, чудовищного союзника, пошел к выходу с арены. Никто не посмел его остановить. В своей ложе, скрытые от глаз, Лия, Корвус и Лисса наблюдали за этим.

– Он не украл, братец, – промурлыкала Лисса, и в ее глазах горел новый, хищный огонь. – Он соблазнил. Он показал, что может быть хозяином получше, чем их Паучья Королева. Ох, красавчик… ты становишься все интереснее.

И эта победа была страшнее для дроу, чем любая резня.Лия же просто смотрела, и на ее губах играла тихая, гордая улыбка. Он сделал это. Он победил, не став монстром. Он победил, оставшись человеком.

И он был готов. Потому что теперь у него был не только кнут. У него был символ. И этот символ был восьминогим, покрытым хитином и абсолютно преданным ему.Когда Каэль покидал арену, он знал, что игра в Мензоберранзане перешла на новый уровень. Он больше не был просителем. Он стал соперником. Новой силой, с которой придется считаться. И он знал, что Матрона этого так не оставит. Она не будет пытаться убить его открыто. Теперь она будет плести паутину. Тонкую, ядовитую, смертельную.

Глава 42. Танец Пауков

Триумф на арене не принес Каэлю лавровый венок. Он принес ему клетку из шелка и яда. Их немедленно переселили из гостевых покоев в отдельное крыло цитадели Дома Фе'л'ар – жест, который одновременно означал и почет, и тотальный контроль. Роскошь здесь была еще более удушающей: фонтаны, из которых текло пряное, дурманящее вино; слуги-рабы, чьи языки были вырваны, чтобы они не могли подслушивать; и магические зеркала на стенах, которые, как был уверен Каэль, служили глазами и ушами Матроны.

Драуглот, его новый «питомец», был помещен в огромный грот под их покоями. Тварь, избавленная от вечной боли, вела себя на удивление спокойно, почти как гигантская, уродливая собака. Но Каэль чувствовал через их ментальную связь его нетерпение. Он был рожден для битвы, и мирная жизнь в гроте была для него противоестественной.

А для Матроны З'Зал'Дра он стал самой большой проблемой за последние несколько столетий.Реакция общества дроу на его победу была неоднозначной и опасной. Для рабов и низших каст он стал шепотом, искрой надежды в вечной ночи. Полукровка, который не убил, а освободил чудовище. Это было настолько чуждо их мировоззрению, что граничило с чудом. Для знатных Домов он стал занозой, выскочкой, нарушителем правил. Молодые, амбициозные воины смотрели на него с плохо скрываемой завистью и ненавистью. Они жаждали доказать, что его победа – случайность.

Поэтому она начала плести паутину.Она не могла его убить. Открытое убийство того, кто публично укротил чемпиона Ллос, было бы признанием собственной слабости. Это вызвало бы гнев самой Паучьей Королевы, которая ценила силу превыше всего. Но она не могла и позволить ему уйти с армией изгоев. Это подорвало бы ее власть.

– Старая карга пытается нас купить, – хмыкнул Корвус, с отвращением разглядывая инкрустированный драгоценными камнями топор, который был слишком красив, чтобы им драться. – Дешевый трюк.Первая нить была лестью. Их завалили подарками: оружие из редких металлов, доспехи из кожи подземных гидр, изысканные яды и магические амулеты.

– Не такой уж и дешевый, братец, – возразила Лисса, примеряя изящное ожерелье, которое, как она тут же определила, было артефактом, усиливающим иллюзии. – Она не покупает. Она оценивает. Смотрит, на что мы клюнем. На золото? На власть? На силу?

– Они думают, что я обычная демоница, которую можно купить за плотские утехи и обещания, – рассказывала она им по ночам, ее глаза сверкали от веселья. – Так наивно. Я, конечно, соглашаюсь на все приглашения. Информация, которую они выбалтывают, опьянев от вина и похоти, бесценна. И их мужчины… такие предсказуемые.Вторая нить была соблазном. Лиссу начали открыто приглашать на тайные вечера и оргии, которые устраивала знать. Ей предлагали власть, влияние, место в иерархии Дома Фе'л'ар, если она согласится стать шпионкой Матроны уже против Бельфегора.

– Я дерусь, когда мне платят. Или когда мне весело, – рычал он в ответ на оскорбления. – А вы, остроухие, слишком скучные, чтобы тратить на вас мой меч бесплатно.Третья нить была угрозой. На Корвуса постоянно «случайно» натыкались лучшие воины Дома, провоцируя его на дуэль. Они знали о его вспыльчивом характере и надеялись, что он убьет кого-нибудь из знати, дав Матроне повод для его казни. Но Корвус, к удивлению Каэля, сдерживался.

– Мой свет не боится его тьмы, – отвечала она им с холодной вежливостью. – А вот ваша богиня, похоже, очень боится его силы.Четвертая, самая тонкая нить была направлена на Лию. К ней начали приходить жрицы Ллос. Они не угрожали. Они… сочувствовали. Говорили, что понимают, каково это – быть рядом с таким чудовищем, как Каэль. Предлагали ей «убежище» в храме, обещали защитить ее от его тлетворного влияния. Они пытались вбить клин между ними, играя на ее сострадании и вере. Но Лия была крепче, чем они думали.

– Ты выиграл раунд, полукровка, – сказала она, отрезая ядовитый цветок обсидиановым ножом. – Но война только начинается. Ты хочешь армию. Я дам тебе ее. Но не ту, которую ты просил.И, наконец, главная нить паутины была сплетена вокруг самого Каэля. Матрона З'Зал'Дра пригласила его на личную аудиенцию. Без свидетелей. Они встретились в ее личных покоях, в саду, где росли хищные, светящиеся растения.

– Ты хочешь изгоев? Павших? Ты их получишь. Но сначала ты должен доказать, что можешь ими управлять. Я отправлю тебя в К'сорл'ен, Город-Темницу. Туда мы ссылаем всех, кто провинился, но кого нельзя казнить открыто. Предателей, неудачников, безумных магов, членов уничтоженных Домов. Это город анархии, где правит право сильного. Он кишит монстрами и отчаянием.Ее восемь глаз впились в него.

– И что я должен там сделать? – спросил Каэль.

– Выжить, – просто ответила Матрона. – И не просто выжить. Ты должен подчинить его. Стать его неоспоримым правителем. Если ты сможешь сломать волю самых отпетых отбросов нашего народа, значит, ты сможешь вести их в бой. Я дам тебе месяц. Справишься – и все обитатели К'сорл'ена станут твоими первыми солдатами. Провалишься… и твое тело будет вечно гнить в его сточных канавах.

– Твои спутники останутся здесь. В качестве залога, – добавила она. – Чтобы ты не вздумал сбежать.Это была гениальная ловушка. Она не убивала его. Она отправляла его в место, которое должно было убить его за нее. И даже если он чудом выживет и победит, он вернется во главе армии самых нестабильных, жестоких и непредсказуемых головорезов, управлять которыми будет почти невозможно.