По Кроуфорду

Отец вздохнул, хлопнул меня по плечу, будто говоря: «Не держи на нас, стариков, зла», и улыбнулся.

Я коротко улыбнулся в ответ:

– Всё в порядке. Я уже ухожу.

Попрощавшись с отцом, я ушёл.

На улице пахло скошенной травой и чьим-то сгоревшим ужином. Воздух был тёплым, тяжёлым и липким. Я сделал глубокий вдох, чтобы хоть немного прийти в себя. Всё внутри гудело – от усталости, раздражения, тяжести разговоров, от этого дома, который высасывает меня досуха каждый раз, как я переступаю его порог.

Я провёл рукой по лицу. Хотелось одного: чтобы этот день наконец закончился. Вычеркнуть его из памяти, смять, выкинуть, как неудачный черновик.

И в этот самый момент я вдруг поймал себя на мысли, что хотел бы вернуться в то кафе на третьем этаже торгового центра. Просто сидеть за столиком, пить американо с корицей и смотреть, как Кейтлин Хардвик выбирает бельё с таким выражением, будто решает высшую математику.

Я чертыхнулся и сел в машину.

Опять Кейтлин.

Опять грёбаное бельё.

Только хуже сделал.

Но хотя бы отвлёкся.

Глава 5

Кейт

Никки, как всегда, устроила всё с размахом. Выкупила три корта, заказала диджея и кейтеринг от ресторана с мишленовской звездой. По территории сновал безупречно одетый персонал в чёрных футболках-поло с золотыми эмблемами клуба и узких белых брюках. Одни разносили стаканы с охлаждёнными коктейлями, другие – серебряные подносы с закусками.

Корты располагались чуть в стороне, отделённые сеткой и живой изгородью от тусовочной зоны, где гости в белом потягивали крепкие напитки, пахли люксовыми духами и щедро мазались кремом с SPF 50. Всё вокруг выглядело так, словно сюда приземлился летний номер Vanity Fair10.

– Я думала, это будет весело! – зашипела подскочившая ко мне Никки и нервно поправила свои солнцезащитные очки. – И что в итоге? Друзья и родственники Димы тусуются сами по себе. Мои – сами по себе. И никто, никто не играет в теннис!

Николь и семья Дмитрия звали его просто – Дима. А я с самого начала называла его так, как он сам представился – Дмитрий. Официально и серьёзно. Ему подходит. К тому же он был совсем не против.

– Ну почему же никто? Джеймс играет. И жених твой.

– И всё! Мы арендовали три корта, Кейт, три! Знаешь во сколько нам это обошлось?

Я пожала плечами и сделала глоток маргариты.

– Может, языковой барьер?

– Они все знают английский.

– Тогда, видимо, гости Дмитрия просто боятся твоих подружек, у которых подбородки задраны та-ак высоко, что они себе скоро шею свернут. Ты их видела вообще? Они напялили каблуки и даже дышать боятся на свой маникюр, а ты предлагаешь им взять в руки ракетку?

Никки фыркнула и села рядом со мной.

– Надо было ехать в клуб к Лорену, – обречённо вздохнула она. – Там бы никто не притворялся, что им весело. Я просто идиотка.

Николь весь вечер стойко пыталась сохранять образ счастливой невесты, но я заметила, как дрогнула её улыбка, когда кто-то из гостей в очередной раз переспросил имя жениха. Кажется, мысль объединить друзей и родных уже не казалась ей такой гениальной.

– Всё нормально. И ты не идиотка. – Я похлопала подругу по плечу. – Просто попроси бармена не добавлять больше в коктейли ничего, кроме водки, и тогда все быстро станут лучшими друзьями.

– Ага, или разнесут клуб к чёртовой матери. А ты чего тут одна сидишь?

Я расположилась под зонтиком недалеко от кортов, лениво потягивала коктейли и курила, наблюдая за игрой.

Никки проследила за моим взглядом и ухмыльнулась:

– А, понятно. Пялишься на красавчика доктора, который нагло украл у меня жениха.

Джеймс, как и я, держался в стороне от тусовки, почти не пил и большую часть времени проводил на корте с Дмитрием. Казалось, они соревнуются не только в теннисе, но и в том, кто дольше сможет игнорировать весь этот светский балаган.

– Я пялюсь не на него, а просто наблюдаю за игрой, – сказала я, не отрывая взгляда от улыбки Кроуфорда, когда он одержал очередную победу.

Конечно, я пялилась. Вы бы только видели, как потрясно он смотрится в белом поло и шортах. Какие крепкие у него бёдра и мощные икры, как мышцы на руках перекатываются при подаче – визуальный оргазм, честное слово.

Мы даже не поздоровались при встрече. Он снова игнорировал меня: говорил со всеми, кроме меня, играл со всеми, кроме меня. Делал вид, будто я – невидимка.

Только вот взгляд его выдавал. Слишком часто я чувствовала его на себе, когда отворачивалась – слишком часто, чтобы поверить в равнодушие.

Я была в белом топе, коротких спандекс-шортах и юбке-плиссе. Судя по тому, как на меня засматривались другие мужчины, выглядела я эффектно. Белый цвет красиво подчёркивал загар, а короткая юбка – мои длинные стройные ноги.

Эти липкие взгляды быстро утомили меня, поэтому я укрылась в тени в компании коктейлей и сигарет. И наслаждалась зрелищем: два идеально сложенных мужика отбивают мячи на корте. Ну разве не идиллия?

– Может, расскажешь уже, что между вами?

– Ничего. – Я сделала очередной глоток коктейля. – Взаимное равнодушие и не более.

– Когда люди равнодушны, они не прожигают друг друга взглядами а-ля: «Я хочу тебя трахнуть, а потом убить». Или наоборот.

– Боже, Никки, что за маниакально-романтические фантазии! – Я картинно приложила руку к сердцу, и она больно стукнула меня в плечо.

– Ау! Ладно, расскажу, чтобы ты наконец от меня отстала, – взвыла я, потирая плечо. – Только пообещай, что не отгрызёшь ему голову.

Она иронично вскинула бровь:

– А будет повод?

– Я бы отгрызла.

– Ну, тогда ты не оставляешь мне выбора.

Я рассмеялась и рассказала ей о том, что произошло на дне рождения Рассела.

– Господи, если бы я только знала, что он такой придурок, я бы ни за что не согласилась с выбором Димы. – Никки злобно уставилась на Джеймса и сквозь зубы прошипела: – Вот же… гондон.

– Чего?

– Дима часто говорит это слово после звонка кому-то из партнёров, – пояснила Никки и пожала плечами. – Мне нравится. Сразу ясно, что кто-то крупно облажался.

– Гондон, – тихо повторила я, смакуя на языке незнакомое слово.

– Именно, – подмигнула Никки. – И не бойся, я не отгрызу ему голову… если он больше не даст повода.

– Надеюсь, не даст, – пробормотала я и отпила коктейль.

Некоторое время мы молчали, наблюдая, как официант собирает со столиков пустые бокалы.

– Слушай, а он вообще… был изначально приглашён? – спросила я, бросив взгляд на подающего Джеймса. – Ну, на свадьбу.

– Да. Дима звал его просто как гостя. Ещё в начале, когда только список составляли.

– И он согласился?

– Нет, сослался на завал на работе, мол, «всё лето в операционной, времени ноль».

– Это так по Кроуфорду.

– В смысле?

– Его характерный почерк, – пробормотала я, вертя в руках полупустой бокал. – Постоянно отмазывается. То он «весь в делах», то «не высыпается». Он вообще мастер в искусстве избегать: людей, эмоций, разговоров. Он даже собственный день рождения не отмечает.

– Серьёзно?

– Ага. В прошлом году ему исполнилось тридцать, и он провёл весь день на работе. Как и в позапрошлом году. По словам Тео.

На моё тридцатилетие два месяца назад он так же не соизволил прийти. Но любезно отправил подарок курьером: огромный букет алых роз, бутылку красного вина «Шатонёф-дю-Пап» и заколку в красивой шкатулке из матового стекла.

Не просто заколку – настоящее ювелирное чудо из жёлтого золота в виде созвездия Близнецов с крошечными бриллиантами в местах звёзд. Настолько тонкая, изящная работа, что казалось, её создали на небесах, а не в ювелирной мастерской.

Такую вещь не выбирают наспех. Её выбирают долго. С мыслями о той, кому она предназначена. С намерением напомнить о себе, когда не можешь быть рядом. Коснуться, не касаясь.

Он знал, что я часто собираю волосы, особенно в жару. Он знал, что я люблю золото, хотя я редко носила украшения. Он знал, что я люблю символичные вещи. Он вообще, судя по всему, много обо мне знал. И почему-то это больше пугало, чем радовало.

– И как так вышло, что самый нелюдимый человек в мире согласился на роль главного шафера?

– По чистой случайности, – пожала плечами Никки. – Позавчера на обеде Дима заскочил в ресторан недалеко от клиники Джеймса и наткнулся там на него самого. Они разговорились. Джеймс спросил, как идёт подготовка к свадьбе, и Дима ему рассказал про брата. И – о чудо – мистер «У меня завал» вдруг говорит: «А давай я».

Я медленно поставила бокал на стол.

– Подожди… Он сам вызвался?

– Угу.

– После того, как сказал, что не может прийти?

– Именно.

– Поразительно.

– Думаю, он из-за тебя согласился.

– Он даже не знал, что я там буду, Никки.

– Ну, как минимум, он знал, что там будет одинокая и о-очень горячая главная подружка невесты.

Я округлила глаза:

– Это Дмитрий так про меня сказал?

– Нет, это я крикнула по громкой связи, когда Дима позвонил мне и рассказал, что Джеймс готов стать шафером. Чтобы он точно не передумал.

Я расхохоталась:

– Тебе крупно, просто КРУПНО повезло. Обычно после таких заявлений он сбегает, как вампир от солнечного света. – Я бросила взгляд в сторону Джеймса и прищурилась. – Подозрительно это всё. Джеймс Кроуфорд добровольно появляется на подобных мероприятиях либо по очень веской причине, либо… даже не знаю, что ещё может его туда затащить, если честно.

– Не пугай меня, ладно? У нас уже нет времени искать нового шафера!

– Ладно-ладно. Возможно, ему просто захотелось… повеселиться?

Ну конечно. Скорее Земля с орбиты сойдёт.

– Мне всё равно, почему он согласился. Главное – что этот красавчик теперь с нами.

Я усмехнулась, допила остатки коктейля, а затем поднялась на ноги и двинулась к корту.

– Ты куда?

– Попробую реанимировать твой вечер и вернуть тебе жениха. Эй, парни!

Оба обернулись. Дмитрий чуть улыбнулся, а Джеймс взглянул на меня так, будто я только что вторглась в какое-то мужское святилище. Ну простите.

– Дмитрий, ты невесту давно видел? У неё сейчас нервный срыв случится. Пора бы тебе вернуться к ней, а то скоро вместо мячей в ход пойдут головы твоих родственников.

Он рассмеялся, оставил ракетку и пошёл в сторону засиявшей Никки. Джеймс остался на корте, глядя на уходящего друга, как на предателя.

– Кажется, ты остался без партнёра, Джей-Джей, – улыбнулась я, беря в руки ракетку. – Сыграешь со мной до пяти побед? Без геймов и сетов, просто: не отбил – проиграл. Проигравший выполняет любое желание победителя.

– Хочешь унизиться на глазах у всей тусовки?

– С чего ты взял, что я унижусь?

– Ты весь вечер не держала в руках ничего тяжелее маргариты и сигарет, точнее – четырёх маргарит.

– А ты откуда знаешь? Следил за мной?

Он усмехнулся:

– Трудно было не заметить одинокую пьющую сталкершу. Не надоело следить за мной?

– Я не следила за тобой, только за твоей упругой задницей.

– Уверена, что сможешь тягаться со мной? Дмитрий проиграл мне все партии – и он к тому же был абсолютно трезвый.

– Не переживай, я не пьянею от коктейлей. К тому же овчинка стоит выделки.

– Ладно. И что будет, если выиграешь ты?

– Ничего криминального. Ты отведёшь меня на ужин в какой-нибудь хороший ресторан, где честно ответишь на один мой вопрос. Любой вопрос.

Джеймс скривился. Очевидно, моё желание ему не понравилось.

Он подошёл ближе и, чуть склонив голову, спросил, глядя мне прямо в глаза:

– В чём твой план? Надеяться, что я отвлекусь на твои ноги и промахнусь? Чтобы потом выяснить, как я женился втайне ото всех? Это тебя интересует?

Я улыбнулась:

– Расслабься, милый, меня не интересует твой неудавшийся «тайный брак».

– Тогда что ты хочешь узнать?

– А ты проиграй – и узнаешь.

– И зачем мне соглашаться на это?

– Потому что ты можешь выиграть. И тогда я выполню любое твоё желание.

– Ты правда хочешь ответов? Какой бы горькой ни была правда? Это твоё желание?

– Да, Джеймс.

– Окей, это будет быстро. Но если выиграю я – а я выиграю, Кейтлин – то ты никогда ничего не узнаешь. Ты прекращаешь играть в Шерлока и оставляешь меня в покое, больше не задавая глупых вопросов. Согласна?

А дело приняло крутой оборот.

Я натянуто улыбнулась и протянула ему руку:

– Согласна.

Он кивнул и пожал мою ладонь:

– Тогда идём.

– Кто подаёт?

– Дамы вперёд.

Я взяла мяч, затем повернулась, чтобы занять свою сторону корта, и поняла, что атмосфера вокруг изменилась. Гости начали стекаться к ограде, занимая места получше, будто началось главное шоу вечера. В воздухе витал азарт. Похоже, наше пари всех заинтересовало больше, чем диджей, коктейли и тарталетки.

Дмитрий и Никки сидели за моим столиком. Он что-то шепнул ей на ухо, и она рассмеялась. А потом хлопнула в ладоши и закричала:

– Вперёд, Кейт! Покажи ему, на что способна! И бей по яйцам, если проигрываешь! – добавила подруга с самым милым лицом.

Я усмехнулась. Кто-то из гостей рассмеялся, кто-то даже начал делать ставки. Прекрасно. Как будто мне и так не хватало давления.

Я сжала ракетку крепче и посмотрела на Джеймса. Он стоял по другую сторону сетки, не сводя с меня глаз, как хищник, выжидающий, когда добыча оступится, чтобы наброситься на неё и растерзать.

Я не была профессиональным игроком в теннис, но на корте держалась уверенно. Один из моих бывших был чемпионом Большого шлема. Не суперзвезда вроде Фе́дерера11 – никто не бросался ему под ноги и не называл богом ракетки – но два из четырёх турниров он выиграл. Этого хватило, чтобы его имя знали в теннисном мире, а эго выросло до размеров центрального корта Уимблдона. Собственно, именно поэтому мы и расстались. Но зато он научил меня играть так, будто я родилась с ракеткой в руке. И пусть он ушёл из моей жизни уже достаточно давно, его уроки остались со мной.

Моя подача была быстрой, резкой, как пощёчина. Мяч ударился о корт противника и рванул вперёд, с тихим свистом рассекая воздух. Джеймс молниеносно отбил его, даже не двинувшись с места. Да, этот чёрт не зря хвастался, что выиграл у Дмитрия всухую. Но, судя по выражению лица, я его слегка удивила. Отлично. Именно этого я и добивалась.

На фоне заиграла «Oblivion» группы Royal Blood, и её гулкий ритм добавил искр в наэлектризованный воздух.

Началась ожесточённая игра.

Он отбивал. Я отвечала. Мы двигались слаженно, будто репетировали этот матч всю жизнь. Мяч метался между нами, как шальная пуля, без цели и пощады.

Мы бегали по корту, не давая друг другу ни секунды передышки. Адреналин плыл в венах, в воздухе искрилась напряжённость: каждый удар мог стать решающим, а каждый промах – провалом.

И вот это случилось – первый промах. Мой промах. Мяч коснулся земли во второй раз, и я услышала лёгкий вздох толпы.

0:1 в его пользу.

Чёрт.

Джеймс улыбнулся, и я еле сдержалась, чтобы не показать ему средний палец.

Не расстраивайся, Кейт. Мы только начали.

Я не сдавалась. Выждала момент и подала мяч так, что Джеймс не успел отбить. Опоздание в полшага стоило ему партии.

1:1.

Я посмотрела на него.

Он ухмыльнулся:

– Тебе просто повезло.

– Ага. Повезло, что ты слишком расслаблен и уверен в себе, – парировала я и подала снова.

Где-то за спиной слышались крики Никки:

– Давай, Кейт! Покажи ему!

Толпа оживилась, поднимая градус напряжения. В воздухе пахло потом, пылью корта и вызовом. Сейчас это было уже не просто игрой – это была дуэль. Слова сказаны, ставки сделаны. Осталось выяснить, кто из нас сорвёт куш.

Эта игра должна была быть лёгкой и быстрой, но дальше пошла настоящая жара. Мяч скакал между нами, как язвительная шутка. Толпа оживилась, ставки выросли вдвое. Никки уже не сидела – стояла с бокалом, орала речёвки и хлопала в ладоши.

И вдруг я услышала:

– Дже-е-е-еймс! – протянуто, с надрывом, как будто он был рок-звездой, а не кардиохирургом. – Джеймс-Джеймс-Джеймс!

– Разнеси её, доктор Кроуфорд!

– Мы тебя люби-и-им!

Это кричали те высокомерные сучки на каблуках. Они визжали при каждом его удачном ударе, как будто он не по мячу попал, а спас очередную жизнь.

Джеймс делал вид, что не слышит их. Но я прекрасно видела, как дёргались уголки его губ при каждом визге «фанаток».

Я сильнее сжала ракетку. Ну что ж, посмотрим, как твоя фан-база отреагирует на поражение.

Каждое очко доставалось нелегко. Джеймс подавал агрессивно, проверяя мою реакцию, будто тестировал меня на выносливость. А я смеялась в лицо его атакам, даже когда промахивалась. Ему нравилось, когда я бросаю вызов. Я это чувствовала. Видела, как искра мелькала в его глазах каждый раз, когда я отбивала мяч, который по всем законам физики должна была упустить.

Мы шли строго вровень – 3:3.

Он снова ударил – резко, под углом. Мяч шмякнулся об линию, почти касаясь её. Почти.

– Аут! – раздалось откуда-то сбоку. Один из гостей решил поиграть в судью.

4:3.

– Какая жалость, – поддела я, хватая ракетку поудобнее. – Ещё один такой удар – и тебе придётся угощать меня ужином. Соберись, Джей-Джей!

Он ничего не ответил, лишь усмехнулся. Устал, но сдаваться не собирался. И это только подогревало азарт. Его решительное лицо и вызов во взгляде заводили меня так сильно, что между ног сводило от тянущей боли.

Осталось совсем чуть-чуть.

Нельзя расслабляться.

Я подала быстро. Джеймс прыгнул, отбил. Я отбила в ответ. Мы бегали, как два безумца, срываясь в сторону при каждом ударе, будто от этого зависела наша жизнь. Пот тёк по вискам, дыхание сбилось, но я не сдавала позиций. Мне нужна была эта победа, как кислород. Мне нужна была правда. И ещё нужно было хоть немного сбить с него спесь.

Очередной удар. Я отправила мяч точно в угол корта, куда Кроуфорд не успел дотянуться. Мяч дважды коснулся земли, и судья – теперь уже в лице восторженной Никки – завизжала:

– Победа!!! Кейт победила!

Толпа взорвалась аплодисментами, смехом и криками поддержки. Я улыбнулась, ощущая этот сладкий вкус триумфа. Люди подпрыгивали, свистели и радовались так, словно это был финал Уимблдона.

Никки подбежала ко мне, обхватила за талию и закружила на месте, крича:

– Дааа. Чемпионка! Моя чемпионка!

Пока я наслаждалась вкусом победы, народ резко активизировался. Будто кто-то крикнул «свободная касса!» – и уже через минуту все три корта были заняты. Игра раззадорила не только нас с Джеймсом, каждому захотелось стать чемпионом. Никки пришла в неописуемый восторг от такой движухи, а я была только рада угодить подруге.

Когда она отпустила меня, я подошла к скамейке, где стояли бутылки с водой.

И Джеймс.

Его глаза встретились с моими – тёмные, сосредоточенные. Проигравший, но не сломленный.

Я вытерла лоб тыльной стороной ладони и ухмыльнулась:

– Похоже, ты должен мне ужин. И никакой лжи.

В его взгляде не было недовольства от проигрыша, не было злости – хотя признавать поражение он не любил, особенно от меня.

Он смотрел на меня с тем самым выражением, от которого у меня срывает тормоза. Именно тем взглядом, который я обычно ловила на себе тайком. Тем взглядом, в котором были скрыты все его порочные мысли и желания. Этот взгляд заводил меня до колючих мурашек. Он распалял меня изнутри. Мы будто не в теннис играли, а разыгрывали прелюдию.

Я почувствовала, как по шее стекает капелька пота и скрывается в ложбинке между грудей. Взгляд Кроуфорда проследил этот короткий путь. Его кадык дёрнулся, но он быстро вернул внимание на моё лицо.

– Я заеду за тобой завтра в семь вечера.

– Лучше в восемь.

– Хорошо. Завтра в восемь. Поужинаем и покончим с этим.

– Покончим с чем?

– Завтра узнаешь.

Он схватил бутылку с водой и быстро ушёл в сторону раздевалок, а я так и осталась стоять, сжимая ракетку в руке. Как же он умеет бесить и портить всё предвкушение.

Солнце медленно опускалось за кроны деревьев, накрывая площадку оранжево-золотым сиянием. Пульс ещё бился в ушах – от игры или раздражения, я уже не знала. Я выиграла, но сейчас чувствовала себя не как победитель, а как девчонка, которую обвинили в читерстве.

– Кейт, ты богиня! – закричала Никки, хлопая в ладоши. – БО-ГИ-НЯ! Мы хотим фото с победительницей! Иди к нам!

– Приду через десять минут, – отозвалась я. – Сначала хочу принять душ и переодеться.

Я пошла к раздевалкам, ноги немного подгибались от усталости, но внутри всё ещё гудело от адреналина. Площадка осталась позади, а вместе с ней – крики, аплодисменты и Никки, которой не терпелось выложить фотку победительницы в сторис с хэштегом #QueenKate.

Мужские и женские раздевалки располагались в разных концах коридора: мальчики направо – девочки налево.

Я уже собиралась толкнуть дверь в женскую, но замерла.

Джеймс.

Там был Джеймс. В соседней комнате. И, возможно… голый.

Я воровато огляделась по сторонам, как школьница, задумавшая что-то неприличное. Убедившись, что вокруг никого нет, быстро подошла к мужской раздевалке и медленно приоткрыла дверь. Внутри было пусто и тихо, только из душевой комнаты с правой стороны доносилось характерное шипение воды.

Кроуфорд.

Тот самый, которого я только что размазала по корту, сейчас был один за хлипкой дверью. Я не могла пропустить такое зрелище.

Я вошла тихо, как кошка – шум воды заглушал мои шаги. В лицо ударил запах шампуня и пара, смешанный с чем-то мужским – спортивным и яростно сексуальным.

И тогда я увидела его. И замерла на месте.

Джеймс не мылся – стоял в одном полотенце, обёрнутым вокруг крепких бёдер, опёршись руками о раковину и опустив голову. Его глаза были закрыты, спина чуть подрагивала, будто он сдерживал в себе что-то – злость или желание, не знаю. Капли воды поблёскивали на смуглой коже, медленно стекали с широких плеч по рельефной спине и пояснице, исчезая в пушистой ткани.

Я затаила дыхание, очарованная видом. Тело Джеймса выглядело так, будто его выточил скульптор-перфекционист с обсессивно-компульсивным расстройством12 и фетишем на мускулатуру. Грудь – твёрдая и выпуклая, с тёмными сосками. Живот – сухой, с выраженными кубиками пресса. А руки… чёрт, его руки. Широкие ладони, длинные пальцы, вены, как маршруты на карте – их хотелось запомнить на ощупь.

Это было не просто тело – это была грёбаная провокация.

Мой взгляд опустился прямо к тому самому месту, где ткань уже не скрывала главного. Да – он был возбуждён.

Я прикусила губу:

– О чём задумался, Джей-Джей?

Он вздрогнул, резко обернулся. И рявкнул:

– Что ты тут делаешь? Выйди!

Я склонила голову с невинной улыбкой, в которой крылась вся моя нечестивая сущность. И закрыла дверь на замок.

– Кейтлин, я сказал, выйди отсюда!

Кажется, он начинал паниковать. Как это мило.

Я медленно пошла к нему, давая ему возможность снова наорать на меня, остановить или уйти. Но он не сделал ничего из этого.

Я встала прямо перед ним. Улыбнулась, провела указательным пальцем по вздымающейся груди с тёмными волосками, задержалась у верхнего края полотенца и двинулась ниже.

Джеймс тут же перехватил мою руку и сжал.

– Зачем ты это делаешь? – хрипло спросил он.

Я посмотрела ему в глаза и пожала плечами:

– У меня душа добрая. Считай это моральной помощью проигравшим.

Прежде чем он успел сказать хоть слово, я одним движением сорвала с него полотенце и еле сдержалась, чтобы не ахнуть от восторга. Чёрт возьми, это вообще законно быть настолько совершенным везде?

Его член стоял передо мной, словно вызов всему моему самообладанию – внушительный, твёрдый, невероятно соблазнительный. Он был не просто идеален, он был произведением искусства: ни слишком толстый, ни слишком тонкий, с изящными венами, бегущими по изгибу к блестящей тёмно-розовой головке.

Я почувствовала, как кровь приливает к моим щекам и между ног, а жажда взять этот идеальный член в рот с каждой секундой становится всё невыносимее.

Мои пальцы обхватили его. Он был обжигающе горячим, как раскалённое железо.

– Кейтлин… – Голос Джеймса прозвучал возбуждающе-умоляюще. – Остановись.

– Тише, доктор, – прошептала я и скользнула пальцами вниз, затем вверх, медленно, с нажимом лаская налитую плоть. – У тебя тяжёлая работа и несносные друзья. Я просто помогаю снять напряжение. Расслабься. Никто не узнает.

Его дыхание стало прерывистым, грудь вздымалась от волнения и желания. Он не шевелился, словно пойманный в ловушку, где правила диктует не разум, а тело.

Я ускорилась, двигала рукой всё увереннее, чувствуя, как он дрожит в моей ладони, как его тело подчиняется каждой моей прихоти.