Тень юной души

Но даже эта библиотека была лишь бледной тенью Великой библиотеки Скайдора – той, что стояла в столице, ближе к Центру Гильдий, куда доступ был возможен только по личному разрешению короны.

Арон медленно шёл между стеллажами, доставал старинные свитки, открывал книги в кожаных переплётах. Он начал с общей истории: "Границы древних земель," "Истоки трёх престолов," "Союзы и предательства."

И вот он нашёл

Арадон – крупнейшее из ныне существующих королевств, раскинувшееся от горных перевалов до западных морей. Его столица, Валтас, находится под властью короля Эдмунда Шермана, чей возраст и срок правления остаются загадкой.

Шерман известен своей железной политикой и хладнокровными решениями. Он безжалостно устранял как внешние угрозы, так и внутренних противников, не щадя даже членов собственного совета.

Арадон славился дисциплинированной армией, изощрёнными военными стратегиями и беспощадной борьбой с магией. Любое проявление магической силы каралось смертью.

Торговля процветала, особенно с южными землями. Королевство богато ресурсами, оружием, редкими металлами и мощным флотом, но при этом остаётся изолированным.

У короля Шермана есть наследник, но его личность и детали его жизни тщательно скрываются. Ходят слухи, что он либо тайно обучается, либо полностью изолирован от двора.

Арон закрыл книгу. Его пальцы постучали по обложке, взгляд был пуст и задумчив.

– Слишком мало… – прошептал он. – Всё слишком завуалировано. Почему именно он? Почему сейчас?

Он убрал книги на место, но в голове всё ещё звучал голос отца, приказ советнику и слова о поездке в Арадон.

– Зачем тебе этот Шерман, отец? Что вы задумали?

Арон уже собирался покинуть библиотеку, когда его взгляд зацепился за старую, прежде незамеченную книгу. Она лежала в углу нижней полки, почти затерянная среди томов по флоре и фауне северных провинций. Книга была переплетена в тёмную кожу, обожжённую по краям, без названия на обложке. Лишь еле заметный символ, вытравленный огнём: распадающийся круг, охваченный трещинами.

Арон поднял её, открыл. На первой странице, выбитое старинным шрифтом, он прочитал название:

"Записи безвременья: происхождение Черновенца."

Сердце забилось быстрее. Арон присел обратно за стол, вглядываясь в тусклый текст.

Первая вспышка была зафиксирована сто пять лет назад в деревне Галлус, у самой границы древнего леса Вейр. Первой заболевшей оказалась женщина по имени Илена, жена местного травника. Согласно записям лекарей, в течение нескольких дней у неё не наблюдалось никаких симптомов, кроме лёгкой усталости.

На пятый день её глаза налились кровью, кожа побледнела, а по телу проступили чёрные вены, словно отравленные. Она начала бредить, кричать, видеть то, чего не было. Через неделю Илена умерла, успев выцарапать ногтями стены своего дома.

После этого болезнь начала распространяться на соседние деревни.

Далее шли медицинские записи: описания вскрытий, тайных опытов, проводившихся в подвалах замков и изолированных крепостях. Людей держали в цепях, изучая стадии болезни. Лекари отчаянно искали источник заразы, но все их усилия были тщетны.

Но следующие строки заставили пальцы Арона похолодеть:

Спустя пять лет с начала распространения Черновенца начали рождаться дети, невосприимчивые к болезни, но… искажённые. Обладающие неестественными способностями.

Первое упоминание относилось к ребёнку из той самой деревни – мальчику, который бормотал, словно разговаривая с призраком. Затем появилась девочка, также со странными способностями.

Люди шептались, что болезнь мутировала, теперь она "жила" в их крови, не убивая, а изменяя.

Страх охватил народ. Суеверия росли. Этих людей стали называть "Детьми Черновенца".

Любая магия была объявлена осквернённой силой, якобы порождённой Черновенцем. Одарённые были признаны угрозой. Им запрещалось жить в черте городов.

Арон крепко сжал корешок книги. Он перевернул страницу – дальше текст был размыт, словно чернила растеклись от слез или времени.

Он откинулся на спинку кресла, дыхание стало прерывистым. Закрыв книгу, Арон остался сидеть в тишине.

Медленно выйдя из библиотеки, он закрыл за собой тяжёлую дубовую дверь. Ночная тишина дворца ощущалась особенно остро: длинные коридоры тянулись безмолвными тенями, и лишь его шаги глухо отдавались от мраморного пола. Усталость наваливалась на плечи тяжёлым грузом – не телесная, а душевная.

Ночной воздух в замке был прохладным. Проходя мимо витражных окон, за которыми чернильное небо окутывало спящую столицу, Арон чувствовал контраст. Все казалось таким мирным снаружи, но внутри него бурей клубились сомнения.

Его комната располагалась в восточном крыле дворца – уединённое, почти отдалённое место, которое он сам выбрал. Здесь редко проходили стражники, и не было никакой суеты.

Он толкнул дверь и шагнул в полумрак комнаты. Мягкий, обволакивающий, он встретил его, словно старый друг. Густые, темно-синие шторы были лишь слегка раздвинуты, пропуская лунный свет. Серебряные полосы скользили по полу, вычерчивая причудливые узоры. На тумбе у кровати тлела наполовину догоревшая свеча, её пляшущие тени оживляли каменные стены.

Комната была аскетична в своей простоте: несколько полок, заставленных книгами, пара кресел у небольшого камина, и оружейная стойка, где покоились два клинка. На письменном столе лежали свитки, некоторые раскрыты, будто их покинули в спешке.

Арон подошёл к окну, приоткрыл его и вдохнул прохладу ночного воздуха. Внизу, вдали, мерцали огни столицы – жизнь не угасала даже в темноте. Он прислонился лбом к холодному стеклу, на мгновение закрыв глаза.

– Что ты задумал, отец… – прошептал он в тишину, вспоминая подслушанный разговор и странную встречу с Агнес, которая всё глубже проникала в его мысли.

Оттолкнувшись от окна, он опустился на кровать, не снимая одежды. Тело жаждало сна, но разум метался в тревоге. Мысли переплетались: о встрече с Эдмундом, о магии, о больном.

Арон лежал на спине, вглядываясь в потолок, где играли отблески лунного света, пробивавшиеся сквозь щели в шторах. Комната была тиха, но в его голове бушевал шторм.

Он снова прокручивал в памяти строки, прочитанные в библиотеке. Страницы, покрытые пылью и забвением, рассказывали о жестоких временах.

Арон сжал кулак.

– Они верили, что магия – это гниль, причина болезни. Что, уничтожив её, они уничтожат и саму болезнь. Но…

Он резко сел на кровать, опершись локтями о колени.

– Если они всех сожгли… – пробормотал он вслух. – Если они выследили, казнили, выкорчевали до корней…

– Почему болезнь вернулась?

Он вспомнил строки о той последней зиме. Говорили, что несколько одарённых сбежали, сломав цепи и скрывшись. Их было мало. Легенды гласили, что зима была беспощадной, и все они замёрзли в ледяных пещерах за горами, куда не ведут дороги.

Он обхватил голову руками.

– Всё началось раньше, чем нам говорят. Раньше, чем даже отец помнит. Возможно, всё началось не с болезни. А с них.

Он снова лёг и попытался уснуть

Глава 6

Первые лучи солнца робко пробивались сквозь занавески, словно нехотя нарушая мягкий сумрак комнаты Агнес. Она лежала на боку, наблюдая, как по полу медленно ползёт золотая полоса света. В голове ещё пульсировали обрывки вчерашнего вечера: танец, взгляд Арона, внезапный крик, терпкий запах крови и тот странный, тревожный сон.

Неспокойствие нарастало.

Агнес поднялась и подошла к кувшину с водой. Холодная влага освежила лицо, но не смогла рассеять ни тягостные мысли, ни тяжесть в сердце. Накинув простое платье и завязав волосы лентой, она направилась на кухню, откуда уже доносился голос Геллы.

– Выглядишь так, будто сражалась с ночными кошмарами, – заметила мать, бросив на неё быстрый взгляд.

– Почти так и было, – пробормотала Агнес, опускаясь за стол и наливая себе чашку тёплого травяного отвара.

Тристан, уже уплетавший яблоко, подмигнул сестре. Между ними промелькнуло невысказанное понимание. Рамос, копавшийся у печи с капканами, что-то бормотал себе под нос – явно собирался в лес.

И вдруг – глухой стук в калитку. Один, второй, третий. Ритмичный. Настойчивый.

Все замерли.

– Кто бы это мог быть? – нахмурилась Гелла.

– В такую рань? – тихо выдохнул Тристан, поднимаясь со стула.

Агнес осторожно выглянула в окно. Трое. Все облачены в синие плащи, украшенные серебряным гербом столицы. Вестники короля. Один держал свиток, другой – короткое копьё.

Лица их были напряжены.

– Это посланники из столицы…

– Что-то случилось, – прошептала Гелла.

Рамос первым вышел из дома, за ним – Тристан. Агнес изо всех сил сдерживала порыв побежать следом, но в груди уже нарастало тревожное предчувствие.

Один из вестников громко произнёс:

– По указу Его Величества Регилла Второго! Ввиду растущей угрозы заболевания, каждому округу предписано провести перепись всех лиц с признаками отклонений. Сбор – на главной площади у деревенского старосты. Обязательное присутствие всех!

Гелла плотно сжала губы. Агнес почувствовала, как внутри всё похолодело.

Слова "признаки отклонений" прозвучали как зловещий приговор. Они что-то знали.

Тристан бросил на сестру острый, тревожный взгляд – без слов. Агнес сжала кулаки под столом, сердце забилось громче голоса вестника.

"Сбор сегодня, ровно в полдень. Отказ – признание вины."

Посланники ушли, оставив лишь пыль и тяжёлую тишину.

Гелла, не отрывая взгляда от двери, прошептала: – Нам нужно быть осторожными…

Над деревней висел лёгкий туман, пахнущий влажной землёй, дымом печей и чем-то незримо тревожным. Петухи кукарекали с опозданием, словно предчувствуя недоброе. Утренняя суета утихла: торговки молчали, дети прятались за плетнями, даже псы притихли.

Три резких удара в бронзовый колокол над площадью разнеслись по деревне. Это был сигнал – не о празднике. Такой звон означал лишь одно: приближаются вестники из столицы.

Люди потянулись к площади: женщины в льняных сарафанах, старики с посохами, мужчины с опорами, рыбаки, кузнецы, дети – все, кто мог. Кто-то накинул старый плащ, кто-то – лишь наспех надетую рубаху. Гелла и Рамос пришли одними из первых. Агнес, сдерживая волнение, стояла рядом. Чуть поодаль – Тристан, сжимая в руке кинжал.

На площадь въехали три всадника с гербом Скайдора на груди – серебряная змея, обвивающая меч. Лошади фыркали, копыта били по земле. Люди расступились, образуя круг. Молчание было гробовым.

Средний всадник, высокий, с выбритым лицом и холодным, стеклянным взглядом, спешился. Он развернул свиток с алой королевской печатью и произнёс громко, с нажимом:

– По воле короля Регилла Второго, в связи с растущей угрозой Черновенца…

Толпа замерла, вслушиваясь.

– …все деревни обязаны подчиниться новым королевским указам.

Люди переглянулись. По рядам пробежал шёпот, кто-то крепче прижал к себе детей.

– Отныне каждый, кто заметит признаки болезни или странностей, обязан доложить страже. Каждый, кто укрывает подозреваемого, будет считаться изменником.

Лицо старосты деревни побледнело. Он поднял руку, пытаясь возразить, но вестник не дал ему слова:

– А также… каждый житель деревни должен явиться к старосте для занесения в список. Вне списка будут считаться беглыми и могут быть устранены на месте.

Мрак сгустился над площадью. Шёпот усилился. Мальчик заплакал, и мать тут же прижала его к себе, стараясь не привлекать внимания.

– В ближайшие дни в деревню будет направлен представитель королевской стражи для проверки. Сопротивление будет караться смертной казнью.

Он свернул свиток и обвёл толпу взглядом:

– Да очистится земля от скверны. Во имя короны.

Всадник вскочил в седло, подал знак своим спутникам. Трое всадников развернулись и уехали, оставив за собой тяжёлую тишину и клубы пыли.

Толпа не расходилась. Никто не шевелился, переваривая услышанное каждый по-своему. В глазах соседей уже мелькало подозрение, а у кого-то – жалость.

Гелла крепко сжала руку Агнес:

– Не показывай себя никому. Ни при каких обстоятельствах.

Солнце уже поднялось над деревней, прогоняя последние клочья утреннего тумана. У амбарной избы старосты Берна выстроилась молчаливая очередь – каждая семья, выстроенная по фамилиям. У двери стоял грубо сколоченный стол, за которым сидел сам староста, перебирая пергаменты в сопровождении двух помощников.

Гелла и Рамос заняли своё место в очереди вместе с Агнес. Вокруг шептались, украдкой поглядывая на удаляющихся всадников, чья пыль ещё висела в воздухе. Напряжение ощущалось так же отчётливо, как перед грозой.

Агнес, прижав к груди стопку нужных бумаг, стояла чуть позади. Её взгляд невольно скользнул по толпе, и тут она заметила Тристана.

Он держался чуть в стороне, плечом к плечу с двумя деревенскими девицами. Обе были в свежих юбках, волосы аккуратно заплетены, а щеки их покраснели. Одна из них, Лора, дочь мясника, заливисто смеялась. Тристан склонился к ней, что-то прошептав, отчего смех девушки стал ещё звонче. Он улыбался так беззаботно, словно весь мир был ему нипочём.

Агнес нахмурилась, закатила глаза и крикнула:

– Тристан! Ну, хватит позориться!

Головы повернулись. Девицы замерли, переглянулись. А Тристан, будто ничего не случилось, выпрямился, поднёс руку к груди в комичном поклоне и театрально вскинул брови.

– Простите, но что поделать? Деревенская страсть – вещь необузданная, – проговорил он со вздохом. – Вот и бегает за мной бедняжка, как за последним пирогом на ярмарке.

Хохот прокатился по ближайшим рядам. Лора и Клара прыснули от смеха, густо покраснев. Агнес скрестила руки на груди, с трудом сдерживая раздражённый смешок.

Староста поднял голову от бумаг:

– Следующие – семья Мёрфи!

Гелла дёрнула сына за рукав:

– Хватит шутить, идём.

– Иду, иду… – отозвался Тристан, бросив последний взгляд на девушек. Он галантно наклонился и поцеловал руку каждой, словно столичный кавалер. Обе покраснели до корней волос и застыли на месте.

– До скорой встречи, прекрасные дамы, – подмигнул он и неторопливо направился к своей семье.

Когда семья Мёрфи подошла к столу, староста Берн – седеющий мужчина с суровым взглядом и крупными руками – взглянул на них поверх очков. Пёстрый список в его руках был уже почти исписан, но при виде Рамоса он отложил перо и с уважением кивнул.

– Рамос Мёрфи, охотник, – чётко произнёс отец. – Жена Гелла, целительница. Дети – Тристан и Агнес.

Берн задержал взгляд на Агнес чуть дольше, чем на остальных, словно пытаясь что-то прочесть в её глазах. Она не отвела взгляда, но внутри почувствовала, как сжался живот – неприятное предчувствие снова давало о себе знать.

– Записано, – староста махнул рукой. – Следующие!

Они отошли от стола. Рамос и

Гелла пошли вперёд, обсуждая, какие запасы нужно пополнить в деревне. Тристан, как всегда, беззаботно болтал, перескакивая с темы на тему. Агнес шла позади, погруженная в свои мысли.

Что-то глухо сжималось внутри неё. Чувство тревоги, непонятная пустота, что росла с каждым шагом. Толпа, крики, деревенская суета – все это вдруг начало раздражать.

У калитки Агнес остановилась. Рука уже лежала на щеколде, но пальцы не шевелились. Гелла, заметив заминку, повернулась, обеспокоенно глядя через плечо:

– Агнес? Что-то случилось?

Девушка подняла глаза, натянуто улыбнулась, почти извиняясь:

– Нет, всё в порядке… Просто немного прогуляюсь. Голова… шумит.

Тристан, стоявший на ступеньках, нахмурился, как всегда чуткий к её настроению:

– Прогуляешься? В лес?

Агнес пожала плечами, отвела взгляд:

– Немного пройдусь. Разомнусь. Воздухом подышу. Вернусь до ужина.

Она быстро шагнула прочь, не дожидаясь одобрения. Не хотелось говорить, не хотелось объяснять. Хотелось только тишины. И чтобы хоть на миг – всё перестало давить.

Знакомая поляна у реки, их с братом излюбленное место для тренировок, встретила её безмолвием. Сбросив плащ на траву, Агнес обнажила меч и приняла боевую стойку.

Сердце колотилось в груди, но не от физического напряжения – от неотступных, гнетущих мыслей. – Почему это снова происходит?.. – прошептала она, и, не дождавшись ответа, обрушила на воздух яростную серию ударов. Сухие листья вихрем взметнулись вокруг.

Внутри неё тлел огонь, жаждал вырваться наружу, но страх держал его в узде. Она хотела дать ему волю, но оковы сомнений ещё не были сброшены. Агнес тяжело дышала, крепко сжимая рукоять меча. "А если попробовать?.. Чуть-чуть. Здесь никого нет. Никто не увидит."

Агнес открыла глаза. В глубине карих зрачков на мгновение вспыхнул тёплый, золотистый свет, словно там разгорелся крохотный уголёк. Она перевела взгляд на клинок в правой руке. Лёгким движением пальцев крепче сжала его и глубоко вдохнула.

Сила хлынула в неё мощным потоком, словно прорвало плотину, годами сдерживавшую бушующее пламя. – Только немного… – прошептала она.

Тепло волнами разливалось по телу. Клинок загудел, металл начал раскаляться, озаряясь зловещим жёлто-красным светом, словно его только что выковали в адской кузнице. На лице Агнес промелькнула короткая, гордая улыбка. В этой улыбке читалось: я больше не боюсь.

Она взмахнула мечом и воздух взвыл от боли, рассекаемый сталью. Меч чертил в воздухе огненные руны, трава под его смертоносным танцем чернела и обращалась в пепел, земля трескалась, словно иссохшая глина. Агнес двигалась с грацией хищницы, быстро и смертоносно, в каждом выверенном движении ощущалась сокрушительная уверенность. Но…

Клинок вдруг заскрежетал, словно в предсмертной агонии. И начал… таять.

– Что?..

Пламя стало неуправляемым. Капли расплавленного металла начали капать с острия. Лезвие, ещё мгновение назад вселявшее ужас, покрылось зловещими пузырями, искажаясь, словно отражение в адском зеркале.

– Нет… нет-нет-нет! – паника ледяным когтем вцепилась в её сердце. – Я же… Я не хотела…

Она отшвырнула меч – точнее, жалкие его останки. Рукоять с приглушённым стоном рухнула в сухую траву, от неё потянулся тонкий, змеистый дымок. Обугленное железо с шипением вгрызалось в землю.

И тут Агнес судорожно схватилась за лицо – тонкая струйка крови потекла из носа, обжигая кожу. Мир вокруг поплыл, распадаясь на искажённые осколки.

– Что… со мной… – выдохнула она, словно выпустила последний вздох, и пошатнулась.

Она рухнула на колено, вцепившись пальцами в землю, словно ища в ней спасения. Сердце колотилось в груди оглушительным набатом, пульс яростно отдавался в висках. Обжигающий жар постепенно отступал, оставляя после себя лишь изматывающую тяжесть и леденящую пустоту.

Мир вокруг словно померк, лишившись красок и звуков. Она сжала зубы до скрипа, закрыла глаза, пытаясь удержать ускользающую реальность.

– Я… должна держать это в себе…

Словно кто-то внял её мольбе – ветер, до этого яростно трепавший волосы, вдруг затих. Лишь расплавленный металл тихо потрескивал в траве, напоминая о случившемся.

Агнес медленно поднялась, едва удерживая равновесие, вытерла дрожащей рукой кровь с носа.

На земле, словно зловещее напоминание, лежала обугленная рукоять меча, лезвие которого было уничтожено неуправляемым пламенем её собственной силы. Тонкие струйки пара поднимались от травы, опалённой смертоносным жаром. Агнес в ужасе отшатнулась, словно от прикосновения змеи.

– Нет… нет, нет, нет! – прошептала она одними губами и с отчаянной силой отшвырнула обугленную рукоять прочь, как будто этот жест мог стереть из памяти случившееся.

Она прижала дрожащую ладонь к груди, пытаясь унять сбившееся дыхание.

"Зачем я это сделала? Почему я не смогла остановиться?"

В этот момент, словно вырвавшись из самой тьмы, из кустов стремительно вышел Тристан. Он застыл, ошеломлённый. Его глаза метались – от расплавленного металла на земле к обугленной траве, к сестре, дрожащей посреди пепельного круга.

– Ты… совсем с ума сошла?! – прошипел он, и в голосе звенел не только гнев, но и страх. – Что ты творишь, Агнес?!

Она не обернулась. Стояла, сжав кулаки, будто сама пыталась сдержать что-то внутри.

– Я просто… хотела потренироваться.

– Потренироваться? – он шагнул ближе, его лицо исказилось. – Одна? В лесу?! С такой силой, которую ты толком не контролируешь?! Ты вообще понимаешь, что могла наделать?!

Она вздрогнула, но голос её остался напряжённо ровным:

– Никто не видел.

– Это не важно! – он указал на почерневшую землю, на дымившийся меч. – Завтра эта поляна будет чёрной дырой, и кто-нибудь всё равно начнёт задавать вопросы. Ты хочешь, чтобы тебя сожгли, Агнес?! Чтобы мать, отец… я…

Он осёкся. Голос дрогнул.

Агнес обернулась. Лицо её было побледневшим, но в глазах вспыхнуло нечто иное – тлеющее напряжение сорвалось в жаркое пламя. Радужка горела, будто расплавленное золото, в ней плескалась дикая, неконтролируемая сила.

– Замолчи! – выкрикнула она. Воздух дрогнул и лес стих.

Тристан отшатнулся. Он смотрел на неё широко распахнутыми глазами – в них был не страх… а боль. Медленная, тянущая.

Агнес замерла, дыхание сбилось. Пламя в её глазах погасло.

– Прости… – прошептала она. – Я не хотела. Я не знаю, что со мной. Я испугалась.

Он смотрел в её лицо, и оно вдруг показалось ему слишком взрослым. Уставшим. Одиноким.

Он подошёл, молча. И просто обнял её. Крепко, сильно, как раньше, когда ей было шесть, а гроза за окном казалась концом света.

Агнес дрогнула и вцепилась в него, уткнувшись лицом в грудь.

– Я боюсь, Трис… – выдохнула она. – Эта сила… она будто не моя. Я чувствую, как она давит. Рвётся наружу.

Он мягко отстранился, взял её лицо в ладони и заглянул в глаза.

– Тогда научись с ней жить. Научись её держать. Или однажды она сорвёт с тебя всё – имя, разум, душу. И заберёт тех, кого ты любишь.

Он говорил просто. Но в его голосе была истина.

Агнес кивнула, и они отправились домой.

Ночь была тихой, но не спокойной. Агнес лежала в постели с открытыми глазами. Сон не приходил – мысли крутились, как водоворот. Она лежала на боку, глядя на тусклый лунный свет, пробивавшийся сквозь щель в ставнях, и медленно тянула одеяло к груди, словно это могло защитить её от собственного беспокойства.

И вдруг…

По полу пробежала тень.

Резкая, стремительная – чья-то фигура мелькнула у окна. Агнес, резко села, прислушиваясь. Внутри всё похолодело. Она встала с кровати, осторожно ступая босыми ногами по скрипучим половицам. Схватила с вешалки тёмную накидку, пальцы судорожно сжали рукоять клинка, спрятанного под кроватью, и она, скользнула к двери.

Открыв её бесшумно, она выскользнула наружу, жадно вдыхая свежий, прохладный ночной воздух. Волосы, выбившись из-под накидки, затрепетали на ветру, капюшон слегка съехал с головы. Глаза мгновенно выхватили силуэт, прижавшийся к стене дома – кто-то стоял прямо под её окном, внимательно изучая что-то.

Агнес затаила дыхание. Шаг, ещё шаг… Она уже приготовилась к удару, клинок в руке опасно сверкнул в лунном свете…

– Тише, тише! – прошептал мужской голос, предостерегающе взметнув ладони. – Это я.

Агнес замерла, словно вкопанная. Голос – знакомый, низкий, с той самой лёгкой усмешкой, но сейчас в нём звучало непривычное волнение. Она прищурилась, пытаясь разглядеть его в полумраке.

– Арон?! – выдохнула она в изумлении, опуская клинок. – Ты… что ты здесь делаешь?

Он стоял, закутанный в тёмную куртку, волосы слегка растрёпаны, дыхание сбивчивое, словно после долгой дороги. Тень усталости и напряжения омрачала лицо, но губы все так же трогала привычная полуулыбка.

– Просто хотел тебя увидеть, – проговорил он приглушённо. – Не мог уснуть. Подумал, нам нужно поговорить.

Агнес не могла понять, сон это или явь. Она бросила взгляд на тёмный силуэт дома, затем снова на него:

– Ты проделал путь через всю столицу, миновал посты, чтобы явиться ко мне… ночью. Без предупреждения.

Он пожал плечами и шагнул ближе:

– Неужели совсем не соскучилась?

Агнес прищурилась, крепче сжимая рукоять меча под плащом.

– Соскучилась? – прошептала она с насмешкой и недоверием. – Да я чуть тебя не прикончила!

Арон тихо рассмеялся, и в его смехе звучало столько неподдельного веселья, что он отозвался в ночной тишине серебряным перезвоном колокольчика. Агнес резко зашипела и отмахнулась от него рукой:

– Тише ты! Совсем с ума сошёл? Все спят! Сейчас своим хохотом всю деревню разбудишь.

– Ну, хоть не клинком, – усмехнулся он, словно это было пустяком. – Хотя такой приём сложно назвать комплиментом…

Агнес закатила глаза, спрятала меч за спину под накидку и вздохнула.

– Что тебе нужно, Арон?