Хроники Истекающего Мира. Вера в пепел

– Это хранилище нестабильных образцов, – сказал Элиан. – Мы нашли их глубоко под землёй. Некоторые реагируют на магию, некоторые – на голос. Есть те, что остаются мёртвыми, пока их не коснётся свет.

Айн остановилась, её взгляд был прикован к цилиндру.

– Это… неправильно, – прошептала она. – Оно не хочет быть здесь.

Элиан тихо вздохнул.

– Возможно. Но если оставить их там, где нашли, мы не сможем понять, что нас убивает.

Они двинулись вдоль ряда контейнеров. Маррик задержался у одного, на котором символы пульсировали быстрее остальных.

– Что внутри?

Элиан посмотрел на него серьёзно.

– Мы не знаем точно. Мы нашли его запечатанным, но не сумели открыть. Иногда он дрожит, иногда поёт.

Каэлен почувствовал странное давление на виски, словно воздух стал плотнее. Он поймал себя на том, что сердце бьётся чаще.

– И вы всё равно храните это здесь? – спросил он.

– Где ещё? – ответил Элиан. – Здесь хотя бы стены толще и люди осторожнее.

Вдруг раздался звук – короткий, звонкий, как удар по металлу. Свет на одном из контейнеров мигнул. Учёные, работавшие рядом, бросились к панели. Голоса зазвучали тревожно.

Элиан поднял руку.

– Спокойно. Система держит уровень?

– Пока да, – раздался ответ. – Но скачок был сильнее обычного.

– Удвоить охрану на этом участке, – приказал Элиан.

Айн не отрывала взгляда от мигающего контейнера.

– Оно слышит нас, – сказала она тихо. – И оно не любит, что мы рядом.

Каэлен взглянул на Элиана, но тот лишь коротко кивнул, словно подтверждая очевидное.

– Мы идём дальше, – сказал он. – Здесь нельзя стоять долго.

Их шаги снова эхом ушли в глубину тоннелей, но теперь у каждого из них внутри сидела мысль: в этих залах хранится не просто знание. Здесь хранится нечто, что может изменить всё – или разрушить.

Они спустились по узкой винтовой лестнице, чугунные ступени звенели под ногами. Здесь было холоднее, и влажность усилилась, на стенах блестели тонкие нити конденсата, как паутина. Лёгкий запах плесени смешивался с металлическим ароматом старых рун и пыли. Каждое дыхание оставляло след пара, и казалось, что воздух сгустился до состояния почти жидкого.

На этом уровне света было ещё меньше, но он исходил не от ламп. Вдоль коридора через равные промежутки стояли странные конструкции – низкие каменные пьедесталы, на которых покоились сферы. Они светились мягким, ровным светом, но каждый цвет был разным: голубой, янтарный, зелёный. Иногда один из них вспыхивал чуть ярче, словно реагировал на приближение.

– Это маяки, – сказал Элиан негромко. – Старые друидские узлы, найденные здесь задолго до Империи. Мы так и не поняли, кто их создал, но они удерживают что-то глубже.

Айн остановилась перед одним из пьедесталов и провела рукой над сферой. Свет стал теплее. Она нахмурилась.

– Оно не хочет, чтобы мы шли дальше.

– Оно нас предупредит, если станет опасно, – ответил Элиан. – Но пути назад нет.

Маррик осмотрел тёмный проход впереди.

– Мне не нравится место, где нас предупреждают камни.

Коридор вывел их в зал – ещё один, но более древний и суровый. Пол здесь был из каменных плит, потрескавшихся от времени. В стенах были ниши, и в каждой из них – фигурки, маски, сосуды. Некоторые светились тусклым светом, другие были абсолютно чёрными. Своды украшали резьбы, но резьба была странной, не похожей на имперскую: закрученные линии, символы, которые казались живыми, если смотреть слишком долго.

У дальней стены стоял человек в длинной серой мантии. Его лицо было скрыто тенью капюшона, но он явно ждал их. В руках – длинный посох, на вершине которого мерцал кристалл.

– Хранитель, – сказал Элиан, и его голос стал уважительным. – Мы проходим.

Человек слегка кивнул, но его слова были тихими и низкими:

– Дорога открыта. Но вы несёте с собой слишком много глаз.

Элиан ответил коротко:

– Они должны видеть.

Хранитель не стал спорить, лишь отступил в сторону.

Дальше путь вёл к огромным дверям из чернёного металла. На них были выгравированы сцены: фигуры людей и животных, сплетённые в танце и борьбе, а между ними – деревья, корни, молнии. Символы переливались слабым светом.

Элиан остановился перед дверями и положил ладонь на их холодную поверхность.

– Здесь хранятся записи и вещи, которые не должны попасть на поверхность. То, что Империя даже себе не признаёт.

Каэлен почувствовал, как его сердце ускорилось. Айн была неподвижна, но её взгляд был прикован к дверям, словно она видела то, что было за ними. Маррик стоял настороже, его рука не отходила от меча.

– Что там? – спросил Каэлен.

Элиан обернулся к нему.

– Память. И ошибки. Иногда они одно и то же.

Он провёл рукой по узору, и двери медленно открылись. Холодный воздух хлынул наружу, и внутри было видно пространство, наполненное полками, свитками, артефактами, и в центре – странный объект, накрытый чёрной тканью.

И в этот момент где-то глубже раздался звук. Тихий, низкий, похожий на вздох земли. Свет в коридоре дрогнул, а одна из сфер на пьедестале ярко вспыхнула.

Айн сказала тихо:

– Мы не одни здесь.

Они вошли в хранилище, и мир изменился. Воздух внутри был сухим, но холодным, как в древнем склепе, где время остановилось. Стены, уходящие в темноту, были покрыты полками, и на каждой полке лежали вещи, которые казались чужими этому миру. Здесь не было обычных артефактов – каждая вещь будто несла в себе тайну и опасность.

Свет исходил от кристаллов, встроенных в потолок, мягкий, приглушённый, чтобы не будоражить то, что хранилось. На ближайших полках лежали свитки в металлических контейнерах, некоторые с выцарапанными символами, другие – гладкие, словно сами по себе предупреждение. На нижних рядах – сосуды, в которых переливалась густая жидкость, иногда сменяя цвет, будто реагировала на присутствие людей.

Центр зала занимал высокий постамент. На нём лежал объект, накрытый плотной чёрной тканью. Он был большим, неуклюже массивным, и по его контурам можно было догадаться: внутри что-то неровное, словно сломанное, но не уничтоженное.

Элиан остановился перед ним. Его голос прозвучал тише, чем обычно.

– Это одна из первых находок. Мы нашли её глубоко под северными венами. Мы не знаем, откуда она, но когда она появилась, земля вокруг умерла. И всё же мы не смогли её уничтожить.

Каэлен чувствовал, как дрожь прошла по спине. Ему казалось, что сам воздух стал тяжелее, как будто ткань скрывала не просто предмет, а присутствие.

Айн тихо сказала:

– Оно помнит.

Элиан посмотрел на неё.

– Возможно. Иногда кажется, что оно… дышит.

Дальше они прошли вдоль других полок. Здесь лежали маски – странные, не похожие на человеческие, с длинными прорезями вместо глаз и изогнутыми линиями, которые складывались в узоры, похожие на карты. Были и предметы, напоминающие оружие, но странной формы – лезвия, которые плавно изгибались, стержни с вырезанными знаками.

– Эти вещи принадлежат эпохе, о которой мы знаем мало, – сказал Элиан. – Некоторые друиды считают, что это предупреждения, а не инструменты.

В глубине зала, в полумраке, они заметили несколько больших цилиндров, похожих на те, что видели наверху, но эти были треснуты и заварены грубыми швами. На одном из них виднелась большая вмятина, словно что-то пыталось вырваться изнутри.

Маррик остановился и нахмурился.

– Почему они здесь, если опасны?

– Потому что иногда опасность – лучший учитель, – сказал Элиан. – И лучше держать её там, где мы можем хотя бы наблюдать.

Они дошли до последнего ряда полок. Здесь были маленькие вещи – камни, кости, перья, но каждый предмет был заключён в отдельный прозрачный контейнер. Каэлен наклонился и увидел, что некоторые кости светятся изнутри.

– Это остатки существ, которых больше нет, – пояснил Элиан. – Мы думаем, что они жили тогда, когда эссенция была сильнее.

Но Каэлен не слышал конца фразы. Где-то глубже, за стенами, снова прошёл звук. Не вздох, не шорох, а тяжёлое, едва уловимое биение – как далёкое сердце. И на миг свет кристаллов дрогнул, словно что-то другое дышало вместе с ними.

Айн напряглась.

– Кто-то… что-то знает, что мы здесь.

Элиан стоял спокойно, но его глаза стали серьёзнее.

– Здесь всегда кто-то слушает. Поэтому мы и спешим.

Он обернулся к ним.

– Запомните это место. Возможно, всё, что нам нужно, – или всё, что нас погубит – лежит на этих полках.

Они углублялись в хранилище, и каждый шаг ощущался как вторжение. Воздух становился холоднее, а свет кристаллов, казалось, тускнел. В дальнем конце зала виднелся проход, ведущий в узкий тоннель, куда, судя по следам на полу, редко кто осмеливался заходить.

Элиан шёл первым, но на этот раз его движения стали осторожнее, как у человека, который знает, что под каждым камнем может скрываться опасность. Его лицо стало закрытым, сосредоточенным, словно он считывал невидимые знаки вокруг. Айн замедлила шаг, её глаза блестели странным светом – она словно слышала или чувствовала что-то, что было недоступно другим. Маррик шёл чуть позади, его взгляд постоянно скользил по нишам и углам, а рука, как и прежде, держалась за меч.

– Что впереди? – спросил Каэлен, стараясь говорить спокойно, но голос предал его лёгкой дрожью.

– То, чего никто не должен касаться, – ответил Элиан. – Иногда даже мы.

Проход привёл их в круглый зал, стены которого уходили вверх, теряясь во мраке. Здесь не было полок и артефактов – только гладкий камень и едва заметные символы, словно тени, вырезанные на поверхности. В центре зала находилась платформа, на которой стояла высокая конструкция – нечто среднее между пьедесталом и саркофагом. Она была покрыта сетью металлических обручей, между которыми вспыхивали тонкие молнии.

Когда они приблизились, воздух стал густым, и волосы на руках встали дыбом. Было ощущение, что сама земля под ногами тихо вибрирует.

– Это старше Империи, – сказал Элиан тихо. – Старше даже наших легенд. Мы не открывали его полностью. Каждый раз, когда пытались, вокруг появлялись трещины, а механизмы отказывались работать.

Каэлен почувствовал лёгкое давление на виски, как будто кто-то невидимый смотрел прямо сквозь него.

– Почему вы его не уничтожите?

– Потому что не знаем, можно ли. – Элиан повернулся к нему. – И так как иногда лучше запереть дверь, чем ломать её.

Айн сделала шаг вперёд и остановилась, её лицо побледнело.

– Оно слышит нас. Оно… знает, что мы здесь.

Элиан не стал отрицать.

– Оно всегда знает.

В этот момент что-то изменилось. Лёгкое мерцание на металлических обручах стало резче, молнии зашипели громче, а один из кристаллов на потолке мигнул и погас. Из глубины зала донёсся звук – низкий, как гул, но с оттенком чего-то живого.

Учёные, работавшие у стен, вскинули головы. Один из них бросился к панели, другой схватил кристаллический посох. Гул усиливался, словно что-то просыпалось или, наоборот, пыталось вырваться.

Маррик шагнул вперёд, но Элиан поднял руку, удерживая его.

– Спокойно. Это не атака. Это напоминание, что мы чужие здесь.

Вибрация прекратилась так же внезапно, как началась. Лишь тишина, слишком глубокая, и дыхание людей, слишком частое.

Элиан посмотрел на своих спутников.

– Вот почему я показываю вам всё это. Мы идём по тонкой грани. Мир наверху рушится, а здесь – то, что может стать ключом. Или катастрофой.

Каэлен почувствовал, как сердце стучит в горле. Айн опустила глаза, но её губы шевельнулись беззвучно, словно она молилась. Маррик только крепче сжал рукоять меча.

– Нам пора возвращаться, – сказал Элиан. – Это место долго не терпит чужих.

И они пошли обратно, но каждый шаг отзывался эхом, и каждый звук казался слишком громким в этом зале, полном тайн.

Они возвращались медленно, словно каждый шаг был частью ритуала, а не простым движением. Элиан шёл первым, но теперь его спина не была такой прямой, как раньше. Он двигался увереннее, но и осторожнее, будто за его плечами лежала не только тяжесть знаний, но и осознание, что эти знания могут быть опасны.

Тоннели отзывались на их шаги длинным эхом. Свет каменных маяков становился ярче, когда они проходили мимо, словно приветствуя возвращение или предупреждая об осторожности. Каждый пьедестал, каждая сфера, каждый треснувший символ на стене теперь казались Каэлену живыми, как глаза существ, которые наблюдают и помнят.

Айн шла чуть позади Элиана, но её лицо было сосредоточено и тревожно. Она словно пыталась услышать, не идет ли за ними тень. Временами она задерживала взгляд на тех сферах, что светились сильнее других, и один раз даже остановилась, положив ладонь на каменный пьедестал.

– Оно дышит, – прошептала она, не глядя на остальных. – Оно знает, что мы были у двери.

Элиан обернулся.

– Ты говоришь загадками, – сказал он спокойно. – Но я слушаю.

Они шли дальше, и вскоре коридор начал расширяться. Потолок поднялся выше, а стены стали ровнее, словно снова возвращались в привычный мир. Но напряжение не исчезало. У каждого из них в голове звучал отголосок того звука, что они слышали у саркофага, и воспоминание о мерцающих молниях на обручах.

Маррик нарушил молчание:

– Ты ведёшь нас туда, куда не каждый захочет идти снова. Я видел страх даже в глазах тех, кто там работает.

– Страх – полезен, – ответил Элиан, не замедляя шаг. – Он держит нас в тонусе. Но если позволить ему управлять, мы ничего не построим.

Каэлен посмотрел на Элиана, и его голос прозвучал тихо, но твёрдо:

– То, что мы видели… Оно не должно существовать. Если оно выберется?

Элиан замер на секунду, потом снова пошёл, но медленнее.

– Всё, что мы видели сегодня, существует именно потому, что мир рушится. Эти вещи – не зло. Они просто другие. Опасны – да. Но и мы опасны для них.

Он поднял взгляд, и в его глазах была усталость, которой Каэлен раньше не видел.

– Мы ищем путь не к власти, а к выживанию. Но иногда эти дороги одинаково темны.

Когда они добрались до первого узла, где сидели несколько хранителей, Элиан остановился и сел на край длинного стола. Он смотрел на них всех – на Айныну сосредоточенность, на сдержанную настороженность Маррика, на тревогу в глазах Каэлена.

– Я хотел, чтобы вы всё это увидели, – сказал он тихо. – Чтобы вы понимали: мы не играем в богов, как любят шептать на улицах. Мы – слепые, которые идут по кромке пропасти. И иногда дорогу показывает только шёпот земли.

Каэлен кивнул, но молчал. Айн опустилась на скамью и прикрыла глаза, словно пытаясь услышать что-то сквозь толщу камня. Маррик лишь крепче сжал ремни на доспехах, его взгляд оставался жёстким.

Тишина была длинной, но не давящей. Она была наполнена мыслями и невысказанными словами. И в этой тишине каждый из них понял: всё, что они увидели, – лишь начало.

Элиан встал, и его голос стал твёрже:

– Теперь мы возвращаемся наверх. Там ждут дела, а наверху всё то же: трещины, беженцы, соляные ветры. Но вы знаете больше, чем знали утром. Не забывайте это.

Они двинулись дальше, и шаги теперь звучали иначе – тише, но увереннее. Каэлен чувствовал, что мир стал шире и темнее, но вместе с этим у него появилась и новая цель: понять, что скрывают эти глубины, и какую цену они готовы заплатить за знание.

Они поднимались по тем же переходам, но теперь всё вокруг казалось другим. То, что раньше было просто коридорами, теперь ощущалось как вены живого существа – каждая трещина, каждая руна на стене напоминала о том, что внизу, под землёй, спрятаны тайны, слишком большие, чтобы их понять.

Свет становился ярче по мере того, как они приближались к верхним уровням. Воздух становился суше, привычнее. Но напряжение не рассеялось – оно шло за ними, как тень, как эхо.

Когда они достигли одного из промежуточных залов, где работали учёные, Элиан неожиданно остановился. Он окинул взглядом людей за столами, их приборы, их сосредоточенные лица. Потом обернулся к спутникам:

– То, что вы видели сегодня, не предназначено для слуха других. Мир наверху слишком хрупок, чтобы выдержать эти знания.

Айн ответила без тени страха:

– Хрупок не мир. Хрупки те, кто не хочет его слышать.

Элиан улыбнулся с усталостью, но не спорил.

– Возможно, ты права. Но пока нам нужны ответы, а не разрушения.

Они шли дальше, и разговор продолжался тише. Маррик был насторожен, он мало говорил, но его взгляд говорил за него: ему не нравилось, что Империя держит в глубинах вещи, которые даже не понимает.

Каэлен чувствовал, как в груди борются два чувства – восхищение и страх. Всё, что он увидел, доказало: мир гораздо сложнее, чем казалось. Но и гораздо опаснее.

Когда они вышли в главный зал лабораторий, их встретил гонец. Его одежда была пропитана дорожной пылью, лицо усталое, но голос твёрдый:

– Совет требует срочной встречи, Архимаг. Новый разлом… на юго-западе. Погибшие есть.

Элиан принял свиток, развернул его и пробежал глазами строки. Его лицо не дрогнуло, но в глазах мелькнул стальной отблеск. Он повернулся к своим спутникам:

– Вот почему у нас нет времени. То, что мы видели там внизу – не просто тайна. Это оружие и спасение одновременно. И каждый день мы ближе к выбору.

Он сжал свиток и пошёл вперёд, его шаги были быстрыми, решительными. Айн молчала, её взгляд был тревожным. Маррик посмотрел на Каэлена, но не сказал ни слова – всё было ясно и без слов: впереди их ждало что-то большее, чем просто знания.

Каэлен задержался на миг, глядя на те двери, которые скрывали глубины лаборатории. Он понимал, что вернётся туда, что ответы – там. Но теперь он знал главное: каждый ответ может стоить слишком дорого.

И с этой мыслью он пошёл за остальными, в мир наверху, который ждал их с новыми ранами и новыми вопросами.

Глава 8: Сердцевик и сталь

Столица встретила их тяжёлым дыханием камня и света. Империя умела впечатлять – и подавлять. С первых же шагов по широким мостовым, по звонким плитам из полированного базальта, Каэлен чувствовал, как его взгляд то и дело цепляется за новые детали. Высокие башни, оплетённые руническими линиями, сверкали в лучах солнца; на перекрёстках стояли стражи в светящихся доспехах, и даже их копья были инкрустированы узорами, в которых угадывался знакомый блеск эссенции.

Они двигались по центральному проспекту, и чем дальше шли, тем больше город напоминал не место для жизни, а организм, который питался энергией земли. Здесь всё дышало ритмом прогресса: мосты, которые складывались и расправлялись по мере движения; повозки, что катились без лошадей, с тихим гудением; торговцы, что выкладывали на прилавки кристаллы и травы, соединяя старое и новое. Но за всем этим чудом чувствовалась тень: дым, тонкими нитями поднимающийся из заводских труб, резкий запах раскалённого металла и горький привкус магии, осевший на языке.

Элиан вёл их через улицы уверенно, как человек, которому принадлежит этот город. Но лицо его было сосредоточенным, и шаги – быстрыми. Здесь не было времени для прогулок и восторгов. Они миновали широкие площади, где статуи из камня и бронзы возвышались над толпами: правители, герои, неизвестные творцы. Каждая статуя была инкрустирована светящейся линией, и при взгляде на них Каэлен ловил себя на мысли, что город не просто хранит историю, а разговаривает с ней.

Маррик шёл рядом, его глаза скользили по прохожим, по зданиям, по окнам. Он был настороже, как всегда, но в его взгляде сквозила и другая нота – гордость. Это была его столица, его Империя. Айн же выглядела чужой, ещё более замкнутой. Её взгляд останавливался на заводских трубах, на рунных панелях, на блеске стали – и в этих взглядах было осуждение и тревога.

Наконец они достигли квартала, где шум города стих. Здесь воздух был чище, здания – выше, и на каждом из них виднелись знаки, предупреждающие о допуске. Высокие ворота из чёрного металла открылись перед ними бесшумно, и они вошли на территорию, куда чужие глаза не заглядывали.

Лаборатории и мастерские Империи раскинулись здесь, как город в городе. Узкие улицы между корпусами, мосты, ведущие от здания к зданию, купола, в которых мерцал мягкий свет. В центре возвышалось главное здание – башня, чьи стены были гладкими, будто стеклянными, но при этом казались прочнее скалы. По её поверхности медленно скользили узоры рун, светящиеся едва заметно, как дыхание гиганта.

Когда они вошли внутрь, Каэлен ощутил перемену. Воздух стал прохладным и чистым, запахи города исчезли, их сменил аромат металла, масла и чего-то свежего, как будто здесь воздух фильтровали. Пол был гладким, отражающим свет. Люди двигались быстро и уверенно, на них были мантии или рабочие комбинезоны, многие несли свитки, книги, контейнеры с образцами.

Элиан повёл их по лестницам и коридорам, и вскоре они оказались в зале, где шум был тише, но воздух насыщен энергией. Здесь стояли механизмы, которые Каэлен никогда не видел. Огромные сосуды, наполненные жидкостью, внутри которых плавали растения необычной формы; столы, заваленные чертежами и приборами; панели, на которых линии рун светились, словно дышали.

– Здесь сердце Империи, – сказал Элиан, останавливаясь. – И здесь рождаются решения.

Он обернулся к Каэлену, его взгляд был внимательным.

– Ты хотел видеть правду? Это она. Сталь и корни, магия и разум. И каждое решение здесь стоит дороже, чем кажется.

Каэлен чувствовал, как его сердце бьётся чаще. В нём боролись восхищение и тревога. Всё, что он видел, говорило об одном: Империя не остановится. Она готова использовать всё, что есть в мире, чтобы выжить. Но цена… цена была написана на этих стенах, на лицах людей, в блеске холодного металла.

И где-то глубже, в тени коридоров, уже ждали те двери, которые он пока не мог открыть.

Первый подъёмник шёл почти без звука, только лёгкая дрожь пола напоминала, что под ними работает что-то огромное. Сквозь прозрачные панели стен пролетали этажи: галереи с архивами, отсеки, где по круговым столам шли рунные расчёты, мастерские с подвешенными на траверсах механизмами. Где-то внизу мелькали люди – как ноты в партитуре, каждый в своём такте. Чем выше они поднимались, тем холоднее становился свет, суше воздух и строже линии архитектуры – словно башня избавлялась от лишнего и оставляла только главное.

Элиан стоял лицом к стеклу и не говорил. Отражение делало его старше – в профиль проступали тени бессонных ночей. Айн стояла рядом, но смотрела не наружу, а вниз, туда, где по стенам шли тонкие светящиеся жилы. Она едва заметно шевелила пальцами, будто пыталась поймать их ритм. Маррик держался у входа кабины, привычно оценивая расстояние до ременной шахты, до крюков, до щитков аварийного тормоза – в подобных местах он считал заранее все пути отхода. Каэлен пытался охватить взглядом сразу всё: схемы на карнизах, номера уровней, врезанные в металл дробными рунами, – каждый знак хотелось запомнить.

Подъёмник остановился рывком, и дверь ушла в стену. Их встретил коридор, похожий на продольный разрез машины: слева – стена из стекла, за ней шли трубы с мерцающими потоками; справа – гладкий металл, отлитый в одну плоскость, словно лезвие. Консоли дышали холодным светом. Вдалеке, за поворотом, слышался низкий, уверенный гул.

Это оказался зал наблюдения. Пол – чернёная сталь, потолок – решётчатый, сквозь который мягко сочился свет. По периметру – ряды пультов, в центре – амфитеатр с наклонной трибуной, обращённой к высокому стеклу. За стеклом начиналась другая реальность: огромная камера, где, как в чаше, сходились арматурные дуги, а между ними, в кольцевом ложе из белого композита, лежал «сердцевик».

Он был не похож ни на кристаллы, что видел Каэлен раньше, ни на те мутные осколки из Хранилищ. Скорее – как застывший овал дерева, у которого вырезали всю кору и оставили только сердцевину: гладкие, но живые, концентрические линии, будто годичные кольца, только не из древесины – из полупрозрачной материи, в которой медленно, с дыханием, ходили огни. Ближе к центру – теплее, золотистее; к краям – холодные зеленоватые отсветы. В местах, где по касательной к сердцевику сходились стальные обручи, вспыхивали тончайшие молнии и гасли, не оставляя следов.

– Сердцевой блок номер семь, – сказал Элиан, не повышая голоса. – Стабильная фаза. Добыт на глубине сорока девяти локтей у старой жилы под долиной Ветреных нар. Мы сняли с него три слоя корки, не повредив пульс. Дальше – только съём, без проникновения.

К ним подошли двое. Первая – женщина в светлом рабочем халате, с короткими, почти мальчишескими волосами, веснушки пересекали переносицу. Она быстро двигалась, будто всегда спешила догнать мысль. Вторая фигура – высокий мужчина с серыми, как пепел, волосами, собранными на затылке в тугой узел; взгляд у него был ровный, чуть холодный.

– Селия, Тарин, – представил их Элиан. – Сегодня вы ведёте показы. Гости видели низы. Теперь – верх.