Группа 14

– Смешав это, я насыпал взрывчатку в переплет журнала

– Зачем? – Он остановился, ударив каблуком по ступеньке от недоумения.

– Она постоянно била им по столу, хлопала от недовольства. Я решил поглумиться над этой ее привычкой – Липф коротко обернулся, усмехнулся и, пнув тело, что лежало на лестничной клетке, ушел вниз

– Ну и интересное же было, наверное… – Приметил собеседник следы расправы над его похитителями.

– Когда она опять отчитывала половину класса после контрольной по геометрии, с которой у всего класса были не самые хорошие отношения, прописывала оценки, точно упражняясь в чистописании. Обычно она заканчивала выставлять оценки и бахала журналом так, что ребята на первой парте глохли, будто там с пушки стреляют. В этот раз бахнуло по-настоящему – Липферт сошел со ступенек и усмехнулся, больше грустно, чем радостно

– Насколько сильно?

– Без излишеств. Вонь, дым, белые лебеди с пятнами, то есть, горелая бумага – с этим он сделал волнообразные движения руками, изображая падающие листки.

– И что с тобой сделали?

– Ну, что-что, никто не знал, что это был я. Можно было бы предположить. Простая дедукция привела бы ко мне и так, но была и более обидная вещь.

– Какая?

– Тихоня нашего класса, Натали Прёк, просто взяла и сдала меня с потрохами. Никто бы не сказал, а она взяла и сделала это, давясь от удовольствия – Липферт тихонько сжал шарф пальцами.

– Ну и мерзость. Я, конечно, понимаю, что доносить такие вещи стоит в крайних случаях, но она разве не думала о том, что… ты ее одноклассник, член коллектива?

– Может и думала, но кто знает? Может хорошее мнение учителей оказалось важнее. После этого никто с ней не общался по-хорошему. Боялись довериться, а меня засыпали вопросами, мол, как я этого добился. Пусть меня отчитали, а ее похвалили, но потом меня уважали, а ее – нет.

– Цена стукачества – Ганс потянул за затвор пистолета. Тот щелкнул.

– Но она отучилась и с всеобщим уважением устроилась на должность аспиранта, но где-то там, в Краснославии, а не здесь. А я, такой важный, красавчик просто остался здесь. Жизнь любит менять черное на белое, и до конца никогда не разберешься, в какой цвет на самом деле окрашено то или иное событие – закончив свою лекцию, подытожил Липф. – Но есть здесь и еще один урок.

– Какой? – Поднял густые брови Ганс, смотря на угрюмого и потрепанного фольгера, которому не находясь в таком положении, побоялся бы сказать хотя бы одно слово.

– Не стоит кому-либо доверять. Даже те, кто вроде с тобой на одной стороне, могут от тебя отвернуться. Можешь быть уверен, причины найдутся

– Рифма?

– Может быть.

Руки тряслись. Да, если фольгер на вид казался непробиваемым и говорил спокойно даже после того как устроил откровенную зачистку здания, проштурмовав каждое помещение в одиночку, это не говорило о том, что он не переживает. Он долго смотрел на недовязанный шарф с красными вкраплениями чего бы то ни было. О чем-то долго думал, не обращая никакого внимания на Ганса.

Когда Липферт вышел из размышлений то заметил, что Ганс осматривает оружие со всех ракурсов дергает маленькие переключатели, играется с магазином, одним словом болтает и занимается чем попало, вдобавок рискуя всадить пулю или в него или в себя.

–Ганс, зачем ты оружие мучаешь? Заряди, спрячь в ремень и пошли! Мы теряем время, которое терять категорически нельзя. – Приказал Липферт и направился к двери. Некая расслабленность беседы на школьную тематику слетела и сменилась ритмичной тактичностью.

–Хорошо, хорошо! – Повторившись, с небольшим раздражением от такой резкой смены атмосферы, заново помещая магазин в пистолет, стараясь выйти в ту же дверь, что и Липферт. Но неожиданно он ударился прямо ему в спину. Он обернулся, нахмурил брови и стал говорить, загибая пальцы.

–Так, правила… Первое: иди по бок от меня, так обзор будет лучше. Второе: Оружие, сними с предохранителя, когда держишь в руках – встретив непонимание он решил пояснить – Так выше шанс того, что если начнётся внезапная перестрелка, ты сможешь быстрее отреагировать и будет больше шансов выжить и не получить травм. Третье: если видишь что-то занимательное – Не лезь сам, а говори мне. Держи меня в курсе, будто бы ты – моя вторая пара глаз. Четвертое: будь послушен как мои руки и ноги. Если я скажу прыгать из окна второго этажа – прыгаем, если говорю плыть через реку, то…?

– Плывем – закончил фразу Ганс и увидев то как Липферт с кивком поджал вперед губы с ухмылкой, ухмыльнулся тоже

– А ты сообразительный – с небольшой долей сарказма ответил фольгер, и улыбка спала с лица юнца.

Тот открыл двери, и они вышли. На улице светило солнце, погода была облачной, по прогнозам Шпрекмана, метеоролога из местной станции, погода на этой неделе должна заметно ухудшиться и должны пойти дожди, которые будут лить в течение последних дней Августа и первую декаду Сентября.

Липферт глянул на часы, которые ему подарил Марк.

–Так… Сейчас на часах 8:28… надо бы поторопиться, до "Либерты" путь долгий… а быть там надо уже к обеду! – Опешил фольгер, вжавшись в стенку спиной. Выглянув на улицу, по которой, скорее всего и двинулась группа. Липферт увидел печальную, но каноничную для разрушенного войной города картину: облезлые и сгоревшие дома, местами разбитая попаданиями мин дорога, небо застланное дымом от пожаров вдалеке. Здесь на дороге так же стояли рядами автомобили, по бокам пронизанные огромным количеством пулевых отверстий, рядом с ними могли попасться мешки с песком, а где-то стоял уже опустевший авторефрижератор, что застыл на долгое время посреди улицы Восстания.

–Липферт,!– Тихо и мягко спросил Ганс у своего спасителя.

– Что? – Окликнутый перевел внимание.

– А может, попробуем двигаться обходными путями, а не напрямки? – Предложил Ганс, Липферт в ответ на это рассмеялся. Когда Липферт прекратил, Ганс почувствовал обиду, ведь он не понимал насколько его предложение логично, но нереализуемо

– Нет. Без карты, я могу идти только по этой дороге. Я, плоховато ориентируюсь на этой местности. – оскалился Липферт, уже жалея, что оставил рюкзак своим одногрупникам, которых он уже не знал где искать.

– Вы правы. Без карты идти, довольно плохая затея – произнёс Ганс, ускоряя ход по улице.

–Вот теперь я доволен. Только иди, осматривая всё вокруг. Мало ли что нам попадётся.– напомнил Липферт. Ганс шел, почти тершись плечом о фасады, как вдруг остановился.

–Тут, бумажка лежит, опаленная. Почитай, а вдруг тут что-то интересное написано.

–Я говорил быть моими вторыми глазами. Они на такую мелочь внимания не обращают. Боюсь представить, если бы мы прошли мимо почтового отделения.

– Но мало ли! – Ганс нахмурился, наклонил голову как бык. Липферт усмехнулся и легким движением руки вырвал бумажку из рук спутника.

– Рутенский. Не удивлен. Тут таких много – Липф нырнул глазами в текст, хмуро и часто оглядываясь стал штудировать. Небольшие познания у него имелись. На том жизненном уровне что читать и понимать можешь, а ответить – нет.

Пока Липферт был занят чтением, Ганс весьма быстро, легко и очень находчиво нырнул в дом неподалеку, около которого и нашлась эта самая бумажка.

– Мама. Я устроился тут почти на славу.

Надеюсь, что у вас в Халии при Старограде Левинском все хорошо. Вокруг начинает твориться самый страшный сон. Не хочу тут оставаться. Пусть я и пустил в местном университете корни, мне лучше уехать. Слышал, что в Вингии тоже начался конфликт. Будьте осторожны. Если что – езжайте что есть сил к Пальке и в Рутению. Поцелуй Мару, деньги приложу в письме. Безгранично люблю вас. Толь.

-А ведь не обошлось без конфликта, – сложил бумагу в пальцах фольгер – интересно конечно, что же стало с ним по итогу.

– Не знаю. Дома тел нет – неожиданно возник Ганс рядом с ним.

– Будешь меня так пугать – застрелю.

– Постараюсь так больше не делать.

– Потом постараться не получится.

– Хорошо… так… в доме тел нет, крови много, все вверх дном, но парочку интересных вещей я все же собрал.

– Я надеюсь, что он жив. Всегда нужно верить, что твое паршивое завтра, будет менее паршивым, чем раздражающее сегодня, или провальное вчера. – Произнес старую пословицу Липферт и вышел из подворотни.

Компаньоны стихли. На улице послышалось несколько выстрелов, возможно, что-то случилось. Они были совсем рядом, и были произведены из чего-то явно неприятно большого.

– Кажется, это за нами – тихо прошипел Липферт и, сперва, ускорил ход, а потом и вовсе побежал в сторону проулков домов, в которых ранее не хотел появляться, из-за риска потеряться. Да, перемещаться по забитым и разрушенным улочкам было тяжело и неприятно, но они постепенно пробирались все дальше, чувствуя нарастающий гул, который издавали моторы бронемашин.

После небольшой перебежки по подворотням и освобожденных от заборов двориков, фольгер и подросток выбрались к дороге. Гул машин стих, снова застрекотало оружие. Можно было сказать, что это бронемашина и какой-то крупный отряд, не маленькая группа, как обычно ходят фольгеры. Все говорило о беде. Большой. И страшной. Пусть и казалось, что это лишь разборка где-то недалеко, но оттуда веяло сквозняком погибели. Липферт чувствовал, что перед большой битвой воздух пахнет по-другому. Это заставило его и без того напряженное сердце колотится еще сильнее в молодой груди. Ганс его беспокойство разделял по-своему: прятался за его спиной и тыкал пистолетом во все окна. В них фольгер чувствовал жизнь. Он знал, что там живут люди. И понимал, что они чувствуют то же, что и он. Потому Гансу не суждено увидеть кого-либо.

– Кажется, что у кого-то проблемы. – Крякнул саркастично фольгер и быстрыми шагами запружинил вдоль улицы. Никого там не было. Она, шла на запад, об этом свидетельствовало еще не поднявшееся до пика солнце.

– Ох, так мы, услышав шум, побежали на Юг. – Невесело проговорил Липф, понимая, что сейчас их маршрут увеличился в длину, и естественно увеличилось время, которое они затратят на этот путь, и увеличился шанс того, что, по дороге они встретят крайне нежелательных личностей.

– В общем… ситуация у нас плоха и сейчас нам надо ее исправлять. Мы ушли на Юг, но и здесь наши люди топтали тропы. – Фольг завел успокаивающую браваду, для себя – точно, для Ганса – вряд ли.

– Надеюсь что ничего страшного… – Пролепетал юный спутник легионера.

– Страшного, конечно тут не мало, но нам надо идти. Тут недалеко есть этажка, где часто восседает Стрелок. Не люблю таких, как никто не любит… потому будь осторожнее, и не суйся никуда. Помни, что я тебе говорил.

– Хорошо.

– Знаешь Ганс, а меня радует, что мы встретились. – Неожиданно произнес холодный Липф, словно потеплев.

– Я тоже,

– Просто я не помню когда так в последний раз напугано бегал с кем-то в паре – Липферт коротко хихикнул и пошел вперед, по направлению своего слепого маршрута. Спутник же его, аналогично слепому котенку, поплелся за ним. Лабиринты жизни были покинуты, теперь под ногами фольгеров не шуршало крошево живых переулков, с эхом стен, а немо цокало под каблуками обуви мощеная дорожка.

– А ее недавно, отремонтировали… – раздосадовался Липф, пиная отколотый от полотна камень.

– Похоже, что они выбрали для этого неудачное время – через голос парня чадило иронией.

– И вправду. Можешь выйти. Тут мертвая земля. Снова.

Взгляды сгоревших окон простреливали улицу во все стороны. Изможденные огнем фасады наклонились вперед, изгорели прекрасные молодые липы и небольшие вязы, которыми был усажен весь город.

– Чистая от противников земля? – Ганс явно не ощущал себя в безопасности. В прочем, ощущать себя в безопасности может только тот, кто находится далеко за пределами Грознавской Империи.

– Я сам в это не верю, но, как оказывается, есть и чистые улицы. Как правило, на них очень жарко и пыльно – с мрачным видом, но намеком на юмор ответил Липф.

– Ну да. На мертвых улицах живых не водится. – Ганс пожал плечами.

– Да ты, капитан очевидность.

– Почему капитан?

– Хорошо. Лейтнант. – В ответ на поправку Липферта, Ганс замолчал. Дома пролистывались мимо них как страницы медицинского справочника. С увечьями, без сочувствия. Просто картинка, за которой на самом деле стоит огромная трагедия. Дома может быть и построят заново. Липферт в это верил. Но вернется ли кто-то жить в них?…

– Вот и перекресток… – Липферт остановился. Как вкопанный, взялся за автомат покрепче, принюхался, прислушался, осмотрелся. Чутье кричало тревогой. Вокруг было много людей, но точно так же сокрытых от взора, как и он с Гансом, вжавшиеся, точно хамелеоны в стену со своей одеждой серых тонов.

На углу, лежал убитый человек. Пуля сразила его в голову, и, кажется, стреляли оттуда, где стояла уцелевшая пятиэтажка. Жизнь тут точно была. Где-то в окне мелькнул неуловимый силуэт, во двориках можно было услышать шум, иногда даже детей или зазывал. Это контрастировало с трупом, что лежал от них лишь в паре шагов. Скоро все стихнет. Уже сейчас этот гомон становится гораздо тише. Люди прячутся и свое господство уступают оружию. Как часто и бывает в мире.

–Похоже, что этот парень не знал, что проходить в таких местах бегом не самая лучшая затея. – Липферт прислонился спиной к углу и подошел поближе, осторожно перебирая стопами.

– Мерзость… кровь еще не засхола.

– Да ты медик.

– В школе учат

– Выживать там не учат. Потому что надеются, что с поданными знаниями это не пригодится…

Вид был печальный, серая, битая снарядами улица Иэми – большой ивы, пересекала с улицей Карлова Тэльста – физико-химика из Мольд`инна. На перекрестке было не так много машин. Но все здесь было сплошным пепелищем. Бывшая линия фронта Январской Бойни. Короткой операции, в ходе которой Густавцы, убежденные революционеры и социалисты, враги Кайзера, хотели разгромить всех, кто не примкнул к Гарнизону. То, что здесь еще не развивается черное знамя с красной звездой, говорит о том, что операция мягко говоря провалилась. Как и красота этого пересечения. Война не жалеет людей, что ей дело до какой-то архитектуры. Ее она сметет и не заметит, и то, что переживало целые поколения окажется попросту превращено в руины за один час, нажатием одного пальца.

–Буду осторожнее… – школьник обошел фольгера и держа пистолет на согнутых руках, вышел вперед. – Интересная задачка. – задумчиво проконстатировал он, с таким видом, от которого Фегелейн бы засмеялся. У Липферта же возникало желание дать ему подзатыльник, но у парня были и так мозги отбиты теми каннибалами. Липферт пожалел. И за это был награжден идеей.

– Идея. Я излагаю, а ты

– Слушаешь.

Пусть фольгер и проклинал все на свете за то что оставил все боевые вещи группе, у него появилась альтернатива.

– С радостью слушаю. У меня идей нет. – Голос Ганса, а точнее его интонация, раздражали фольгера, но он осознавал, бессмысленность этой злобы. Сосредоточился. Собрался говорить много и сразу, но выдавить из себя смог лишь…:

– Каска. – Липф снял с головы поврежденный защитный элемент, плавным движением насадил его на точеную арматурину, ненароком взятую у одного из убийц, державших Ганса на коротком «поводке».

– Я бы не додумался – Ганс повел пистолетом, от чего Липферт едва не ударил того по голове, с криком Людена: «Тупые идиоты!!! Техника безопасности!!! Или настолько тупые, что не слышали?!»

– Он у тебя хоть на предохранителе был? – Все же выдохнув решил спросить фольгер. Он глянул на спусковой крючок и подавленно вздохнул. Нет.

– Нет. – Ганс чуть было не рассмеялся от нелепости ситуации, но серьезное лицо Липферта, пусть и молодое, но уже весьма потрепанное жизнью, смех убирало сразу.

– Повезло тебе, что он разряжен… – Липферт, размялся и, прижав одной рукой автомат себе к плечу, второй, свободой рукой стал вытягивать каску. Медленно, осторожно, под углом, чтобы даже умный клюнул. И как оказалось, чутье не подвело фольгера снова. Запах смерти и одна улика привели его к разоблачению позиции стрелка, а значит – его наказанию

– Вот теперь тебе и вазелин на булках. – Не ругаясь матом при подростке, фольгер вывалился из-за укрытия и зажал спуск. Яркими вспышками, невероятно громким громом пуль автомат легионера ответил на деликатный выстрел в каску. Если бы она была на его голове, то если бы ему не проломило череп, то уж точно свернуло шею. Пули залетали в окна, крошили красиво отделанные стены, как и десятки других стрелков и минометчиков до него. Ганс, не слушая Липферта, показался рядом и хаотично запалил по окнам, в которые палил его старший.

Резкий ответ из одного окна заставил фольгера по привычке спрятаться за стеной. Вовремя. Еще меньше секунды и вместо каски на арматуре оказалась бы его голова. Ганса же Липферту пришлось одернуть, ибо тот так же отреагировать на другого стрелка, что таился совсем рядом, не сможет.

– Дерьмо!

– Как некультурно – пронеслось в голове фольгера, но озвучить он не захотел. Не об этом сейчас все мысли были. Сейчас он собирался совершить обман. Гениальные идеи слишком часто настигали его, и теперь он не был быстрее.

– Затравка. – Точно играя в хлаггу, и просчитывая ходы свои и ходы противника, он выпал из-за угла, полоснул очередью в сторону говорящих окон, заставил их выстрелить. Снова мимо, но если не повезет, то следующая пара выстрелов точно сразит его через угол. Они уже догадались о том, как он стоит относительно угла, ибо каждая пуля все ближе и ближе к цели. После очередной выпад и уже решительный удар по спусковому крючку. Не давая высунуться он стал крошить те два окна по очереди и один раз, все-таки вместо лязга рикошета или хлопка о стену или стекло, он услышал свист попадания в плоть. Второго выстрела не последовало. Стало слышно крики. На лицо фольгера вползла улыбка. Попал. Быстро, ловко обходя преграды пепелища перекрестка, он вытащил из разгрузки гранату. Выстрел одиночной винтовки. Задел железный лист рядом. Второй пробил мешок с песком, когда Липферта уже не было там. Под ноги стрелка упал железный цилиндрик. Грандиозный взрыв выплеснул из окна огромный шквал осколков, пыли, крови. Мелкие песчинки попадали фольгеру на голову, но он уже не переживал. Враг был побежден.

– Победа – повернулся он к Гансу.

Раздался противный скрежет, и Липферт быстро прыгнул через пепелище обратно. Точно дикий кот. Перебежав почти половину, он услышал, как вибрирует земля. Созвучно с ударом одинок мины. Шелест, бряцание, перебив кирпичей и запах старой постройки. Неприятный не только от старинных материалов, но и от осознания… мир потерял часть самого себя. Снова. Так еще и от твоих же рук.

Ганс и Липферт завалились в небольшую воронку, пересекли ее, прошли мимо машин, иногда перепрыгивая их. Его вело чутье. Оно его не подвело сейчас, не подведет и позже. Сейчас оно велело отдохнуть и идти вперед, как будто ничего не было. Желательно очень быстро, потому что это что-то все же было.

– Вот и все. Спеклись

– Жестоко и очень…. Точно.

– Фольгеры-штурмовики иначе не умеют – иногда не так плохо похвалиться собой, особенно когда есть за что.

– Вот и все. – Липферт развел руками, и вышел. Почувствовалась свобода и раскованность, чувство безопасности… но фольгер быстро напрягся, и отдал себя инстинкту добытчика, по воле которого, мозг не отвлекается, а концентрируется на окружающей среде и на четком, и плавном управлении мышцами тела.

Вынув обойму, Липферт понял, что патронов в магазине уже нет. Пустой магазин он положил в разгрузку и достал новый, Перезарядил.

– Хорошо сработали. – Сказал Ганс, выходя следом.

– Как по лезвию ножа. – Сострил Липферт, и продолжил их путь.

–Вашу Мантию ободрать! А порой внимательность спасает жизни!-Ганс снял с груди сумку, в которую попала пуля, и прошла на вылет. Он остановил Липферта, решив показать ему свое везение.

–Повезло. А что у тебя там было?

–Консервные банки две, Упаковка печенья, расчёска, и две книжки.

–Богатенько, для одного дома, ты, кстати, где это нашел?

– Пока ты с бумажкой сидел, я быстро в дом заскочил, вытащил то, что недалеко было, и собрал, да еще и вещи у меня в сумке до этого были

–Но там наверняка есть что-то получше, уверен. Нас не должно волновать, что там ещё есть, у нас задание. Думаю, его стоило бы отметить хоть как-то.

– Я запомнил. – Ганс ухмыльнулся, и повесил свою сумку обратно.

–А сколько времени? – Поинтересовался Ганс, проходя рядом со своим спасителем.

–8:00. А нам ещё идти и идти…

–Надо побыстрее дойти до Линигирской Площади. Там ваша группа сделает привал?

–Да, наша группа должна остановиться там. Но… откуда ты…

–Я хорошо знаю окрестности, ещё до войны я часто прогуливался по этому району. – Перебил Ганс Липферта. Липферт же решил в ответ на это промолчать.

– Не сейчас. Это не так важно, чтобы останавливаться. – Сказал Ганс касательно взгляда Липфа на сумку, и продолжил идти.

– Только бы успели, – Сказал Липферт, прокручивая в голове тот момент с боем бронемашины неподалеку.

– Да, должны вроде. – Ганс, поторопился.

Дальше их ход был спокойным. Они шли тихо, вслушиваясь в звуки города, и всматриваясь в его развалины, штудируя пустые глазницы домов пристальными взглядами, сопряженными со стволами оружия. Неожиданно, Липферт остановился, и посмотрел на часы, вскинув руку.

– 9:12… Скоро, кажется должна быть площадь. Мы так медленно идем, и как мне кажется, что излишне сильно осторожничаем – Сказал Фольг и нахмурившись, машинально проверил свое оружие.

– Мы что, идем уже больше часа?

– Да. Мы по глупости, когда в подворотни заскочили, ушли довольно далеко на Юг, потому сейчас мы, наверстываем то, что по глупости нарастили. – Повторился фольгер покачивая головой и с недовольством осматривая свое снаряжение, которого становилось все более и более негустым.

– М-да, нехорошо получилось. – У Ганса, заболели ноги, и он ненадолго остановился их размять. Обувь ему была на пару размеров меньше и сильно сдавливала стопу, потому не удивительно что сейчас он, шипя растирал себе зажатые пальцы на ногах.

Внезапно, в воздухе повисла абсолютная тишина. Липферт почувствовал что-то неладное и глянул на Ганса, который в этом со своим спутником был полностью солидарен. Весь город на мгновение стих, даже вдалеке выстрелов и боя слышно не было. Только звук ударов сердцебиения и дыхание, больше ничего.

– Что-то тут не так. – Произнес Ганс, нарушая тишину. Тут же, после его слов раздался громкий удар, после чего взрыв. Неподалеку, пару зданий назад. Туда попала мина. Тут же вздыбился столп пыли и из соседнего здания, и взрывная цепочка хаотично стала расползаться в стороны. Фольгеры перешли на быстрый бег понимая, что сейчас уже никому кроме них самих дела не будет.

–Что же мне сегодня так везёт!!! – Вскрикнул Липферт и вместе с Гансом побежал в ближайший подъезд многоквартирного дома, благо они оказались неподалеку. А взрывов становилось всё большие, и больше. Огонь не утихал. Подбежав к проему лишенному двери, Липферт протолкнул Ганса первым, забежал следом.

–Ганс! В подвал! – Скомандовал Липферт. Молодой кинулся к лестнице, ведущей в подвальное помещение.

–Там заперто!

–Для нас, фольгов, нет преград! – Ответил Липферт и, подбежав, сильно ударил ногой по решётке. В ответ она громко звякнула от удара, но не открылась. Нога в ботинке очень неприятно загудела.

–Твою ж…– Липф ударил ногой ещё раз… – безрезультатно. Ещё один удар и замок слетел и с лязгом упал на пол. Липферт дёрнул решётку в сторону, и вбежал по лестнице в небольшое подвальное помещение, Ганс вбежал следом.

–Ну что, тут то мы в безопасности? Верно?– Спросил Ганс, отдышавшись, после короткого марафона до ближайшего многоквартирного дома, обладающего подвалом. Таких даже в центре Мольд`инна было тяжеловато найти, ведь все вокруг было в культурной застройке, в которой подвалы не предусматривались, разве что цоколи.

–Не совсем, миномётный огонь может сломать это здание, и мы окажемся под руинами… – С наигранным оптимизмом произнес Липферт, успокаивая сердце, что било так, что казалось, готово сорвать ему голову с плеч. Слишком уж много стресса для организма после подъема без сна. Вдобавок еще все тело болит сильнее после освобождения Ганса. Каково же было парню от такой пробежки, с вдыханием городской пыли, от которой желалось выплюнуть легкие, после стольких-то мучений.

– И как тебе пробежка?

– Больно

– Ну конечно больно, а как же еще. Когда несколько дней можешь ногами только пинать в нос насильников и каннибалов, особо не располагаешь к пробежкам

– Понимаю, у меня тоже самое. Целых двадцать два года, а ноги уже отваливаются и спину иногда клинит. Фольгерская служба до добра не доводит, особенно если у тебя Люден в командирах…

–Ну, как я понимаю, выбора у нас не было… – озабоченно произнес Ганс, оглядываясь по сторонам в темном помещении, в коем не было почти ничего, или это нечто было скрыто в самых темных углах, до которых в бетонных стенах и шершавом полу находилось так много всякого барахла, что идти без света здесь – сущее самоубийство.