Группа 14

– Бояться темноты в таком возрасте… – протянул он в своей голове, но мысль улетучилась. Она просто мелькнула, непринужденно, а после исчезла. Потерялась, точно так же как и свет. Медленно, но боясь включать фонарь он прислонял пальцы к стене, что каждый раз заставляла его отсчитывать по кирпичику той старой застройки, к которой относилось это место. Оно было сотворено много лет назад, много веков прошло, но эти кирпичи все еще держат неглубоко похороненные своды. А холод и звенящая тишина без единого звука, кроме того, что издавал фольгер, толкали по этим ветхим коридорам его… и если бы была возможность, он бы провел по ним кого-то еще, когда-то в прошлой жизни, что кончилась десяток месяцев назад. Никого не было, кроме того зудящего чувства, что кто-то все-таки есть…

Оно держало в горящих тысячами градусов щипцах, охлажденное сознание, и с каждой секундой фольгеру приходилось сдерживать себя, чтобы не побежать сломя голову вперед. Чтобы остаться здесь, а не утонуть в темноте, никогда не найдя и намека на дно или берег.

Через несколько минут движения, абсолютно монотонного, прерываемое лишь вдохами, попытками привести себя среди бесконечного коридора, под завязку наполненного холодной точно вода в Верхнем Океане, вечно сокрытом льдами, фольгер перестал ощущать кирпичи. На их месте был сколенный холодом воздух. Над головой виднелось пространство измощенное мелкими точками испещренных отверстиями люков. Свет не падал, сочился как вода сверху вниз, слабо, мертво, будто бы была ночь. Светлее от этого не стало, но за то перед глазами у фольгера стали образовываться мерзкие картины, образы, от которых стало совсем не по себе. К горлу подступил рвотный ком, дыхание сперло окончательно, фонарь, ставший единственным спасением потерялся где-то и не попадался в руки. Паника охватила Фегелейна за шею, не дала вздохнуть. В голове все перемешалось, и стало слышно не только биение сердца, но и пульсацию крови в напряженных мышцах. Ноги подкосились и он упал ничком вниз. И в этот момент что-то, таившееся в этом мраке, оказалось рядом.

– Фегелейн?

Мягкий голос и теплый свет вывел из этого состояния так, как будят мучавшегося от кошмара юнца. Он дернулся, ударил легионера по ноге, отмахнулся посильнее и было достал до паха, но у будившего фольгера была тоже неплохая реакция и подлый удар был пресечен.

– Ты…?

– Да, я, Генрих.

– Что это было, там, в тоннеле?

– Люди из охраны. Тот что шел впереди меня увидел какие-то следы в темноте и ушел по ним на развилке. За ним я не пошел и вышел сюда.

– Тут могут быть еще охотники – стараясь смотреть прямо на свет, живительный его источник в виде фонаря – но… двое… Они исчезли у меня на глазах.

– Как-так?

– Они просто взяли и исчезли, я откуда знаю? – Напряженно, раздраженно и напугано посмотрел Фег на своего согрупника, и увидел в его глазах, лишь слабо видных в темноте какое-то понимание, доверие. Он протянул ему руку, помог подняться

– Они просто исчезли?

– Да, чтоб их…! – Нервно, напугано, все еще слыша свое сердце и чувствуя льющуюся кровь выпалил Фегелейн на громком надрывистом для связок шепоте. Генрих же говорил как обычно, но тихо, малоразборчиво. Проводник тер глаза пальцами, оглядывался в темноту, откуда пришел и тихо бранился себе под нос

– Что с Марком? Ты ничего не слышал?

– Нет, я, я-я… – Фегелейн путался, не мог ничего внятно выговорить, но Остеру, поправившему съехавшие очки все было понятно. Фегелейна в этой темноте что-то напугало, значит фонарь гасить не стоило. Прикрыв светильник рукой, нацепив на него фильтр из темного стекла, он медленно стал обходить огромную яму. Вокруг пахло сыростью, сильнее, чем в тоннеле, видимо вода здесь застаивалась с последних дождей. Было затхло, принюхавшись можно было ощутить запах мертвечины. В этих катакомбах жизнь появлялась и тухла на протяжении нескольких сотен лет, а в этой древности для круговорота жизни и смерти, без активного вмешательства человека вполне есть материал. Здесь, где сверху слабо сочился свет, был фоновый шум. Отдавало боем, гулом всего, что было всего лишь несколькими метрами выше. Подняться наверх возможным не представлялось…

– Вот бы сейчас наверх – воздев взгляд к потолку, закрывавшему небо, выдохнул Фег, ненадолго сойдя с шепота

– Темнота сводит с ума?

– Да, я не чувствовал себя в таком ужасе, если честно… с момента как мы бросились сюда. В бою не так страшно, как здесь – он обернулся, все еще чувствуя спиной наличие того, что спасло его в том тоннеле… Оно было рядом. Смотрело, глумясь, будто выжидая, пока он объяснит. Фегелейн знал, что произошло, но не мог сказать. Генрих и так показал наигранное понимание произошедшего, и ведь не известно о несказанном, том, что осталось у него в голове. Непростая борьба за частички света кончилась тем, что в темноте тускло засветил второй фонарь и в этом помещении стало как-то живее. Голова фольгера, вышедшего из жестокого плена мрака, стала постепенно проясняться.

– Где Марк?

– Понятия не имею, но гарантирую – фольгер блеснул фонариком в дальний угол по правую руку – Что он там.

– Откуда ты знаешь?

– Ты сомневаешься в знаниях проводника о городе?

– Ты излазил и подземелья?

– Нет, просто читал о них в брошюре многое. Они битоннелярны, то есть напоминают фортификацию со множеством коридоров отхода и развилок. Столь густая сеть обнаружилась только в Мольд`инне.

– Ладно, пытаться что-либо из тебя выпытать – тяжелее чем сидеть на лекциях в институте

– Ты думал я на курсах штаны просиживал – он ухмыльнулся и подался вперед. Но самодовольство быстро слетело с его лица. Марка не было рядом. Он не мог позволить себе расслабиться, как делал при виде всякого фольгера. Марк его не одернет, не напомнит об опасности. Не прикроет спину. Генриха же в свою очередь расслабить проще всего. А делать было нельзя.

Стоило им встать напротив того тоннеля, по которому должен был идти Марк,

– Ветер… – поток воздуха толкнул их, покачивая полы одежды

– Как будто вдох – добавил Фег и вгляделся во тьму, надеясь не увидеть света в том конце кирпичной трубы – а мы в дыхательном аппарате.

– Действительно… а все вокруг нас организм.

– Мы в нем вирус, и если ему не придет конец… – Фегелейн задумался над аналогией

– То рано или поздно эти руины рухнут. Перестанут существовать

– Как и все вокруг нас

После этой минутки философии они приглушили свет сильнее, стали идти вперед быстрее. Потому что Фегелейн не мог идти тихо, после того что ему довелось увидеть. Подошвы скользили по шероховатому покрову руин, а руки направляли слабый свет внутрь тоннеля.

– Не нравится мне это все

– Никто не спрашивал, нравится ли нам происходящее – проявив некую привычку Марка закручивать гайки Фегелейн решительно шагнул вперед и замер. Он снова ощутил в темноте присутствие чего-то иного, чем только он и только Генрих. Раздался шум.

Фегелейн не стал ждать еще раз. Потому что теперь на месте тех двух бедолаг из тоннеля могли оказаться они оба. Луч вспыхнул в темноте. Перед ними, в шагах десяти было две фигуры. Крупный и ободранный силуэт с копной волос на голове и собранный большой силуэт Марка. Шагах в десяти. Ни выстрелить – можно убить фольгера, ни подобраться – можно потерять драгоценное время. Фег прокрутил в руке лезвие кустарного клинка с пародией на мессер и быстро побежал в сторону противника, в другой руке держа фонарь. Генрих светил ему в спину, он мог не беспокоиться об освещении.

Но Фег не успел. Оттолкнув ослепшего от яркого света старика в стену, крепкий парень вырвал из жилистых морщинистых рук молоток и с размаха ударил легионера по голове. Каска звонко загудела, Марк покачнулся, коротко вскрикнул и рухнул на пол.