Группа 14

Богдан Турчин

Группа 14

Автор: Турчин Богдан

Книга: "Группа 14"

День 1

Глава I: Как все начиналось

К центру станции подошел человек, сложил руки за спину и взглянул на лампу, вбитую в потолок. Источник освещения был не таким уж хорошим, об него бились какие-то мелкие насекомые, которых наверняка скоро поручит травить начальство станции. Он стоял так с минуту, раздумывая о том, как слова, которые он сейчас должен будет объявить, отразятся в истории города, «Легиона». Интересно было, как на это отреагируют простые работяги, и как отреагирует фольгерский орден, который сейчас он собирался потревожить в очередной раз.

Человек скрипнул лакированной туфлей о красный мрамор станции и задумался.

Сейчас, своими словами он положит начало пути, из которого могут вернуться не все. Выходя в разъедаемый гражданской войной город, ты рискуешь не вернуться.

Конечно, в городе есть и тихие места, преимущественно на окраине, но, находясь в самом его Центре, на тишину особо рассчитывать не приходится. Отправить фольгеров предполагали в тихий день, но поступить так было нельзя. Человек, который не вернулся с Либерты, очень ценен, и промедление может лишить Легион этого человека не на несколько дней, а навсегда, так еще и с большой вероятностью развязать еще один конфликт, который Легион – союз сторонников Кайзера и его приемника, не выдержал бы. Ведь у них и так много врагов. Местные сепаратисты, которые хотят освободить свою землю от гнета Грознавской Империи – Освободительная Армия Мольд`инна. Социалисты, что желают свергнуть монархию, как произошло после Грознаво-Ярнской войны в Империи Цветов – Густавцы, и Гарнизон, который презирает всякие движения в городе и требует установления порядка… Конфликты со всеми кроме Густавцев в прочем шли вялотекуще. Только со стороны Южных Баррикад этого города постоянно на станцию приносили пострадавших бойцов, а рядом в старом саду хоронили падших. Это было и близко, и так далеко… Но нельзя допустить, чтобы еще больше людей легло в землю того сада, утыканного ножами – символом Легиона, который пришел к ним с момента вручения основателю организации, лично Кайзером, именного стилета. От дальнего – к ближнему. История строится сейчас.

Группа фольгеров выбрана, оружейники и прочие люди, которые должны были обеспечить их выход, подготовлены и предупреждены. Человек еще раз повторил про себя слова, отрепетировал у себя в голове это несколько раз, и наконец, собрался говорить. Внезапно он осекся, перед первым словом. Ему захотелось немного потянуть этот момент, он выдержал паузу, наслаждаясь утренней тишиной станции "Площадь Красных Флагов", которую почти ничего не нарушало. Обстановка вызывала наслаждение, и он уже уяснив, что так больше длиться не может, вдохнул. Вдох, нарушивший тишину, показался довольно громким, но теперь он не обращал на это внимания, молниеносно пролистнув заранее приготовленную фразу, в голове ещё раз, он, наконец, сказал те слова, положив начало, пути, который ещё будет долго обсуждаться всем городом Мольд`инн.

-Группа Фольгеров номер 14 приготовится к выходу!!! – Громко и отчетливо скомандовал человек, наконец, после долгой подготовки.

Раскрывая его личность можно было сказать, что он был довольно самоуверен, мнителен, и горделив. За это «Городские поисковики» прозвали его Герцогом. Настоящие его имя – Люден, он не любил, когда его называли как-то по-другому, но против такого прозвища как Герцог, ничего не имел.

Люден был облачён в серое пальто и иногда коричневый пиджак, под ним у него была рубашка, всегда белая.

Герцог следил за собой, держал длинные для мужчин волосы, чин и положение позволяло, да и самолюбие свое тешить как-то надо было. Несмотря на хорошие локоны, держал на голове фуражку с коротким козырьком. На ногах тёмно-коричневые брюки в полоску, и невысокие сапоги, которые больше походили на туфли. В лице тоже виднелись нотки аристократического происхождения. Острый нос, тонкие губы, бледная кожа и голубые глаза. Хорош, красив, лишен шрамов, которыми усеяны его подчиненные, что и делает его неприятной личностью даже по виду. Зависть, а быть может, чисто оправданное желание справедливости?

Ходили слухи, что за все время службы, Герцог ни разу не поднялся на поверхность, где вечно идет борьба за жизнь. Можно было предположить, что так оно и было, потому, как многие поисковики на фоне Людена выглядели более смугло, а тот прямо так и сиял своей бледностью и сложенной худобой.

Внешний вид может быть обманчив, но проверить подготовку Людена никто почему-то не намеревался. С ним вообще странная ситуация сложилась.

Потому как он в принципе являлся неплохим командующим, когда его назначали на должности выше обычного фольгера. Такой потенциал тратить на короткие вылазки по городу, с большим риском потерять… не то, на что его хотели бы потратить в местном руководстве Легиона. Герцог подавал отличные перспективы, его даже собирались выбрать, как хауптмана станции Выставки Грознавской Культуры. Но при выборах он сильно, почти что с треском проиграл по голосам Фридриху Кебре, и остался лишь руководить фольгерами, при этом поднявшись на поверхность всего несколько раз и то, чисто символично, для заключения нескольких договоров.

Он слал многих на смерть, и уже смирился с этим. Но не хотел видеть того мира, который сделал своим рвением к помощи власти. Не хотел видеть ошибок народа. Но выполнял свой долг. Свою работу.

– Группа 14, Подъем! – Люден повторил команду поставленным голосом. Эхо отпрыгнуло от колонн, стен, сводов. Несколько человек выглянули из больших палаток, не осознав зачем их зовут, будто бы случился пожар, как в начале войны… но увидев и осознав, что это не за ними, недовольно загалдели, узнав Герцога, и скрылись в своих жилищах снова. Тут не жило очень много людей, но станции метро были важной частью в понимании важного элемента этой войны – подземного города. Туда уходили люди чтобы спрятаться от того что происходило наверху, между сильными и имеющими оружие и людей, а главное – взгляды на то, как должна быть устроена Империя после смерти последнего великого кайзера. Катакомбы, фортовые помещения еще со времен Эльмийского Государства, смотрелись конечно аутентично, но главными жилищами подземного города, все же были станции метро.

Говоря о жизни на станции, нельзя сказать, что она была хорошей, но и плохой ее не назвать. Были свои плюсы, свои минусы. Зависит так же и от того, кто и как приспособится.

–Доброе утро – Зевнув, сказал первый поисковик-фольгер вышедший из небольшого технического помещения. На нем была надета старая, но чистая армейская льняная рубаха на трех пуговицах и легкая кофта на собачке, расстегнутая. На сонном и израненном грубой подушкой лице, поблескивали круглые очки. На ногах плотные чёрные штаны. Головного убора естественно не было, что позволяло разглядеть беспорядок заболонного цвета волос, на его голове. Ради факта, надо сказать, что прическа навещала эту голову, след пробора посередине и убранные назад виски об этом говорили, но лишь смутно, ведь прикрывали своим потоком они его шею сзади. Война рано или поздно доводит всех.

–Генрих! Где ты был?! Почему вчера в 19:30 не явился на доклад?! – После слов Людена, человек немного отошел от двери и встал в стойку, докладывая:

–Гер Люден, – встал в прямую стойку и выпрямился первый появившийся фольгер – я не явился на пост в вами указанное время, ибо был в разведке, около наших станций на северо-западе. Там были обнаружены бандформирования ушедшие из района станции Либерты. Вот я проверял, что там, и решал проблему, вместе с группой патрульных фольгеров номер 15. Разве вам Дейдрих не сказал, что мы уходим?

Станция «Либерта», упомянутая легионером, с достаточно приятным, но глушеным от сонности тенором, имела название «Свободная», но по названию района, в котором она находилась, чаще использовали распространенное и легшее на язык «Либерта». Она располагалась почти в центре города и служила путевым пересечением двух веток метро, была сердцем города, его незыблемой гордыней. От Площади, она была немного дальше, на Северо-Запад. И была под контролем «Веганского Объединения», конфликта с которым так не хотел Легион. Они, в большинстве своем являлись простыми мирными жителями, среди которых власть держали бывшие военные со своими идеями на Мольд`инн и Карпию и идеи – весьма прогрессивные, но без наместника Кайзера что будет сидеть над городом пока не счахнет. В политике Зеленые держали нейтралитет. Они ни на кого не нападали и во всяких происходящих около них конфликтов, поддерживали самих себя, несмотря на то, что все же главенствовали над ними люди военного и предпринимательского толка, что местную кайзеровскую аристократию ненавидели. Можно было сказать, что такое важное место оказалось в хороших руках. Веганцы во время гражданской войны лишь защищались.

– Я не припомню, чтобы Дейдрих отправлял вашу группу вчера. Я ведь бумаги заполнял. – Люден предполагал, что его обманывают, он уже собрался отчитать подчиненного за ложь, но не успел.

Пыл Людена поубавился, как он услышал голос, доносящийся из-за спины показавшегося первым члена поднятой им группы.

–Гер Люден, не злитесь зазря. От этого, язва случается – уколол внезапно появившийся ещё один фольгер, тихо и басовито бурча. Одет он был так, как и все: штаны и с легкой черной кожаной курткой – от холода, на глубине 50 метров в гранитной темнице. Их верхние одежды объединяло наличие цифры 14 на рукавах.

Она, являлась общим знаком отличия, и обозначала их принадлежность к соответствующей этой цифре группе искателей. Искателями их прозвал простой люд. Они добывали в разных частях города, разными способами провизию и ресурсы для Легиона и его сферы влияния. Иногда это были вылазки в торговые центры и рынки, заброшенные магазины, которые приходилось делить с местными жителями, а иногда и более опасные вылазки прямо загород, к поезду из Клеммена-за-Грешшой. Города неподалеку, в котором победа «Младшего Сына Кайзера», Отто фон Виинерхейма, уже наступила, к счастью Легиона в Мольд`инне. Сейчас же, фольгеры тоже были ищейками, но цель их была найти не пару банок на человека, а самого человека. Такие задачи у них бывали тоже.

На голове вышедшего головного убора не было, аналогично первому. Их им выдавали только уже перед самым выходом, а не как многие считали, сразу, как только те просыпались. Ситуация с волосами у вмешавшегося в разговор мужчины была похожей, только давно не знавшие мытья волосы были убраны в высокий хвост. Была у этого человека и борода, которую ему стоило бы сбрить по целому ряду причин.

Да с бритьем во время войны проблемы: ни воды, ни принадлежностей. За гигиеной следить было вообще очень трудно и от очень многого, но вроде частого, хотя бы походов в душ, пришлось отказаться. Но, что было не иронично, сейчас у фольгеров была возможность привести себя в порядок. Как и у многих жителей Площади Красных Флагов.

–Фегелейн! – Перевёл внимание Люден. Фольгер поднял тяжелые от недосыпа и постоянного напряжения глаза на окликнувшего, и во взгляде его, тяжелом как свинцовая гиря, чувствовался укор. Но уяснив, что смысла этот взгляд не имеет, названный как Фегелейн выдохнул, протер темные очи и, набрав воздуха в легкие, ответил, немного охрипшим после неудачного сна голосом:

–Гер. Люден, не могли бы вы помолчать? Мы, фольгеры, народ усталый, а вы, нас мало того, что ни свет, ни заря подняли так ещё и орёте так что вас, наверное, и на соседней станции слышно. – Фегелейн встал рядом с Генрихом, ожидая выхода других членов группы, переминаясь с ноги на ногу. Им предстояло держать удар вдвоем.

–Зря фольгеров подняли, да и по пустяку, наверняка! А потом удивляется, чего-ж его так не любят – Голос третьего вышедшего был более хриплый, чуть ниже, чем у Генриха. Потом он и приковылял с недовольным видом к своим одногрупникам

Липферт роста был средневысокого. Глаза были немного туманными от серого цвета, но хоть выглядел он более опрятно, чем все остальные члены группы, волосы у него были короче, чем у всех и темнее, чем у всех. Облачен в тонкий старенький свитер с катышками и воротником. Накинут на голое тело, под боевую шинель с приевшейся цифрой 14. Фольгеры все носили удобные кеды на длинных и толстых шнурках. Отличительной его чертой являлся шарф, который он не снимал даже в лютую жару. Он был серый, с красными вкраплениями, искусно сделанными нитками. Он был не довязан, но фольгера и это не заботило.

–Доброе утро! – Вслед за словами, вышел и сам фольг, последний в группе. Был это высокий, для своего возраста человек. Коротко и очень аккуратно стрижен, седой до бровей. Одет был в рубашку схожую с той, что носил Генрих, только цвета она была зеленого, а не белого и плотнее. Лицо в морщинах. Ногами шлепал гулко, в сапогах. В прочем, многие искатели носили кеды, а этот предпочитал сапоги будто бы в протест. Никто и ничего против не имел, кроме, разумеется, того кто стоял перед ними. Против него и был протест.

Часто старик слышал в свою сторону упреки от командования, и в целом, сам уже себя к фольгерам не особо причислял, возраст, как-никак.

Раньше он работал на Ярисольве, но по трагической случайности какой-то офицер записал его в ряды службы операций и добычи, и причем, в гарнизон, что был на Площади. Но Марк, уже уставший от монотонности труда станционного разнорабочего, возражать не стал и решил глянуть, что оно такое, это фольгерское ремесло. От жизни в городе и в метро, ему пришлось разочароваться – везде и всюду было одинаково. Война, голод, болезнь, смерть.

Несмотря на то, что он на станции уже вторую неделю, он уже успел познакомиться с большим количеством людей и завести себе несколько друзей по работе. Как показался он, между Герцогом и группой настала тишина, которую никто не решался нарушить, кроме Фегелейна, который изрек, с язвительной тональностью в голосе.

–Что, заткнулся? А Герцог?! – среди поисковиков, у Людена было много неприятелей, и даже открытых противников. Но в случаях, когда они могли ему говорить, что хотят, а он нет, он сдерживался и копил обиды и злобу, а потом выплескивал на кого-нибудь из рядовых, после чего заслуживал неуважение уже и с их стороны. После того, как его разжаловали с должности коменданта Площади, он изменился, и уже на своей новой должности свои отличные навыки командования утратил, а фольгеров, которых уважал, будучи на высоком посте, вообще, после понижения перестал ценить. Мутная история, как и мутный человек, с которым тоже, как и со всеми в Империи обошлись мутно.

В очередной раз Люден молчал. Было странно, что на выпад Фегелейна он никак не ответил, не исключено что у него было просто хорошее настроение. Дождавшись, когда поисковики выстроятся в шеренгу, Люден, скомандовал стандартными фразами:

– Равняйсь! Смирно. По порядку рассчитайсь! – группа исполнила команду.

– Вольно. Идите в душевую, там наведите на себе порядок, а то выглядите вы, скверно. – Его голос был неприятен всем, кто так или иначе ему подчинялся, хотя, скорее это было обусловлено его репутацией, а не каким-нибудь дефектом. Быть может и выглядел внешне он красиво, и голос у него был хороший, в его репутации перед своими подопечными, все достоинства аннулировались, и превращались в недостатки. Тяжело быть командиром, когда думаешь о себе.

– Так вы нас, в какую рань подняли, мы только из кроватей, логично в принципе, что у нас вид не такой опрятный, как у вас, Гер. Люден. – Фегелейн вновь неодобрительно высказался, и повернулся на право, вслед за стариком, первым в их ряду. Сам он, в группе был проводником. На нем лежала ответственность за выстраивание маршрутов группы и их сопровождение до точки, откуда можно было забрать нужные в метро предметы, будь то еда или оружие.

Проводник группы очень не любил таких людей как Герцог: высокомерных, напыщенных как павлины, с таким количеством звезд на погонах, что будто бы на небо ночное смотришь. Он придерживался принципа «Чисты погоны – чиста Совесть».

Вслед ему уже повернулся, шаркнув, Липферт.

По приказу Герцога, группа отправилась в душевую, при этом, не нарушая строя. Шли они так до тех пор, пока он мог их видеть. Как только фольги вышли из поля его надзора, они расступились, и пошли вольно.

Группа прошла в самодельную душевую. Комната это была просторная, тут были крепкие перегородки, странного вида раковины, и прочие гигиенические приспособления, которые жители станции за короткое время решили оборудовать здесь.

Группа приступила к наведению порядка на лицах и себе, в целом.

Марк, занялся умыванием и чисткой зубов, при этом он оставил порошок и для других членов группы. Липферт и Генрих старательно вычищали голову от грязи, которую не смыли вчера, после возвращения с вылазки. Вчера они много поработали, потому, отдых им требовался сейчас, а не вылазка очередная, тем более такого типа. Среди поисковиков царило молчание и тихое напряжение. Фегелейн же, спокойно и неторопливо выполнял ритуал бритья.

– Х-хь, вот приспичило же ему именно нас поднять. – прошипел Липферт, обращаясь к одногрупнику, что сейчас протирал очки платочком.

– Да не переживай ты, он хоть и не самый хороший человек, настолько плохим он быть не может. Не дадут попросту – произнес тот в ответ.

Несмотря на то, что Генрих и Липферт не сильно отличались друг от друга по возрасту, по крайне мере внешне их могли посчитать ровесниками, характеры у них были разные. Генрих, фольгер постарше, был миролюбив, и в основном выходил только на добычу или патрули, так как работ по зачистке, терпеть не мог. Стрелял он неплохо, но это дело не любил. Сентиментальный пацифист, действующий по обстановке – короткое описание этого члена группы 14.

Липферт же, на вылазках был холоден, жесток и расчетлив. Внешне он напоминал штурмера – того же фольгера, только несущего роль вышибалы или охранника группы, хотя по факту, таковым Липферт по своей натуре и являлся. Он не первый раз жал на курок, и не первый раз поднимался наверх по заданию. Опыт у него в таком деле, имелся, хотя на поверхности он играл, специфическое значение, ведь пуля не будет спрашивать тебя, опытный ты добытчик, или первый раз посмотрел на город под другим углом, да и ситуации, что сказать, бывают на поверхности разные. Там город, там пощады не знают. Только гнев, страх и смерть, иногда иные неприятности. То ли дело под землей…

– А что сказать, Люден у нас заместитель командира. Кто ему не даст? Комендант? – Фегелейн, фольг постарше, работал по контракту, и принципу. Быть на такой должности ему нравилось, но вот присутствие такого человека как Люден, у него в начальниках не раз наталкивало его на идею подать рапорт о переводе в другую группу или и вовсе увольнении. Нейтральной была идея, написать жалобу. Многие добытчики между собой переговаривались насчет того, чтобы устроить этому «Герру», день неповиновения, только вот потом, последствия и прочие прелести отчета его, командованию, отталкивали фольгеров от этой мысли, даже несмотря на то, что такие случаи, уже были и оставалось только «поднажать» на самолюбие этого «Герцегошки» и все бы кончилось. Но нет, люди всегда терпят, а восстают только когда невозможно терпеть.

Фегелейн, не был весельчаком среди остальных, но ему удавалось часто разряжать ту неблагоприятную обстановку, которая иногда устанавливалась в паузы между членами группы, по службе и долгу, Фег своих товарищей любил, хотя они того же сказать не могли. Любитель азартных игр, как и Старик, с которым в начале знакомства они постоянно спорили, кто лучше знает историю Грознавской Империи и у кого лучше колода в Хлагге.

Говоря же о сопернике Фега, можно было действительно сказать, что он был уже довольно старый. Странно, что его вообще взяли в поисковики. Марк неоднократно говорил, что среди служащих специальной организации он ненадолго, но, уходить на практике, как-то не собирался. Пусть телом он был здоров, но пенсионный возраст уже подступился к нему слишком близко, а ум уже давно не лежал в военном деле, не то что в его военной бурной молодости еще, при зрелом уме, Кайзере. В группе он был скорее, человеком-кнутом. Когда фольгеры заговаривались друг с другом, забывая об опасности, чему способствовал их проводник, он либо сам брал на себя ответственность за них, либо требовал прекратить разговоры и сосредоточится на вылазке и миссии.

В группе его уважали. Причин было много. Во-первых – возраст, во-вторых, он тоже относился ко всем уважительно и в-третьих, он сам по себе, заслуживал уважения в виду того, что всегда вел себя сдержанно и практично, не терялся перед лицом опасности, да и жизненным опытом каким-никаким обладал, чутьем.

Время за приведением себя в порядок шло вяло. Плескалась мутноватая вода по полу и ушатам, открытым участкам тел. Воды было не так много, но она была в достатке для подобных нужд. В конце концов, ее всегда можно взять из Мольды и отфильтровать по первому слову. Только фильтры найти надо будет.

Приведя себя в порядок, фольгам осталось только забрать еду из столовой, собрать снаряжение и уйти на поиски приключений. Они еще не догадывались, куда же их пошлет неспокойный Путь Жизни.

Сейчас поисковики делали все молча. Говорить было как-то не о чем.

Сегодня утром среди них, поднятых раньше всех, царил тихий дух, что жаждал устроить Людену какую-нибудь пакость. В общем, настроение к разговору пока что не располагало. Даже Фегелейн что обычно разряжал обстановку в таких ситуациях, помалкивал, только смотря вокруг, в надежде увидеть знакомые лица.

Среди обычных работяг ему удалось выцепить взглядом и коменданта станции Вальтера Шлекхера, недалеко рядом с ним был и руководитель Легионерских Фольгерских групп Дейдрих фон Брюк. Как только кто-то видел эту компанию, по их спинам пробегали мурашки, а желание попасться им на глаза, выделится и заработать повышение, сразу куда-то улетучивалось. Это было стереотипом, причем неверным. Дейдрих был вполне себе добрым и справедливым человеком. Да, он мог вспылить, отругать, что потом целый день даже взрослые мужики сидели у себя в коморках и смотрели в стены, вытирая глаза платочком, но ругал он только заслуженно и по делу, коротко и лаконично. Про коменданта ходили разные слухи, что он зверь и тому подобное. Были случаи жестоких наказаний для проступившихся, были и смертные приговоры за «нелепые» преступления. Люди могли обвинять его в убийстве и зверстве, но они не могли ничего сделать, потому что, когда такое происходило, Шлекхер выбирал наказание правомерно, иногда же интересуясь у народа станции, на что те оголтело требовали повесить вражеского шпиона или предателя, что решил поменять сторону. Меры против них принимались крайне жесткие, но все же справедливые. Однажды, чуть не обрушился тоннель на Либерту, в результате неизвестного Легиону плана саботажников. Одного нашли и закопали в груде обломков. Может он там и до сих пор прячет смрад в камнях. Ремонт был нужен тоннелю, но иногда из него просачивались отличного качества грунтовые воды, из-за которых этого ремонта и не проводилось основательно. Людям нужно было что-то пить. Приходилось жертвовать жизнями ради порядка и дисциплины. Нельзя поставить себя на место коменданта если ты им никогда не был, а уж если не был – судить его за поступки, которые не сможешь понять.

Не подорвись тогда тоннель, идти сегодня пришлось бы куда меньше, может даже на поверхность к торговым и деловым центрам, обжитым всяким отрепьем местам культурного наследия Карпии соваться не пришлось. Особого плохого там не было, за исключением нескольких группировок, что редко-наредко мерились силами и резали сильно, не считаясь с потерями союза мирных граждан. На войне нельзя быть ко всему готовым или спокойным, потому что любая секунда, несмотря на то где ты и кто ты – может стать последней. Потому никто, выходя из дома не вел себя беспечно и спокойно, зная, что есть чему угрожать его короткой жизни, что он тщетно пытался продлить. Относительно мира, он все равно как маленькая пылинка, которую сможет снести ветром Винды, ветром перемен, как сносит этот ветер многие другие.

Более Людена они не замечали, потому группа шла спокойно.

Группа подошла к дверям импровизированной станционной столовой, где их встретил незнакомый им ранее человек, который передал им их пайки. Станционная повариха, доброжелательная старуха Изельдрих заранее приготовила их для группы, предупрежденная Люденом, о раннем выходе этого «звездного квартета»

Оставалось зайти в оружейную. Там ситуация была похожей. Им выдали часть патронов, и сказали, что часть снаряжения, которую они должны были получить, в виду обстоятельств, осталась наверху. Взяв то, что им дали, фольгеры выстроились у лестницы, что вела на поверхность. Сейчас они надели на головы оливковые фуражки, что были им совсем не к чему. В них потела голова, они натирали и в целом-то были неудобными. Члены четырнадцатой группы собирались снять их, и сменить на каски, что висели сейчас у них на ремнях. Но поскольку сейчас придет Люден, вид должен быть официальный, ибо стоять сейчас, и снова выслушивать его лекции было выше их терпения.