Губы на Сигареты

Вся эта зона – арка, стена с табличкой «Технический вход» – стала негласной территорией студентов. Здесь курили, обсуждали всё от теорий заговоров до завтрашних экзаменов, и могли молчать по десять минут подряд – просто глядя на промокшие листья, что падали прямо на кеды.

– О, а вот и твой Калеб идёт, – заметила Бонни, кивнув в сторону знакомой фигуры.

– Мы будем наблюдать из-за угла, – добавила она, уже отступая назад.

– У тебя всё получится! – попыталась подбодрить подругу Мэй, похлопав Джесс по плечу, прежде чем скрыться вместе с Бон.

Обе, уходя, всё время оборачивались – как будто сомневались, не побежит ли светловолосая за ними. А та стояла, как вкопанная, с широко распахнутыми глазами и с лицом, по которому можно было смело сделать вывод: обморок – лишь вопрос времени.

– Как думаешь, у неё действительно всё получится? – прошептала Бонни, когда они скрылись за углом.

– Уверена, – ответила Мэй, но в душе при этом она всё равно немного переживала за подругу. И

Калеб и Джессика о чём-то долго болтали. Светловолосая, с румянцем на щеках, то и дело смущённо отводила глаза, будто боялась пересечься с ним взглядом.

А он, заметив это, пару раз едва улыбнулся – с тем самым выражением, когда человек не понимает, что умиляется, но всё его лицо уже выдало.

Они выглядели так… так несуразно. Как будто кто-то склеил два кусочка из разных головоломок. Никто в здравом уме не сказал бы, что они пара (да и не были они пока вместе).

Она – аккуратная, миниатюрная, почти хрупкая. Словно героиня из старого фильма: умная, сдержанная, романтичная, нежная, почти прозрачная. Вечно с книгой под мышкой и тревогой в глазах.

А он… высокий, широкоплечий, с разодранными кулаками и вечной сигаретой в зубах, прожигающий жизнь на байке и по слухам – в чьих-то постелях.

Что между ними может быть общего?

Рядом с ним Джесс выглядела… особенно. Как ребёнок, которого хочется обнять, защитить, укутать в плед и не давать миру даже взглянуть. Может, всё дело в этом? Может, девушка просто увидела в нём то, чего ей всегда не хватало – защиту?

– Воу-воу, вы только посмотрите, кто здесь! Калеб, у тебя что, свиданка, что ли? – раздался насмешливый голос, который мгновенно нарушил хрупкое равновесие между блондином и Джессикой.

– Жесть, меня сейчас вырвет, – скривился один из парней, и остальные тут же засмеялись.

– Ты вечно жрёшь всё подряд, – фыркнул другой, хлопнув его по спине.

– А почему не кафе? Где романтик стори, свечи, музыка? – продолжал третий, криво усмехаясь.

– По её прикиду сразу видно – на таких каблуках с нами на байке не погоняет, – сказал ещё кто-то, и за этим последовал дружный ржач.

До Мэй и Бон донеслись эти голоса, и обе тут же напряглись. Рид, не теряя ни секунды, метнулась вперёд, рыжеволосая поспешила за ней. Сердце у Бонни колотилось – не от страха, от ярости.

Когда они подошли ближе, всё стало ясно: рядом с Калебом и растерянной, бледной как мел Джессикой стояла та самая компания, которую они наблюдали сегодня в столовой. И, конечно же, во главе – Майк Вуд, ухмыляющийся так, будто только что выиграл какой-то мерзкий конкурс.

– Ещё две? Смит, да ты, я смотрю, жеребец. Троих-то осилишь? Или поделишься? – язвительно ухмыльнулся он, бросая взгляд то на Мэй, то на Бонни. Остальные снова заржали, но уже менее уверенно – Рид явно не собиралась молчать.

– Ну, он в отличие от тебя не импотент, – прорычала Бонни, метнувшись вперёд, как пружина. Голос дрожал от ярости, но звучал чётко, без тени страха. Её слова врезались в воздух, как удар по лицу.

На этот раз засмеялась только компания Майка. Сам он лишь прищурился, и в его глазах промелькнул опасный огонёк.

– Ах, вот как, – протянул он, делая шаг ближе. – Может, ты, зайка, хочешь проверить? – с этими словами он наклонился к её уху и с противной ленцой прошептал, опаляя кожу тёплым, наглым дыханием:

– Ты будешь умолять…

Это была последняя капля. Чаша терпения, которая и так трещала по швам, наконец перелилась. В глазах девушки вспыхнула ненависть – быстрая, горячая, колючая, как ртуть.

– Ублюдок, – не дав Вуду завершить свою грязную мысль, выплюнула она и резко оттолкнула его от себя с такой силой, на какую только была способна. – Мерзкий, вонючий ублюдок! Кретин!

Она сжала кулаки и несколько раз ударила парня в грудь. Без особой силы, но с таким отчаянным гневом, что все замерли. Майк только рассмеялся, не почувствовав боли, как будто её удары были для него щекоткой.

– Зайка, успокойся, – прохрипел он, ухмыляясь. – Ты чего так бесишься? Радоваться надо, а не…

– Иди в зад, Майк Вуд! – выкрикнула Рид.

Последний удар. Тяжёлое дыхание. Щёки пылают, пальцы дрожат.

Она бросила мимолётный взгляд на остолбеневших подруг, и, всё ещё кипя от злости, почти процедила сквозь зубы:

– Пойдёмте отсюда.

Глава 5

– Мудак! Конченный мудак! – кричала Бонни, кипя от ярости. Развернувшись на пятках, она резко вытянула руку назад и со всей злостью показала средний палец Майку, который уже стал таять вдали, но, судя по громкому смеху, отлично всё видел и слышал.

– Бон, успокойся… – Мэй поспешила догнать подругу и, едва переводя дыхание, попыталась её придержать. – Что он тебе сказал?

– Придурок! Ненавижу его! – прошипела девушка и со всей силы пнула мелкий камешек, который отлетел на несколько метров, глухо щёлкнув о стену. Её руки дрожали, дыхание сбивалось, а лицо пылало от злости и унижения.

– Бонни, хватит, – осторожно, но твёрдо произнесла Джессика, вставая перед ней и положив ладони на плечи. Она с беспокойством заглянула подруге в глаза. – Скажи нам… Что он тебе сказал?

Рид шумно выдохнула, откинула волосы с лица и мрачно пробормотала, опустив взгляд:

– Он сказал, что я буду его умолять… – Она передёрнулась. – Даже произносить не хочу!

– Вот это заявление… – приподняв бровь, протянула Джесс.

– Ой, знаешь, а я бы и не отказалась, – прохихикала рыжеволосая, стрельнув глазами в сторону, где только что стоял Вуд.

– Лучше молчи, – прошипела Бон, метнув на неё взгляд, острый, как лезвие.

– Да ладно тебе, не сердись, – мягко проговорила Мэй и обняла подругу за плечи. Рид вздрогнула, но не отстранилась – в глубине души понимала, что злость уже изматывает её изнутри.

– Пойдём лучше ко мне, – продолжила Мэй, – нужно внести в этот день хоть каплю позитива. У меня есть мороженое и фильмы.

Бон медленно кивнула.

– Только если фильмы – максимально мерзкие, – буркнула она.

– Как твой вкус в мужчинах? – подсказала Джессика, и рыжеволосая прыснула со смеху.

На этот раз даже Бонни еле заметно усмехнулась.

***

Отчего-то дома у рыжеволосой Рид каждый раз чувствовала себя куда спокойнее, чем в университете, либо в родных стенах. Казалось, как только она переступала порог, мир за спиной притихал. Будто не существовало больше мачехи с её вечно недовольным тоном. Будто Вуд никогда не царапал её нервную систему своими словами и прикосновениями. Всё это оставалось там – по ту сторону входной двери.

Комната Мэй была небольшой, но уютной, как кокон. Светлые стены, аккуратные полки, мягкий плед, всегда пахло чем-то тёплым – то ли корицей, то ли молочным кремом. Яркие акценты фиолетового здесь были везде: подушки, вазочка на подоконнике, лампа, даже занавески. Мэй безумно любила этот цвет, хоть и не могла объяснить, за что именно – «просто нравится», и всё тут.

Бонни, не разуваясь, рухнула на кровать лицом вверх, вытянув ноги и раскинув руки по сторонам, как будто сдавалась. Тонкие пальцы привычно зарылись в густые каштановые волосы. Потолок, белый и ровный, расплывался в глазах, превращаясь то в облака, то в холодную плитку университета, то в чёрные глаза Майка Вуда.

Она закрыла лицо ладонями и медленно выдохнула, будто до этого всё держала внутри, не имея права на слабость.

Подруги тем временем устроились на стоящем неподалёку диванчике, каждая занятая своим делом: Мэй, склонившись к зеркальцу, сосредоточенно подправляла макияж, а Джессика, уютно устроившись среди объёмных подушек, уткнулась в телефон. Она то и дело слегка улыбалась, будто кто-то по ту сторону экрана шептал ей что-то приятное.

Эта глуповатая, но тёплая улыбка не ускользнула от внимания Бон. Приподнявшись на локтях, она сначала уставилась на Джесс, потом перевела взгляд на Мэй. Их глаза встретились, и губы обеих расползлись в ухмылке.

Сдерживая смешок, Бонни осторожно сползла с кровати и на цыпочках подкралась к ничего не подозревающей подруге. Присев рядом, она склонилась к уху светловолосой и, заглянув через плечо в экран, прошептала:

– О-о, а кто-то тут продолжает получать удовольствие от просмотра новых фоточек Калеба, не так ли, Джесс?

Фраза прозвучала как выстрел. Светловолосая аж вздрогнула всем телом и чуть ли не подпрыгнула до потолка, еле успев перехватить телефон, который уже почти выпрыгнул из рук.

– Н-ничего подобного! – пролепетала она.

Смех подруг тут же наполнил комнату.

– Ну да, ну да, оправдывайся, – хохотала Бон, склонившись рядом и подталкивая подругу плечом.

Джессика смущённо опустила глаза и ещё сильнее покраснела, будто внутри неё кто-то подкрутил ручку жара.

– Знаешь что, Джесс? – вдруг резко вскочила с дивана Мэй, хлопнув себя по бёдрам. – Мне надоело видеть, как ты тут слюни на Смита пускаешь!

Подойдя к подруге, она схватила ту за руку и, не принимая возражений, потянула к большому деревянному шкафу, доверху набитому одеждой.

– Нам нужно платье! – торжественно подняв вверх указательный палец, с энтузиазмом объявила рыжая и распахнула дверцы шкафа.

– А я, по-твоему, в чём стою? – с недоумением пробормотала Джессика.

– Нет, подруга, ты не понимаешь. Нам нужно сексуальное платье, – хитро прищурившись, ответила Мэй и выудила из глубины шкафа чёрное обтягивающее платье, усыпанное пайетками. Оно буквально сияло, как звёздное небо в полночь. Рыжеволосая с довольной улыбкой приложила его к Джесс, наклоняя голову то влево, то вправо, будто оценивая произведение искусства.

– Сексуальное?! – воскликнула блондинка, округлив глаза. – Но я не хочу сексуальное!

– Хочешь, Джесс, хочешь… – мягко, но с лёгкой ухмылкой, положив руку на плечо подруге, сказала Мэй.

И в этот момент девушка поняла – сопротивляться бессмысленно. Этот вечер точно пойдёт не по плану.

Рыжеволосая, с энтузиазмом охотника на модный трофей, буквально нырнула в свой шкаф. За её спиной тут же посыпались платье за платьем – летящие через плечо, кружевные, блестящие, слишком короткие или чересчур вызывающие по её же критериям. Мэй безжалостно отсеивала варианты, как строгий стилист на модном показе, громко комментируя:

– Скучно.

– Слишком монахиня.

– Это что вообще было?..

Тем временем Бонни, наблюдая за происходящим, едва не падала от смеха, глядя на то, как обречённая Джессика, растерянно переминается с ноги на ногу.

Смех Рид наполнял комнату до тех пор, пока Мэй вдруг не вынырнула из шкафа и, прищурившись, строго произнесла:

– А ты чего смеёшься? Тебя это тоже ждёт.

Улыбка тут же стёрлась с лица Бон, будто её кто-то резко окатил холодной водой.

– Ну нет, Мэй… – пробормотала она с нотками мольбы, глядя в потолок, как будто надеялась, что высшие силы вмешаются в модный приговор.

Но спорить с рыжеволосой было всё равно что пытаться остановить ураган подушками – бесполезно. Всё, что оставалось Бонни, – это надеяться, что выбранное платье прикроет хотя бы те места, которые, по её твёрдому мнению, показывать можно только хирургам.

Осенью сумерки опускаются на улицы быстро и беспощадно, не оставляя ни единой надежды на проблеск солнечного света. Весной это происходит мягче, почти незаметно – тени подкрадываются постепенно. Но осенью ты ощущаешь, как грязное, тяжёлое небо, затянутое низкими тучами, будто нависает над головой, грозя вот-вот обрушиться всей своей серой массой.

Отложив выбранные на завтра наряды в сторону, девушки забрались под один большой плед и уставились в экран телевизора, где шёл испанский фильм о плохом парне и паиньке-девочке, которые, конечно же, влюблялись друг в друга с первых минут. У Бонни и Мэй эта предсказуемая мелодрама вызывала лишь смех.

Но не у Джессики.

Она смотрела, затаив дыхание. Где-то глубоко в душе, несмотря на весь реализм и логику, она верила – нет, она знала, – что их с Калебом история могла бы быть такой же. Он – её крепость, стена, за которой можно спрятаться от всего мира. А она – его свет, его ориентир в хаосе, в котором он жил.

Светловолосая свято верила, что ради неё он изменится. Что именно она станет той, ради кого он однажды перестанет ездить ночами на своём ревущем байке и убегать от чувств, словно от погони. Ради неё – и только ради неё – он вырвется из своего разгульного образа жизни, вычеркнет из памяти вечеринки, драки, сигареты и бесконечную вереницу случайных девушек.

Но…

Правда ли всё будет именно так? Пойдёт ли Калеб Смит на такие жертвы? Готов ли он измениться ради кого-то – и должен ли? Чувствует ли он хоть что-то к Джессике? Или это зыбкие мечты, созданные её сердцем?

Ответов не было. Лишь холодное, тяжёлое осеннее небо нависало над ней, словно невидимая скала, сдавливая грудь, не позволяя вдохнуть полноценно. Внутри всё клокотало – и страх, и надежда, и горькая неопределённость.

***

– Красота… – любуясь своим творением, проговорила рыжая и отряхнула ладони, словно только что таскала мешки с мукой. Хотя именно с этим можно было сравнить нанесение макияжа на лицо Бонни: стоило кисточке коснуться её век, как у девушки сразу же начинали слезиться глаза от непривычки. В конце концов Мэй решила ограничиться обычной тушью и блеском для губ, чтобы не мучить ни себя, ни подруг.

– Может, мы наконец посмотрим? – спросила нетерпеливая Рид.

Рыжеволосая выдохнула:

– Ах, да-да… точно.

Одним движением Мэй стянула тёмную ткань с зеркала, словно снимая пелену с произведения искусства, и комната на пару секунд замерла. Лица девушек вытянулись в приятном удивлении, а рыжая, сложив руки на груди, выжидающе посмотрела на них, будто говоря взглядом: «Ну? Я ведь говорила!»

Но единственное, что смогли вымолвить Джесс и Бонни в унисон, было простое, но многозначительное:

– Вау…

На Джессике было белое платье с массивным воротником, мягко спадающим на плечи, будто шарф, и подчёркивающим её изящную шею. Оно ловко обтягивало её фигуру, подчёркивая пышные формы, но не вульгарно, а с тонким вкусом. На запястьях звенели серебряные браслеты, а её светлые волосы были собраны в высокий хвост, придавая всему образу дерзкую лёгкость.

Бонни же не могла отвести взгляда от своего отражения – то ли с удивлением, то ли с лёгкой тревогой, будто не до конца верила, что эта утончённая девушка в зеркале – действительно она. Красная юбка с высокой посадкой подчёркивала длину ног и придавала образу огонька, а белая блузка с прозрачными рукавами и аккуратными манжетами выглядела настолько нарядно, что Рид инстинктивно выпрямила спину, словно в ней проснулась встроенная осанка. Локоны тяжёлой волной спадали на плечи, обрамляя лицо и смягчая привычно резкие черты, а в руках она держала маленькую дамскую сумочку с позолоченным замком – изящную и совсем не похожую на её привычный потёртый синий рюкзак, куда помещалось полжизни.

Конечно, попытки Мэй сделать из боевой подруги леди случались и раньше – но заканчивались обычно бегством Бонни в ванную, где она с мылом и возмущением смывала весь «этот цирк» с лица. Сегодня же всё было иначе. Она действительно постаралась. И, несмотря на лёгкое внутреннее сопротивление, Рид чувствовала себя… красивой. Неловко, немного чужеродно – но по-настоящему красивой.

– Судя по выражениям ваших лиц, преображение удалось, – довольно улыбнулась Мэй. – Остался последний штрих, – добавила она, стремительно скрывшись за дверью и почти сразу же прокричав из коридора:

– И да, Бон, я надеюсь, ты больше не наденешь свои драные джинсы?

– Ага, мечтай, – буркнула в ответ девушка, закатывая глаза. Хоть сегодняшний образ ей и нравился больше, чем она хотела бы признать, но любимые порванные джинсы и футболка с Nirvana по-прежнему были для неё сродни броне – надёжные, удобные, родные. Ни одна юбка не могла их заменить.

В этот момент в комнату снова влетела рыжеволосая, на этот раз с двумя коробками в руках.

– А вот и последний штрих, – с торжественным видом поставила она туфли на пол.

– Кру-у-у-ть, – с восхищением протянула Джессика, разглядывая тонкий каблук и изящный силуэт обуви.

Реакция Бонни была… предсказуемой.

– О, нет. Только не каблуки, – вскинула она руки, отступив на шаг, будто перед ней поставили ловушку.

– А в чём ты собираешься идти? В своих изношенных кедах? – сложив руки на груди и прищурившись, строго спросила Мэй.

– Я не умею на них ходить! – почти с отчаянием в голосе ответила Бон. – Я же себе все колени разобью!

Рыжеволосая, закатила глаза, подошла к подруге и, мягко приобняв её за плеч, сказала:

– Захочешь сохранить свои колени в целости и сохранности – научишься.

***

– Чтобы я ещё хоть раз согласилась… – злостно бубнила Рид, в сотый раз подворачивая ногу, с трудом удерживая равновесие на предательских каблуках.

– Спокойно-спокойно… – мягко успокаивала её Джессика, придерживая за локоть. – Мы почти дошли. Держись ещё чуть-чуть. Ради красоты, как говорится…

– Да-да, красота требует жертв, а потом эти жертвы лежат в травмпункте! – огрызнулась Бон, но всё же стиснула зубы и продолжила идти.

Утренний осенний ветер играл с их волосами, перебирал пряди своими ледяными пальцами и обжигал щеки. Воздух был таким свежим, что, сделав глубокий вдох, Рид на мгновение почувствовала, как лёгкие наполняются до краёв холодным, почти стерильным кислородом. Это немного взбодрило, даже позволило на мгновение забыть о натёртых пятках и шаткой походке.

Она уже мысленно приготовилась к взглядам, пересудам и, возможно, одобрительным свистам в коридорах университета. Смирилась с тем, что сегодня они с подругами станут центром внимания – редкое для них троих явление. Но вдруг…

Бонни краем глаза заметила знакомый байк – чёрный, с хромированными деталями, – и его всадника, который крепко прижал к колонне девушку с длинными, красно-медными волосами, словно не желая отпускать её из своего поля зрения.

Подруги остановились перед громоздкими дверьми университета, решив немного помедлить и поспорить на реакцию однокурсников. Почему-то Мэй была уверена: Томас будет настолько ошарашен, что они смогут наблюдать, как его челюсть вот-вот проломит пол.

Пользуясь моментом, Бон не отводила взгляда от незнакомки. Она напоминала кошку – грациозную, независимую и немного опасную, с лёгкой игривостью в глазах и готовностью в любой момент улизнуть или, наоборот, внезапно напасть.  Та была одета в чёрную кожаную куртку с колючими шипами, которые словно предупреждали: к ней лучше не приближаться. Пышная мини-юбка подчёркивала её стройные ноги, а ботильоны на высоченном каблуке придавали походке опасную уверенность – обувь, о которой Рид могла лишь мечтать. Один неверный шаг – и привет, двухмесячный гипс.

Но что-то в этой девушке Бонни явно не нравилось, хотя она ещё не могла понять, что именно.

– Почему ты пришла? – донёсся голос Майка, ровный и спокойный, но с едва заметной ноткой напряжения.

– А ты не рад меня видеть? – ответила она. Мелодичный, нежный и в то же время уверенный голос, который подходил к девушке так же идеально, как её внешность.

Вуд хитро улыбнулся, глаза блеснули игривым огнём, и он жадно впился в её алые губы, словно не желая отпускать.

– Достаточно для ответа? – спросил он, отстраняясь с лёгкой насмешкой.

– Вполне, – ответила она, стирая с губ чуть размазанную помаду после поцелуя, и вырвалась из его объятий. Майк шлёпнул её по мягкому месту и улыбаясь, пробасил: – Сегодня в восемь, малышка, не забудь, – и пригрозил пальцем.

В ответ незнакомка только рассмеялась и, подмигнув парню напоследок, отдалилась.

«Вот, значит, какие девушки ему нравятся…» – подумала Бон, не сводя глаз с Майка. Он, заметив Рид на своём пути, всё так же хитро улыбаясь, направлялся в её сторону.

Почему-то в тот момент, когда он страстно целовал незнакомку, прижимая к колонне, Бонни почувствовала, как внутри неё зарождаются чуждые и непонятные чувства. То ли из-за того, что ключицы, к которым он тогда касался руками – теми же, что сейчас нежно гладили её тело, – начали предательски гореть, то ли из-за той самой ненависти, которую она испытывала к Вуду всё это время.

– Ревнуешь? – вырвал он девушку из размышлений, и в её глазах, словно от сухости, появились блестящие капли. Только сейчас она поняла, что до этого момента не сводила с Майка взгляда.

– Понимаю, что ты высокого мнения о себе, но, Вуд, не зазнавайся, а? – вмешалась Мэй. – Ты и мизинца нашей Бон не достоин, так с чего ей тебя ревновать?

Парень медленно повернул голову в её сторону, в глазах играл огонёк насмешки.

– Неужели? – процедил он и открыл дверь университета, чтобы зайти внутрь. Но вдруг остановился и, не поворачивая головы, добавил:

– И да, Рид… Прикид так себе.

***

Все последующие пары для Бонни казались настоящим адом. В воздухе висела тяжёлая усталость и напряжение, а шумы пересекающихся голосов и шорохи переворачиваемых страниц только усиливали ощущение хаоса. Парни постоянно посвистывали в сторону Рид и настойчиво просили дать номер телефона, словно совсем не узнавали в ней прежнюю Бон. Но стоило девушке открыть рот – и они тут же замолкали: что-что, а свои зубы они бережно хранили. Никому не хотелось потом ползать по полу и собирать их в ладошку после стычки с Рид.

Последняя пара тянулась мучительно долго – профессор монотонно рассказывал про производителя и потребителя, а его голос казался словно пульсирующий фон, убаюкивающий и раздражающий одновременно. Вокруг царила атмосфера равнодушия, но для Бонни каждый звук и шорох превращался в укол, напоминая о том, как всё вокруг изменилось. Калеб так и не позвал Джесс гулять, а студенты тихо подшучивали над ней. Мэй сидела рядом, подавленная и расстроенная – все её усилия казались напрасными.

Когда прозвенел звонок, все, включая подруг Бонни, ринулись в раздевалку, стремясь поскорее оказаться дома. Однако Рид не спешила уходить – пластырь, закрывавший её красную мозоль, съехал на пятку, и ей пришлось наклеить новый.

Наконец выйдя из аудитории, она терпела ноющую боль в ногах и, опустив глаза, размеренно шагала по коридору, размахивая сумкой. Но внезапный голос заставил её остановиться:

– Не легко быть девушкой, да, Рид? – язвительно улыбался Майк.

– Отвали, – коротко бросила Бонни и попыталась обойти парня, но он загородил ей путь.

– И к чему весь этот маскарад, зайка? – провёл рукой по её плечу Вуд, и шатенка снова огрызнулась:

– Отвали от меня!

Приподняв подбородок, девушка быстро зашагала в сторону лестницы, пытаясь поскорее скрыться от Вуда, но он упорно, словно банный лист, не отставал.

– На каблуках далеко не убежишь. Да ты даже ходить на них не умеешь! Эй, зайка, признайся, что я тебе нравлюсь. Как ты смотрела на нас, ммм… – с каждым словом он становился всё настойчивее, голос грубел, глаза сужались, наполняясь насмешкой. – Думаешь, я не видел? Признайся, что ты хотела оказаться на её месте!

Бонни резко остановилась, лоб нахмурился, а губы сжались в тонкую линию. Майк чуть не врезался в неё, но успел затормозить в последний момент. Вся злость и обида, что копились в течение дня, взрывались внутри. Парень сам виноват, что попал под горячую руку.

– Да что тебе нужно от меня?! – выкрикнула Бон, глаза сверкали, голос дрожал от напряжения. – Знаешь, пусть я и не умею ходить на каблуках, зато умею вот что! – с рычанием она резко подняла ногу и со всей силы наступила каблуком на ногу Вуда. Тот вскрикнул, морщась от боли.

Быстро сняв туфли, Рид босая спустилась с лестницы, оставив матерящегося Майка далеко позади.

Когда она ударила Вуда, непонятные чувства, что копились внутри, вдруг начали угасать, и стало легче дышать – словно с плеч спадал груз. Пожалуй, это был самый лучший момент за весь этот день. Но не успела она вздохнуть полной грудью, как на неё налетела радостная Джессика.

– Калеб пригласил меня на свидание!

– Свидание? – переспросила ошарашенная Рид, глаза расширились от неожиданности.

– Да! В восемь на мотодроме.

Глава 6

Вечерние сумерки давно окутали город, а уставшая после шопинга Мэй с пакетами в руках устало шагала по пустынным улицам. Мысли роились вокруг одной идеи – как она наконец придёт домой и сбросит со своих ног эти неудобные сапоги на высоченной шпильке, которые сегодня купила только из-за большой скидки. Теперь было понятно, почему их так срочно продавали. Кто, кроме Мэй, добровольно станет пытать свои ноги такой невыносимой обувью?