Губы на Сигареты

– С этого дня ты – живёшь отдельно. На днях я уеду в Лондон. Но не думай, что мои руки не смогут оттуда до тебя дотянуться. Не делай ничего, что могло бы испортить мою репутацию. Если ты сделаешь хотя бы малейший шаг в сторону – ответ будет жёстким.

Она смотрела прямо в глаза – спокойно, как хищник, уверенный, что добыча больше не опасна, но всё ещё под контролем. Там не было ни ярости, ни страха. Только хищная уверенность, что девочка, которой она столько лет ломала жизнь, теперь достаточно послушна, чтобы исчезнуть навсегда – тихо, без следов, без претензий.

Именно поэтому, отчисление из университета для Бонни означало только одно: столкновение с Шарлоттой.

Несмотря на свой характер – дерзкий, прямой, «пацанский», как шутили подруги, – Бонни знала: есть в этом мире лишь один человек, которого она по-настоящему боится. И это была мачеха.

Встреча с Шарлоттой – это всегда крики, холодный голос, жёсткие слова, произнесённые сквозь сжатые зубы. И пощёчина. Не обязательно сильная – главное, чтобы унизить, чтобы напомнить, кто главная. Кто контролирует и имеет власть.

И если она вернётся…

Бонни снова станет девочкой, которую когда-то учили бояться тишины между ударами.

Никто не знает, какая у Рид жестокая мачеха. Даже Джессика и Мэй – её самые близкие подруги – не подозревают, через что ей приходится проходить.

Это не то, о чём можно говорить вслух. Не то, что найдёт слова.

Это то, о чём сердце молчит, словно боясь выдать самый сокровенный страх.

– Хорошо. Я постараюсь разобраться в сложившейся ситуации. Вы можете идти, – наконец сказал ректор, и девушка, облегчённо вздохнув, вышла из кабинета.

После такого напряжения хотелось вернуться в привычный ритм – забыть тревоги, нахлынувшие воспоминания и погрузиться в обыденность. Бон была уверена, что ректор проявит справедливость и действительно станет на её сторону. Заправив непослушную прядь волос за ухо, Рид глубоко вздохнула и поспешила на пары, пытаясь вернуть себе хоть каплю спокойствия.

Но не успела она пройти и нескольких шагов, как кто-то железной хваткой схватил её за руку и развернул к себе.

– Ты что, совсем страх потеряла? – наклонившись к девушке, прошипел Майк.

Та, от неожиданности округлив глаза, чуть отшатнулась, но быстро взяла себя в руки и, кинув на него оценивающий взгляд, с усмешкой ответила:

– А мне стоит кого-то бояться?

Она даже тихонько хихикнула, что только сильнее разозлило парня. Майк сжал её тонкое запястье так крепко, что в руке сразу почувствовалась тупая, предательская боль. Бонни попыталась стряхнуть его руку, но он лишь усилил хватку.

– Мне больно… – выдохнула она, поморщившись.

– Заткнись! – рявкнул Вуд и резко потащил её за собой.

Шла третья пара, поэтому коридоры были пусты. Единственное, что нарушало тишину, – это тяжёлые шаги Майка и сбившееся дыхание Рид. Он тащил её за собой, словно непослушную зверушку на поводке, сжатая челюсть и напряжённые плечи выдавали сдерживаемую ярость. А она, обрушив на него словесный шквал, пыталась вырваться.

Когда они подошли к мужскому туалету, догадка Бон подтвердилась: Вуда вывела из себя та самая надпись, которую она вчера оставила на зеркале красной губной помадой. Где-то внутри неё ликующе усмехнулось второе «я».

Парень, открыв дверь, затолкал Рид в туалет, взял её за шею, от чего девушка съёжилась – и заставил поднять голову. В глаза тут же бросилась надпись: «Майк Вуд – чмо».

– Правда глаза колет? – ухмыляясь, язвительно процедила Бонни.

В следующую секунду парень вцепился пальцами в её острые плечи и резко прижал к холодной кафельной стене. Каменная поверхность впилась в лопатки, и от неожиданности у Бонни на долю секунды перехватило дыхание.

– Отойди от меня! – сжав ладонь в кулак, она замахнулась, но Майк схватил её руку раньше, чем та успела двинуться вперёд – как будто ждал.

– Я тебе сейчас зад надеру, и плевать, что ты девчонка, – прошипел он, обжигая её щёку дыханием с примесью табака и мяты.

У Рид внутри всё сжалось. Страх был, но не тот, что заставляет молчать – скорее, тот, что даёт прилив злости. Она смотрела ему в глаза и видела в них не просто гнев. Там что-то дрогнуло – тёмное, дикое, чужое. Нечеловеческое. Настоящее безумие, которое едва удерживалось под кожей.

Он был не как все. Высокий, поджарый, словно натянутый нерв. Чёрные волосы – вечно взлохмаченные, будто после драки. Острые, хищные черты лица, губы всегда поджаты. Руки исписаны татуировками. Он был сумасшедшим, безрассудным, непредсказуемым. Свободолюбивым.

Как и она.

Наверное, именно поэтому они и ненавидели друг друга. Потому что были до боли похожи.

– Только попробуй! – отрезала Бонни и резко толкнула Вуда, но тот даже не сдвинулся с места. Стоял, как вкопанный, глядя на неё с вызывающей насмешкой.

– Попробовать? – наклонив голову на бок, усмехнулся он и медленно провёл указательным пальцем по её ключице. – Попробую.

По спине Рид пробежали мурашки. Ноги будто приросли к полу – тяжёлые, неподвижные, чужие. Она не могла сделать ничего, чтобы остановить его. Где-то в животе туго стянулся узел – непривычное, болезненное ощущение, как перед прыжком в ледяную воду. А разум, как назло, начинал плыть. Мысли становились вязкими, расплывались, и с каждой секундой казалось, что они готовы вовсе покинуть её тело, оставив пустую оболочку.

– Эй, Вуд, что там делаешь? – вдруг услышала Бон голос своего спасителя.

На секунду она не поверила ушам. Теперь она была готова молиться на Калеба Смита всем известным ей богам – потому что ещё секунда, и сердце, казалось, выскочило бы из груди от этой невыносимой близости с Майком.

– Развлекаюсь, – лениво обнажив белоснежный ряд зубов, промолвил Вуд и наконец сделал шаг назад, позволяя Бонни вырваться из его железной хватки.

– Кажется, я помешал, – с прищуром улыбнулся Калеб, явно получая удовольствие от неловкости момента. Он уже собрался уйти, оставив их вдвоём, но Бон резко перебила:

– Ты как раз вовремя.

Собрав в кулак всё, что осталось от храбрости, она резко рванула вперёд и со всей силы врезала Вуду в лицо. Удар получился быстрым и точным.

Парень отшатнулся, зло выругался и, вскинув голову, прислонил руку к разбитому носу. Кровь уже начала стекать по его губе, а в глазах зажглось что-то яростное, дикое.

Калеб дёрнулся, попытался загородить выход, но Рид опередила его – ловко проскользнула мимо и выскочила из туалета, уловив в свой адрес Майковское:

– Сука!

Бонни бежала вдоль длинного коридора, сердце колотилось так, что казалось, сейчас вырвется из груди. Она завернула за угол и, убедившись, что никто не преследует, прислонилась к стене и опустилась на корточки, стараясь унять бешеный ритм дыхания.

Те места, к которым Вуд прикасался своими массивными руками, адски горели. Казалось, будто её тонкая кожа сожжена чуть ли не до самых костей.

Постепенно сердце начало биться чуть ровнее, когда внезапно прозвенел звонок. Из глубины коридора мигом появились студенты, заполняя пустое пространство разговорами и шагами. Многие, обходя девушку стороной, озадаченно поглядывали на нее, пока к Рид не подбежали подруги.

– Бонни, что случилось? Тебе плохо? – присев рядом, спросила Мэй.

Девушка понимала, что если сейчас не дать короткий ответ, подруги начнут засыпать её вопросами. Она выпрямилась, схватилась за голову и наигранно прохныкала:

– Голова болит.

Джессика, держа двумя руками свою довольно увесистую сумку, прищурилась и хихикнула:

– Ой, смотрите, Майку кто-то нос разбил.

Бон тут же перевела взгляд на парня и, поняв по его жестам, что он ищет именно её, тут же закрылась густой шевелюрой, надеясь остаться незамеченной. Не говоря ни слова, она быстрым приставным шагом направилась в аудиторию.

Профессор заметил, как Рид выглядывает из-за двери, насторожился и тихо спросил:

– Бонни, что вы делаете?

Сердце ёкнуло в груди, и девушка, медленно повернувшись на пятках, выдала первое, что пришло в голову:

– Я хотела взять материалы сегодняшней лекции.

Мужчина несколько секунд удивлённо хлопал глазами. Если раньше шатенка и пропускала пары, то никогда не проявляла интереса к материалам – а тут стоит перед ним и хочет наверстать упущенное. Это было неожиданно.

Профессор обрадовался: наконец-то он увидел проблеск интереса к своему предмету. Он протянул ей небольшую папку с лекцией.

Девушка ещё раз выглянула из-за двери, убедилась, что Майка рядом нет, и, глубоко вдохнув, вышла из аудитории.

– Ну и что это было? – спускаясь по ступенькам из университета, спросила Мэй и потуже затянула ремень своего нежно-розового плаща.

– Неужели ты теперь учиться начала? – подхватила светловолосая, внимательно глядя на подругу и откусывая небольшой кусок только что купленного круассана.

Бон уже собиралась ответить, что решила наконец взяться за голову и подтянуть свои хвосты – что, конечно, вызвало бы у подруг дикий хохот – но все мысли мгновенно выбил силуэт Майка.

Парень, в окружении Калеба и старосты, удобно развалился на кожаном седле, одна нога опиралась на землю, другая – чуть согнута, покачивалась в такт настроению. Ветер играючи перебирал чёрные пряди его волос, разбрасывая их по лбу и вискам. А взгляд прожигал Рид насквозь, словно пытался высечь из неё всё до последней искры.

Неожиданно для себя Бонни спросила:

– А сколько у Майка было девушек?

Джессика замерла, широко раскрыв глаза от неожиданности, а Мэй, сочтя вопрос вполне обычным, поддержала:

– В этом городе?

– Что? – выдохнула Рид, не сразу поняв поворот разговора.

– А чему ты удивляешься? – прыснула рыжая, подавляя смех. – Знаешь, каким бы он ни был кретином, природа его явно не обделила.

Она бросила взгляд в сторону Майка и, улыбаясь, добавила:

– Ты только посмотри на его руки. А голос…

– Ладно, Мэй, я поняла, он ещё тот бабник, – перебила её Бон с лёгкой усталостью, не желая дальше слушать хвалебные тирады в адрес Вуда.

– Почему ты вдруг это спросила? – наконец подключилась к разговору Джесс.

– Чтобы ещё раз убедиться, какой он мудак! – рявкнула Бон, и рука невольно потянулась к горящей ключице.

Глава 4

– Не, вот ты серьёзно или прикалываешься? – подперев щёки руками, протянула Бонни.

– Знаешь, Джесс, ещё чуть-чуть – и ты весь стол слюнями зальёшь, – с сарказмом произнесла Мэй, заправляя за ухо рыжую прядь волос.

– В смысле? – наконец-то моргнула девушка и перевела взгляд от своего предмета воздыхания на подруг.

– Судя по твоей физиономии, ты уже в мыслях фату выбираешь, – хихикнула Бонни. – Джесс, приём! Вызывает Земля, как слышно?

В ответ светловолосая надула губки, демонстративно закатила глаза и пробормотала:

– Я на него даже не смотрю.

– Ага, рассказывай, – фыркнула Мэй, скрестив руки на груди.

– Вот-вот дыру в нём прожжёшь своим влюблённо-наивным взглядом, – добавила Рид и передразнивав выражение лица Джессики, захлопала пушистыми ресницами.

Светловолосой ничего не оставалось, кроме как сдаться подругам и признать поражение. Они, увы, были правы. Калеб действительно не выходил у неё из головы уже несколько месяцев, и, как ни крути, сделать с этим она ровным счётом ничего не могла.

– Как долго ты ещё собираешься пускать на него слюни? – с многозначительным видом уточнила Мэй, кивнув в сторону блондина, который, как по заказу, в этот момент прошёл мимо, уверенно направляясь к столику, где уже сидели Майк, Томас, Лео и вся остальная компания.

– Как будто у меня есть выбор… – буркнула Джессика, хмурясь. Между бровей у неё пролегла глубокая морщинка. Ей это явно не нравилось – ни вопрос, ни собственная зависимость от чувств.

– Что тебе мешает подойти к нему и просто завести разговор? – спокойно поинтересовалась Мэй, потягивая банановый сок через ярко-зелёную трубочку.

– То, что он конченный мудак! – перебила её Бон, не отрывая взгляда от своей тарелки, где вилкой продолжала вырисовывать какие-то странные фигурки из остатков еды – понятные, кажется, только ей одной.

– Ну хватит тебе! Калеб хороший! Он красивый, умный, обаятельный, а ещё…

– А ещё он тусуется с мудаком номер два, – не давая Джессике закончить, снова вставила Рид и кивнула в сторону Майка.

– О, Бонни, ты невыносима! Упёртая до невозможности! – выдала светловолосая и всплеснула руками.

– Хорошо! – хлопнув ладонью по столу и игриво стрельнув глазами в подругу, выпалила Рид. – Ты хочешь с ним встретиться?

Глаза Джессики тут же забегали по столовой, словно она надеялась спрятаться где-то между столиками или под чужим подносом. Девушка нервно заёрзала на месте, избегая прямого взгляда.

– Я, я… Ну… – пробормотала она, судорожно сжимая краешек салфетки.

– Хочешь или нет? – не отступала Бонни.

– Хочу… – выдохнула наконец светловолосая почти неслышно, будто призналась в преступлении.

Рид довольно кивнула, встала и, не говоря больше ни слова, направилась прочь от стола. За ней лишь прозвучал удивлённый голос Мэй:

– Что она задумала?

Девушка уверенно направилась к столу, где уже успела собраться вся мужская часть их курса.

Вуд, как всегда, несмотря на запреты, развалился на стуле, закинув ноги на соседний, и с воодушевлением что-то рассказывал. Остальные слушали его с разинутыми ртами, будто он вещал какую-то истину. Только Томас время от времени для вида подпинывал друга под столом – за что тот регулярно получал подзатыльник под дружный хохот всей компании.

Чем ближе Рид подходила к их столику, тем больше терялась её уверенность. Казалось, с каждым шагом тело становилось ватным, словно земля под ногами начинала плыть. Но настоящий удар пришёл, когда Майк – как назло первым – бросил в её сторону свой надменный взгляд.

В ту же секунду все, кто сидел за столом, синхронно повернулись к ней, будто по команде. И вот она – одна, под десятком чужих, изучающих взглядов.

– Почему ты прекратил разговаривать?! Ну же, давай! Хватит так пялиться! – пробормотала девушка себе под нос и, сделав ещё пару шагов, оказалась рядом с парнями.

Некоторые, вспоминая ту самую историю с моющим средством, старались не встречаться с ней взглядом – мало ли. Кто-то, наоборот, разглядывал каждый сантиметр её лица с таким видом, будто искал доказательства слухов. Кому-то было попросту плевать.

А кто-то – Майк Вуд. На его носу ярко выделялась свежая ссадина – ещё совсем новая, как напоминание о вчерашнем столкновении. И сейчас он испепелял Бонни взглядом.

– Чего тебе? – кинул Майк с раздражением.

– Заткнись, я не с тобой пришла разговаривать! – не отводя взгляда, прошипела Бон и прищурила глаза.

Она сама не понимала, откуда взялась эта внезапная уверенность дерзить ему, но внутри что-то радостно щёлкнуло – это явно её забавляло.

Один из парней свистнул – словно объявляя начало настоящего поединка, и вокруг мгновенно поднялся гул, наполненный жаждой зрелища, которое обещало быть жарким.

Майк, не привыкший к такому тону (хотя за всё время, что он делит крышу универа с Рид, уже должен был бы), резко вскочил со стула и выпалил:

– Да я тебе сейчас…

– Что? Зад надерёшь? – перебила его девушка, склонив голову набок и приподняв бровь. – Тогда в туалете у тебя это плохо получилось, – она многозначительно кивнула на свежую, ярко-красную царапину у него на переносице.

– Бонни Рид, ты нарываешься… – пробормотал Лео, быстро скользнув взглядом по Вуду, лицо которого уже налилось гневом.

Шатенка только закатила глаза, с тем самым выражением, в котором раздражение тонко переплеталось с насмешкой.

Майк это заметил. Его губы скривились, он резко вышел из-за стола, отодвинул стул с громким скрипом, и шагнув к ней, протянул руку, чтобы схватить её.

– Отвали! – выкрикнула Рид, резко одёрнув руку.

В столовой тут же воцарилась тишина.

Ложки замерли, жевание прекратилось. Все взгляды, ещё секунду назад уткнувшиеся в тарелки, теперь были устремлены на них – будто кто-то нажал на паузу.

Вуд застыл, будто не веря, что она действительно это крикнула вслух. Вены на шее у него налились, но он не двинулся.

– Вставай, – спокойно сказала Бонни, обернувшись к Калебу.

Блондин моргнул, нахмурился и удивлённо пробормотал:

– Чё?..

– Давай-давай, – повторила она и слегка потянула его за рукав толстовки, как будто вытаскивала не человека, а подзастрявшую мысль.

Он с сомнением посмотрел на неё, потом на Вуда, который, похоже, кипел молча, и, не сводя глаз с Рид, медленно поднялся.

Бонни, наблюдая за тем, с какой осторожностью он это делает, хмыкнула и тихо бросила:

– Ну ты ещё руки вверх подними.

И он, всё так же медленно, с невозмутимым лицом развернул ладони к Бон – и начал поднимать руки вверх.

– Идиот, я же пошутила, – покачала головой девушка, слегка прищурившись. – Пошли.

Она язвительно улыбнулась в сторону Майка – коротко, колко, с вызовом – и потянула Смита за собой, даже не обернувшись.

Спиной чувствовала: Вуд прожигает её взглядом.

И в этом взгляде было всё – срывающаяся ярость, уязвлённое эго, глухая, бессильная злость.

Она снова выиграла.

Растерянный блондин засыпал девушку вопросами, но она молчала. Только когда они вышли из столовой, Бонни наконец отпустила парня.

– Что тебе вообще от меня нужно?

– Слушай сюда, – она остановилась и посмотрела на него в упор. – Сегодня, после пар, мы встречаемся в курилке за универом. И ты должен прийти один.

– Зачем это? – Калеб хитро приподнял бровь и скрестил руки на груди. Улыбка играла на губах.

– Затем это. И только попробуй притащить с собой этого мудака!

– Ты о Майке?

– А о ком ещё?

– Хорошо, что его сейчас нет рядом. А то тебе бы, детка, не сладко пришлось, – с довольным видом протянул Смит.

– Не забудь: после пар, – сказала девушка, уже делая шаг назад. И добавила, не оборачиваясь: – И да, я тебе не детка.

Зайдя в столовую, Рид сразу заметила Майка. Было очевидно, что идёт он не за добавкой: женщина в белом колпаке и с поварёшкой в руках находилась совсем в другой стороне.

Бонни внутренне напряглась. Она знала: Вуд сейчас либо снова схватит её за руку и начнёт угрожать, либо попытается опозорить на глазах у половины университета.

В любом случае – он не оставит её в покое.

– Бонни, Бонни, Бонни… Что ты ему сказала? – перехватила её ниоткуда появившаяся Джессика.

Моё спасение, – с облегчением подумала Рид и тут же потянула подругу в сторону, к стоящей неподалёку Мэй.

– Так что ты ему сказала? – повторила Джесс, не унимаясь.

Но Бон не ответила.

Её взгляд столкнулся с Майком – он приближался быстро, с напряжённой решимостью, и был уже настолько близко, что она ощутила его отвратительный одеколон.

Парень не отводил глаз, и Рид не сдавалась. Это вызвало у парня хищную улыбку, едва коснувшуюся уголка губ.

Но дело было не только в привычной игре в гляделки, где с Майком значит: отвернёшься – проиграл, слабак.

Она не могла оторваться ещё и потому, что в нём было что-то такое, что одновременно завораживало её и выводило из себя.

Первое она отчаянно не хотела признавать, но после того, что случилось в туалете – когда его прикосновения жгли её кожу словно огнём, до самых костей – врать себе стало бессмысленно.

Тогда Рид была готова рухнуть на холодный кафель, потому что ноги не держали.

А сейчас… сейчас он просто злил её.

– Я сказала, что мы должны встретиться в курилке после пар, – наконец ответила Бонни, только когда Майк вышел из столовой.

– Что ты имеешь в виду под «мы»? – прищурившись, спросила Джессика, косясь на подругу.

– Это ты и Калеб. Я сказала ему, что мне нужно с ним поговорить, и что он должен прийти один. Но на самом деле разговаривать с ним будешь ты, Джесс. И только ты, – Рид дважды ткнула её указательным пальцем в грудь.

– Ты что, с ума сошла?! – завопила та, отшатнувшись, будто Бонни только что ткнула в неё раскалённым железом.

На лице светловолосой вспыхнуло настоящее ужасающее негодование: глаза округлились, губы приоткрылись, как у человека, которому только что предложили прыгнуть с крыши. Она вскинула руки, будто хотела отгородиться от самой идеи, и потрясла головой, распахивая глаза ещё шире.

– Бонни, молодец! Всё-таки мои лекции не прошли даром, – довольно сказала Мэй.

– Молодец? Что?! Вы обе свихнулись?! – воскликнула Джессика, озираясь на подруг, будто те сговорились её сдать врагу. – О чём… О чём я вообще буду с ним разговаривать?! Как объясню, что пришла я, а не Бон?!

– Эй, стоп, подруга, не паникуй, – спокойно отозвалась шатенка, прищурившись. – Ты признаешься ему в своих чувствах.

– Но сделаешь это на пофиг, – тут же подхватила Мэй, не скрывая восторга.

– Да-да. Скажешь: «Калеб, ты мне нравишься…» – продолжила Бонни.

– «Но ты решай сам, что с этим делать», – снова вклинилась рыжая, улыбаясь слишком широко.

– И как вы это себе представляете? «Калеб, ты мне нравишься, но мне вообще пофиг». Может, мне ему ещё в лицо плюнуть, чтобы лучше передать этот ваш воображаемый пофигизм? – в отчаянии выдала Джессика.

– Да нет же! – возразила Рид, топнув ногой. – Ты должна сыграть на равнодушии.

– Чтобы он был мужчиной в этой ситуации, – добавила Мэй, – и последнее слово оставалось за ним.

– Вы правда думаете, что это сработает?.. – неуверенно спросила светловолосая, разглядывая свои балетки.

– Конечно! – хором воскликнули девушки и заключили подругу в объятия.

***

Последние две пары Джесс уже не могла высидеть спокойно. Каждые пять минут она косилась на наручные часы, будто силой взгляда могла приблизить звонок.

И когда заветный металлический звук наконец раздался в коридорах университета, она сорвалась с места. Едва преподаватель успел договорить последнюю фразу, она почти бегом направилась к зеркалу, чтобы поправить свой ещё утром наведённый  марафет.

Хоть светловолосая и была заучкой, но от косметики не отказывалась. Особенно когда дело касалось Калеба.

Они вышли из здания, и под ногами сразу же зашуршала влажная, липнущая к подошвам осенняя листва. Воздух был холодным и резким – пронизывал насквозь, пробираясь под пальто, заставляя плечи невольно подниматься и втягивать шею. Привычный за последние дни ледяной ветер с Тихого океана снова ударил в лицо – тяжёлый, с привкусом соли и дождя.

Кампус университета, раскинувшийся между серыми дорожками и аккуратными газонами, выглядел особенно мрачно в такую погоду: деревья стояли почти голыми, как будто выгоревшие на ветру, клумбы утонули в опавших кленовых листьях, а небо – привычно низкое, серое, будто висело прямо над головой.

Где-то вдали слышался городской шум: приглушённый гул машин и редкие сигналы трамваев. Ванкувер в такие дни казался бесконечно холодным и чужим, как будто наблюдал за ними из-за стекла.

В голове Джессики мысли проносились с молниеносной скоростью. Каждая противоречила предыдущей, будто спорили между собой, не давая ей сосредоточиться. Она нервно закусывала нижнюю губу и теребила выбившуюся нитку с рукава пальто – мелкое движение, за которое можно было уцепиться, чтобы хоть как-то удержаться в реальности.

С одной стороны, она безумно хотела наконец признаться в своих чувствах – парню, в которого давно и безнадёжно была влюблена.

С другой – страх. Он сжимал грудь, давил на горло. Калеб Смит мог отреагировать как угодно… и совсем не так, как мечтало её сердце, которое уже готово было вырваться из груди.

Зайдя за угол и пройдя ещё пару метров вдоль белой кирпичной стены университета, девушки наконец добрались до самого легендарного места на всём кампусе – местной курилки.

Именно здесь собиралась вся часть студенческого состава: от заядлых панков и сонных гуманитариев до отличников, которые тайком выходили на перекур между лекциями.

Преподаватели то и дело проходили мимо, бросая тяжёлые взгляды, угрожая исключением за нарушение правил и "недостойное поведение", но дело никогда не доходило до реальных санкций. Поэтому слухи о запрете были лишь частью ритуала – как и фраза «если поймают – делай вид, что просто вышел за кофе».

В углублении стены находилась кирпичная арка, закопчённая у верхушки и покрытая граффити, в основном с подписями вроде «Тут был Эндрю, 2004» и «Курение – выбор сильных». Под аркой можно было переждать дождь – а в Ванкувере это было не «если», а «когда».

Рядом с аркой виднелась массивная железная дверь. За ней – подвал, в котором когда-то хранились музыкальные инструменты, спортивный инвентарь и даже старый тренажёр, о существовании которого особо уже никто не помнил.

Инструменты давно убрали – из-за сырости они расстраивались буквально за день, а деревянные корпуса покрывались плесенью. Подвал теперь пустовал, но легенды о нём всё ещё гуляли – кто-то говорил, что там репетировали подпольные группы, кто-то – что находили крысиные гнёзда.