Губы на Сигареты

Элли Рейдс

Губы на Сигареты

Глава 1

– Банзай! – прокричал один из парней и, швырнув мокрую тряпку на пол, сорвался в сторону девушек, которые спокойно и неторопливо натирали окно. Они изредка перебрасывались между собой парой фраз и тихонько смеялись, посматривая на корчащихся в дальнем углу класса юношей.   Услышав боевой клич товарища, остальные ребята без слов включились в атаку – подхватили крик и бросились следом, громко топая и размахивая руками. Теперь они были похожи на стаю разъярённых гусей – быстрых, шумных и абсолютно не страшных.

Девушки, заметив надвигающийся штурм, не растерялись. Переглянулись, молча кивнули друг другу и, ловко соскользнув с подоконника, встали вровень, заслоняя собой небольшую бутылку фиолетового цвета, в которой находилось моющее средство.

Чуть ли не врезавшись в них, парень резко затормозил, скользя по мокрому полу. Он вскинул руки, будто сдаваясь, и с надрывом произнёс:

– О-о-о… – прохныкал юноша, глядя на них с выражением вселенской обиды. – Профессор Браун наказал весь наш курс, – добавил с нажимом, – Весь!

Он скрестил руки на груди, выпрямился и уже гораздо громче, с вызовом в голосе, выпалил:

– Так почему, чёрт возьми, моющее средство только у вас? Вам – пшик-пшик – и всё сияет! А мы, между прочим, ползём по полу, оттираем краску ногтями и вспоминаем, за что, вообще, живём! Это несправедливо!

Он стоял перед ними, пыхтя, как чайник, и искоса поглядывал на ту самую фиолетовую бутылку, будто та могла внезапно вырваться и сбежать к нему в руки.

Девушки переглянулись – в их взгляде читалось веселье и лёгкое презрение, как будто перед ними выступал клоун, которого гастролирующий цирк забыл взять с собой. И прежде чем кто-то успел ответить, из-за их спин вышла фигура.

– Томас, будь мужиком в конце-то концов! – прозвучал голос, холодный и уверенный, как пощёчина.

Бонни Рид появилась, будто из воздуха: прямая осанка, на лице – ни тени сомнения. Губы, пухлые и чуть приоткрытые, были поджаты с таким выражением, будто каждое слово, сказанное ей в ответ, уже обречено на поражение. Карие глаза смотрели прямо на Томаса – твёрдо, без единой уступки. В длинных, вьющихся каштановых волосах, играли лучи солнца, придавая ей почти героическое сияние. На шее покачивался серебряный кулон в форме клевера, а белая майка и джинсы с потёртостями, словно кричали о том, что перед вами не девочка из уютного кружка рукоделия, а та, кто может поставить любого парня на место.

– Вот именно! Я мужик, а не уборщица! – крикнул он, и со злости пнул стоящее рядом ведро с грязной водой. Оно громко упало, расплескав содержимое на пол. Мутная жидкость моментально растеклась, касаясь ног нескольких студентов, вызвав целую волну возмущённых возгласов.

– Эй, ты куда собрался? А кто теперь за тебя домывать будет?! – раздался сердитый голос из толпы. Но парень лишь отмахнулся, будто его это совсем не касалось, и не оборачиваясь, направился к двери. Он хлопнул ею чуть сильнее, чем требовалось, и скрылся в коридоре, продолжая бурчать под нос какие-то ругательства, понятные лишь ему самому.

– Рид, отгони уже, наконец, своих тёлок и поделитесь с нами моющим средством, – проговорил староста Лео, делая шаг вперёд. В голосе – наглость, в движениях – самоуверенность. Он протянул руку к фиолетовой бутылке, словно она уже принадлежит ему.

Щелчок. Мгновенно, словно по команде, Бонни ударила его по ладони – резко, звонко, так что по классу прокатилось удивлённое «о-о-о». Лео дёрнулся назад, морщась от боли. На его коже тут же вспыхнул алый след от её пальцев.

– Во-первых, тёлка у тебя в штанах, а мы – девушки, – процедила Бонни, злобно прищурившись. Карие глаза метали молнии.

– Во-вторых, – продолжила она, подаваясь вперёд, – никакое моющее средство вы не получите.

– Почему это? – раздражённо пробормотал Лео, потирая ушибленную руку. Он пытался сохранить лицо, но в голосе уже звучала обида.

– Потому что вы – парни. Гадкие, вечно воняющие противным одеколоном, несамостоятельные парни! – бросила она, громко, чётко, так, чтобы слышали даже те, кто отсиживался у двери.

В классе на секунду повисла напряжённая тишина. Несколько девушек фыркнули. Один из парней тихо присвистнул, другой – попятился. А сама Рид, смерив мужскую половину аудитории взглядом, в котором презрение перемешивалось с триумфом, театрально развернулась, закинула волосы назад и ловко забралась на подоконник. Взяв тряпку, девушка повернулась к окну и, будто ни в чём не бывало, продолжила натирать стекло.

– А ты всё та же истеричка, которая не может угомонить свой характер, – спокойно произнёс парень в кожаной куртке, входя в аудиторию.

Все головы повернулись к нему почти синхронно. Высокий, с вальяжной походкой и хищной ухмылкой, он словно нарочно растягивал момент. Его голос – низкий, спокойный, с лёгкой насмешкой – эхом прокатился по классу, пронзив тишину, оставшуюся после слов Бонни.

Она тут же соскочила с подоконника. В глазах – злость, в подбородке – упрямство. Подойдя к Рид вплотную, парень, ухмыляясь, немного наклонился, чтобы их взгляды встретились на одном уровне, и прошептал:

– Зайка, ты, я смотрю, всё дерзишь?

Он намотал выбившуюся прядь её волос себе на палец – медленно, почти лениво, и при этом смотрел ей в глаза с тем самым выражением, от которого Бон стиснула кулачки сильнее. Он это заметил. И чертовски знал, что попал в цель.

– Я тебе не зайка, – процедила сквозь зубы девушка, резко убирая его руку со своих волос.

– А, ну да… – задумчиво протянул брюнет. – На зайку ты не очень-то и смахиваешь. Хм, Бонни… твоим родителям стоило выбрать тебе другое имя, – выпрямившись, добавил парень, смотря на неё сверху вниз с насмешкой.

– Вуд, а я ведь и ударить тебя могу, – прошипела она, фамильярно выделяя его фамилию, словно прицеливаясь

– Неужели? – прыснув смехом, хмыкнул Майк, словно ничего не опасался. Он повернулся, протянул руку и, не глядя на Бон, взял фиолетовую бутылку с моющим средством. Затем он передал её Лео, который застыл в непонимании произошедшего. Однако уже через секунду  староста воспрянул духом, заулыбался и с самодовольной ухмылкой прижал бутылку к груди, как трофей.

Парни, язвительно улыбаясь, мерили взглядами Бонни Рид и её компанию, явно предвкушая момент, когда те наконец не выдержат и метнут в них что-нибудь тяжёлое. Их забавлял факт того, что «эти стервозные сучки» были, по их мнению, поставлены на место.

– И да, зайка… не обижай моих парней, – подойдя к двери, бросил Майк, посмотрел на Бон с насмешкой, и неспешно вышел из аудитории.

– А почему он не убирается с нами? – наконец очнулся один из парней, ткнув пальцем в сторону уже ушедшего брюнета.

– Идиот, потому что это Майк Вуд, – отозвался кто-то из толпы с видом очевидного.

– И что? – снова переспросил он, непонимающе почёсывая затылок.

– Ты действительно такой тупой или просто прикидываешься? – вскинул бровь Лео, оборачиваясь к нему.

Но прежде чем их диалог успел продолжиться, Бонни, оказавшись рядом, выхватила у старосты бутылку с моющим средством из рук.

– Мудак! – выкрикнула она и с такой силой метнула бутылку в сторону двери, что та отскочила от косяка с гулким БАМ, а всё содержимое с хлюпаньем расплескалось по полу..

Лео, нервно сглотнув, молча проводил взглядом Рид и её компанию, которые, не говоря ни слова, аккуратно переступили разлившуюся лужу моющего средства и направились к выходу.

– А убирать кто будет?.. – неуверенно пробормотал кто-то из толпы, но в ответ услышал только то, как девушка хлопнула дверью с такой силой, что задрожали даже стёкла.

***

– Придурок! – засунув руки в карманы куртки, бубнила Бонни, пиная ногой камешек. Тот с глухим стуком ударился о столб. – Самовлюблённый придурок! Как же я его ненавижу! И как таких вообще земля носит? Думает, что он мегакрутой парень, а на деле – конченный мудак, в сторону которого ни одна нормальная девушка не посмотрит!

Она дёрнулась, будто пыталась стряхнуть с плеч невидимую злобу, и закусила губу. Лицо пылало, голос дрожал от возмущения.

Рядом, в ослепительной белой курточке, подчёркивающей талию, в короткой юбке и высоких сапогах на каблуке, от которых стучало по асфальту как по подиуму, легко порхала Мэй.

Она переплела пальцы в замок, как будто держала в руках невидимую чашку с мечтами, и блаженно улыбалась.

– Но Вуд ведь и правда крутой… – протянула Мэй, чуть наклонив голову и хихикнув.

Бонни резко обернулась к ней с лицом, полным искреннего шока.

– Ты это сейчас серьёзно?! – Она прищурилась и скорчила рожицу, в которой читалось чистое отвращение. – Что в нём крутого? Его дерьмовый характер или эти псевдобрутальные замашки байкера, как будто он сбежал с кастинга какого-нибудь дешёвого сериала?

Рид даже руками изобразила кавычки, хрипло передразнив:

– «Смотрите, я мачо, у меня мотоцикл и одна извилина!»

В ответ рыжеволосая, не выдержав, залилась смехом. Настоящим – звонким, щекочущим воздух. Она даже наклонилась вперёд, прижав ладонь к животу.

– Господи, Бонни! – выдохнула она сквозь смех. – Ты ужасная… но боже, как смешно!

В это время Джессика, вытянув руки перед собой, с возмущением разглядывала ладони.

– Из-за этого дурацкого моющего средства у меня теперь кожа на руках шелушится, – бурчала она. – Знаешь, Бонни, может, стоило всё-таки поделиться с ними. Тогда бы Вуд не выставил тебя на посмешище.

– Ну уж нет, – фыркнула Рид, даже не повернув головы. – Пусть мучаются. Труд, конечно, из обезьяны сделал человека… но им, боюсь, даже это не поможет.

Девушки неторопливо шагали по парку, усыпанному хрустящей листвой – от ярко-жёлтой до тёмно-бордовой. Прохладный ветер играл с их волосами, приятно касаясь щёк, словно стараясь привлечь внимание.

По обе стороны тропинки росли старые деревья, кроны которых нависали над головой, образуя живую арку. Сквозь сплетающиеся ветви пробивались тонкие лучи осеннего солнца, рисуя на лицах девушек зыбкие узоры. На ветках можно было заметить птиц, устроивших здесь свой наблюдательный пункт.

Джессика и Мэй были лучшими подругами Рид с самого детства – неразлучной троицей, связанной годами дружбы, секретами и множеством прожитых вместе историй.

Джессика была ранимой, с мягким, почти шелестящим голосом и светлыми волосами, которые она обычно заплетала в аккуратную косу. Настоящий цветок – нежный, хрупкий, но по-своему стойкий.

С ранних лет в ней жила какая-то тихая деликатность. Она избегала лишнего внимания, старалась держаться в стороне и всегда уступала, даже тогда, когда этого вовсе не требовалось. Скромная, тонко чувствующая и немного неуверенная в себе. Девушка часто сомневалась в собственных словах и решениях, хотя окружающие почти всегда прислушивались к её мнению. В ней было что-то удивительно уравновешенное и мудрое, словно она чувствовала больше, чем говорила. Именно к ней Бонни обращалась, когда нужно было разобраться в хитрой формуле или просто поговорить. Джессика слушала – по-настоящему, с тишиной между словами, давая почувствовать, что рядом с ней можно быть собой.

Мэй была полной противоположностью – лёгкая и непредсказуемая, как летний ветер. Вечно влюблённая, импульсивная, с огоньком в глазах и смехом, который заразительно разносился по округе.

Там, где Джессика анализировала, Мэй смеялась и размахивала руками, рассказывая о своей очередной «судьбоносной встрече».

За всю свою жизнь рыжеволосая сменила, казалось, сотню парней. Каждый из них, по её словам, был тем самым, судьбой, небесным знаком – вплоть до момента, когда становился скучным или переставал «чувствоваться сердцем».

Весь архитектурный университет, в котором учились девушки, знал о репутации Мэй. Её влюбчивость и склонность к флирту были предметом постоянных обсуждений, но при этом ни один парень не мог устоять перед её миловидным личиком, чем девушка, собственно, и пользовалась.

Чего нельзя сказать о Бонни.

Рид была боевой девушкой в прямом смысле этого слова. Она никогда не давала себя в обиду и умела постоять за своих подруг. В отличие от обаятельной Мэй, Рид не стремилась нравиться. Потёртые тёмно-синие джинсы, футболка с надписью «Nirvana», грубые ботинки и прямой, немного колючий взгляд – всё в ней говорило: «осторожно, не приближайся».

Парни старались обходить её стороной – не потому, что она была непривлекательной, а потому, что с первого взгляда было ясно: попытки флирта могут закончиться фингалом под глазом, либо глубокой моральной травмой.

А если и находились такие смельчаки – Бон быстро давала понять, что им ничего не светит.

В школе Рид была самым настоящим гадким утёнком. Её дразнили за всё подряд: за чрезмерно пышные, вьющиеся волосы, которые одноклассники называли «пуделем», за огромные очки, увеличивавшие и без того большие глаза, за болезненную худобу.

Особенно тяжело стало после смерти отца. Мир вокруг словно стал жестче, холоднее. Одноклассники, не зная меры, отпускали всё более колкие насмешки, как будто чувствовали, что теперь можно.

Однажды, проходя по коридору, Бонни услышала вслед громкое:

– Эй, безотцовщина, куда прёшь?

Удар был не физическим, но будто по сердцу – хлёсткий, в самую суть. Грудь сжалась. Глаза наполнились слезами. Она не стала ничего говорить. Просто свернула в сторону и скрылась в женском туалете.

Заперевшись в кабинке, Бон села на крышку унитаза, обхватила себя руками и тихо заплакала. Слёзы лились с такой силой, будто вымывали из неё всё, что ещё оставалось хрупким. В тот день она пообещала себе: это больше не повторится. Больше никто не увидит её слабой. Никто не унизит. Никто не причинит боль.

Рид записалась на занятия по боевым искусствам. Не ради спорта – ради выживания. Она ходила на тренировки с упорством, которое редко встречается у подростков, и очень быстро научилась защищаться. И после того как несколько особо дерзких одноклассников испытали на себе силу её удара, дразнить Бон перестали.

Школа осталась позади.

Очки сменились на линзы. Худоба – на выносливое, подтянутое тело. Пушистые волосы девушка научилась укладывать в мягкие, аккуратные локоны.

Но главное изменение было не внешним.

Из той самой ранимой, забитой девочки, что плакала на переменах в школьном туалете, выросла девушка с острым чувством справедливости и внутренним щитом. Рид больше не боялась ни боли, ни презрения. Она знала, как за себя постоять – и, главное, как защитить других.

– Какой следующий план? – встав перед подругами и продолжая идти спиной вперёд, рискуя в любой момент споткнуться, нарушила тишину Мэй.

– На этот раз нужно всё продумать до мелочей, – подхватила Джессика, пожимая плечами. – Потому что идея закидать их шариками с краской оказалась провальной. В итоге наказали нас всех.

– Зато хоть повеселились, – усмехнулась Рид, вспоминая, как одним из шариков угодила точно между глаз Томаса.

– Когда я спускалась в туалет отмыть руки, – заговорила светловолосая, задумчиво оглядывая ногти, как будто краска всё ещё там, – то увидела, как остальные девчонки толпятся возле мужского. Все шепчутся, толкаются, заглядывают в щель между дверью и косяком…

– Да там Калеб просто майку снял, чтобы отмыться, – перебила Мэй, сделав вид, что это что-то обыденное.

– А ты откуда знаешь? – округлив глаза, удивленно спросила Джесс.

Рыжеволосая замерла, глядя в сторону, и, не зная, что сказать, начала мямлить:

– Ну… эм… я просто… ну…

– Знает, потому что стояла в первых рядах и пускала слюнки, – хихикая, вмешалась Рид.

– О, девочки, ну зачем вы так? – всплеснула руками Мэй и притворно топнула ногой, надувая губки.

– Кстати, о Калебе… А это не он там идёт? – прищурившись и глядя куда-то за спину рыжеволосой, спросила Бонни.

– Где? – оглядываясь по сторонам, неожиданно для всех выпалила Джессика.Реакция была слишком быстрой. Слишком… нервной.

Остальные девушки переглянулись, и на их лицах почти одновременно расползлись хитрые улыбки. Бон не удержалась:

– Да ты покраснела! – хихикнула она, ткнув пальцем в щёку подруги. – Смотри, смотри, какой румянец! – обратилась она уже к Мэй.

Та моментально закивала, стараясь изобразить серьёзное выражение лица, но уголки губ предательски дёргались.

С каждой секундой Калеб становился ближе, личико Джесс – краснее, а сердце отпускало удары всё чаще – будто в груди забарабанили кулаками.

Мэй и Бон едва сдерживали смех, наблюдая за этим перевоплощением своей скромной подруги в… в красный помидор.

– Привет, – бросил парень, скользнув по ним взглядом и чуть заметно улыбнувшись. Губы едва дрогнули – вроде бы приветствие, а вроде бы и нет.

Калеб Смит – тот, чьё имя слишком часто звучит в кабинете ректора. Постоянные пропуски пар, игнор заданий, сдержанные, сухие ответы – и при этом он ни на миг не терял своей хладнокровной уверенности. Парень не стремился заводить друзей и не делал вид, будто ему это нужно.

Высокий, худощавый, с холодной, почти фарфоровой кожей. Светлые, чуть растрёпанные волосы небрежно спадали на лоб, подчёркивая миндалевидные глаза – внимательные, но будто всё время смотрящие сквозь людей. Нос – прямой и острый, губы – тонкие, будто вырезанные ножом. В его лице и движениях была какая-то отстранённая резкость, будто он всегда на шаг дальше от всех – и ни на секунду ближе.

– Привет, – хором ответили девушки, и только Джесс, заикаясь, сбилась с ритма:

– П-привет… – пробормотала светловолосая. Слова запутались в горле.  Она тут же опустила голову, будто хотела спрятаться в воротнике своего свитера.

Калеб кивнул и, не сбавляя шага, пошёл дальше.

– Ты это видела? – наконец спросила Бон, когда парень отдалился от них на приличное расстояние.

– Я думала, тебя, подруга, инфаркт хватит! – рассмеялась Мэй и с притворной строгостью сложила руки на груди. – Почему ты нам не сказала, что с ума сходишь по Смиту? Я бы тебе даже пару советов дала по поводу того, как завоевать сердце этого «эмоции для слабаков».

– Кто? Я? Да нет же… Он мне даже не нравится, – быстро заговорила Джессика, сбиваясь на дыхании. Голос дрожал, слова сливались в поток, который должен был звучать убедительно… но это не получалось от слова «совсем».

– Ну конечно-конечно. Оправдывайся теперь, – фыркнула Мэй, закатывая глаза. – Мы-то думали, она приличная девушка, а ей, оказывается, плохие парни нравятся.

Она хитро усмехнулась, а светловолосая моментально снова залилась краской.

– Он же с Вудом шляется! – вставила Бон, многозначительно поднимая брови. – С кем ты связываешься, Джесс?

– Майк держит всю мужскую часть универа, – возразила рыжая, скрестив руки на груди. – Так что, ей теперь в монашки податься?

– Эй! Мы не встречаемся! – возмущённо воскликнула Джессика, но голос всё равно прозвучал больше панически, чем убедительно.

– Только помни о правиле пяти свиданий, – проигнорировав возмущения своей подруги, продолжала Мэй, подняв вверх указательный палец.

– Что ещё за правило? – поинтересовалась Рид.

– Ну как… – рыжеволосая сделала паузу, словно собиралась выдать великую истину. – На пятом свидании он обязательно тебя поцелует. Они все действуют по этой системе. Биологически запрограммированы. Так что будь готова, Джесс. Ты ведь не разучилась целоваться за время своей добровольной ссылки вне романтических отношений?

– Девочки, я с ним заговорить боюсь, а вы тут про пятое свидание! – наконец выпалила девушка. – Мы не встречаемся! И вряд ли вообще когда-нибудь будем!

– Это пока что, – протянула рыжая с загадочной улыбкой и театральным подмигиванием. В её голове уже начинал вырисовываться план действий, основной целью которого было свести, во что бы то ни стало, этих двух.

Температура на улице с наступлением вечера быстро падала, а некогда приятный осенний ветер становился до жути холодным – по телу пробегали мурашки, хотелось съёжиться и поскорее найти укрытие. Не долго думая, девушки решили зайти в кофейню, которую часто посещали после пар в университете.

В помещении витал тёплый аромат кофе, ванили и свежей выпечки – такой, что казалось, он проникает под одежду, в волосы, в настроение. Кофейня была уютной и светлой, словно созданной специально для спасения от пасмурных будней. Просторные окна пропускали мягкий свет, от которого в помещении становилось особенно тепло. По подоконникам и полкам стояли горшки с зелёными растениями – раскидистыми папоротниками, алоэ и суккулентами в керамических кашпо, будто оживляя каждый угол. Стены были выкрашены в светло-бежевый и оливковый, а мебель – простая, деревянная, с мягкими подушками на скамьях и стульях. Из колонок звучала негромкая музыка – что-то акустическое, словно в такт запахам и шороху чашек на стойке.

Девушки заняли свой привычный столик у окна. За стеклом сгущались сумерки, огни города начинали отражаться в витрине.

К ним сразу же подошёл официант – тот самый милый парень, на которого Мэй положила глаз ещё в прошлый раз.

– Что будете заказывать? – спросил он с улыбкой, уже раскрыв блокнот и приготовив ручку.

– Мы… – начала Джессика, но не успела договорить.

– Принесите нам три чашечки кофе и чего-нибудь сладенького, – с лёгкой улыбкой перебила Мэй, облокотившись на стол и заглядывая официанту в глаза.

Светловолосая только вздохнула, молча откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. Репертуар Мэй был ей давно знаком.

– Что именно из сладкого вы хотите? – вежливо уточнил парень, взглядом перепрыгивая с одной девушки на другую.

– На ваш вкус, – с игривым подмигиванием ответила Мэй.

Парень на долю секунды замер, будто не ожидал такой подачи, и слегка смутившись, кивнул, поспешно удаляясь к стойке.

– Вот как? Как ты это делаешь?! – выпалила Джесс, глядя на подругу, которая смотрела вслед официанту с лёгкой улыбкой на губах.

– Просто будь уверенной в себе, милой, женственной и сексуальной, но при этом немного неприступной, – пожала плечами Мэй, словно говорила о простых вещах.. – Тогда они сами будут бегать за тобой.

– Ладно, давайте лучше поговорим о чём-нибудь, что не связано с парнями! – вмешалась Бонни, которой уже порядком надоело слушать эту романтическую болтовню.

– О чём, например? О байках? – рыжеволосая подперла щёки руками и прищурилась, пристально глядя на нахмурившуюся подругу. – Знаешь, Бон, если будешь вести себя как пацанка, то ещё долго будешь ходить нецелованной, – слегка наклонив голову набок, с усмешкой подытожила она.

– А мне никто и не нужен! – сложив руки на груди, процедила Рид, прикрыв глаза и отводя взгляд от Мэй, словно пытаясь спрятаться от разговора.

– Ну да, а кто вчера мне всё уши прожужжал своим: «Мне надоело ходить одной! Я хочу любви и ласки!», а? – передразнила её Джессика, улыбаясь и играя пальцами по столу.

– П-просто на меня в тот день обрушилась осенняя хандра, а сейчас я уже мыслю трезво, – оправдывалась Рид, слегка покраснев.

– Пожалуйста, ваш кофе и десерт, – внезапно вмешался официант, появившись у их столика. Он аккуратно поставил перед ними три маленькие чашечки с горячим ароматным напитком и нежный клубничный торт.

– Спасибо, – хором ответили девушки, а парень, слегка улыбнувшись, удалился.

Пододвинув к себе чашку, Мэй сделала несколько осторожных глотков ароматного кофе и вдруг заметила на блюдце небольшой клочок бумаги с аккуратно выведенными синей ручкой цифрами.

– Учись, Джесс, – с хитрой улыбкой произнесла она, демонстрируя номер официанта. Её пухлые губы растянулись в уверенной, игривой гримасе, от которой девушки снова убедились: перед их подругой действительно невозможно устоять.

Глава 2

Как только Бон зашла в аудиторию, она тут же прикрыла лицо ладонью – очередной скомканный листок бумаги прилетел ей прямо в лоб. Девушка перехватила его на лету и, не глядя, метнула обратно в отправителя, который успел увернуться. Это был их ежедневный "ритуал" на первой паре – раздражающий, но уже привычный.

Поначалу, естественно, Бонни ужасно это злило и хотелось подойти к Майку Вуду, который, закинув ноги на стол, язвительно улыбался, и врезать ему по его ухмыляющейся мордашке.

Она так и сделала – пару раз. То словом, то кулаком.

Но со временем Рид поняла: смысла нет. Такое существо, от которого разит табаком все двадцать четыре часа в сутки, не стоит одаривать вниманием, ведь таких, как он, не исправишь.

Вот и на этот раз Бонни, сжав в кулаке остатки самообладания, спокойно прошагала к своей парте. Она села рядом с Джессикой, которая с хмурым выражением лица вчитывалась в записи прошлой лекции по истории пространственных искусств. Щёки девушки были чуть подрумянены от напряжения, а губы сжаты в тонкую линию. Вид у неё был настолько серьёзный, что Бонни невольно усмехнулась – ещё чуть-чуть, и светловолосая, кажется, попытается вступить в спор с тетрадкой.