Губы на Сигареты

Доставая из сумочки ключи, она уже почти подошла к дому, когда внезапный рев мотора оглушил её, и железная связка выскользнула из рук.

Перед рыжеволосой предстала Бонни в полной мотоэкипировке – чёрная кожаная куртка с металлическими заклёпками, плотно облегающие брюки и тяжёлые ботинки, словно выкованные для дороги и скорости. Из-под шлема развивались её каштановые волосы, добавляя образу свободы.

– Садись! – крикнула Рид, не сбавляя громкости мотора.

– Что? Куда? Зачем? – тараторила Мэй, но Бон, схватив её за руку, ловко усадила сзади себя.

– Некогда объяснять, – сухо сказала девушка, и байк сорвался с места, унося девушек в ночь.

***

Шум моторов гремел по всему мотодрому, сливаясь с резкими выкриками и свистом байкеров. Они не стеснялись бросать в сторону проходящей мимо девушки в откровенном наряде дерзкие взгляды и громкие комплименты. В её руках гордо развевался яркий флаг – символ огня и скорости, которые здесь были законом. Запах горящего масла и бензина смешивался с дымом выхлопных труб, цепляясь за кожу и волосы, будто напоминая, что здесь правят свобода и риск.

Вокруг стояли только настоящие любители драйва, те, для кого мотодром – второй дом. Скучковавшись у горячих железных бочек, в которых пылал разожжённый костёр, байкеры вытягивали руки над пламенем, чтобы согреться. Лица отражали пульсирующий свет огня, а в глазах читалась жажда скорости и предвкушение предстоящих гонок.

Один парень, Итан, активно жестикулируя свободной рукой, воодушевлённо кричал о скором начале гонки, подзадоривая участников и намекая на начало подготовки.

Неподалёку, у полыхающих огнём бочек у бетонной стены, собралась шайка Вуда. Они оживлённо что-то обсуждали, перебивая друг друга, смеялись и жестикулировали, но каждый их взгляд, каждое движение будто искали подтверждение у одного человека – командира. Майк стоял чуть поодаль, как будто неподвижный центр этого бурлящего хаоса, обнимая за талию ту самую девушку с жгучими красно-медными волосами. Парень был спокоен и уверен в себе, его поза излучала власть и контроль, словно он был хозяином не только своей команды, но и всего мотодрома.

Место, в которое приехали девушки, судя по его состоянию, было заброшено лет так десять назад, а то и больше. Огромные прожекторы – те, что когда-то, возможно, озаряли трассу ярким светом, – теперь беспомощно торчали вверх, заросшие паутиной и покрытые слоем ржавчины. Бетонные трибуны треснули от времени, а вместо фанатов – лишь перекати-поле, сухие листья и запах гари, будто время здесь застыло в дыму. Где-то в стороне валялась перевёрнутая урна, а вдоль забора – граффити, выцветшие от солнца и дождей.

Посреди этого руинного пейзажа мотодром всё ещё жил – дышал рёвом моторов. Трасса, покрытая трещинами и потёртым асфальтом, всё ещё оставалась полем боя.

– Зачем мы сюда приехали? Ты же ведь уже как год здесь не гоняла… – слезая с байка, спросила Мэй. Она наблюдала за тем, как два парня соревновались между собой за внушительный денежный приз.

Гонка была на пике. Один из байкеров в красной куртке вырывался вперёд, будто впитывая силу в каждый поворот. Второй ехал чуть позади, но держался уверенно, явно копя силы для решающего рывка. Моторы выли, как голодные звери, рвали воздух и наполняли его резким запахом бензина. Колёса визжали на поворотах, поднимая облака пыли. Толпа ревела, каждый делал ставки, кто доживёт до финиша не только первым, но и целым.

Все были сосредоточены на зрелище, никто не обратил внимания на двух девушек, появившихся у обочины.

– Здесь должна быть Джессика. Калеб решил «свидание» устроить, – сказала Бонни, показав в воздухе кавычки и скривив губы. Но тут её лицо резко изменилось. Она прищурилась и воскликнула: – Вот она!

Светловолосая, скрестив руки на груди, переминалась с ноги на ногу, будто стояла босиком на раскалённом асфальте. Каждый раз, когда байки с оглушительным рёвом срывались с места, Джесс инстинктивно зажмуривалась, словно эти звуки били по ней волной. Она выглядела, как загнанный в угол котёнок: испуганный взгляд, напряжённые плечи, прижатые к телу руки. Это место ей явно не нравилось. В нём не было ни капли уюта, ни капли того, к чему она привыкла. Только адреналин, выхлопы и чужая агрессия, к которой она не имела отношения.

Калеб же, отхлёбывая алкоголь из железной банки, не замечал – или не хотел замечать – её состояния. Он стоял за спиной светловолосой, будто используя её как подставку для руки, и время от времени обнимал девушку за дрожащие плечи. Его взгляд был прикован к трассе, а с губ резко и громко срывалась очередная порция мата, если гонщик, на которого он делал ставки, проигрывал.

– Джесс, пойдём, – мягко, но настойчиво взяв подругу за руку, потянула её Бонни. Та, удивлённо посмотрела на Рид, и на её лице появилась робкая, едва заметная улыбка.

– Бонни, как ты… – начала она, но договорить не успела.

– Она никуда не пойдёт! – резко, срываясь на крик, прорычал Смит. Он с силой дёрнул Джессику к себе, прижав к груди так, будто она – его собственность. Несколько капель из банки с алкоголем брызнули в сторону, оставляя на земле тёмные пятна. В его глазах плясал дикий огонёк, а голос звучал зло и хрипло. Он был пьян – не до потери контроля, но ровно настолько, чтобы становиться опасным.

– Отпусти её! – повысила голос Бон, не отводя взгляда. Её пальцы крепко сжимали руку светловолосой, как якорь, не позволяющий утонуть. Но Калеб не слушал.

– Она останется со мной, – прорычал он, словно зверь, защищающий территорию.

Они тянули Джесс каждый в свою сторону – Смит сжимал её запястье мёртвой хваткой, а Бонни, вцепившись в другую руку подруги, не собиралась отступать. Светловолосая металась между ними, не в силах что-либо сказать, но страх уже проступал на лице – зрачки расширились, плечи дрожали.

– Калеб, пожалуйста… – почти с мольбой просила Джессика.

– Пусти её, чёрт тебя побери! – закричала Бон, но парень был непреклонен. Казалось, в нем прорвало всё то, что он привык держать внутри. Гнев, алкоголь и собственничество перемешались в нечто опасное.

– Она никуда не пойдёт, – выдыхал он сквозь зубы.

И тогда Рид, чья злость и отчаяние достигли предела, просто перестала сдерживаться.

Сжав ладонь так, что костяшки побелели, она с рёвом ударила его в нос. Хруст был не громким, но отчётливым. Парень зашатался, отпрянул, зажав лицо рукой, и вскинул голову, чтобы закричать что-то матерное, но не успел – Бонни, дыша тяжело, будто после марафона, с точностью ударила его коленом прямо между ног. Калеб сдавленно хрипнул и упал на асфальт.

– Твою мать, – выдавил он.

– Это тебе за Джесс! – сквозь сжатые зубы прошипела Рид, уводя подругу прочь.

Но уйти незамеченными не удалось. Любимец публики, звезда мотодрома и лучший друг Майка корчился на асфальте, держась за промежность – и всё это из-за удара какой-то девчонки. Толпа сначала онемела от шока, а затем разразилась гулом. Кто-то гневно выкрикивал в защиту Калеба, но нашлись и те, кто не сдерживал смех, наблюдая за тем, как «эмоции для слабаков» оказался повержен.

– Воу-воу-воу! Вы только посмотрите на это шоу! – завопил Итан в рупор, залезая на один из ящиков. – Бонни Рид! Та самая Бонни Рид уложила Смита на лопатки!

Он знал её имя. Да и как не знать – всего год назад она была одной из самых обсуждаемых фигур на этом мотодроме. Участница ночных заездов, которую обожали за дерзость и скорость, она часто была фавориткой и срывала главный приз. Многие ставили именно на неё, и не зря – деньги шли за скоростью, а скорость была у Бон.

Но последняя гонка изменила всё. Тогда она была уверена в своей победе, но… просчиталась. Байк дал сбой или кто-то подсуетился – неважно. Она проиграла, и крупно. Расплачиваться пришлось тарелками – несколько месяцев официанткой в дешёвой забегаловке, пока не вернула всё до последнего цента. Обращаться к мачехе за помощью означало добровольно сунуть голову в пасть зверю – не вариант. Работать самой было тяжелее, но безопаснее.

С тех пор она дала себе слово – ни одной ставки, ни одного круга ради денег. Потому что это болото – заманчивое, горячее, полное адреналина – засасывает, и выбраться из него не всегда получается с целыми костями… или с репутацией.

– Знаменитая байкерша! Бывшая королева мотодрома – Бонни Рид! – вновь прокричал Итан в рупор, перекрывая шум толпы.

Гул усилился. Кто-то засвистел, кто-то хлопал, но не обошлось и без насмешек.

– Оттого она и бывшая, что ездить не умеет! – выкрикнул голос из толпы.

Когда люди расступились, Бон увидела ту самую девушку – ту, с кем Майк сегодня утром страстно целовался у входа в университет. В кожанке с шипами, с насмешкой на лице, она стояла, не сводя с Рид взгляда.

И внезапно внутри Бонни что-то щёлкнуло. Желание доказать, что она – не просто байкерша в прошлом, что её имя до сих пор чего-то стоит. Нужно восстановить былую репутацию. Пусть эта крашеная кукла знает, кто такая Бонни Рид. И пусть Майк тоже узнает.

– А ты проверить хочешь? – с вызовом бросила Бон, склонив голову на бок.

– Кажется, у нас намечается заезд! – восторженно произнёс Итан, поднимая рупор к губам. Толпа завыла в предвкушении зрелища.

Но появление Вуда быстро охладило пыл публики. Он шагнул вперёд, притянув рыжеволосую к себе за талию:

– Малыш, не трать на неё время, – проговорил он спокойно, но достаточно громко, чтобы Бон услышала.

Но было поздно. У рыжей бестии в глазах уже плескался огонь. Она бросила на Рид взгляд, полный дерзости и желания соревноваться. Это был вызов. И Бонни его приняла.

– Ты и я. Один круг. Если я первая пересекаю финиш, ты исполняешь любое моё желание, – твёрдо произнесла рыжеволосая.

Майк попытался увести свою пассию и пробасил:

– Малыш, пойдём лучше выпьем.

Но та, смотря на Бонни в упор, не шелохнулась.

– Идёт, – отрезала Рид и села на байк.

Гонка началась. .

Девушки подъехали к старту, и толпа тут же оживилась. В темноте мотодрома гудели голоса, перебивая друг друга, а огонь и свет фар выхватывали из ночи лица и силуэты.

Абсолютно все в один голос скандировали имя рыжей бестии – Мэнди Джонс, – и это давление толпы начинало действовать на нервы. Сердце Бонни билось всё быстрее, ладони вспотели, а дыхание стало прерывистым. Она старалась сосредоточиться на дороге перед собой, но шум будто просачивался под кожу.

Несколько раз она резко газанула, и из-под колёс вырвался густой серый дым, тут же рассеявшийся в холодном ночном воздухе. Мотор рыкнул в ответ, и Рид будто немного пришла в себя.

Девушка с клетчатым флагом неспешно вышла на дорогу. Краем глаза Бон заметила, как Мэнди усмехнулась – быстро, почти пренебрежительно, и что-то прошептала Майку.

Вуд подошёл к ней, и их губы слились в поцелуе. Бонни передёрнуло и ей резко захотелось опустошить свой желудок в какое-нибудь ближайшее ведро.

Но когда Майк подошёл ближе, к Рид – сердце дрогнуло. Он смотрел на неё без особого выражения.

– Сбавь скорость на втором повороте, – тихо бросил он, и, не дожидаясь ответа, развернулся и ушёл.

"Зачем он это сказал мне? Беспокоится? Ага, как же…" – мелькнуло в голове, и Бонни почувствовала, как ярость снова заваривается где-то под сердцем.

– Один! – разнёсся голос Итана из рупора.

– Два! – флаг взмыл вверх, и мотор Мэнди зарычал, готовый сорваться.

– Поехали-и-и! – протянул он, и брюнетка резко опустила флаг вниз.

Мотоциклы рванули вперёд, вспарывая тишину ночи визгом шин.

С каждой секундой стрелка спидометра ползла выше, а в животе у Бон завязывался тугой узел – от волнения, злости и дикого, обжигающего адреналина. Байк вибрировал под ней, будто знал: на кону не просто победа – репутация. Самоуважение. И что-то гораздо глубже.

Ночной воздух хлестал по лицу, холод пробирался под куртку, но девушка этого не замечала. Всё вокруг будто растворилось: толпа, шум, огни, даже дороги как будто не было – только чёрная лента и силуэт соперницы, вырвавшийся вперёд на полкорпуса.

Первый поворот.

Резко, в скольжении мотоцикл мягко ввинтился в вираж. Колено почти касалось асфальта. Резина визжала, но держала. Сердце билось так громко, что, казалось, его можно было услышать сквозь двигатель.

Второй поворот – тот самый, о котором говорил Майк. Она мельком взглянула на разметку, на изгиб дороги, и на долю секунды замешкалась. Сбавить? Или рискнуть?

Мэнди не колебалась. Рыжая, как пламя, она вылетела вперёд, вильнула корпусом и ловко проскользнула в поворот.

– «Чёрт!» – прорычала Бонни сквозь сжатые зубы.

Ветер свистел в ушах, шум мотора сливался с криками толпы, а внутри – только злость. Она не отдаст ей эту гонку. Не позволит.

Бон резко крутанула ручку газа, желая нагнать Мэнди, но зашла в поворот слишком остро. Переднее колесо слегка подпрыгнуло на неровности асфальта – всего на долю секунды, но этого хватило.

Задняя покрышка предательски съехала вбок, теряя сцепление. Байк повело, металл зарычал, будто почувствовал, что сейчас их швырнёт в никуда.

– «Нет, нет, держись…» – паника сжала грудь.

Она попыталась выровнять руль, подалась корпусом вперёд, пытаясь поймать баланс, но было поздно. Мотоцикл, как бешеный зверь, рванул в сторону, выскальзывая из-под неё.

Шершавое покрытие ударило в плечо, потом в бедро, и всё закрутилось – свет, тени, огни фар, крик толпы. Байк проволок её несколько метров по обжигающему асфальту, словно тащил за собой куском ткани. Тела коснулся раскалённый металл, и девушка вскрикнула.

Искры брызнули из-под железа. Мотоцикл перевернулся, а Рид инстинктивно сгруппировалась – как могла. Всё вокруг стало расплывчатым, как будто время замедлилось.

И тут – финальный глухой удар. Что-то хрустнуло. Железо навалилось сверху, вдавив её в асфальт. Воздух вырвался из лёгких, как будто из груди вышибло жизнь.

Звон в ушах. Шлем треснул сбоку, и она ощутила, как по виску ползёт что-то тёплое.

– Бонни! Она не двигается!

Потом – глухая тяжесть в голове, в груди. Металлический привкус крови во рту.

– Она дышит? Она в сознании?!

Кто-то подбежал. Тени мелькали. Шлем с неё уже стаскивали, а в глазах всё плыло.

– Разойдитесь!

Темнота.

***

Глаза будто накрыли плотной чёрной тканью, оставив без шанса на просвет. Только монотонный, равномерный писк электрокардиографа разносился эхом по вязкой тьме. Что-то тяжёлое давило на грудь, с каждым вдохом лёгкие словно цеплялись за воздух, вырывая его из плотной ваты боли. Голова пульсировала от боли, как барабан, а тело не слушалось – особенно ноги. Они казались чужими, словно их и вовсе не было.

Мышцы ныли, но боль была глухой, неотчётливой – как будто всё происходило где-то в другом теле. Бонни попыталась поднять веки, но яркий, режущий свет ударил в глаза, и ей тут же пришлось зажмуриться обратно. Мир был слишком громким, слишком резким.

– Она очнулась… – донёсся родной голос Мэй. Он был не таким звонким, как раньше. Скорее взволнованный, хрипловатый, будто уставший от бесконечных тревог.

Послышались поспешные шаги, и вот подруги уже были рядом. Они сели на корточки возле одиноко стоявшей больничной койки, наклонившись к лицу Рид.

Нахмурив брови, Бонни всё-таки снова открыла глаза – на этот раз медленно, в полуприщуре, позволяя зрачкам привыкнуть к свету. Девушка сразу же ощутила жжение в носу и ужасную сухость во рту. Она инстинктивно дотронулась до лица и нащупала тонкие пластиковые трубки кислородной маски, вставленные в ноздри.

– Что произошло?.. – с трудом выдохнула Рид. Голос был сиплый, будто ей пришлось пробираться через пыль и дым. Тут же раздался сухой, рвущий грудь кашель.

– Ты упала с байка, – тихо, почти шёпотом ответила Джессика, не сводя с подруги глаз.

– Я в больнице?.. – облизнув пересохшие губы, переспросила Бонни.

– Да. Тебя сюда Майк привёз, – ответила Мэй, крепче сжав её руку. Девушка села на край кровати, словно боялась, что Бон вот-вот исчезнет, если её не держать.

– Майк? – удивлённо переспросила она.

– Когда ты упала, тебя придавило байком. Ты была без сознания. Вуд вытащил тебя и не отпускал, пока не подогнали машину. Он буквально нёс тебя на руках, – пояснила светловолосая, и голос у неё слегка дрогнул.

– Он здесь? – попыталась привстать Бонни, но тяжёлый гипс на ноге не позволил ей. Её лицо исказилось от боли.

– Нет, но… – замялась Джессика, и они с Мэй невольно переглянулись, словно в этом взгляде прятался какой-то секрет.

– «Но»? Что «но»? – удивлённо, почти с нарастающей тревогой спросила Бон, сжимая руку подруги крепче. – Договаривайте!

– Ты два дня была без сознания… – начала светловолосая, её голос стал тише, почти шёпотом.

– И в университете сообщили… – перебила её Мэй, сжав губы.

– Сообщили… – наконец выдохнула Джесс, опустив взгляд.

– Не тяни! – требовательно произнесла Рид, сердце билось всё быстрее, а дыхание стало прерывистым. Тогда светловолосая с тяжёлым вздохом произнесла:

– Твоя мачеха здесь…

– Что?! – голос Бон резко окреп, глаза широко раскрылись от неожиданности и тревоги. – Как здесь?!

Бонни редко делилась с кем-то своими переживаниями. Когда девушка жила с Шарлоттой под одной крышей, а ежедневные скандалы так выматывали, что держать всё в себе становилось совсем тяжело, она порой рассказывала подругам о ссорах с мачехой. Но всегда очень вскользь, не вдаваясь в детали. В её голосе сквозила скрытая боль, которую никто из девушек не осмеливался тревожить.

Джессика и Мэй замечали синяки на её теле, мелькавшие то тут, то там, и без слов понимали, что происходит нечто серьёзное. Но никто из них не решался заговорить об этом первым. Все были уверены: если она действительно захочет, то сама найдет силы и расскажет им всё, когда придёт время.

– Она просила сообщить, когда ты придёшь в сознание, – тихо сказала Мэй, опуская взгляд и поглаживая ладонь Рид. Затем, сдержанно вздохнув, девушка поднялась на ноги.

– Нет… Нет-нет-нет, – прошептала девушка, тряся головой. Губы задрожали, но в этот момент скрип входной двери вонзился в тишину, как нож.

– Девочки, оставьте нас наедине, – сказала женщина, появляясь в проёме. Голос – ледяной, спокойный, как гладь замёрзшего озера. Взгляд – прямой, холодный, чужой.

Подруги переглянулись. Одна сжала губы, другая коротко кивнула. Последний взгляд на растерянную Бонни – и дверь за ними закрылась.

Шарлотта вошла в палату, как буря, прикрытая мехом и духами. Статная, с прямой спиной и приподнятым подбородком.  От неё веяло холодом, даже несмотря на дорогой бежевый тренч, безупречно сидящий на фигуре. Из-под лакированной сумки выглядывал край перчаток, а тёмные очки она сняла лишь тогда, когда оказалась совсем близко к кровати Бонни.

Под тонким слоем макияжа скрывалось лицо, которое казалось выточенным из мрамора: чёткие скулы, плотно сжатые губы, ровные тёмные брови, не допускавшие и мысли о слабости. Только глаза – ледяные, серо-стальные – выдавали привычную Бонни сухую ярость. Это был тот взгляд, от которого в детстве хотелось исчезнуть под пол. В нём никогда не было ни капли тепла.

Характер миссис Рид был как и её внешний вид – безукоризненно собранный, контролирующий, властный.  Холодная интонация, сдержанная мимика и тщательно подобранные слова действовали на Бонни сильнее любой пощёчины. Свою роль идеальной жены вдовца и благородной дамы она исполняла безупречно, но за закрытыми дверьми дома их связывали не семейные узы, а железная дисциплина и страх.

Шарлотта не любила беспорядок – ни в вещах, ни в людях, и особенно – в поступках. А Бонни, с её вечной независимостью, бунтарством и гонками, была для неё живым раздражающим фактором. И сейчас, стоя у кровати, миссис Рид смотрела на падчерицу с тем же выражением, с каким бы посмотрела на разбившуюся дорогую вазу – без жалости.

Женщина статно прошагала к кровати Бон и, остановившись рядом, посмотрела на падчерицу сверху вниз.

– Как самочувствие? – спросила она без выражения.

Такой вопрос был ей не свойственен, и это сразу насторожило Бонни. Она сжала пальцы в простыне, но всё же ответила:

– Нормально…

– Это хорошо, – кивнула мачеха, еле заметно, словно по инерции. Затем продолжила тем же ровным, холодным голосом:

– Помнишь, я говорила тебе о своём отношении к твоим глупым занятиям?

– По-твоему, гонять на байке – это глупое занятие? – тихо, но с уколом в голосе спросила девушка.

Шарлотта даже не моргнула, словно вопрос не прозвучал вовсе.

– Как только тебе снимут гипс, ты улетишь со мной в Лондон, – произнесла она и, не теряя ни капли достоинства, зашагала к двери.

– Но… – попыталась остановить её Бонни, приподнимаясь на локтях.

– Это не обсуждается, – резко бросила миссис Рид и, не оборачиваясь, захлопнула за собой дверь.

Глава 7

– Разойдитесь! – выкрикнул Майк, пробираясь к месту аварии. Толпа вокруг Бонни Рид, лежавшей без сознания под тяжёлым байком, лишь сжалась плотнее.

– Я сказал, разойдитесь к чёрту! – снова выкрикнул парень, грубо расталкивая плечами людей.

Когда он наконец увидел Бон, что-то в нём дрогнуло. Бледная кожа, застывшее лицо, тёмная прядь на щеке, и тонкая струйка крови, стекающая по виску. Страх накрыл Вуда мгновенно, грубо, как удар в солнечное сплетение. Он почувствовал, как похолодели пальцы.

«Нет. Нет. Не моё дело. Мне всё равно».

Но ноги уже сами опустили его на колени.

Приложив два пальца к её шее, Майк задержал дыхание. Щёки натянулись, челюсть сжалась. Несколько долгих секунд – и вот под пальцами отозвались слабые удары пульса. Он шумно выдохнул, напряжение в плечах чуть спало.

Рывком поднявшись, он закатал рукава кожаной куртки и с трудом поднял мотоцикл. Вены на руках вздулись, мышцы горели, а лицо исказила злость – не на вес байка, а на себя, на этот идиотский страх, который почему-то оказался сильнее ненависти.

– Хах, Вуд, ты чё, герой теперь? – прыснул кто-то из толпы, с ухмылкой переглянувшись с приятелем.

Парень метнул в его сторону взгляд – быстрый, ледяной. Не ответил. Молча и аккуратно поднял Бонни на руки, стараясь не задеть её окровавленную голову, и резко бросил:

– Нужна машина.

– Пошли, сейчас подгоню, – кивнул Итан, хмуро глянув на Майка, и быстро зашагал в сторону парковки, вытирая ладонью пот со лба.

Вуд шёл быстро, прижимая Бон к груди. Его лицо было непроницаемым, взгляд упрямо устремлён вперёд. Ни тревоги, ни страха – только каменная маска сосредоточенности. Но внутри всё клокотало. Каждый её короткий, рваный вдох отдавался у него под рёбрами.

И вдруг, прежде чем Майк успел подумать, слова сами сорвались с губ – тихо, глухо, с хрипотцой:

– Живи, Бон… живи…

Он не понимал, зачем сказал это. Но внутри стало только хуже. Вуд сжал зубы сильнее, будто хотел стереть сказанное из памяти.

Парень почти догнал Итана, как вдруг сзади послышались быстрые шаги.

– А что, скорую вызвать уже не вариант? – крикнула Мэнди, догоняя парня.

– Мы доедем до больницы быстрее, чем скорая приедет сюда, – спокойно ответил Майк, даже не обернувшись.

– Неужели? – прошипела она, внезапно встав у него на пути. Её лицо пылало – злость буквально искрилась в глазах и она с нажимом добавила:

– Так ты не ответил: давно ты героем стал, а?

Вуд остановился, уставился на неё тяжёлым взглядом. Его губы дрогнули, но он всё ещё держал себя в руках.

– Мэнди, здесь всем на неё плевать! – рявкнул он, повышая голос. – Ты серьёзно хочешь, чтобы я просто стоял и смотрел, как она истекает кровью?!

Рыжеволосая девушка ошарашенно захлопала ресницами, будто её окатили холодной водой.

Вуд никогда не кричал на неё, поэтому его резкий выпад заставил Мэнди Джонс инстинктивно съёжиться – непривычно было слышать от него такой тон.

Немного помявшись, девушка всё же собралась. Сложив руки на груди и постаравшись придать взгляду хоть какую-то решимость, она рискнула снова возразить:

– Ты не…

Но Майк, бросив на неё быстрый, колючий взгляд, отрезал:

– Не мешайся! – и, обойдя Мэнди, зашагал в сторону Итана, который уже успел завести машину.

***

Прошедшие два месяца в больнице будто пролетели и одновременно тянулись бесконечно. Дни сливались друг с другом – одинаковые стены, одинаковые запахи, одинаковая боль в ноге. Сначала было тяжело, потом просто… пусто.

Мачеха так ни разу и не приехала. Ни звонка, ни короткого сообщения. Только редкие, сухие ответы на вопросы врачей по телефону – деловые и безличные.

Зато подруги – Мэй и Джессика – появлялись почти каждый день. С пакетами вкусной еды, журналами, дурацкими шутками и искренним беспокойством в глазах. Иногда Бонни не верила, что у неё действительно есть кто-то, кто приходит просто потому, что хочет быть рядом.