Губы на Сигареты

Девушка замерла.

– Зачем ты это делаешь? – тихо спросила она, пытаясь скрыть удивление.

– Просто удобно, – ответил Эдриан с лёгкой улыбкой, которая была чуть холодной. – И безопасно.

Бонни невольно ощутила тепло его руки, и ей стало чуть спокойнее. «Он просто хочет защитить меня», – подумала она, не подозревая о настоящей игре. Плечи слегка расслабились, дыхание выровнялось.

Вуд, напротив, больше не выдержал. Его лицо покраснело, челюсть сжалась. Он свернул за угол, бурча сквозь зубы ругательства, понятные лишь ему самому.

Каждое движение Эда, каждый взгляд были тщательно рассчитаны. Он видел Вуда, видел, как злость пульсирует в его глазах, и тихо наслаждался этим – маленькая психологическая битва, в которой Бонни даже не догадывалась о настоящей игре.

Когда они зашли в университет, девушка всё ещё шла рядом с Коллинзом. В голове крутились мысли о Майке и о том, как она сейчас выглядит в его глазах.

– Эд… что всё это значит? – тихо спросила она, остановившись. – Почему ты ведёшь себя так, будто мы встречаемся?

Парень едва заметно улыбнулся, не убирая ладонь с её талии.

– Ради твоей безопасности, Бонни, – ответил он спокойно. – Я не хочу, чтобы Вуд снова попытался причинить тебе вред. Я уверен: вчерашнее нападение – его рук дело.

– Но… – начала Рид, однако Коллинз перебил её:

– Бон, я вижу, он что-то значит для тебя. Не отрицай этого.

Эти слова ударили девушку сильнее, чем она того ожидала. Щёки мгновенно запылали, сердце сбилось с ритма. Она даже себе не могла признаться в том, что человек, к которому она питает не самые приятные чувства, всё чаще всплывает в её мыслях. А теперь Эдриан произнёс это вслух, и Бонни, не находя слов, лишь уставилась на свои ботинки. Внутри всё смешалось: стыд, смятение, странное волнение. Казалось, будто её поймали с поличным.

– Но пусть он знает: теперь у тебя есть кому защитить тебя, – продолжил Эд всё тем же ровным голосом.

Она молчала. Дыхание стало неровным, а в груди одновременно вспыхивали тепло от его руки и непонятно откуда взявшееся раздражение. Он ведь всего лишь хочет защитить её от Вуда… но почему тогда внутри всё клокотало, будто против воли?

– Я уверен, мой отец скоро докажет вину Майка и его дружков, – произнёс парень, не отводя взгляда, словно выискивая в её глазах подтверждение. – А ты пообещай мне… что будешь держаться от него подальше. Хорошо? – добавил он тише с невидимой тяжестью.

Внутри Бонни бушевал настоящий котёл противоречий. Ей хотелось верить Эдриану, верить этим ясным голубым глазам, в которых сквозила искренняя нежность и стремление защитить. Но сомнения пробивались в сознание, словно корни, обрубающие ростки доверия.

Почему он так настойчиво пытается оградить её от Вуда? Неужели Эд действительно считает его опасным? Или он слишком торопится обвинять? Почему он так уверен, что вчерашнее нападение – дело именно его рук?

Девушка не могла вымолвить ни слова. Мысли, словно яростный шторм, обрушивались на неё, не давая ухватиться хотя бы за одну, чтобы осмыслить и ответить Коллинзу. Она лишь смотрела на его лицо – открытое, доброе, будто в каждом движении, в каждом слове не было ни капли фальши.

И всё же что-то Рид смущало. Словно за его искренностью скрывалась тень, которую она никак не могла разглядеть. Довериться ему слепо – значило бы предать собственные сомнения. А потому Бон знала: ей необходимо поговорить с Майком.

– Бонни! – внезапно окликнула светловолосая. – Куда ты пропала?

– Да, подруга, мы с тобой вместе живем, но Джесс я вижу чаще, чем тебя, – добавила Мэй.

Эдриан сжал её талию чуть сильнее, чтобы привлечь внимание к себе, и тихо сказал:

– Подумай над моими словами.

Он не спешил уходить сразу, а сделал шаг, позволяя Рид почувствовать, что именно он сейчас контролирует ситуацию, что рядом есть кто-то, кто «держит» её безопасно. В его взгляде сквозила уверенность и холодная лёгкость манипуляции: он просил не просто ради заботы, он направлял её действия, подсовывая мысль, что Вуд – опасность, а он – единственная защита.

Девушка осталась стоять. Дыхание постепенно выровнялось, но внутри всё ещё бурлило: тревога, смущение, растерянность и… странное, почти непривычное чувство доверия, перемешанное с лёгким сомнением. Да, рядом теперь был тот, кто готов защитить её. Но в глубине подсознания не отпускала тихая мысль: слишком уверенно, слишком безупречно… так не бывает без причины.

– Эй, Бонни, приём! – снова вмешалась Мэй, когда парень скрылся. – Мне кажется, или Эдриан Коллинз к тебе неровно дышит?

– Мы тебя совсем не видим, – добавила Джессика, наклоняясь ближе. – Где ты пропадаешь?

– Где-где… – усмехнулась рыжеволосая. – С Коллинзом вечера проводит, да, Бон? – но, заметив выражение её лица, быстро сменила тон. – Что произошло?

– Ничего… – тихо выдохнула Рид. – Мы просто разговаривали.

Мэй прищурилась, словно пытаясь заглянуть прямо в её мысли. Джессика скрестила руки на груди и слегка качнула головой:

– Разговаривали? – переспросила она с недоверием. – И всё?

Выдохнув, девушка закрыла глаза. Скрывать что-то от подруг не имело смысла – они не отстанут. Да и… может, стоит всё-таки выговориться? Вдруг они помогут ей разобраться в собственных мыслях.

– Мэнди сожгла мой байк… – начала она глухо. – Я не выдержала и вцепилась в неё. Потеряла контроль. И в этот момент появился Майк. Он схватил меня, отнёс в туалет, успокоил… потом предложил отвезти домой. Но я выбрала компанию Эдриана. И в тот же вечер на нас напали. Машину Эда разбили, и теперь он уверен, что это сделал Вуд.

Глаза Мэй округлились.

– Бонни… у тебя не жизнь, а голливудский боевик какой-то, – пробормотала она, всё ещё пытаясь переварить услышанное.

– А ты? – тихо спросила Джессика. – Ты сама уверена, что это Майк?

– В том-то и дело, что нет! – отчаянно выпалила Бон. – Я не знаю, что мне делать. С одной стороны – Коллинз, его слова звучат убедительно… но я не могу поверить, что это сделал Вуд. Всё указывает на него, но внутри у меня… ничего не складывается.

Светловолосая скрестила руки на груди и твёрдо произнесла:

– Значит, тебе нужно поговорить с ним.

Рид понимала: это будет нелегко. Неизвестно ещё, согласится ли Майк вообще с ней что-то обсуждать. Мысль о предстоящем разговоре жгла кожу, будто предостережение. Но, сделав глубокий вдох, Бонни кивнула и произнесла:

– Да, подруга… ты права.

Джессика ещё хотела что-то добавить, но тут Мэй улыбаясь, глянула на светловолосую и перевела хитрый взгляд на Рид.

– Вообще-то мы тут хотели тебе одну новость сообщить, – протянула она и игриво похлопала Джесс по плечу.

– Мэй! – перебила её подруга. – Да какая это новость… да и момент сейчас совсем не подходящий…

Но рыжеволосую уже было не остановить.

– Джессика и Калеб встречаются! – воскликнула она.

Бонни замерла, не веря своим ушам.

– Что?? Джесс, как ты только решилась?..

Девушка отвела взгляд, но в голосе звучала твёрдость:

– Бонни, он изменился. Правда.

Но под этим «изменился» Джессика имела в виду скорее: «Я дала ему второй шанс». И Калеб Смит воспользовался им сполна.

После того вечера, когда он – сам того не зная – вырвал её из лап навязчивой компании пьяных парней, светловолосая впервые увидела в нём не только дерзкого байкера с вечно серьёзным лицом «эмоции для слабаков», но и проблеск настоящих «хороших манер».

На следующий день Калеб, с едва заметным волнением в голосе, решился пригласить её на свидание. Он не знал, как обращаться с ней, куда вести, о чём говорить. Романтика, цветы, вечные признания – всё это казалось чуждым для парня, который привык прожигать жизнь в сигаретном дыму и на байке. Но теперь он твёрдо решил: загладить вину за то самое «первое свидание», когда Джессика пролила море слёз.

Подслушав разговор девчонок в университетской кофейне, где каждая хвасталась романтическими вечерами, устроенными её парнем, Калеб внезапно понял: он может попробовать. И выбрал звёзды. Ведь все девушки любят звёзды, правда?..

Забрав светловолосую ночью из дома, он повёз её в неизвестном направлении. Девушка начала слегка переживать, когда на горизонте замаячило заброшенное двадцатиэтажное здание. Сердце колотилось быстрее, пальцы непроизвольно сжались в карманах.

Калеб заметил её напряжение. Он наклонился к Джесс, его голос был мягким, почти бархатным:

– Доверься мне.

Парень припарковал байк у основания заброшенного здания. Высокое и мрачное, оно казалось местом, где могло произойти всё что угодно. Плечи Джессики слегка поджались, а взгляд бегал по темным углам, выискивая возможную угрозу. Калеб, замедлив дыхание, положил руку на её плечо.

– Я обещаю, – тихо сказал он, – здесь тебе ничего не угрожает.

Девушка кивнула, но её сердце всё ещё стучало быстрее, чем обычно. Они поднялись по скрипящей лестнице, каждый шаг эхом отдавался в пустоте. Калеб держал руку на перилах, не зная, куда смотреть – на неё, на лестницу или в пустоту вокруг. Его привычная уверенность, которая всегда работала с другими девушками, теперь оставалась где-то за пределами, и это делало его почти трогательно неуклюжим.

– Ты… мне правда доверяешь? – выдавил он, нервно поигрывая пальцами.

Джессика повернула на него взгляд: её светлые глаза, широко раскрытые от лёгкой тревоги и ожидания, изучали его лицо.

– Да… я думаю, да, – тихо сказала она, и её голос дрожал чуть меньше, чем сердце.

Наконец они вышли на крышу. Ночь была ясной, звёзды рассыпались по небу, как крошечные огоньки, отражённые в её широко раскрытых глазах. Девушка замерла, чуть прикрыв лицо ладонью, словно боясь, что её эмоции могут вырваться наружу.

Калеб усмехнулся неловко, смущённо почесал затылок и протянул ей руку:

– Давай… посмотрим на звёзды.

Она осторожно взяла его ладонь, пальцы дрожали, но не от холода. В этот момент тревога, что мучила её всё время пути, словно растаяла, оставив место лёгкому теплу и удивлению. Парень пытался не наступить на привычные стереотипы: не слишком близко, не слишком дерзко, но каждое его движение, каждый взгляд выражал искреннее желание сделать этот вечер особенным.

Он видел, как её губы слегка приоткрылись, как она, не замечая, впитывает мгновение, как её миниатюрная фигура дрожит от холодного ветра и волнения одновременно. И он понял: она не кидается ему на шею, не даёт лёгких побед. Она особенная. И ради этого он готов забыть привычный мир гонок и вечных ночей.

– Тебе нравится? – тихо пробормотал он, указывая на звёзды, и сам едва сдерживал улыбку.

Джессика слегка кивнула, глаза всё ещё сияли от звездного света и неожиданной близости. Она была нежной и хрупкой, ранимой. Каждый её взгляд, каждый лёгкий жест казались ему драгоценными, и он изо всех сил старался не разрушить этого доверия.

Калеб молча стоял рядом, наблюдая, как девушка, рассматривает рассыпанное по небу звездное полотно. Он почувствовал, как его неловкость повисла в воздухе, и, делая глубокий вдох, выдавил из себя:

– Я… честно, я не знаю, как это правильно делать. – Его голос был низким, чуть сбивчивым. – Обычно я… ну, ты знаешь… всё проще. Но с тобой… я хочу, чтобы всё было иначе.

Светловолосая слегка улыбнулась, робко опуская взгляд. Её маленькие руки сжали края куртки, будто удерживая себя от того, чтобы не дрожать.

– Мне это… нравится, – тихо сказала она. – Что ты стараешься. Не все так делают.

Калеб покраснел и скривился в лёгкой ухмылке:

– Серьёзно? Я думал, что выгляжу полным идиотом.

– Не идиотом… – поправила она его, слегка прикусив нижнюю губу. – Просто… непривычно видеть тебя таким.

Он наклонился чуть ближе.

– Я хочу, чтобы этот вечер был… другим. Для тебя. Чтобы ты поняла, что я могу быть не только тем, кто разрушает всё вокруг. – Он сделал паузу, не решаясь произнести громко, что именно чувствует. – Я хочу попробовать, Джессика.

Она взглянула на него и её нежная, хрупкая натура, привыкшая к планам и правилам, вдруг позволила себе чуть ослабить контроль.

– Я верю тебе, – сказала она тихо. – И я хочу понять тебя.

Калеб едва сдержал улыбку и протянул руку. Она осторожно взяла её, их пальцы переплелись. Неловкость, тревога и волнение растворились в этом мгновении, оставив только тепло и тихую радость.

– Значит, будем смотреть на звёзды вместе? – спросил он почти шепотом, словно боясь нарушить магию момента.

– Да, – кивнула Джессика. – Вместе.

И они стояли на крыше, под безмятежным небом, где каждый миг был наполнен нежностью, смущением и надеждой – ощущением, что перед ними начинается что-то настоящее.

– Вот это да… – протянула Бонни, выслушав рассказ подруги. – Я даже не знаю, что сказать.

– Ничего не говори, Бон, – перебила её Джессика. – Я не хочу думать о том, что будет дальше. Мне с ним хорошо. Сейчас.

– Что ж… – подытожила Рид, улыбнувшись. – В таком случае могу только поздравить тебя.

– Да, девочки, – вмешалась Мэй, засмеявшись. – Любовь творит чудеса!

***

Утро плавно перетекало в день. Пары тянулись одна за другой, лекции сменяли семинары, а университетские коридоры постепенно наполнялись шумом студентов: шаги, разговоры, смех и приглушённый звон колоколов.

Бон пыталась сосредоточиться на преподавателе, но мысли всё время ускользали. В голове крутился взгляд Майка, его напряжённая челюсть, и тёплое прикосновение Эдриана.

Стрелки часов двигались медленно, а каждый звонок казался едва заметным. В перерывах студенты спешили в кафетерий, кто-то обменивался конспектами, кто-то обсуждал предстоящие тесты. Девушка наблюдала за ними, пытаясь уловить обыденность этих моментов, и одновременно ощущала, что сама выбилась из привычного ритма.

На улице свет постепенно менялся, солнечные лучи играли на фасадах зданий, отражаясь в окнах. Внутри аудитории казалось, что время тянется особенно медленно: каждое движение, каждый звук карандаша на бумаге становились отчётливо слышимыми, словно замедляя течение дня.

Вдруг преподаватель сделал паузу, и Вуд, будто не заметив остальных студентов, встал и быстро направился к выходу. Бон замерла, а потом, почти автоматически, встала за ним.

Она тихо вышла из аудитории. Внутри бурлили вопросы и эмоции: злость, непонимание, тревога, но и желание узнать правду, понять, что на самом деле произошло.

Когда она почти догоняла его, шаги Майка замедлились. Он повернул голову и на мгновение их взгляды встретились. В глазах парня вспыхнуло недовольство, раздражение, а может быть, и облегчение – трудно было понять.

Девушка остановилась, уткнувшись взглядом в его высокую фигуру. Её руки сжались в кулаки, а сердце стучало так, будто собиралось вырваться из груди.

– Ну и зачем ты идешь за мной? – его голос прозвучал резко, сжатая челюсть выдавалась напряжением.

– Зачем ты это устроил? – ответила Рид вопросом на вопрос, чуть наклонив голову.

Майк вздохнул, закатил глаза, будто не верил в серьёзность ситуации:

– О чем ты, зайка?

– Хах… – девушка усмехнулась, но глаза сверкали ледяным упреком. – Не прикидывайся дураком, Вуд. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

Он отстранился на шаг, плечи расслаблены, взгляд скользит по ней, будто примеряет на себя:

– В таком случае устраивай допрос своему баскетболисту.

Бон резко шагнула вперёд, перекрыв ему путь. Глаза сверкали, словно молнии перед грозой.

– Вчера на нас с Эдрианом напала толпа бандитов в масках! Они разбили его машину. Это твоих рук дело, да? – голос дрожал от сдерживаемой ярости, дыхание становилось прерывистым. – Да ещё и фирменное «Привет, зайка…» на стекле. Это был ты, да?

Майк вдруг взорвался смехом. Громким, резким, эхом отражавшимся от пустого коридора. Его плечи подрагивали, голова слегка откинулась назад, а глаза блестели смесью злости, удивления и какой-то непостижимой проказливости.

Рид замерла, растерянная и взволнованная одновременно, не зная, куда деть взгляд.

– Ты… ты чокнутый? – выдохнула она почти шепотом. – Я так и знала…

Парень, всё ещё смеясь, резко вытер ладонью слёзы, выступившие на глазах, слегка наклонился к ней, и его взгляд блеснул дерзостью.

– Я бы посмотрел на это… – он словно пытался проверить, как далеко может зайти её терпение.

– Что? – вырвалось у Бон.

Пустой коридор вокруг них делал каждое движение, каждый звук и взгляд ещё более острыми. Смех Майка и его игривое, вызывающее поведение сталкивались с сдержанной яростью и тревогой Рид, создавая напряжение, которое почти ощущалось физически, как удары в груди.

– Представляю рожу этого придурка… Наверное, сразу схватился за твою юбку, да? – слегка наклонившись вперёд, спросил Вуд и его дыхание коснулось щеки Бонни, вызывая странное, почти болезненное трепетание внутри.

Девушка сжала зубы, стараясь сдержать эмоции:

– Скажи уже нормально! – голос дрожал, но глаза горели решимостью. – Я не уйду, пока не услышу правду.

Майк медленно провёл рукой по её волосам, кончики пальцев едва касались шеи. Сердце Бон забилось быстрее, неровно, как будто хотело вырваться из груди. Он наклонил голову, лёгкая улыбка играла на губах, но глаза оставались холодными и серьёзными:

– Что ж, зайка… Ты хочешь правду?

Бонни не могла отвести взгляд. Каждое его движение, каждый жест создавал напряжение, которое сковывало её тело. Лёгкое покалывание пробежало по коже, она невольно облизнула губы, ощущая нарастающее притяжение, тревогу и раздражение одновременно.

– Ты не представляешь, как это меня злит… – его голос стал тихим, но хищным, почти шёпотом, будто открывал тайну, которую нельзя было услышать другим. – Как бесит видеть тебя рядом с ним… с этим придурком Коллинзом!

Каждое его слово, каждое движение казалось одновременно угрозой и признанием, заставляя сердце колотиться быстрее.

– Когда я вижу тебя рядом с ним… я готов убить его, – голос хриплый. Он сделал паузу. – Но к этой истории я никакого отношения не имею.

Рид замерла.

«Он только что… что это было? Он ревнует?» – мысли крутились в её голове. Она не знала, как реагировать на такое признание, на эту смесь угрозы и уязвимости.

В груди разлилось что-то горячее и трепетное – странное ощущение, будто её эмоции вспыхнули ярким огнём, и она одновременно хотела отступить и приблизиться.

– Ты… ты ревнуешь? – неожиданно вырвалось у неё и в глазах вспыхнула искра любопытства.

Парень выпрямился. Его губы растянулись в широкой, почти хищной улыбке, обнажив белоснежные зубы. Взгляд был колким, искрящимся раздражением и скрытой игрой:

– Не обольщайся, зайка.

Он резко развернулся и ушёл прочь, оставив Бонни стоять одну посреди пустого коридора. Её мысли кружились, как пчелиный рой: ревность, раздражение, тревога, что скрывается за его словами, и… странное притяжение. Обжигающее, разливающееся, словно раскаленная лава притяжение, которое она не могла оттолкнуть.

Глава 16

Выйдя из здания университета, лицо Майка обдало свежим холодным воздухом – он будто пытался привести его в чувства, но тщетно. Парень шёл быстро, стиснув челюсть, взгляд упрямо впивался в землю, не замечая ничего вокруг. Внутри бурлила злость на самого себя. Злость на эти непонятные, ниоткуда поднимающиеся чувства к Бонни Рид. Они обжигали, стягивались в тугой узел. Вуд гнал их прочь, но вместо этого… признался ей в ревности к Эду.

Добравшись до курилки, он нервно зажал сигарету зубами и закурил. Руки слегка дрожали, пламя зажигалки трепетало от ветра. Дым заполнил лёгкие, обволакивал мысли, а горечь табака только сильнее подчёркивала горечь внутри. Выдохнув серое облако, Майк закрыл глаза и облокотился спиной на холодную стену. Лоб покрылся испариной, дыхание сбивалось, становилось рваным. Он ненавидел эту уязвимость рядом с ней. Чувствовал себя слабым… Словно разъярённое животное, загнанное в угол, которое всё же удалось приручить.

Когда же это началось? Когда он стал искать её взгляд среди десятков студентов? В какой момент присутствие Коллинза рядом с ней стало так нестерпимо бередить душу? Почему именно её – ту, кого он должен был ненавидеть, – так хотелось укрыть собой, оказаться рядом?

Мысли давили. Майк резко провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть эти вопросы вместе с собой. Но внутри всё кипело. Он, усмехнувшись, рухнул на колени, дёрнул себя за волосы и с силой ударил кулаком об асфальт. Из разбитых костяшек выступила кровь, капли скользнули вниз, смешиваясь с пылью.

«Я действительно так ненавистна тебе?» – эхом вернулись слова Бонни, сказанные во время их очередной ссоры. Её дрожащие губы, затуманенные слезами глаза… Тогда Вуд ждал очередного колкого ответа, а не уязвимости. Он опешил, отступил на шаг, не зная, что сказать, а она тут же спрятала взгляд.

Теперь он усмехнулся снова – но уже понимая, что тогда скрывалось за её словами. Щёки стянуло от ледяного ветра, губы дрожали, и всё же он прошептал:

– Какой же ты придурок, Майк Вуд…

***

После занятий в университете Бонни не спешила домой. Она вышла на улицу и замедлила шаг, словно сама пыталась оттянуть момент возвращения. Холодный воздух щипал щёки, дыхание превращалось в белый пар. Сумерки опускались быстро, и над городом кружились первые хлопья снега – лёгкие, редкие, будто осторожные. Они садились на её волосы и сразу таяли, оставляя холодные капли на коже.

Студенты вокруг торопились к автобусным остановкам, закутавшись в шарфы, слышался смех, шарканье обуви по влажному асфальту. Но девушка шла медленно, будто в ином ритме. В голове всё снова и снова всплывали слова, сказанные Вудом. Да, он ревнует. Но… почему? Какое ему вообще до неё дело?

В глубине души ей хотелось верить, что Майк всё ещё способен испытывать хоть какие-то чувства. Но холодный, упрямый голос разума твердил обратное: он ненавидит её. Всё, что звучит из его уст, – лишь очередные грязные игры.

И всё же… как быть с тем, что он говорил, будто не имеет никакого отношения к нападению на машину Эдриана? Да ещё эта внезапная забота Коллинза, сбивающая с толку…

Сомнения терзали Рид, разбивая её изнутри на тысячу острых осколков. Она остановилась у поворота, глядя на медленно падающие хлопья снега. Холод пробирался под куртку, но она не двигалась. Мысли, словно рой, кружились и не давали ни единого ясного ответа. Всё внутри требовало вырваться из этого удушающего круга.

Девушка знала, что ей нужно место, где шум перекрывает мысли, а вместо сомнений остаётся только ощущение скорости.

Мотодром.

Мысль пришла внезапно, но оказалась такой очевидной. У неё сейчас нет байка, и всё же сам воздух там – пропитанный бензином и гарью – всегда действовал на неё словно лекарство. Там она чувствовала себя живой. Там можно было спрятаться от всего мира и найти ответы в реве моторов.

Бонни поёжилась, глубже натянула капюшон и решительно свернула в сторону остановки. Ноги сами несли её туда, где асфальт покрыт следами шин, где всегда витает запах свободы. И, может быть, именно там она поймёт, как быть дальше.

***

Пока Рид добралась до мотодрома, город уже успел укрыться ночным покрывалом. Всё же раньше, на байке, путь занимал в разы меньше времени – сейчас автобус казался ей медлительным и чужим. Жёлтый полумесяц выглянул из-за туч, застыв на чёрном полотне, будто наблюдал за каждым её шагом.

Ещё не подходя к мотодрому, девушка услышала знакомый гул байков, глухой рокот двигателей, то усиливающийся, то затихающий. В воздухе витал терпкий запах жжёной резины, вперемешку с дымом костра. Сердце кольнула тоска. Как же сильно она скучала по этому миру – по бессонным ночам, адреналину, бешеной скорости, встречному ветру и тем удивлённым взглядам, когда, снимая шлем, показывала, что за рулём всё это время была она – безбашенная гонщица, а не кто-то из парней.

Этой свободы ей отчаянно не хватало. "Стоит почаще сюда приходить…" – мелькнула мысль, и губы тронула лёгкая улыбка, как в те времена, когда каждый заезд казался маленькой победой.

Она поднялась на трибуны и устроилась в стороне, подальше от шумных компаний. Хотелось просто смотреть, не привлекая внимания. Снизу уже готовились к старту: люди суетились вокруг байков, двигатели рыкали в нетерпении. Асфальт казался мокрым и тёмным, и лишь кое-где по краям белели тонкие узоры снега. Видимо, горячая резина так часто прожигала трассу, что та не успевала замерзать.

Сегодня байкеров было вполовину меньше, чем в тот раз, когда Бонни согласилась на гонку с Мэнди Джонс. Но накал страстей ничуть не ослаб. Масла в огонь, как всегда, подливал Итан. Старый добрый Итан, по которому Рид успела соскучиться. Он размахивал руками, кричал в рупор, подзадоривая толпу, и его голос срывался на хрип от азарта.

Двое парней ради зрелища кинули в бочки открытые бутылки со спиртным. Раздался звон разбивающегося стекла, и тут же полыхнуло пламя, осветив собравшихся рыжими всполохами. Толпа взревела, гонщики подкатили к линии старта – рев моторов сливался с гулом зрителей, и сердце Бон невольно ускорило ритм.