Губы на Сигареты

Внутри Рид всё кипело. Злость застилала разум, виски пульсировали так, будто сейчас лопнут. Ей хотелось только одного – размазать это наглое личико по асфальту.

– Бон, постой!.. – попыталась выдавить Джонс, но голос сорвался на хрип.

– Дрянь! Как ты могла?! – глаза Рид метали искры, а губы скривились в звериный оскал. Схватив Мэнди за волосы, она резко дёрнула вниз, целясь в землю. Но Джонс, хоть и пошатнулась, устояла на ботфортах с каблуком-шпилькой, цепко вонзившихся в асфальт.

На шум сбежались студенты. Они сомкнулись плотным кольцом, жадно таращась на происходящее. Смех, крики, ставки – всё сливалось в единый гул, подстёгивавший адреналин.

– Бонни Рид! – скандировали одни.

– Ставлю сотню на зайку! – заорал кто-то.

– Давай, покажи, кто тут главный! – подхватил другой, и толпа взревела.

Но рыжая поддалась вперёд. С перекошенным лицом она впилась ногтями в кожу Бонни, и та взвыла, инстинктивно разжав кулаки.

Мэнди воспользовалась моментом: схватила соперницу за ворот и резко ударила коленом в живот. Воздух вырвался из лёгких Рид с болезненным хрипом, она согнулась, закашлялась и, шатаясь, облокотилась на холодную колонну.

– Давай, Джонс! Врежь ей! – орал кто-то в толпе. Смех и визг сливались в безумный хор.

Дышать становилось всё тяжелее. Щёки обеих раскраснелись, спутанные пряди липли к потным лицам. В глазах Мэнди мелькало отчаяние и усталость, но во взгляде Бон горело одно-единственное желание – месть. Живот скручивало судорогой, рёбра ныли от удара, но перед внутренним взором вновь вспыхнула фраза Томаса, обжигая память:

«Твой байк горит».

Сорвавшись с места, Бонни рванула вперёд и с силой толкнула рыжеволосую. Мэнди не удержала равновесие – её каблук соскользнул по заледенелой ступеньке, и девушка рухнула, скатившись вниз по холодным каменным плитам.

Не дав ей опомниться, Рид навалилась сверху и снова влепила пощёчину. Раз, второй, третий – звонкие удары отдавались эхом в ушах. Кожа на ладонях загорелась от боли, но Рид не останавливалась.

На миг она задержала взгляд на лице Джонс: из носа струилась алая кровь, по щеке тянулась красная полоса, а левый глаз, некогда чёрный от подводки, теперь стремительно опухал. Её костяшки побелели от напряжения, когда кулак снова пошёл в размах.

И вдруг – резкий рывок. Чья-то железная рука схватила её запястье и дёрнула назад. Бон видела лишь массивные мужские ботинки с разболтанной шнуровкой. Подняв взгляд, она зажмурилась от яркого солнца – и встретилась глазами с Майком. Невозмутимое лицо, тяжёлый взгляд, и он всё так же прочно держал её руку.

Огонь внутри Рид вспыхнул ещё сильнее. В висках гудело, зубы скрежетали от ярости: этот мудак пришёл защищать свою собачонку.

– Отпусти меня, придурок! – кричала она, сипло, почти сорванным голосом. – Я её убью! Она сожгла мой байк!

Но Вуд даже не моргнул.

– Отпусти! – вновь рванулась Бон, но его хватка была словно стальные тиски.

На все её попытки стряхнуть руку парень ответил одним движением: закинул брыкающуюся Рид к себе на спину и понёс прочь, не обращая внимания на её крики и удары кулаками по его плечам.

Толпа моментально стихла при его появлении. Кто-то вцепился в телефоны, снимая происходящее, другие поспешили к Джонс – поднять, помочь, вытереть кровь. Рыжеволосая сидела на холодных ступенях, едва переводя дыхание. Губы подрагивали, грудь судорожно вздымалась, кровь тонкой струйкой стекала по подбородку. Сегодня ей досталось по-настоящему. И всё это – лишь из-за Майка Вуда.

Как только парень толкнул ногой дверь в мужской туалет, она с грохотом ударилась об кафель. Бонни вырывалась, колотила ногами, била кулаками по его спине, кричала, сыпала матом. Но на лице Майка не дрогнул ни один мускул. Его равнодушие лишь сильнее усиливало её ярость.

– Остудись, – усмехнулся он, поставил неугомонную Рид на пол и резко опустил её головой в раковину, включая ледяную воду.

Холод ударил, как плеть. Девушка, захлёбываясь, дёрнулась. Вода текла в глаза, уши, под воротник, жаля кожу, как тысячи игл. Она махала руками, что-то кричала, но слова тонули в плеске и бульканье.

Минута показалась вечностью. Потом крики стихли. Вуд выключил кран, взял лицо Бонни в ладони и развернул её к себе.

– Успокоилась?

Она не ответила. Губы дрожали, дыхание сбивалось. Мокрые пряди висели, словно сосульки, с них стекали холодные капли – по щекам, по шее, вдоль позвоночника, обводя каждую косточку. Пустой взгляд – без злости, без слов. Только оцепенение.

Кожа покрылась мурашками. Следы ногтей, оставленные Джонс на её руке от локтя до запястья, саднили, будто обожжённые. Силы покинули Бон. Хотелось рухнуть прямо на кафель и расплакаться.

Устала. Мэнди ударила по самому больному. Сожгла то, что было для неё дороже всего. Даже крошечная наклейка-зайчик на спидометре байка хранила память… память, которую Бонни не смогла уберечь.

Первые соревнования по боевым искусствам в средней школе дались Рид нелегко. Она была новенькой, и давление команды ощущалось с каждым днём. Лишь тренер, пытаясь поддержать девочку, учил её быть терпеливее.

Вывихи, растяжения, сбитые колени – через боль, кровь и пот Бон часами пропадала в зале, снова и снова пытаясь выполнить сложные элементы, которые никак не поддавались.

Однажды, заметив, как обессиленная школьница в очередной раз падает на мат, тренер подошёл и сказал:

– Прежде чем научиться летать, научись крепко стоять на ногах.

И протянул ей маленькую наклейку-зайку – детскую вырезку из японского журнала, которую сделала его дочь.

Тогда-то Бон впервые поняла: она слишком торопит события. Хочешь достичь вершины – начни с малого, иначе рухнешь в пропасть.

В тот же день она убрала наклейку в комод, решив, что приклеит её лишь на действительно дорогую вещь. И когда в старшей школе впервые села на байк, зайка уже красовался возле спидометра.

С тех пор прошло много лет. Но каждый раз, бросая взгляд на наклейку, Рид вспоминала тренера и его слова. В трудные моменты это давало силы, вселяло надежду, что невозможного нет.

Но Джонс…

Уничтожив байк, она уничтожила и все её надежды.

Перебирая в голове нахлынувшие воспоминания, Бонни почувствовала, как глаза предательски защипало. Она съёжилась, стараясь не распускать нюни при Майке, но слёзы сами собой покатились по щекам. Горькая влага неприятно стягивала кожу.

Вуд всё так же держал её лицо ладонями и смотрел прямо в карие глаза, будто хотел вычитать в них нечто скрытое. Рид нахмурила брови, всхлипнула. Майк тихо выдохнул и притянул её к себе.

Ноги у девушки подкосились – то ли от усталости после схватки с рыжей, то ли от этого знакомого запаха табака и мяты, что исходил от него. Его руки сомкнулись крепко, надёжно, не давая ей рухнуть. А она… она не знала, куда себя деть.

Парень гладил её по голове – осторожно, почти нежно, словно ребёнка. Бонни всхлипывала, шмыгала носом и чувствовала, как внутри всё ломается.

Что это? Забота? Нежность? Жалость? Или удобный случай, чтобы в следующий раз снова уколоть побольнее? Почему человек, который её ненавидит сейчас находится здесь? Не Джессика, не Мэй, а именно Он. Кем, чёрт возьми, является Майк Вуд?

– Мэнди здесь ни при чём, – сказал он тихо, почти шёпотом.

– Что?.. – выдавила Бонни, не сразу понимая смысл слов. Мозг отказывался их принять.

– Мэнди Джонс здесь ни при чём, – повторил парень уже громче.

Рид дёрнулась, пытаясь вырваться, чтобы встретиться с ним взглядом, но он не позволил.

– А кто при чём? – её голос предательски дрогнул. – Кто это сделал, Майк?

Бонни впервые слышала удары его сердца. Медленные. Тяжёлые. Будто гул молота внутри груди.

– Я не знаю, – неожиданно для самого себя соврал он.

Слова застряли в горле. Вуд видел её глаза – покрасневшие, полные боли и слёз, и понимал: если скажет правду, потеряет её окончательно. Не останется ни ненависти, ни злости.

Вина жгла изнутри, но ещё сильнее давила гордость. Признаться – значит разорвать броню и встать перед Бон голым. Слабым. А Майк Вуд никогда не был слабым. И тем более – не в её глазах.

Потянув Рид за рукав, он отчеканил:

– Я отвезу тебя домой.

Снова этот приказной тон. Снова ощущение, будто петля обвивает горло, не оставляя выбора. А ведь минуту назад он казался другим – почти человеком.

– Нет! – Бонни резко прижалась к раковине. – Меня отвезёт Эдриан.

– Не испытывай моё терпение, – бросил Майк, и взгляд его потемнел. Он снова рванул её к двери.

– Я сказала нет! – голос Рид раскатился эхом по кафельному залу, заставив его остановиться.

Он отпустил. На секунду.

– Почему? – сквозь зубы процедил Вуд. Вопрос вырвался против воли, слишком личный, слишком слабый.

Он понимал, как глупо выглядит – унижаясь перед этой девчонкой. Любой другой на его месте давно бы развернулся и ушёл, оставив её истерить в одиночестве. Но Майк не мог.

Он хотел, чтобы она сделала так, как он сказал. Хотел контролировать.

И ненавидел себя за то, что хотел её.

– Потому что сейчас ты напоминаешь мне мою мать, – шагнув навстречу, произнесла Бонни каждое слово чётко и с оттенком боли. – Она, как и ты, никогда не давала мне выбора.

Голос звучал не так уверенно, как хотелось бы, тело слегка дрожало. Мурашки пробежали по спине – знак того, что она всё ещё человек, а не стальной кулак. Но девушка больше не хотела, чтобы кто-то командовал ею, как когда-то делала Шарлотта.

Дверь с грохотом захлопнулась, и тут же раздался звон бьющегося об пол стекла. Майк не привык к отказам.

***

Выйдя из здания, Рид поймала на себе ядовитый взгляд сидящей на скамейке Мэнди Джонс. Вокруг неё кружил десяток студентов – осуждающих, любопытных, готовых обсуждать каждое её движение. Кто-то держал бутылку с водой, кто-то обрабатывал раны, а кто-то просто осуждал одногруппницу.

Возможно, Бон стоило бы извиниться. Но желания у Рид не возникало – в её глазах не было ни капли сожаления. Если бы рыжеволосая тогда не пыталась самоутвердиться и не купила байк у Шарлотты, ничего бы из этого не произошло. По её мнению, Мэнди получила по заслугам.

Холодный ветер бил по щекам, голова гудела, а раны на руке саднили сильнее. Девушка мечтала оказаться дома, под тёплым пледом, но, к сожалению, она жила не в сказке, где всё происходит по взмаху волшебной палочки.

Достав телефон из заднего кармана джинс, Рид застыла, глядя на экран блокировки. Позвонить Эду? Неизвестно, есть ли у него машина. Такси? Денег почти не осталось. Пешком? Ангина скажет «привет». Оставался только один вариант – вернуться к Майку. Но Бонни предпочла бы воспаление лёгких, чем просить его подвезти после всего сказанного.

Ветер снова холодил и без того красные руки. Рид последний раз взглянула на здание с колоннами, где проводит почти всё своё время, и двинулась к дому. Плевать на мороз, на мокрую одежду, на риск заболеть. Ни при каких условиях она не пойдёт к Вуду.

Но не успела Бон пройти и пяти метров по тротуару, как к ней подъехала чёрная машина. Девушка плохо разбиралась в марках, но автомобиль больше походил на внедорожник – такой, что часто мелькал в каталогах, которые мачеха когда-то приносила домой от подруги, работающей в автосалоне. Она надеялась, что Шарлотта что-нибудь купит – лишние деньги в их доме находились всегда.

– Эй, соседка! – окликнул Бонни Эдриан. Глаза девушки округлились. – Подвезти?

Парень словно прочёл её мысли, что приятно удивило Рид. Но она не ожидала, что хозяином такого автомобиля окажется именно Коллинз. Это заставило её замереть на месте.

Молчание длилось несколько секунд, после девушка неуверенно кивнула. Эдриан улыбнулся, вышел из машины, обошёл капот и открыл дверцу внедорожника, указывая на кожаное кресло рядом с водителем.

В салоне витал специфический запах с примесью ели – напоминание о новизне и попытках Коллинза перебить этот факт различными автомобильными ароматизаторами. Бонни чувствовала лёгкое напряжение: машина выглядела дорого, и испортить что-нибудь в идеально начищенном кожаном салоне цвета слоновой кости было бы катастрофой.

Опустив напряжённые плечи, она облокотилась на мягкую спинку кресла и начала искать песню, подходящую к пасмурной погоде за окном. Тяжёлые свинцовые тучи затянули небо, голые кроны замёрзших деревьев колыхал сильный ветер, придавая городу угнетающий вид. Лёгкий туман опустился светлым дымом, но ветки, усыпанные инеем, всё ещё можно было различить.

Согревшись под горячим потоком воздуха кондиционера и наблюдая, как меняется пейзаж за окном, девушка немного расслабилась. Эдриан, заметив её состояние, слегка улыбнулся:

– А может, покатаемся по городу?

Бонни, удивлённая его предложением, кивнула, позволяя себе впервые за день почувствовать лёгкость.

– Не против, – пожав плечами, ответила она.

Парень не стал расспрашивать, как прошёл день, почему её одежда мокрая и голос тих, – было ясно без слов. Всё шло не так, как хотелось бы. Он молча следовал намеченному курсу, давая Рид время просто быть рядом с ним и наслаждаться тишиной.

Тихо выдохнув, она включила «The Pretty Reckless – Heart» и, думая о чём-то своём, вслушивалась в слова, которые в этот раз будто задели её глубже, чем раньше.

«Я погружаюсь в себя,

Пытаясь быть кем-то другим.

Я хочу, чтобы ты осмелился проводить меня домой.

Я не хочу бороться с этим миром одна».

Благодаря умелой езде Коллинза и ровным дорогам Ванкувера, сон быстро взял над Бон верх, и она погрузилась в чёрную бездну, позволяя себе наконец расслабиться. «Heart» крутилась на повторе, убаюкивая ещё сильнее, и парень не стал её будить – лишь немного опустил тонированное стекло, позволяя ночной свежести осторожно проникнуть в салон сквозь щелочку.

Лёгкий холодок касался щёк, а волосы слегка прилипали к коже от влажного воздуха. Бонни сжала руки на коленях, словно пыталась удержаться в этом тихом пространстве между сном и бодрствованием. Её дыхание стало ровным, глаза медленно закрывались, а музыка – ритм, голос и гитары – отзеркаливали то странное, тёплое ощущение безопасности, которого давно не было.

За окном город расстилался мягким ковром огней. Фонари и неоновые вывески отражались в мокром асфальте, создавая разноцветные блики, которые будто танцевали вместе с движением машины. Высотки тянулись к ночному небу, а стеклянные фасады переливались тысячами огоньков, словно город дышал.

Вдали виднелись темные силуэты гор. Свежий морской ветер приносил аромат хвои и соли, смешиваясь с запахами кофеен и ночных ресторанов. Мосты через заливы мягко подсвечивались огнями, а лёгкий туман стелился над водой, придавая всему пейзажу лёгкую сказочную ноту.

Сквозь сон донёсся пронзительный звук клаксона, режущий по ушам. Бон медленно разлепила глаза и увидела Эдриана: он облокотился на руль, подбородок опёр на сложенные пальцы, взгляд сосредоточенный, но спокойный.

– Пробка, – устало выдохнул он.

Рид мельком посмотрела на часы: 01:24.

– Да, покатались… – протянула она, виновато поджав губы. – Прости.

– За что? – спросил Коллинз, и по его красным глазам девушка уловила усталость и раздражение.

Вдруг туннель превратился в настоящий хаос. Несколько фигур в белых масках, как из фильма «Крик» выскочили между рядами машин. В руках у них были биты, баллончики с краской и бутылки. Они запрыгивали на капоты и крыши автомобилей, кричали, смеялись, поливали машины краской и остатками напитков, размахивали битами, пугая водителей. Грохот стекла, лязг металла и смех эхом отражались от стен туннеля, создавая ощущение полного безумия.

Девушка сжалась в кресле, сердце колотилось, ладони вспотели. Она ощущала, как каждое движение этих сумасшедших превращает туннель в ловушку, где опасность буквально висит в воздухе.

Эдриан бросил быстрый взгляд на Бон, чуть нахмурив брови:

– Всё нормально, – сказал он ровно, хотя уголки губ и глаз выдавали скрытое напряжение.

Среди автомобилистов нашёлся смельчак, который, закатав рукава рубашки, попытался усмирить компанию, но заметив в их руках оружие, мужчина быстро сел обратно в машину и заблокировал двери.

Когда бандиты подошли к машине Эда, их взгляд упал на испуганные глаза Бонни, и они вновь разразились смехом. Один из них внезапно запрыгнул на капот, сжимая в руках баллончик красной краски. Рид вскрикнула и инстинктивно прижалась к Эду.

Встряхнув баллончик, парень начал разрисовывать лобовое стекло дорогого автомобиля. Сквозь пространство между красными полосами, покрывающими стекло, Бонни наблюдала за происходящим, словно в замедленной съемке, оцепенев от ужаса. Каждое движение бандита, каждый его смех, казалось, отдавались в груди глухим эхом, усиливая чувство полной беззащитности.

Не успев насладиться своим «первым актом», один из бандитов поднял биту и с диким криком ударил по крыше машины. Металл громко застонал, дрожь пошла по всему кузову. Другой, прокатившись по капоту, начал стучать по боковым зеркалам и дверным ручкам, а ещё один ударил по лобовому стеклу, пытаясь пробить поверхность.

Каждый удар сыпался, словно град, и глухо отдавался в стенах замкнутого туннеля, создавая оглушающий, ритмичный хаос.

Бонни, затаив дыхание, прижалась к Эдриану. Сердце билось так, что казалось, грудная клетка вот-вот лопнет. Она ощущала каждое дрожание машины, каждый удар, как если бы бита приходилась прямо по её телу. Ладони сжимали ремень безопасности до боли, а в ушах стоял непрерывный звон от ударов и хохота бандитов.

Коллинз сжал руки на руле, но не вмешивался, его глаза лишь фиксировали происходящее, наблюдая за Бонни и оценивая опасность. Каждый новый удар заставлял её тело напрягаться, а страх медленно превращался в оцепенение – будто время замедлилось, а туннель стал ловушкой, из которой нет выхода.

Спрыгнув с капота, бандит обошёл автомобиль и встал напротив дверцы, где сидела Рид. Он постучал по разбитому стеклу и, взяв баллончик с краской, медленно написал: «Привет, зайка».

В одно мгновение страх сменился ненавистью и яростью. Девушка была готова поклясться, что перед ней стоит выряженный клоун Майк Вуд, который не забыл прихватить свою шайку. Рид уже собиралась выйти из машины, чтобы поставить «Вуда» на место и разобраться, зачем он всё это устроил, но, похоже, переговоров не планировалось.

Вой полицейской сирены застал бандитов врасплох. Они мгновенно сориентировались, хохотнули, пнули автомобиль Эда и, запрыгнув в грузовик, перекрывавший дорогу, исчезли в темноте туннеля.

***

– Ублюдки! Конченные ублюдки! – всю дорогу орал Коллинз, пока они с Бонни ехали на такси: машину Эда пришлось отправить в сервис на эвакуаторе.

– Почему именно моя машина? – в который раз спрашивал он, но Рид молчала. Она не хотела объяснять причину случившегося, о которой сама, признаться, лишь догадывалась.

– Уроды! – продолжал парень, краснея от злости.

Майк ненавидел Коллинза, и от этого все проблемы. Если бы Бонни сказала Эду имя того, кто стоял за всем этим, вероятнее всего, Вуда завтра же скрутят и прямо из университета отвезут в полицейский участок – ведь отец Эдриана был прокурором.

Рид решила, что сама разберётся с Майком. Услуга за услугу. Тогда на мотодроме, если бы она послушалась его, не оказалась бы в больнице со сломанной ногой. Пришло время платить по счетам.

Глава 15

Остатки ночи превратились для Рид в пытку. Вернувшись домой, она на цыпочках проскользнула в свою комнату, стараясь не разбудить Мэй. Сбросив одежду, девушка рухнула в кровать, но сна не было – лишь дрожь под кожей и гул мыслей в висках.

Сквозь полуприкрытые шторы сочился холодный серебристый свет луны. Бонни, переворачиваясь с боку на бок, то стискивала простыню в пальцах, то до боли кусала губу. В каждом отблеске ей мерещилось его лицо: мрачные, упрямые глаза, будто всегда готовые бросить вызов; тонкие губы, чья усмешка ранит больнее любого удара; черные волосы, спутанные ветром.

Почему именно Майк? Почему тот, кто должен ненавидеть её, всегда появляется рядом в самый нужный момент? Тогда, на заезде, он предупредил о повороте; спас от мачехи и нелепого брака; вырвал из драки с Мэнди, когда она уже была готова сорваться в безумие. Почему именно его голос – резкий, колкий, ненавистный – всплывает в её голове эхом всякий раз, когда она стоит на краю?

Та сцена всплывала в памяти снова и снова: крики Эдриана, звон разбитого стекла, маски, биты. И надпись, выведенная баллончиком жирными красными буквами: «Привет, зайка».

Девушка резко зажмурилась, но буквы будто выжглись на внутренней стороне век. Так её называл только он. Майк. Это был его след. Его издёвка. Он хотел, чтобы она знала. Чтобы не сомневалась.

Грудь сдавило так, что стало трудно дышать. «Зачем? – пронеслось в голове. – Зачем ты это сделал? Спасаешь, чтобы потом ломать?»

Она прикусила губу до крови, и солёный вкус лишь усилил злость. Ненависть боролась с чем-то другим – ещё более страшным, от которого хотелось закричать.

Завтра она встретится с ним. Заглянет в его глаза и потребует правду.

***

Утро было холодным и будто нарочно тусклым. Бонни вышла из дома, кутаясь в куртку, и остановилась: у ворот припаркована серая машина. За рулём – Эдриан.

Он опустил стекло и кивнул ей с лёгкой улыбкой:

– Подвезти?

Рид на секунду замерла, будто проверяя свои ощущения, но выбора особо не было. Через минуту она уже сидела на переднем сиденье. Салон пах кожей и чужим парфюмом – резким, взрослым.

Машина мягко тронулась с места. За окнами тянулись сонные дома, мрачные фасады и редкие прохожие с кофе.

– Выглядишь усталой, – заметил Коллинз, скользнув на неё взглядом. – Не спала?

Бон отвела глаза к стеклу. Там отражалась её бледная щека и опухшие веки.

– Да так… ночь тяжёлая была.

– Понимаю, – спокойно сказал парень, и его тон вдруг прозвучал почти успокаивающе. – Я сам толком не сомкнул глаз. В голове всё вертится… эти бандиты, битое стекло. Неприятно, когда на тебя нападают в твоём же городе и в твоей же машине.

От его слов по спине пробежал холодок. Рид едва заметно сжала ремень безопасности, словно он мог удержать её от воспоминаний.

Машина свернула на оживлённую улицу.

– Зато я теперь катаюсь вот на этой. – Эд похлопал ладонью по рулю. – Отцовская, с кучей прибамбасов. Временный апгрейд.

Рид чуть повела плечом, и её губы дрогнули в лёгкой улыбке.

– Отец уже занялся поисками тех бандитов. Он быстро выйдет на след. Скоро мы узнаем, кто и зачем на нас напал, – добавил парень.

Бонни молчала. Слова утешали, но внутри что-то продолжало дрожать. Перед глазами снова вспыхнула та надпись на стекле – «Привет, зайка». Красные буквы резали память. Слишком личные. Слишком его. Она слышала их голосом Майка.

Коллинз бросил на неё быстрый взгляд, а затем произнёс, как бы невзначай:

– Но, честно говоря, я и так знаю, кто это был.

– Кто? – голос предательски дрогнул.

– Майк Вуд, – спокойно ответил он. – Больше некому. Он ненавидит меня. Он думает, что ты теперь моя девушка – и вот так решил показать себя. Типичное позёрство. Ничего нового.

Рид почувствовала, как внутри всё восстало против этого. «Это он… – твердил разум. – Кто ещё?» Но глубже что-то отчаянно сопротивлялось. «Нет. Не мог. Не он».

– Может… может, это был кто-то другой, – вырвалось у неё прежде, чем Бонни успела остановиться. – Специально сделали так, чтобы подумали на него.

Коллинз удивлённо вскинул брови.

– Ты защищаешь его?

Девушка дернулась, кровь бросилась к лицу.

– Нет! Мне незачем защищать этого кретина! – отвернувшись к окну отчеканила она.

В машине повисла тишина. Эдриан чуть усмехнулся, но промолчал.

А Рид чувствовала, как внутри у неё клокочет: смесь ненависти, сомнений и чего-то запретного, чего она не хотела признавать даже самой себе.

***

Машина мягко скользила по утренним улицам, пока университетский кампус не показался перед ними. Площадка для парковки была почти пустой, лишь несколько машин стояли у краёв, а воздух был прохладным и свежим.

Эд выровнял автомобиль между линиями, выключил двигатель и медленно повернулся к Бонни.

– Выходи, – сказал он с лёгкой улыбкой.

Девушка открыла дверь и вышла, стараясь держать плечи ровно.

И тут её взгляд пересёкся с Майком. Он стоял неподалёку, руки в карманах, взгляд пронзительный, губы сжаты. Его лицо горело злостью, каждый мускул кричал, что ему не нравится видеть Бон рядом с Коллинзом.

Эд заметил это мгновенно и сделал шаг ближе к Рид, обвив её рукой за талию, чтобы заметно «присвоить» пространство рядом с ней.