Губы на Сигареты

– Сука! – заорал Ник, и его кулак полетел в сторону Майка. Удар пришёлся в скулу, голова парня дёрнулась вбок, во рту появился вкус железа.

Не давая времени опомниться, Вуд врезал в корпус, пробив воздух из груди Перса. Тот согнулся, но тут же вцепился ему в плечо, рывком опрокидывая вниз. Они рухнули на мокрый асфальт, скользя по лужам, сбивая локти в кровь.

Люди Перса дёрнулись, готовые вмешаться, но Ник, захлёбываясь яростью, взревел:

– Назад! Это мой бой!

Они сцепились, как звери. Кулаки глухо врезались в плоть, дыхание рвалось из груди хрипами. Майк чувствовал, как пальцы Перса скользят к его горлу, но, ухватив руку, резко выкрутил её в сторону. Хрустнул сустав, Ник зарычал, словно раненый пёс.

Лица были так близко, что капли крови и дождя смешивались, стекали с подбородков. Вуд сжал зубы и, перехватывая дыхание, прошипел:

– Я не забирал твою жизнь, Ник. Ты сам всё разрушил.

Глаза Перса налились яростью, и он, издав какой-то звериный рев, вонзил колено Майку в живот. Вуд согнулся, воздух вырвался из лёгких, и в ту же секунду Ник ударил его по лицу. Мир качнулся.

Асфальт стонал под ними, скрежет кожи и ткани смешивался с глухими ударами. Перс, тяжёлый и злой, сумел опрокинуть парня на спину и прижал коленом к груди. Лезвием блеснула сталь – в его руке появился пистолет.

– Вот и всё, дружище, – прохрипел Ник, направляя ствол в лицо Вуда. – Финал. Как говорится, каждый получает то, что заслужил.

Холод металла почти касался кожи. Майк, сбив дыхание, всё равно смотрел на него прямо, не моргая. Только уголок губ дёрнулся в насмешливой ухмылке.

И вдруг – голос. Женский. Резкий, испуганный, но уверенный:

– Перс! Оставь его!

Ник дёрнулся. Его глаза метнулись в сторону. Из тумана, цепляясь каблуками за мокрый асфальт, выскочила Мэнди Джонс. Ветер растрепал её жгучие волосы, а тонкая куртка облепила тело от дождя. Она встала между байками и дерущимися, почти бросаясь вперёд.

– Майк! – голос Мэнди дрожал, в нём были боль и страх. Она смотрела только на него.

На лице Перса медленно расползлась улыбка. Он замер на секунду, словно обдумывая, а затем… разразился смехом. Сначала тихо, почти шепотом, затем громче, надрывнее, и вскоре он превратился в истерический хохот, рвущийся из глубины его груди.

Парень согнулся пополам, хлопал себя по бедру, запрокидывал голову, хватался за волосы – и не мог остановиться. Смех звучал так, будто в нём было сразу всё: веселье, ярость, боль, презрение. Даже воздух вокруг будто сжался от этого безумного хора.

Его люди переглянулись. В их взглядах мелькнуло сомнение и тень страха.

– Чёрт, Майк… – Ник выпрямился, проводя рукой по лицу и размазывая дождь с кровью. Глаза сверкали безумной искрой, улыбка не сходила с губ. – Как же я скучал по тебе… – он вдруг театрально вытянул руки в стороны, словно приглашая парня в объятия. – Но убивать при дамах… – он снова прыснул, качнувшись всем телом, – не в моих правилах.

Перс резко сунул пистолет за пояс, и хохот ещё раз вырвался наружу, такой громкий и дикий, что даже Мэнди вздрогнула. Вуд, тяжело дыша, остался лежать на асфальте, а девушка бросилась к нему, упав на колени.

Ник наклонил голову набок, глядя на них с какой-то жуткой нежностью, совершенно не вяжущейся с его словами. Его улыбка стала тонкой, хищной.

– Но не волнуйся, дружище… – прошептал он, и даже этот шёпот прозвучал как насмешка. – В следующий раз рядом не будет этой рыжей малышки.

Майк в упор смотрел на Ника Персингтона, и по коже пробежал ледяной холодок. Он понял: его друг окончательно сошёл с ума.

В Никe всегда было что-то тревожное – вспышки ярости, злые шутки, азарт на грани помешательства. Но раньше, сквозь этот мрак, всё же можно было разглядеть мальчишку. Того самого – с которым они вместе дрались за кусок хлеба и койку в детдоме, делили одну сигарету на двоих и мечтали о свободе.

Сейчас он смотрел – и понимал: Ник умер.

Перед ним стоял уже не друг. Перед ним был Перс – пустая оболочка, наполненная ядовитой пустотой, разъедающей всё вокруг. В его глазах не осталось ни тепла, ни сомнений. Только холодный блеск безумия.

Что он пережил за эти два года в тени? Никто не знал. Может, одиночество. Может, чьи-то пытки. А может, худшее – его собственный разум, который медленно и жадно пожирал сам себя. Но одно было ясно: парень считал, что Майк ему должен. Не только деньги и власть.

Он хотел большего.

Он требовал его жизнь.

И Перс не остановится ни перед чем, пока не заберёт её.

Ник щёлкнул пальцами своим людям и байки загрохотали моторами. Сам парень уходил медленно, будто вслушиваясь в каждый шаг, и, обернувшись, бросил долгий взгляд – пронзающий, полный ненависти, как приговор.

Вуд, наблюдая, молчал.

Мэнди обняла парня, прижала голову к его груди. Её дыхание сбивалось, пальцы дрожали, скользя по его лицу, по щекам, где кровь смешалась с дождём.

– Майк… ты в порядке? Скажи, что ты в порядке… – её голос срывался на рыдания. Горячие слёзы капали ему на шею, и от этого холод дождя казался ещё резче.

– Я так испугалась… Я думала, что он… что он убьёт тебя… – слова захлёбывались слезами, и она вцепилась в него ещё крепче.

Парень всё так же молчал. Его взгляд был устремлён в темноту, туда, где исчезал Перс со своими шавками. Сердце билось глухо, но лицо оставалось каменным. И в этот момент чужие объятия стали для него не утешением, а грузом.

– Хватит, – тихо сказал он.

Мэнди вздрогнула, не сразу поняла, и только сжала его сильнее.

– Я прошу, не отталкивай меня… Я люблю тебя, Майк. Понимаешь? Я…

Он резко вырвал руку и толчком отстранил её от себя. Девушка упала на мокрый асфальт рядом, ладонями в грязь, глядя на него сквозь слёзы.

– Я жив, – сухо бросил он, поднимаясь. – Этого достаточно.

И отвернулся.

– Майк! – она поднялась с асфальта, всё ещё дрожа, и побежала за ним, захлёбываясь слезами. – Не уходи так!

Он не обернулся.

Джонс догнала его, схватила за руку и с силой развернула к себе. В её глазах был огонь, боль и отчаяние. И прежде чем он успел что-то сказать, она прижалась к нему, впечатывая свои губы в его.

Поцелуй был жадным, страстным, надрывным – не как нежность, а как крик о помощи. Девушка дрожала всем телом, цеплялась за его куртку, словно боялась, что он растворится в ночи.

Вуд замер. На долю секунды – а потом поддался. Он ответил на поцелуй, грубо, жёстко, сдавливая её талию. Но в его движениях не было любви – только жгучее желание заглушить всё внутри.

Мэнди, ослеплённая чувствами, не заметила этого. Её сердце билось в ритме его губ, дыхание сбивалось, а пальцы дрожали. Туман мотодрома окутывал их, холодные капли дождя садились на волосы, а в ушах стояла тишина пустого асфальта.

Вдруг взгляд парня упёрся в силуэт знакомого байка – того, на котором когда-то приезжала Бонни Рид. В мгновение он отстранился, с силой оттолкнул Мэнди и шагнул к мотоциклу. На спидометре блеснула наклейка в виде зайца, мгновенно возвращая к жизни размытые воспоминания: стервозная ухмылка Джонс, падение Бонни, крики и кровь.

– Я же сказал тебе тогда вернуть байк Рид! – прорычал он сквозь зубы, каждый звук рвал воздух, как удар молота.

– Она… она сказала, что он ей не нужен… – дрожащим голосом пробормотала рыжеволосая, и туман, казалось, ещё сильнее закутал её в страх.

– Не ври мне! – крикнул Майк, и Джонс зажмурила глаза. – Откуда у тебя байк?

– Купила… – еле слышно прошептала она.

Вуд сорвался с места, словно вспыхнувший вулкан. Он схватил Мэнди за воротник, прижал к себе, сжимая тонкую шею и наклонился так близко, что она чувствовала его дыхание, смешанное с запахом бензина и пота.

– Если ты сейчас же не скажешь мне правду, я тебя прямо здесь своими руками задушу! – ледяным голосом прошептал он.

– Я же сказала, что купила! – вскрикнула Мэнди, истерично всхлипывая. – Купила у матери Бон!

Майк резко выдохнул и отпустил её. Девушка закашлялась, упала на байк, пытаясь стереть слёзы, оставляющие чёрные разводы туши на лице.

– Слезай, – приказал он, но Джонс застыла, дрожа на месте. Она привыкла к его резким словам, исчезновениям и равнодушию, но эта жестокость, этот холодный всплеск силы – был новым, страшным.

– Слезай! – крикнул Майк громче, резко дернув её за руку. Девушка, хлюпая носом и дрожа, наконец ступила на влажный асфальт.

Вуд завёл мотор. Рев мотоцикла разорвал ночную тишину мотодрома, смешался с шипением дождя и гулом далёких фар. Он рванул прочь, а в спину раздалось знакомое, почти привычно язвительное:

– Ненавижу!

***

Лёгкий ветер колыхал кроны деревьев, солнце пробивалось сквозь занавески, пытаясь разбудить хозяйку комнаты. Но с постели Бонни подняло вовсе не утреннее светило, а настойчивый, всё громче нарастающий стук в дверь.

С трудом разлепив глаза, она со стоном натянула тапочки и поплелась в коридор. Голова гудела так, будто по ней ночью маршировала рота барабанщиков, а ноги и спина отзывались на каждый шаг тупой болью – всё наследие вчерашних посиделок с подругами.

– И у кого там совести нет?.. – пробурчала Рид, прикрывая ладонью рот и зевая так широко, что на глаза навернулись слёзы. Она отворила дверь.

На пороге стоял Эдриан. Русоволосый сосед глядел на неё с таким нетерпением, будто перед ним решалась судьба человечества.

– Привет, соседка! У тебя интернет работает? – выпалил парень на одном дыхании.

– Чего?.. – переспросила она, сонно протирая глаза и даже не вспомнив о своей пижаме с огромным медведем на животе.

– Ну же! – Коллинз нетерпеливо затопал ногами. – Интернет! Ноутбук есть?

– А-а… ну да… На втором этаже, слева, – протянула она, пытаясь хоть как-то прийти в себя.

Не дослушав, сосед рванул в дом. Бон растерянно поморгала и обречённо потопала следом.

Влетев в комнату, Эд с бешеными глазами включил ноутбук, лихорадочно клацая по клавишам. Его пальцы сыпали по клавиатуре так быстро, что девушке на секунду показалось – он пытается взломать Пентагон.

– Что ты вообще творишь? – устало опершись плечом о дверной косяк, спросила она, слегка приподняв бровь.

– У меня дома нет интернета. А по почте прислали документы. Срочные. Нужно скачать их и передать бывшему хозяину дома, – не отрываясь от экрана, пробормотал он.

– И к чему эта суета? – с подозрением спросила Рид, скрестив руки на груди.

– А к тому, что он будет здесь через полчаса, – мрачно бросил Эдриан, покосившись на медленно ползущую шкалу загрузки. Потом неожиданно ухмыльнулся и добавил: – Кстати, классная пижамка.

Бонни резко обернулась к зеркалу. Сон как рукой сняло. Перед ней отражалась девушка с растрёпанными волосами, опухшими глазами и в нелепой детской пижаме. Вид – хуже не придумаешь.

Щёки мгновенно вспыхнули.

– Подарю тебе такую же на Рождество, – буркнула она, метнув в него возмущённый взгляд. И, прикрывая лицо руками, стремглав скрылась в ванной.

Эдриан остался один. На несколько секунд комнату заполнил только тихий гул вентилятора ноутбука. Он чуть наклонился вперёд, щёлкнул по чему-то в углу экрана и едва заметно кивнул – как человек, выполнивший задуманное.

Забыв телефон, Рид вернулась в комнату и увидела лишь то, что сосед сидит в прежней позе, устремив взгляд на медленно загружающиеся файлы. Разве что на экране будто на миг вспыхнуло окошко с непонятным значком. Она машинально нахмурилась, но, решив, что это очередная системная ерунда, махнула рукой и направилась обратно в ванную.

Переодеться в повседневное она не могла – комнату занял Коллинз, – а так хотя бы умоется и пересидит среди косметических тюбиков, пока он не уйдёт.

Тяжело вздохнув, девушка включила холодную воду, выдавила на щётку немного мятной пасты и принялась приводить себя в человеческий вид. Освежающий вкус немного вернул её к жизни.

Присев на краешек ванны, она скользнула взглядом по помещению и невольно подумала, что пора устроить генеральную уборку. Баночки и скляночки, вперемешку с кремами Мэй, заполонили полку, а корзина с грязным бельём уже давно требует стирки. И это ещё ничего по сравнению с её собственной комнатой! Там – не заправленная постель, пустые пакеты от чипсов, недопитая кола и крошки, которые всю ночь кололись в спину, словно иглы.

Вчера они с Мэй и Джессикой от души повеселились. Да и светловолосая весь вечер рассказывала про своего «спасителя» Калеба Смита. Утром подруги ушли на пробежку, оставив Бон досматривать сладкие сны. Но вот Эдриан… Девушка, краснея до кончиков ушей, сейчас могла надеяться только на то, что Коллинз увлечён документами и не крутит головой по сторонам, мысленно комментируя: «Какая же Рид грязнуля». Ведь её комната и впрямь напоминала хлев для свинюшки.

Внезапно Бонни почувствовала, как на ногу упало что-то мокрое, ледяное. Она присела на корточки и увидела: пластиковая труба под раковиной снова протекла. Недовольно закатив глаза, девушка тяжело выдохнула.

– Снова лишние затраты… – пробормотала она и, схватив половую тряпку, потянулась постелить её под раковину.

Но Рид не была бы собой, если бы всё прошло гладко. Поднимаясь, она стукнулась головой о злосчастный край раковины. Скривившись от боли, зажмурилась, прижала ладонь к ноющему месту и, пошатнувшись, неуклюже завалилась на бок, задев рукой трубу.

И в тот же миг из трещины вырвался настоящий фонтан. Ледяная вода хлестала во все стороны, больно била по коже, будто тонкие колья.

– А-а-а! – вскрикнула девушка, прижимаясь мокрой спиной к холодной голубой плитке. Она в панике сдёрнула с сушилки все полотенца и бросила их на пол, надеясь хоть как-то спасти потолок первого этажа.

Мокрые волосы липли к щекам, а промокшая одежда тянула вниз и холодила кожу. Вода уже добралась до щиколоток и, неумолимо поднимаясь, стремительно вырывалась в коридор.

На шум прибежал Эдриан. Увидев разгром, он схватил Бон за руку и почти силой вытолкнул её из ванной. Сам же, не теряя ни секунды, нырнул под раковину, тщетно пытаясь перекрыть поток.

– Чёрт возьми, Бонни, где вентиль?! – выкрикнул он, срываясь на крик.

– Вентиль?.. – растерянно переспросила она, хлопая мокрыми ресницами. – Точно! Вентиль!

С хлюпающими тапочками девушка рванула на кухню. Распахнув дверцу шкафчика, она попыталась опустить вниз красный рычаг, но как бы ни пыхтела и ни тянула, тот даже не дрогнул.

– Да что ж ты… – простонала она, отчаянно дёргая рычаг, будто боролась с упрямым зверем.

– Отойди! – резко приказал Коллинз. Согнувшись в тесном пространстве между холодильником и стеной, он ухватил рычаг обеими руками и одним рывком перекрыл воду.

Эд тяжело дышал, оттирая со лба мокрые пряди, а Бонни, несмотря на промокшую одежду, рухнула на ближайший стул с мягкой обивкой. Тишина, нарушаемая лишь редкими каплями воды, тянулась мучительно долго. Оба пребывали в состоянии шока.

И вдруг Эдриан засмеялся. Сначала тихо, потом громче.

Бон непонимающе покосилась на него, и, заметив её взгляд, он пояснил, всё ещё улыбаясь:

– Вот так документы перекинул… Ладно, пойдём, нам ещё нужно в ванной убраться.

Он поднялся и двинулся к коридору.

Только сейчас, идя следом, Бонни осознала, насколько он красив. Белоснежная майка, намокнув, плотно облегала тело, подчеркивая каждый рельефный мускул. Сильные руки, влажные взъерошенные волосы, низкий, приятный голос… И почему она раньше этого не замечала?

– Подожди, – вырвалось у неё, и Коллинз, обернувшись, бросил на неё быстрый, чуть изучающий взгляд.

– А как же хозяин дома? Он ведь должен вот-вот прийти.

– Думаю, столкнувшись с закрытой дверью, он догадается заглянуть к соседям, – ответил парень, и уголки его губ тронула мимолётная усмешка. Уже собираясь свернуть к ванной, он резко замер, услышав звонок в дверь.

Эдриан почти мгновенно пришёл в движение и спустился вниз. Но как только парень открыл дверь, он удивлённо приподнял левую бровь. На пороге стоял староста Лео – в лёгкой ветровке и серых спортивных штанах, с папкой в руках. Уткнувшись в бумаги, он бормотал:

– Привет, Мэй. Я собираю подписи для официального обращения в декан. Нужно изменить расписание. Шесть пар в пятницу – это слишком. Так что вот, распишись…

Протянув планшет, Лео поднял взгляд. Парень ожидал увидеть рыжеволосую, а вместо этого наткнулся глазами на промокшего Коллинза. Зрачки старосты моментально расширились, глаза округлились, словно две монеты.

– Эд?! – взвизгнул он. – Ты-то что здесь делаешь? И что с твоей одеждой?..

Поток вопросов явно грозил не иссякнуть, но тут на горизонте появилась Бонни.

– Рид?.. Почему ты… Вы что, встречаетесь?! – выпалил Лео, и по его тону было ясно: ответ ему не нужен. – Офигеть… вот так новость. В универе все с ума сойдут! Недотрога и баскетболист!

– Эй, Лео! – возмущённо окликнула его Бон, но староста уже пребывал в своём мире. Широко раскрыв рот и бормоча что-то себе под нос, он направился к тротуару, напрочь забыв про подписи.

– Придурок… – сквозь зубы процедила девушка и со злостью хлопнула дверью.

Эдриан же только усмехнулся, явно находя всю ситуацию забавной.

***

Как и следовало ожидать, появление Бонни после вчерашнего инцидента осталось незамеченным только для глухих. Стоило ей ступить в аудиторию, как десятки взглядов устремились в её сторону. Шёпот, сдержанные смешки, приподнятые брови – все были в курсе.

А Лео и вовсе сиял, как довольный мартовский кот. Ещё бы: именно благодаря ему слух разлетелся по кампусу. По словам старосты, Рид и Коллинз годами скрывали свои отношения, а в Ванкувер Эдриан приехал исключительно ради неё, потому что больше «не мог любить на расстоянии».

Когда Бон услышала этот бред из уст Джессики, её едва не передёрнуло. Сценарий дешёвой мелодрамы, да и только! Хорошо ещё, что самого Лео рядом не оказалось – иначе он бы услышал всё то, что в гневе летело с её языка. И уж точно пожалел бы, что уши у него не чугунные.

Подруга нервно ёрзала на стуле, то и дело одёргивая Бонни за локоть и бросая тревожные взгляды по сторонам. Видимо, опасалась, что учителя услышат и донесут до ректора – а тогда наказания Рид точно не миновать.

Зато Эдриан… Эдриан только забавлялся происходящим. Он откинулся на спинку стула, лениво слушая её возмущения, и лишь отмахнулся рукой:

– Да брось. Сегодня пошумят – завтра забудут.

Сказал легко, с усмешкой, как будто всё это и правда не стоило ни капли внимания.

Но Бон вздохнула и отвела взгляд. Ей казалось, что слова Коллинза слишком уж лёгкие – так говорят только те, кто знает больше, чем остальные.

***

– Бонни, скажи нам правду, ведь мы твои подруги! – не унималась Мэй, почти умоляя, когда они выходили из университета.

– Вы хотите, чтобы я призналась в том, чего нет? Что мы с Эдом действительно встречаемся? – закатила глаза девушка и натянула кожаную куртку до самого носа, будто эта молния могла защитить её от их расспросов.

– Да, – протянула Мэй с лукавой улыбкой, а Джесс тут же подхватила, хлопнув в ладоши:

– Мы обе этого хотим!

– Но это же ложь! – вспыхнула Рид.

– Допустим, что так, – уголки губ Мэй дрогнули, выдавая, что она явно что-то задумала. – Но тогда ты хотя бы присмотрись к Коллинзу.

– Чего? – Бонни резко остановилась на лестнице, глядя на подругу так, будто та только что предложила ей прыгнуть в Ниагарский водопад.

– А что? Он ведь симпатичный, – невинно пожала плечами рыжеволосая, явно наслаждаясь её реакцией.

– И играть в баскетбол научит, – ехидно добавила Джесс.

Обе тут же прыснули смехом.

– Да что вы несёте?! – топнув ногой, взорвалась Бонни, щеки её вспыхнули. – Хватит! Я не встр…

– Эй, зайка!

Голос. Глубокий, хриплый – его невозможно спутать. Волна мурашек прокатилась по её коже.

Бон обернулась и увидела Майка Вуда. В рваных на коленях чёрных джинсах и одной лишь тонкой винной кофте с закатанными до локтей рукавами он двигался прямо к ней, будто холодный воздух вокруг не существовал. Взъерошенные волосы, уверенная походка, а  взгляд – прямой, наглый.

– Кажется, я тебе уже говорила про «зайку».

– Это правда? – взяв её за руку и отведя в сторону, спросил Майк, сжимающий ладонь чуть сильнее, чем нужно.

– Ты о чём? – переспросила Рид, хотя прекрасно понимала, о чём говорит этот здоровяк. Почему-то отвечать на вопрос Майка ей не хотелось. Врать, конечно, нехорошо, но парень, кажется, и так считает её «монашкой». И что плохого, если она с Эдрианом будет состоять в отношениях, пусть даже воображаемых? Вуду не помешает знать о том, что Бон есть с кем провести вечер.

– Я же тебе сказал: не связывайся с Коллинзом! – повысил голос парень, сжимая её плечо. Бонни вздрогнула от силы хватки и впервые обратила внимание на татуировку на его предплечье: «Si me amas, serva me». Лёгкий холодок пробежал по спине.

– Рид, я с тобой разговариваю! – слегка тряхнул её Вуд, и она, наконец, перевела взгляд с надписи на него. В глазах Вуда была смесь ярости и беспокойства. – Ты встречаешься с Коллинзом?

– А у тебя что, проблемы? – внезапно вмешался Эдриан, словно материализовавшись из воздуха. Его голос был низкий, уверенный, и в нём проскользнула ирония. – Да, встречается. Так что отпусти мою девушку.

Бон буквально почувствовала, как её челюсть готова пробить асфальт. Она широко раскрыла глаза и даже не знала, куда деть руки. Майк остолбенел, а брови в удивлении взметнулись к волосам.

Ни один из них не ожидал такого поворота событий. Пространство между ними будто натянулось, как струна, и каждый вздох отзывался внутри груди.

Взяв Рид за талию, русоволосый парень прижал её к себе, и они, словно единое целое, двинулись в сторону ворот. Ошарашенный Майк Вуд, который даже не успел выдавить Эдриану ни слова, так и остался стоять у университета.

– Что ты делаешь? – прошептала Рид, не осмеливаясь вырваться из его рук. Сердце бешено колотилось, а взгляд невольно скользил к Майку, который всё ещё сверлил её спину неотступным вниманием.

– Импровизирую, – совершенно спокойно ответил Эд.

***

– Проблемы здесь только у тебя, Коллинз… – сквозь зубы проговорил Вуд и быстро зашагал в направлении, понятном только ему.

От увиденного выворачивало наизнанку. Холодный ветер, некогда казавшийся приятным, теперь вонзал иглами в тело, заставляя кожу покрываться мурашками. В голове творился настоящий хаос: мысли сплетались в клубок. Перс, деньги, Бон… Почему при каждом упоминании о девушке, которую он, как ему казалось, ненавидит, внутри всё будто сжимается? Почему после той ночи, когда она чуть не погибла, перевернувшись на байке, ему стало небезразлично её присутствие? Почему теперь кажется, что Рид его предала? Она ослушалась, оступилась… и всё это крутилось в голове, словно вихрь, не давая сосредоточиться.

Он зашёл в ларёк возле своего дома и купил бутылку виски. Он уже горько стоял в горле, но без него никак. Выйдя наружу, Майк открыл бутылку и сделал глоток, ощущая, как огонь напитка будто согревает изнутри, игнорируя удивлённые взгляды прохожих. Кто-то, наверное, считал его психопатом, но это было последнее, о чём он думал.

Дойдя наконец до места, куда изначально держал путь, парень вытащил из кармана звенящую связку ключей, снял массивный замок с гаража и примотал канистру с бензином к пассажирскому сиденью байка Рид верёвкой. Затем завёл мотор.

В венах кровь кипела от злости, а стрелка спидометра неумолимо ползла к красной зоне. Машины сигналили вслед, словно предупреждая: «Безумец, остановись!», но Майку было плевать. Он не замечал вокруг ничего – ни крики, ни мороза, ни взглядов. Лишь резкое вжимание педали в пол давало иллюзию контроля. Хочется, чтобы это всё поскорее закончилось.

Приехав на мотодром, где днём обычно пусто, парень соскочил с байка, отвязал канистру и со всей силы пнул железного коня. Он с грохотом рухнул на асфальт. Вуд, тяжело дыша, замер. Взгляд невольно упал на наклейку с зайцем – на секунду дыхание перехватило, будто разум пытался вмешаться.

Но потом он открыл канистру, перевернул её, и бензин растёкся по байку. Резкий запах ударил в нос, кожа покрылась мурашками. Сердце колотилось где-то под рёбрами, разум кричал: «Не делай этого!», но Вуд уже не слушал. Злость и отчаяние сковывали каждую мышцу. Он ненавидел Перса, ненавидел Бон, ненавидел этого омерзительного Коллинза… Ему казалось, что вместе с байком уйдут и все его проблемы, но это была иллюзия.

Когда в канистре не осталось ни капли бензина, он кинул пылающую спичку. Байк вспыхнул мгновенно.

Огонь в глазах и тоска на сердце – именно это сейчас чувствовал Майк.

Глава 14

– Сука! – выкрикнула Бон и со всей злости влепила звонкую пощёчину.

Мэнди Джонс, зашипев от боли, прижала холодные ладони к горящей щеке. Губы задрожали, глаза расширились, и она попятилась назад, пытаясь понять, что происходит.