Губы на Сигареты

Приоткрыв один глаз, Бонни медленно оглядела аудиторию, будто опасаясь, что кто-то заметит её маленькую измену сну. Взгляд скользнул по рядам сонных лиц, и наконец она нашла Эдриана.

Он сидел абсолютно прямо, будто у него в позвоночнике встроен стальной стержень, и внимательно следил за профессором. Пальцы быстро, без суеты выводили слова в тетради, и даже по лёгкому движению губ можно было понять – он повторял про себя каждую фразу лектора.

Рид невольно удивилась, как этот парень умудряется выглядеть таким собранным и бодрым, когда большая часть аудитории либо уже клюёт носом, либо из последних сил выводит каракули в тетради, предназначенные не для профессора, а для соседа по парте.

Однако стоило девушке оторвать взгляд от Коллинза, как на лице появилась тень недовольства. И всё из-за Вуда, сидящего за Эдрианом.

Майк, развалившись на стуле, вытянул ноги вперёд так, что те почти упирались в спинку Эда. На губах – его фирменная, омерзительно самодовольная ухмылка. Он перекидывался короткими фразами с Калебом, но глаза то и дело скользили на затылок Коллинза, как будто он выжидал момент.

И момент настал. Вуд резко выпрямил одну ногу, ударив по ножке стула Эда. Тот едва заметно вздрогнул, а у Бонни в груди всё сжалось. Она нахмурилась сильнее, ощущая, как в животе поднимается тёплая волна раздражения. Этот кретин становился всё больше похож на избалованного ребёнка, которому сходит с рук любая пакость.

Через пару секунд после содеянного Майк, с ехидной улыбкой, поднял глаза на Бон.

Взгляд его был тяжёлым и прожигал девушку насквозь. Не выдержав, Рид резко отвернулась, прикусив губу, и мысленно обрушила на его все проклятия, что только знала.

Как только прозвенел звонок, аудитория ожила. Стулья заскрипели, тетради захлопнулись, и студенты почти одновременно поднялись со своих мест.

Шатенка сорвалась первой. Она вылетела из аудитории, словно из тесной клетки, чувствуя, как с каждым шагом за спиной становится тише и глуше удушающий взгляд Вуда.

Девушка направилась в сторону столовой, уже представляя, как за разговором с подругами наконец расслабится и съест любимый пончик с сахарной пудрой. Но громкий, раскатистый смех, эхом разнёсшийся по коридору, заставил её замереть.

Обернувшись, Рид увидела картину, от которой в ней мгновенно закипела кровь. Почти вся толпа студентов держалась за животы, хохоча и толкая растерянного Эдриана из стороны в сторону. Кто-то ещё и поддавал его ногой под зад, словно это было частью какого-то идиотского ритуала. Коллинз стоял, как вкопанный, явно не понимая, как реагировать.

Взгляд Бонни тут же нашёл Майка – он стоял у окна со своей компанией, язвительно ухмыляясь и наслаждаясь происходящим, как режиссёр, наблюдающий удавшуюся сцену.

Сжав кулаки, Рид решительно направилась к Эду. Одним рывком сорвала с его спины лист, вырванный из тетради, на котором размашисто было выведено: «Пни меня!». Скомкав бумагу в плотный шар, она уже замахнулась, намереваясь метнуть его в Вуда с уже привычным словом: «Мудак», но Коллинз перехватил её руку.

– Не стоит опускаться до его уровня, – спокойно сказал парень.

– А что ты предлагаешь? Молчать?! – вспыхнула Бонни.

– Просто будь умнее, – и, держа девушку за локоть, поспешил вместе с ней покинуть общество гиен, ловя вслед Вудовское:

– Да, Бон, будь умнее! Поторапливайся, пока я не показал твоему рыцарю, как мы с тобой обычно проводим время в душевой.

Из ушей Рид, казалось, буквально валил пар. Коллинз это прекрасно видел, но упрямо вёл её прочь, сдерживая каждую попытку вырваться и рвануть обратно к Майку. Он не собирался связываться с Вудом, но ещё меньше хотел, чтобы это делала Бонни.

Переступив порог библиотеки, которая по счастливой случайности оказалась абсолютно пустой, Эдриан развернул Бон к себе. Его руки мягко, но уверенно легли ей на плечи, и он заставил её поднять взгляд.

– Бонни Рид, – произнёс он спокойно, но твёрдо, – ты ведь лучше этого придурка. Не стоит марать руки о такого человека.

Парень чуть наклонился вперёд, удерживая её взгляд.

– Ты не представляешь, насколько он тебя тянет вниз. Любое пересечение с ним – даже перепалка – это лишний повод втянуть тебя в его игры. И знаешь, что самое мерзкое? Он умеет цепляться. Один раз дашь ему возможность – и он не отстанет.

Бон нахмурилась, но промолчала, и он продолжил:

– А ведь твоя жизнь может быть намного спокойнее, если просто убрать его из неё. Полностью. Не реагировать, не общаться, не пересекаться. Даже случайно. У таких, как Вуд, есть одно слабое место – они ненавидят, когда их игнорируют. Представь, сколько сил сэкономишь, если он исчезнет из твоего дня.

Слова Эдриана, сказанные уверенно, но без нажима, постепенно разогнали в ней бурю. Грудь больше не сдавливало, кулаки разжались, и вместо злости пришла усталость. Девушка глубоко вдохнула и, нехотя, но всё же кивнула, соглашаясь с ним.

– А зачем ты меня привёл в библиотеку? – спросила Рид, когда они устроились за одним из длинных столиков, садясь друг напротив друга.

– Ну… – протянул Коллинз, скрестив руки в замок и опершись подбородком на них, – решил лучше узнать свою соседку. А тут как раз подвернулась удобная возможность.

Он улыбнулся, тепло и по-детски, без всякой наглости. Бон, поймав эту лёгкую непринуждённость, невольно повторила улыбку,

– И что же ты хочешь узнать обо мне? – слегка прищурившись, спросила шатенка, будто проверяя, серьёзно ли он настроен.

– Да что угодно, – развёл руками Эдриан, улыбаясь. – Буду рад узнать любую информацию о тебе: от маленьких историй про семью до банального рассказа о любимом цвете. В общем, всё, что тебе захочется рассказать.

– Ну, если уж ты настаиваешь… – вздохнула Рид. – Я люблю байки, скорость, адреналин. Всё, что заставляет сердце биться быстрее, что даёт ощущение свободы.

Парень слушал внимательно, тихо кивнул, и это немного расслабило Бонни.

– И ещё… у меня непростой характер. Я могу быть резкой, вспыльчивой и упрямой. Если ты собираешься со мной дружить, – она слегка улыбнулась, но взгляд оставался серьёзным, – готовься к тому, что не всё будет легко.

Она замолчала, давая Эду время переварить сказанное, и одновременно наблюдала за его реакцией.

Коллинз на мгновение задумался, скрестив руки на столе, но в его глазах не было удивления или страха.

– Знаешь, Бонни… – начал он тихо, – мне нравится, что ты такая, какая есть. Скорость, адреналин, прямой характер… это делает тебя настоящей. И, честно говоря, если дружба будет означать понимать тебя и твой мир, я готов к этому.

Девушка почувствовала приятное тепло внутри: впервые за долгое время кто-то кроме её подруг действительно принимал её такой, какая она есть, без осуждения. Сердце слегка забилось быстрее, а в уголках губ появилась лёгкая улыбка.

– А… – начала она, стараясь подобрать слова, – а почему ты решил переехать в Ванкувер?

Парень пожал плечами, словно выбирая, с чего начать.

– Отца перевели сюда по работе.

– А кем он работает?

– Прокурор, – спокойно ответил он. – Переезд был неожиданным, но я решил, что неплохо будет сменить обстановку.

Рид снова улыбнулась. Ей было приятно, что разговор идёт легко, и рядом с Коллинзом она чувствовала себя спокойно, в отличие от Вуда, который постоянно метал в неё молнии.

***

Когда прозвенел звонок на последнюю пару, Эд и Бон уже сидели на своих местах – рисковать опоздать к профессору Смиту никто не хотел. Этот мужчина держал весь университет в ежовых рукавицах. Никого, кроме Майка, разумеется. Похоже, Вуда не пугал даже сам ректор, потому что спустя несколько минут после начала лекции он так и не появился.

Бонни, оторвавшись от тетради, машинально посмотрела в окно. Из него открывался вид на кампус, библиотеку и длинный коридор университета. И именно там, не спеша, прогуливался Вуд. Лица было не видно, но кожаную куртку Рид узнала бы из тысячи. Вены будто наполнились кипятком, в груди поднялась волна злости, густая и тяжёлая.

В тот момент Бон приняла решение: Майк не останется безнаказанным. Резко поднявшись из-за парты, она привлекла на себя десятки взглядов.

– Мне нужно выйти, – бросила она профессору и, не дожидаясь ответа, хлопнула дверью так, что по коридору прокатилось гулкое эхо.

Каждый шаг отдавался в висках. Она шла быстро, почти на автомате, сжимая кулаки до боли. Хотелось раз и навсегда доказать этому самодовольному ублюдку, что он не король университета и не имеет права зажимать её в туалетах, издеваться над Эдрианом и прочими парнями, которые не могут ответить на его «шутки».

Да, в университете уже давно шла война между парнями и девушками. Но почему в первых рядах оказывалась именно она? Почему каждый раз именно ей доставался удар? И, главное, почему она должна это терпеть, когда поле боя слишком часто оставляет на ней следы – не только моральные?

Она ускорила шаг, но где-то позади раздался тихий скрип двери аудитории. Рид не обернулась – была слишком сосредоточена на поисках Вуда. А потому не заметила, как за ней, на расстоянии пары десятков метров, медленно вышел Эдриан, ненавязчиво держа руки в карманах.

Чем ближе Бонни подходила к Вуду, тем сильнее крепла внутри решимость. Она должна была высказаться – больше не могла носить в себе этот кипящий ком.

– А я уж думал, ты не придёшь, – ухмыльнулся он, словно знал наперёд, что она появится.

Её уверенность осела в один миг, как будто кто-то резко выдернул почву из-под ног.

Он… ждал её?

– Я хочу поговорить, – выдохнула Бон, но парень, будто не слыша, бросил холодным, отточенным тоном:

– Ты больше не будешь общаться с Коллинзом.

– Что? – слова сорвались с её губ шёпотом, в котором смешались растерянность и гнев. – С чего это вдруг?

Вуд стоял неподвижно, словно высеченный из камня, и смотрел прямо на неё. Ни дрожи в голосе, ни малейшего движения на лице – только ледяная уверенность, от которой пробегал неприятный холодок.

– Почему, Майк? – она подошла вплотную, ощущая исходящее от него тепло и едва заметный запах табака и мяты. Но чем ближе, тем сильнее всплывало в памяти лицо мачехи – такое же непоколебимое, такое же властное, контролирующее каждый её шаг.

Тогда она дала себе слово: клетка осталась в прошлом. Никто не будет диктовать ей, с кем общаться и как жить.

– Почему?! – голос сорвался почти на крик, и Рид, не выдержав, со всей силы ударила кулаком Майка в грудь.

Парень не пошатнулся. Лишь взгляд стал опаснее, жёстче. Он резко схватил её за запястье и прижал к стене, так близко, что Бон почувствовала горячее дыхание на своём лице.

– Потому что он мне не нравится, – прошипел он, и в этих словах было не просто раздражение – в них слышалась ревнивая злость, смешанная с каким-то мрачным предчувствием.

– Этот твой Эдриан… – его губы скривились, – он не такой паинька, каким прикидывается.

– С чего ты взял, что я буду тебя слушаться? – глядя ему прямо в глаза, бросила Рид.

Вуд ответил ей улыбкой – странной, незнакомой, в которой сквозило что-то опасное и притягательное одновременно.

– А по-другому и быть не может, – пробасил он, зажав двумя пальцами её подбородок и медленно подаваясь вперёд.

Бонни ощущала на щеке его горячее, прерывистое дыхание и поймала себя на том, что готова была бы отдать всё, лишь бы это чувство на кончиках пальцев длилось вечно. В коже, в каждом нервном окончании. Казалось, Майк знал её тело лучше, чем она сама: где коснуться, что сказать, каким взглядом прожечь, чтобы полностью подчинить её своей власти.

И в такие мгновения Рид просто теряла голову… от одного лишь его запаха.

– Отойди от неё! – раздался за спиной холодный, но уверенный мужской голос.

Бон резко обернулась, а Майк недовольно поджал губы.

Он нехотя отстранился, но даже не успел открыть рот, чтобы съязвить в адрес Эдриана, – Коллинз уже был рядом. Он почти сорвался с места, вцепился в девушку за локоть и мягко, но настойчиво потянул её в сторону, подальше от Вуда.

– Он ударил тебя? – спросил он тихо, но в голосе слышалась сталь.

– Нет, – выдохнула она. Пальцы Эда сжимали её руку так крепко, что Рид вдруг подумала: ещё немного – и завтра ей придётся прятать синяки под длинным рукавом.

– Он приставал к тебе? – взгляд Коллинза стал ещё острее, почти прожигающий.

– Нет, – повторила Бонни, чуть нахмурившись, но он будто не слышал её.

– Тогда о чём вы говорили? – в его голосе прозвучала не просто забота, а требовательная нотка, которая заставила её почувствовать себя так, словно она должна оправдаться.

Девушка уже открыла рот, но он, не дождавшись ответа, наклонился чуть ближе и сказал:

– Я просто хочу понимать, что он от тебя хочет… чтобы знать, как тебя защитить.

Его глаза не отпускали её, и в этой настойчивости было что-то одновременно успокаивающее и… пугающе властное.

Бон опустила взгляд. Ей казалось, что парень видит её насквозь, считывает каждую мысль, каждое колебание.

– Эд, всё в порядке, – тихо сказала она, пытаясь вырвать руку, но он не отпустил.

– Не обманывай меня, – в его голосе не было злости, только странная мягкость, от которой становилось трудно дышать. – Я видел, как он смотрел на тебя. Это… неправильно.

– Мы просто разговаривали, – на этот раз её слова прозвучали увереннее.

Коллинз слегка прищурился, словно взвешивая её ответ. Потом медленно отпустил руку, но остался стоять слишком близко.

– Ты сильная, я это знаю. Но он… он другой. Ему не важно, чего ты хочешь. Он будет ломать и давить, пока не сделает из тебя то, что ему нужно. – Эд чуть склонил голову, и в его голосе зазвучала тихая, почти интимная интонация. – Я просто не хочу, чтобы ты оказалась в чьей-то клетке.

Бонни вздрогнула. Эти слова больно задели, ведь именно так она когда-то чувствовала себя дома, рядом с мачехой.

– Пожалуйста, – добавил он, – держись от него подальше. Ради себя.

Она кивнула, сама не поняв, соглашается ли с ним или просто поддаётся его уверенности. А Майк, оставшийся позади, так и стоял, глядя на них с выражением, которое Бон не смогла прочитать.

***

Хоть стрелка часов едва перевалила за восемь, зима уже окунула улицы в густую, почти осязаемую темноту. Выйдя из здания городской библиотеки, где Джессика любила прятаться за стопками книг и выполнять задания в тишине, девушка остановилась на крыльце и медленно оглядела пустынную улицу.

В глубине груди, словно ледяная капля, шевельнулось неприятное чувство тревоги – и с каждой секундой оно расползалось всё шире, тяжелее, будто сжимая сердце в ладони.

Она глубоко вдохнула, крепче перехватила лямку сумки и сделала первый шаг вперёд. Асфальт под ногами казался глухо-мертвым, а каждый её шаг отдавался в ушах слишком громко. Светловолосая то и дело бросала быстрые взгляды через плечо, вздрагивая от каждого далёкого шороха.

Тени голых ветвей, вытянувшиеся от редких фонарей с тусклым жёлтым светом, дрожали на тротуаре, напоминая расплывчатые силуэты из старых фильмов ужасов. И как назло, в памяти всплыли кадры, которые они с подругами когда-то смотрели запоем, смеясь днём, но жалея об этом ночью.

Дойдя до поворота, Джесс уловила краем уха далёкие голоса – несколько парней громко смеялись и перебрасывались шутками. В груди стало чуть легче: значит, она не одна на этой улице. Если что-то случится, можно будет хотя бы позвать на помощь.

Но облегчение продлилось недолго. Голоса быстро приближались, и уже через несколько секунд в них зазвучали вульгарные нотки. Один из парней, пошатываясь, подошёл ближе и что-то сказал, слова сливались в кашу – заплетающийся язык и неудачные попытки выговорить хоть одно внятное предложение ясно выдавали в нём пьяного.

– Эй, красавица… пойдём с нами… – протянул он, переглянувшись с друзьями.

Джесс не удостоила его взглядом. Решив, что лучший выход – просто идти дальше, она слегка ускорила шаг. Внутри всё сжалось от неприятного осознания, что они не отстанут.

И действительно – шаги за спиной стали громче. Они шли быстрее, выкрикивая ей что-то вслед, то подзадоривая друг друга, то обращаясь к ней.

Сердце забилось в висках. Повернув за угол и сделав несколько быстрых шагов, Джесс вдруг рванула вперёд. Лёгкие жгло, ноги наливались свинцом, а каждая тёмная витрина и пустая улица казались ловушкой. Через пару минут бега она уже жалела, что когда-то так часто прогуливала физкультуру.

– Хей, Джесс, – прозвучал до боли знакомый голос. – Решила устроить вечернюю пробежку?

Калеб подъехал к ней на мотоцикле и попытался пошутить, но, заметив её перепуганное лицо, глаза чуть ли не на грани слёз, тут же сменил тон:

– Что случилось? Ты от кого бежала?

Девушка только дрожала и бормотала, что-то невнятное. Не теряя времени, Калеб аккуратно обхватил её запястье, помог сесть сзади себя и медленно тронулся.

– Держись крепче, – сказал он, и только после этого начал набирать скорость.

Поначалу Джессика не знала, куда деть руки, и после нескольких неловких попыток парень мягко уложил их на своей талии.

Постепенно липкие и неприятные чувства начали понемногу отступать, когда скорость мотоцикла и ощущение некой защиты со стороны Калеба слегка отвлекли её от страха. Она всё ещё оглядывалась на пустую улицу, но напряжение стало уже не таким острым, а дыхание – ровнее.

После той ночи на Хэллоуин, когда они снова оказались рядом, Калеб с лёгкой, непривычной для него нерешительностью решился извиниться перед Джессикой. Он знал, что обидел её, чувствовал её боль, раз она избегала его, и из-за этого ему было противно от самого себя. Но тогда он по-настоящему не понимал, как могло быть иначе… Как пригласить девушку куда-то ещё, кроме мотодрома? Как вести себя правильно, если привычка гонять на байке и распивать алкоголь перед тем, кто тебе нравится, оказывается совершенно неуместной?

Джессика, держа в руках свою ведьминскую шляпку, замерла, позволяя ему говорить.

– Когда я понял, что обидел тебя, мне стало по-настоящему мерзко от себя, – тихо произнёс блондин, не сводя с неё глаз. – Я не хотел причинить боль. Я пытался объясниться, но не знал, как… Да и ты избегала… Научи меня быть другим?

Слова пронзили её сердце, заставив его трепетать – против разума, против собственного решения держаться подальше. Она молчала, не зная, что сказать, и тихо отошла, чтобы дать себе время подумать. Но сердце, как всегда, решило за неё.

Сейчас же светловолосая, прижавшись к парню сильнее, уловила свежий аромат его одеколона. Всё внутри сжалось от осознания того, что она едет на мотоцикле с Калебом, обнимая его. Внизу живота образовался тугой, непривычно приятный узел, каждая клетка тела реагировала, а сердце билось всё быстрее, будто хотело догнать мысли, которые ещё не смели вырваться наружу.

Когда парень остановил мотоцикл, Джессика с лёгкой грустью поняла, что хотела бы, чтобы их поездка длилась хотя бы ещё пару секунд. Но они уже были у её дома, и ей ничего не оставалось, кроме как поставить ноги на землю и поблагодарить блондина.

– Спасибо, что подбросил, – сказала она, глядя прямо ему в глаза. И, сама от себя не ожидая, медленно обняла его, задержавшись на пару секунд. Затем, покраснев и ощутив, как сердце стучит быстрее, она быстро развернулась и побежала за ворота дома, стараясь, чтобы он не увидел, как сильно пылают её щеки.

– А как же чмокнуть? – прокричал он ей в догонку, улыбаясь от недавнего неожиданного жеста Джессики. Она только тихо посмеялась про себя, скрываясь за дверью, и, касаясь ладонями щёк, едва сдерживала глупую, но счастливую улыбку.

Глава 13

Ночь опустилась на мотодром тяжёлым, вязким туманом. Асфальт после дождя поблёскивал, словно чёрное зеркало, в котором отражалась только тьма. Майк выкручивал газ до упора – мотор его байка ревел, и этот звериный вой был единственным звуком, заполнявшим пустоту вокруг. Ветер рвал куртку, свистел в ушах, бил по коже ледяными иглами – и в эти минуты парень ощущал то, ради чего вообще жил. Здесь не существовало забот, долгов, прошлого. Только он и адреналин.

Остановившись у обочины, Вуд сдёрнул шлем, стянул перчатки, зажал в зубах сигарету и щёлкнул зажигалкой. Пламя на миг осветило его лицо – уставшее, хмурое, с резкими тенями под глазами. Дым растворился в сыром воздухе, и холодная изморось осела на коже липкими каплями. Влага неприятно тянула тёмные волосы, стекала по шее, пробирала до костей – возвращая в ту самую реальность, от которой он всю жизнь пытался удрать.

Парень любил приезжать сюда, когда мотодром пустовал. Без заездов, без гонок, без толпы. Здесь можно было отмотать в памяти прошлое, попытаться разложить по полочкам будущее… Но в последнее время мысли гудели слишком громко, и даже рев байка их не заглушал.

И вдруг – воздух вокруг словно натянулся струной. Тишину прорезал далекий рокот моторов. Майк напрягся, но лицо осталось каменным. За последние месяцы он привык к ночным визитам.

На горизонте вспыхнули фары. Байки приближались, звук моторов становился всё плотнее, тяжелее, будто накрывал его со всех сторон. Парень усмехнулся уголком губ – хищно, почти радостно.

Они остановились напротив. Самый главный медленно подался вперёд.

Ник Персингтон снял шлем. И тогда Майк впервые за два года увидел эти ледяные глаза. Голубые, знакомые. Но теперь в них было ещё больше жестокости, ещё больше ломаной, безумной психопатии. Те же худощавые плечи, резкие черты лица, только на бледной щеке – свежий шрам. Тонкие губы подёргивались в странной полуулыбке. А глаза… глаза горели яростью. И – что хуже всего – болью.

– Я думал, ты так и будешь прятаться за своими шавками, – сказал Майк, сделав глубокую затяжку. Дым вырвался из его лёгких рваными клубами. Он бросил окурок в мокрый асфальт, и тот зашипел в лужице.

В ответ Перс рассмеялся. Смех – неровный, с надрывом. Смех человека, у которого внутри всё треснуло.

– Так ты встречаешь старого друга? – протянул Ник, спрыгивая с байка. Голос звучал издевательски ласково. Улыбка кривила лицо, но глаза оставались холодными.

Вуд сжал челюсти, не моргнул.

– Что тебе нужно? Зачем вернулся? – спросил он глухо, будто не слыша язвительных слов.

Перс приблизился, шаг за шагом сокращая дистанцию. Его ботинки чавкали по мокрому асфальту, и каждый шаг отдавался в груди гулким эхом. В конце концов парень встал почти вплотную – так близко, что Вуд чувствовал запах его сигаретного дыма, перемешанного с дождём и железом.

– Ты всё такой же. Хмурый, серьёзный… Думаешь, если спрячешься за этот каменный взгляд, я не увижу, что внутри ты всё тот же мальчишка?

Вуд молчал. В душе всё гудело от злости, но снаружи он был неподвижен.

– А я вот изменился, – продолжил Перс и усмехнулся, показывая зубы. – Жизнь хорошенько по мне проехалась. Видишь? – он провёл пальцем по шраму на щеке. – Памятка о том, что друзья любят предавать.

– Я никого не предавал, – коротко бросил Майк, глядя прямо ему в глаза. – Ты сам выбрал свой путь.

Улыбка Ника стала шире, почти болезненной. Он шагнул ещё ближе. Теперь между ними не оставалось воздуха. Его дыхание касалось лица Вуда – горячее, пропахшее сигаретами и злостью.

– Знаешь, что самое смешное? – прошептал он. – Ты до сих пор думаешь, что у тебя есть выбор.

На секунду повисла тишина. Даже моторы его людей заглохли, и мир вокруг застыл. Только капли дождя стучали по асфальту.

Майк ощутил, как сердце ударило в грудь – не от страха, от бешенства. Он медленно выдохнул сквозь зубы.

– Говори, чего ты хочешь, Ник. Пока я не передумал слушать.

Перс усмехнулся, прищурил глаза и склонил голову чуть вбок.

– Чего хочу?.. – он на секунду замолчал, словно смакуя слова. – Майк… ты мне должен. Из-за тебя та сделка пошла к чёрту. Если бы ты тогда не струсил и согласился, всё могло быть иначе. – Он резко втянул воздух и процедил сквозь зубы: – Но ты выбрал заложить меня копам.

Вуд вскинул голову.

– Я никого не сдавал. Ты сам влез в эту грязь. Наркота – твой выбор, Ник. И ты сам загнал себя в клетку.

– А кто, Майк? – перебил его парень, и в голосе звякнуло безумие. – Кто?! Об этом знал только ты! – Он ткнул пальцем Вуду в грудь. – Так что не строй из себя невинную овцу.

Парень не отшатнулся. Лицо его оставалось каменным, а в глазах мелькнул огонь.

Перс дёрнул головой, по лицу скользнула гримаса боли, тут же сменившаяся яростью.

– Ты забрал у меня всё, Майк. Деньги. Людей. Уважение. – Он говорил всё громче, почти выкрикивал. – Ты встал на моё место. Ты забрал мою жизнь!

Он замолчал на мгновение, его дыхание сбилось, губы подёргивались. Потом Ник шагнул ещё ближе, и их лбы едва не соприкоснулись.

– И теперь ты должен мне это отдать. Всё до последнего.

Секунда тишины оборвалась. Вуд резко рванул головой вперёд – ударил Перса лбом в переносицу. Тот отшатнулся, кровь тут же хлынула из носа.