Дивергенты боя

Убивать «учатся» всеми возможными способами – огнестрельным и холодным оружием, камнями, палками и любыми подручными средствами. Оружие, это сам боец, который в командировке воспринимает всех, кроме непосредственного командования и товарищей «узкого коллектива», как потенциальных врагов.

СС снова вздохнул тяжело. Подумал:

«О-хо-хо! Сынки! Последнее качество большой плюс для разведчика, но и жирный минус для обыкновенной жизни».

Не понаслышке знал, о чём подумал. Убийство для таких, как его парни, в мирной жизни из разряда табу и форс-мажора, бывает переходит в обычное дело. Как в 90-х. У некоторых прошедших боевые действия крышу посносило.

Про себя пожелал:

«Дай бог, чтоб в стране что-то в лучшую сторону изменилось, не случился возврат к 90-м, и такие люди, как Лёшка Аверин и его пацаны, в псов войны не превратились!»

А в это же самое время, при объявлении увольнения, с барского плеча Батьки, парни мухой рассосались, а сам Алексей набрал заветный номер на телефоне и когда услышал родной голос, спросил лишь:

– Ты в школе?

На другом конце беспроводной линии связи абонент невесело рассмеялась.

– Аверин, ты совсем из жизни выпал. Сегодня воскресенье. Какая школа?

– Так я приеду? Ненадолго.

– Приезжай. Ненадолго, если надолго не можешь.

Удивился самому себе. Из части, как молодой козлик свинтил.

Тянет его к Лизе. Сам не мальчик. Она,.. цифру тридцать в возрастном цикле в прошлом году перепрыгнула. На участницу конкурсов красоты не претендует, прицеп в виде ребёнка – десятилетней девочки, имеет. Профессия по нынешним временам не самая престижная – училка в средней школе. А вот, тянет и всё тут! Может это любовь? Может быть. Ведь любовь, это, вообще говоря, вещь очень обыденная. Аверин много-много раз влюблялся в девушку с первого взгляда, но после второго и третьего его чувства резко остывали. Почему так происходило, он до сих пор не имел ни малейшего понятия. Мать с отцом, к которым один раз в году в отпуск ездил, давно махнули рукой на отсутствие невестки и внуков, считая Алексея потерянным для семейной жизни человеком, в просторечье кобелём с составляющей спортсмена. Что поделать, натура такая. К Лизке не влюбляясь прикипел. Сейчас смешно вспомнить, раньше чтобы придать своей любви значимость, готов был безумные вещи совершать. Даже с крыши дома спрыгнуть, если в одном месте приспичит. И, что? Да, ничего. Так холостяком и остался… Ну и профессия ещё подкузьмила. Нда! Чем ты старше, тем больше знаешь о мире.

На светофоре повернул влево, ещё через сто метров – во двор въехал. Поставил автомобиль на стоянку, чуть ли не бегом понёсся к дому, подумал при этом:

«Во, припёрло!»…

Солнце в марте пригрело конкретно, заставив местных пенсионеров, соскучившихся по общению, ожить, повысыпать во двор, и оккупировав сколоченный общиной стол на солнечной стороне, постучать в домино.

Сергеич увидав от стоянки машин подходившего к подъезду Аверина одетого в полевую форму одежды, хахаля Лизки, жившей двумя этажами выше, состроил кислую физиономию. «Рубашкой» вниз оставил доминошные кости на столе, со словами:

«Погодь, казаки! Ща возвернусь».

Чуть ли не бегом кинулся ему навстречу.

– Здоров, военный!

– Здравствуйте Панкрат Сергеевич. – Уважительно поздоровался Алексей.

– Ну, и шо ты скажешь?– прищурился старик.

– Не понял. О чём?

– По телевизору страсти показывают. Як десантников в Гостомеле подставили! Ребята – герои. Мы все их мужеством восхищаемся! Но, всё остальное погано. Развить успех не смогли, то ли генералы и разведка – дебилы, то ли просто не смогли подавить ПВО и пришедших супостатов. Так и шо скажешь? Подвиги и героизм оказались бесполезными?..

Аверин лишь плечами пожал. А, что говорить? Но дед не отпускал, на всякий случай клещом в рукав вцепился. Видать наболело у народа на душе, давно мечтали, чтоб украинцам за Донбасс по сусалам надавали, а тут такой облом.

– …Всё потому, шо штабы в Москве безголовые академики позанимали! Даже я знаю, ВДВ подходит для захвата и удержания на короткое время небольших объектов. Для полноценных боевых действий с применением тяжелых видов вооружения десантура не тянет. Два батальона в тылах у вражин, да без подвоза боеприпаса, сила малая. Что тебе комариный укус. Лёха поверь, ребят на заклание сдали.

Аверин руку из стариковской «клешни» вырывать не стал. Стоял и молчал, лишь мысленно противореча:

«Эх, дед! Ты прав и не прав. Теперь-то известно, удар в Гостомеле ждали, даже резервные КП заранее оборудовали. Связь через Starlink развернули. Внутри Украины – железная информационная дисциплина. Сведения и приказы о подготовке к войне – только общие, никакой конкретики до нужного момента. Из каждого утюга мысль доносили: «Войны не будет». И всё ради того, чтоб Россия операцию не отменила. А нам при любом раскладе ничего не оставалось, людей на Донбассе нужно спасать, иначе сами себя уважать перестанем. Задумка-то хорошая была. Занять Гостомель. Васильков. 20 километров до Киева. Принять вторую волну десанта. Ворваться в Киев и занять центры принятия решений. Всё! Почти бескровный конец войны. Ну да. Задумка хорошая, а исполнение подвело. Теперь уж чего сокрушаться? Раз генштаб опростоволосился, предстоит как обычно на Руси, всем миром менять реальность».

Сказал:

– Панкрат Сергеевич, вы меньше телевизор смотрите, а если смотрите, фильтруйте информацию.

– Так ведь наши показывают! Что своим не верить?

– Иной раз свои, хуже чужих бывают. Один канал «Дождь» чего стоит. Такое ощущение, что против своей страны работают. – Аккуратно освободил рукав от руки старика. – Извините, мне Лизу увидеть нужно, а времени в обрез.

– Понима-аю. Служба.

– Она самая.

По лестнице бежал, через ступеньку прыгал. Времени час остался. Дед, собака старая, лишних пятнадцать минут отобрал. Кнопку звонка с силой пальцем вжал. Дверь Елизавета открыла. Улыбнулась Аверину, как только она улыбаться умеет. Смуглая. Стройная. Образованная и энергичная. Замечательные глаза, несмотря на то, что и «остальное» не подкачало. И в самый первый раз, когда увидел её, самое большое впечатление на Алексея произвели глаза. Серые, серьёзные и умные. Они истинно, пленили его.

– Лёшка! – произнесла с радостью.

– Здравствуй, милая! Дашка дома?

– Гулять отправила. Тепло на улице.

Вошёл. За собой дверь захлопнул. Обнял. Губами приник к её губам.

– Извини, вырваться никак не получалось, да и сегодня начальство на четыре часа отпустило. Осталось полтора. – Шептал Аверин.

В ответ услышал:

– Так чего ты ждёшь?..

Лёжа в кровати, заслышав шорох, открыл глаза. Елизавета стояла подле стенного шкафчика и глядя на Аверина, сосредоточенно свинчивала пробку с бутылки менералки.

– Аверин, – сказала, с хитринкой прищурившись, – я сама соскучилась, но ты, как с голодного края приехал. За такое короткое время заездил бедную женщину. Виагры перед приходом наелся что ли? Ты вообще кем меня в своей жизни считаешь? Сложилось впечатление, кем-то вроде куклы для разрядки.

– Кем? Прирожденной соблазнительницей, вот кем.

Ну, да. Стоит перед ним нагишом, улыбается. Беззастенчивая, отлично сложенная казачка, знающая о собственной неотразимости именно для него.

Женщина многое даёт мужчине, который рядом с ней. Но только самые особенные из женщин заставляют испытать рядом с собой, то неуловимое ощущение, которое заставляет проявлять свои лучшие качества. Подумал, что если бы не любил, развернулся бы у дома и поехал обратно, или вообще не приехал, что скорее всего. Но с Лизой он не мог этого сделать. Причём не потому, что она что-то там про него подумает плохое. Это слишком банально! Дело совсем не в этом. Просто не мог быть другим рядом с ней. Физически не мог. Он непременно должен был быть лучше, чем есть на самом деле. Смелее, интереснее, злее, наглее. И это ощущение, – его нельзя подделать, вызвать у себя самого искусственно. Либо ты чувствуешь его, находясь рядом с женщиной, либо нет.

– Ни дать, ни взять ощущение, будто мы с тобой в гостинице от лишних глаз скрываемся.

Аверин плечами пожал. Расслабился. Улыбался. Глупости говорить не хотелось. Его состояние Лиза поняла правильно, но всё же тихо рассмеявшись, промолвила:

– Может считаешь меня развратницей ненасытной? С другими… женщинами чувствовал себя лучше?

– Глупость сказала. – Дотянулся до столика, достал часы.

– Десять минут осталось.

– Намекаешь, – неторопливо осведомилась, – что пора расставаться?

– Вовсе не намекаю, а утверждаю… – Скосил на женщину задумчивый взгляд. – Вернусь из командировки, и нам с тобой что-то в совместной жизни решать нужно будет. Иди сюда!

– Не успеем. Опоздаешь.

–Успеем. Иди…

* * *

В положенное время «москвичи» в часть заявились. Единственное отличие от прошлого наезда, самолётом прилетели и с места в карьер в кабинет СС протопали. Через два часа в кабинет к командиру вызвали Аверина и Дорохова – командира ещё одной группы.

Трое «московских» расположились за приставным столом. Ну, Соева-то Аверин узнал сразу. Его ему ещё по прошлому разу со знаком «плюс» не сложилось душой принять. Всё больше минус вырисовывался. Но так бывает, Алексею детей с ним не крестить. Моложавый, выглядит лет под сорок, на самом деле больше полтинника,.. Фадеев сказал. …среднего роста, слегка полноватый, голова лысая как коленка, полковничьи погоны на плечах, на кителе никаких орденских планок… Умные глаза с хитринкой вызывали бы расположение, но всё портила приклеенная, фальшивая улыбка, в которой он, как и в прошлый раз, растянул свои тонкие губы. Двое других, майоры, явно моложе тридцати пяти лет. Не орлы, но по кондициям вполне соответствуют званию офицера.

– Знакомьтесь! – представил «Батя». – Майоры Аверин и Дорохов. Соответственно, полковник Соев, майоры Зубков и Кислицын, ведущие специалисты войск радиационной, химической и биологической защиты Министерства Обороны.

– Здравья желаем! – поприветствовали местные, неподдельное удивление и интерес, лишь во взглядах проявился и исчез.

– Здравствуйте.

– Так. Все в сборе, познакомились, можете начинать. – Объявил Фадеев.

Соев кивнул, переправил суть проблемы одному из майоров:

– Николай Петрович, вводите разведчиков в курс дела.

Кислицын начал:

– То, что на Украине после госпереворота 2014-го года появились американские лаборатории, признали даже в Вашингтоне. На сегодняшний день находится всё больше и больше свидетельств, что тема разработки биологического оружия имеет под собой серьёзные основания. Между тем, разработка, создание и хранение биологического оружия, запрещены Конвенцией ООН. Специальная военная операция открыла интересные подробности работы самих американцев в сфере разработки такого оружия.

Зубков дополнил, произнося слова скупо, не оставляя взгляд на ком либо из присутствующих:

– Наш источник информации – один специалист из сотрудников филиала Pfizer в Киеве, передал, что при проведении двух серий вакцинаций уже на втором этапе уровень смертности испытуемых составил 4 и 5%. Но негативные последствия не преграда, даже сейчас филиалы фармкомпаний готовятся к третьему этапу. Фактически вся территория Украины превратилась в полигон для американских испытаний.

– Да-да!.. – снова речь коллеги Кислицын подхватил.

Он в этом тандеме научников более открытым выглядел.

– …Не так давно к сотрудникам ФСБ попал гражданин Украины, участник проведения биологических исследований, и лаборатория, в которой он работал, находится в Мариуполе. Опасаясь, что образцы штаммов и опытные патогены попадут в руки русским, их вывезли вглубь страны. Дальше, может быть переправили на территорию другого государства. Он не знает. Но дело даже не в этом. Указ Минздрава Украины от 24-го февраля об экстренной эвакуации лабораторий, выполнили наполовину. Бывший сотрудник Бигфарма утверждает, что документацию должны были уничтожить, но не сделали этого.

– Почему? – спросил Дорохов.

– Там причин несколько. Основная – человеческий фактор. Не успели. Вернее не захотели успеть. Кое-кто поживиться на тайнах захотел. Война слишком быстро в город пришла. Выбирайте любую причину. Не это главное. Главное, что документация до сих пор на месте. Её в подвал вынесли и там закрыли. Военные действия с обеих сторон, ну и нестабильный контингент нацбатов, и самим американцам не дают возможности подчистить за собой. Вот и встала задача, документы Минздрава Украины по объекту «Мариуполь» необходимо изъять, тщательно изучить и проанализировать в стационарных условиях. Этих документов будет достаточно для того, чтобы доказать: биологические лаборатории на Украине не только существуют, но и работают на Пентагон, а подопытными «кроликами» выступают гражданские лица и дети имеющие славянский код ДНКа. Нас с майором Зубковым, как специалистов с соответствующим опытом и образованием, командировали в Мариуполь.

– Что собой сама документация представляет? Объём? – поинтересовался Аверин.

– Не электронка, точно. Бумажные носители. Бухгалтерия, отчёты, журналы опытов, ну и так далее. Короче, килограммы макулатуры. – Ответил опять-таки Кислицын.

У Алексея возникло стойкое ощущение, что молчавший всё время майор Зубков, такой же химик-биолог, как и он сам. От него за версту органом ФСБ несло, но в данной ситуации это и не важно.

Помолчали, переваривая услышанное.

– Ну, ясно. – Подал голос Фадеев, опуская свою обычную манеру общения. – Суть вопроса понятна. Документацию, так и так, нам выносить придётся. Товарищи майоры, вас сейчас проводят и разместят, а мы тут обсудим, что можно сделать. Полковник Соев все данные по нахождению объекта предоставил.

* * *

По-прошествии трёх полных суток с начала событий

– …Как обстановка, спрашиваешь? Да, жопа полная! Ну то, что украинскую технику под городом пожгли, вы и сами видели, когда до нас добирались. – Усталый, с не выспавшимися глазами майор Народной милиции ДНР, одетый в грязный, потасканный бушлат, такого же состояния разгрузку, с белой повязкой на рукаве, оценивающе присмотрелся к задавшему вопрос Аверину. – Из положительного, по Крымскому каналу пошла вода впервые за несколько лет. А в целом,.. в городе света нет, питьевой воды нет, постоянно слышны обстрелы, на крышах 9-этажек нацыки установили минометы, а снайперы позиции заняли. Мирных жителей как щит используют. А их ведь там, где-то под 400 тысяч душ. Когда айдаровцев мы под Мариуполем разбили, думали, «Ура! Победа!», а они в город отошли и выйти не могут, потому что со всех сторон наши. Нет, они целенаправленно свой гарнизон на заклание отдали, чтобы устроить нам этот ад. Да и всем жителям Мариуполя заодно. На первый взгляд покажется, что в городе должно быть попроще и с бытом, и с обеспечением, пока бои идут, это не в окопах посреди леса сидеть. Но на самом деле проблемно. Подвоз боекомплекта, ротации, эвакуация раненых – всё гемор адский. Единой линии фронта нет, она обязательно будет дырявой, через неё будут лазить разведгруппы и ДРГ. С каждой высотки к тому же прекрасно видно окрестности, да и мирняк туда-сюда шастает, кто идейно им о наших перемещениях докладывает, кто из страха. Ну, что ещё сказать? Ах, да-а! У них помимо стрелковки, даже реактивные системы залпового огня «Град» имеются. Готовились, суки драные! Ещё, нацбатовцы «Азова» блокируют эвакуацию мирных жителей, расстреливают любого, кто из ада сбежать пытается. Объявленные гуманитарные коридоры не работают, их с той стороны тупо обстреливают, иначе для западных СМИ кровавой картинки не получится, а мы в этом всём вроде как крайние.

Во, мужика припекло! Не просто по обстановке проехался, душу с кровавыми слезами излил. Видно потери большие и воевать на своих ошибках учатся. А тут ещё Седой с вопросом высунулся. Не понял, что словом, по живому режет:

– В кольцо город взяли и всё?

Майор лицом покривился, как на ущербного, на задавшего вопрос разведчика глянул, но ответил:

– Не всё. Что ж, мы не понимаем?.. Мариуполь штурмуют с севера и северо-запада, уличные бои идут постоянно, хоть город и сплошное минное поле.

– А чего у вас тут сейчас затишье такое?

– Так ведь наши дипломаты переговоры России и Украины в Белоруссии затеяли.

– Поня-атно. Ну, нам-то на переговоры облокотиться и не поминать, нас сейчас больше проводник интересует. Нашли?

– Естественно…

Проводником оказался мужчина среднего возраста. Василь Осипович Ивченко. Лысоватый, седой украинец, уроженец Мариуполя, бойко трещавший на восточном суржике, который в Ростовской и Воронежской областях понимают все от мала до велика. С четырнадцатого года в Донецком ополчении состоял, а до того работал инженером Мариупольского водоканала. Аверина по поводу предстоящего перехода просветил, имея при всём при этом своё мнение на проблему:

– Заходить в Мариуполь по любой из дорог, минуя блокпосты, почти самоубийство. На броне тоже не вариант – оказаться под пристальным наблюдением айдаровцев, врагу не пожелаю. Сожгут, сволочи! Вот с одеждой и экипировкой, командир,.. это вы молодцы. От местных бойцов ничем не отличаетесь.

– Мы старались. – Кивнул майор. – Специально под «партизан» закосили.

– Да-да! Правильно. Разве что оружие… Но кто его издали пристально рассматривать станет?.. Никто. Пойдём не днём и не ночью. Ближе к вечеру. Перед выходом рекомендую отдохнуть.

Алексей подумав, с местным аборигеном согласился.

Выдвинулись, когда закатное солнце уже не припекало и даже толком не светило. Просёлочная дорога, и тропинка, бегущая рядом, попетляв, потерялась, в кустах луговины. До пригорода и частного сектора в городе, шли «строчкой». Впереди проводник, в двух шагах за ним Седой, чуть отстав – Барсук. Остальная группа, нагруженная оружием и боеприпасами, шла привычным ровным темпом спецназа. В потёмках без происшествий выбрались на улицы частного сектора. Проводник не подвёл, улицы и переулки этой части города он действительно знал хорошо, и вскоре из царства финских домов вывел группу к домам повыше, от которых до многоэтажек уже и рукой подать можно было.

На Игоря Барсукова, обеспечивавшего охрану проводника и мониторившего обстановку в качестве передового дозора, руины города даже в суровых сумерках произвели тягостное впечатление. Он впервые увидел пустые коробки стен больших многоэтажных домов – закопченные, глядящие мертвыми глазницами окон без рам и стекол… Ужас! До этих пор, после пересечения бывшей границы, война провела Барсука лишь по селам и посёлкам. В Донбассе они утыканы кучно, иной раз друг от друга в паре километров находятся. Конечно, хохлы покоцали частный сектор знатно, иной раз от домишек и коттеджей вдоль трассы, кучи битого кирпича пооставались, но из окна пассажирской «Газели» смотрелось это не так критично. И люди во всех населённых пунктах, завидев российские номера на автомобилях, с военными в них, несмотря на весь внешний сюрреализм окружающей, нелицеприятной картины, приветственно махали руками. А тут… Попали! Большой город, и такие разрушения! Мариуполь с первых минут пребывания в нём стал для Барсукова как бы символом бедствий войны в цивилизованном обществе.

Сегодняшний напарник Барсука, Иван Тихомиров, город принял несколько под другим ракурсом, чем лейтенант. Долгие 8 лет Мариуполь был отделён линией блокпостов от других городов Донбасса, которые решили покинуть состав Украины, начавшей войну со всем русским. Сейчас это город призрак. Нет! Скорее город переполненный призраками вперемешку с живыми людьми, обитающими в подвалах, домах частного сектора, полуразрушенных многоэтажках и просто в развалинах. Для капитана городские развалины создают очень удобную оборонительно-фортификационную структуру, в которой «завязнут» любые наступающие порядки, имеющие бронетехнику и тяжелое вооружение. Вон, как те две сгоревшие, закопчённые «коробочки», что горками металла встали прямо на проезжей части.

«Интересно, наши или укроповские?..»

Отбросил подспудно проскочившую мысль. Не до неё! Сейчас-то, какая разница – чьи?

«…Небольшие маневренные ударно-диверсионные группы и наши и бандеровские царствуют во всех городских районах. Пакостно, что в состав таких групп снайперы включены, а у них задача одна – из строя командиров противника вывести, расчёты его огневых средств, наиболее опасных для своих, средств связи и приборов наблюдения, снайперским террором дезорганизовать боевую работу. Вот они и терроризируют… местное население. По словам немногих выбравшихся из такого ада горожан, националисты из «Айдара» чисто из спортивного интереса мирняк расстреливают. Женщин, детей не жалеют. Суки!»

– Стоп! – Барсук за плечо придержал проводника, оповестил по связи в микрофон. – Впереди противник.

Плотные облака заволокли небо. Сквозь них, как в дыму, плыла луна. От гари, тянувшейся ветерком из подбитого БТРа, было тяжко дышать. Если б не ранняя весна, можно подумать, что такое стойкое ощущение перед грозой возникло. Сам город не спал и даже не собирался. Где-то через улицу стреляли на распыл ствола очередями. У подъезда выла собака. Так жалобно, из-за чего на душе безысходность сочилась. Женский крик во дворах не добавлял оптимизма. Шум мотора. Взрыв. Скрежет металла. Слева груда кирпичей сверху на землю ссыпалась.

Аверин рядом с Барсуком присел.

– Что у тебя тут?

– Сам смотри. На маршруте у нас большой кипеж намечается. Кто с кем, ХэЗэ, пока только одни на исходные выходят, вторые в засаде щимятся. Переждём или обходить будем? Если обходить, то назад возвращаться придётся. Вон, ещё… под аркой БМД хоронится.

Из проулка передвижение теней смотрелось, как преддверье сеанса в кинотеатре. Ощущение – вот-вот фильм закрутят. Аверин принял решение, передал по связи:

– Всем назад. Отходим.

Надо сказать вовремя. Через считанные минуты за спиной пекло разверзлось. Оно и ясно. День там или ночь, но уличный, городской бой один из самых сложных способов ведения боевых действий, потому как плотная многоэтажная застройка, где каждый дом может превратиться в крепость с окнами-бойницами, ограниченная видимость и молниеносная смена оперативной обстановки, требует особых навыков выживания. Именно выживания. Группе ввязываться в боестолкновение не вариант. Для них выполнение поставленной задачи никто снимает. Иначе, зачем они в этот ад вообще спустились? Н-но! Положительный момент и здесь найти можно. Во-первых, вовремя опасность заметили, а во-вторых,.. Каким бы крутым ты не был, попав в такую задницу, приходится стремительно адаптироваться к опасным условиям.

– Василь Осипович, – обратился к проводнику. – Маршрут скорректировать придётся. Только так, чтоб не сильно от первоначального плана перехода отставать.

– Есть тут одна лазейка. – Мотнул тот головой в темноте. – Мы тут на одной из улиц трубы меняли…

– Вот и веди. Барсук, обеспечь проводнику безопасное сопровождение.

– Сделаем, командир!

Обогнули жилой сектор, вышли в застройку и вот тут нарвались. Стали передвигаться внутри квартала, где бои вроде как давно прекратились. Ночь на дворе, абсолютно пустой квартал. Нет ни мирных, ни военных. Тишина, только в отдалении откуда убрались, взрывы и стрелковый бой шумит. Ветер гуляет с моря, из-за него стучит на крышах побитая кровля. И тут из окон пятиэтажки люто пролаяла пулемётная очередь, а к ней автоматы подключились. Проводник, Барсук, Седой – падают. Проводник орёт громко.

Дальше пришлось туго. Голову не высунешь, ничего не видно. Попытался в сторону здания как-то стрелять, заградительный огонь вести, но толку от этого мало. Кому приходилось в похожей ситуации побывать, на своей шкуре все прелести городского боя испытал, насколько всё страшно и непредсказуемо. Сейчас важно не быть самым сильным, а стать незаметным, чтобы тебе, вон как Ивченко не прилетело, а ты мог из-за угла тихо пристрелить противника.

«Орёт. Живой, значит! – понял Барсук. – Что там Седой?»

– Ванька, ты как? – позвал Тихомирова.

– Норм! – откликнулся тот. – Проводник – триста.

– Вижу! Оттащить можешь?

– Пока нет. Чего орёшь, у тебя матюгальник есть?

– С испугу!

В канале голос командира прорезался:

– Седой, живы?

– Проводник «трёхсотый», вытащить пока не можем.

– Понял. Сейчас поможем.

Естественно подмогнули. По двору рассредоточились, как могли. Кто за остовами машин укрылся, сгоревшим БТРом, кто за баком перевёрнутым. Быстро-быстро Тарик, Ильяс Исмагулов, стал отрабатывать цели из снайперской винтовки. Работал по засветкам огня в развалинах и окнах. Потом ещё двумя РПГ отработали и, совсем хорошо стало.

– Что с проводником? – услышали вопрос Старого.

Барсук откликнулся:

– Швах! Кончился проводник. «Двухсотый!»

– Млядство!

– Что дальше?

Вот и думай! То ли на засаду противника напоролись, то ли на отход разведгруппы нарвались, то ли они из другого района к своим отходили, а тут картина Репина «Не ждали» понимаешь, в общем. У нациков в городе ведь какая тактика? Если позицию в доме заняли, то просто в стенах между квартирами пробивали ходы. Соответственно, можно было весь этаж насквозь пройти, иногда даже между этажами лесенки ставили, чтобы по всему дому перемещаться быстрее, но… Дальше из колодца двора выбираться нужно, доставать карту и по направлению «тропу» торить.