Дивергенты боя

«Ладно! Пусть!» – Аверин поморщился.

Это не первая… Даст бог! …и не последняя командировка. Сейчас в чреве МИ-35-го летела на задание слаженная команда единомышленников и фанатов своей профессии, которой каждый из них в душе гордится. В повседневности они почти обычные люди, на рабочем месте – военнослужащие, в командировках… одно из самых засекреченных и самых боеспособных подразделений Главного управления Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации. Такие отряды в узких кругах министерства обороны больше известны как спецназ ГРУ. Они не носят ни голубых, ни краповых беретов, не мелькают лицами на новостных каналах, на парадах их тоже не увидеть. В любой из таких отрядов попасть непросто из-за закрытости системы. В советское время набор в спецназ ГРУ проводился среди призывников-срочников, которые по своим данным годились для службы в ВДВ, и бонусом при этом было наличие разряда в каком-нибудь виде спорта: бег, прыжки с парашютом, единоборства и стрельба. Теперь условия отбора строже – в разведку не попадают, в разведку берут: опытные офицеры присматриваются к солдатам, которые хорошо себя показали на учениях или в боевых действиях. Однако и после того как взяли, те, бойцы, должны будут выдержать долгий и изнуряющий курс обучения. Следующий шаг в элиту среди своих – Отряд, по иному Центр. Можно только добрым словом вспомнить «Корабля», легендарного генерала Корабельникова. Когда в девяностых армию в кровь дербанили, доказывая её ненужность для страны, он, сжигая сердце и нервы, смог сохранить структуру и целостность организма разведки. Афганистан, потом первая Чечня, заставили пересмотреть и задачи, и тактику действий спецназа. Задачи разведки отошли на второй план, а ударная составляющая стала более отчётливой. Дисциплина в отрядах поддерживается не только уставом, в строгие рамки сами условия загоняют.

Вспомнилось последнее напутствие Бати. СС или по позывному Дон, провожая своих бойцов, сказал:

«Окажетесь за ленточкой, мирной жизнью не обольщайтесь. Помните, там своих нет. Только чужие. Не ведитесь на то, что они на русском языке болтают. С четырнадцатого года наших людей и в хвост и в гриву долбят, мирные города из крупняка расстреливают»…

– Подлетаем! – голосом командира вертушки, разродился динамик. – Старый, предполагаемая готовность высадки – восемь минут.

На территорию сопредельного государства залетали со стороны Белоруссии и если по всем международным законам рассудить, уже больше часа находятся вне этого самого закона. За время полёта болтало и вибрировало их безбожно. А всё потому, что пилот в таких делах, как переброска группы, «не первый раз замужем» был. И поговорка у него соответствующая, как жизненное кредо во время полётов: «Ниже летаешь – дольше живёшь». Ага! Чем ниже летит пилотируемый вертолёт, тем больше вариантов проскочить и спрятаться за рельефом местности, за искусственными препятствиями, за те же деревья прислониться. Небольшая высота полёта обеспечивает скрытность подхода к цели, а это залог успешного выполнения задания.

– Собрались! – голосом «перебивая» шум движков, приказал Аверин.

Вертушка замедлилась, пошла на посадку. У самой земли пилот выровнял её, а вскоре колёсами притёр к грунту.

– На выход!

Через двустворчатые двери, нижнюю створу используя как трап, бойцы выскакивали в ночь, и отбегали от вертолёта. Аверин оглянулся. Кабины членов экипажа МИ-35-го раздельные, размещены уступом. Махнул рукой. У вертолётчиков ночники ГЕО-ОНВ, с высоким разрешением. Увидели. Сорвались с места, взмыли вверх. Прочь заскользили. Вот и всё!

– Включить матюгальники. Проверить связь внутри группы.

Для связи внутри группы по штату стоит Р-392. Мало того, что эта радиостанция морально устарела ещё лет двадцать назад, она устарела и износилась физически. Посему радиостанции в убогом состоянии. Бойцы уже давно сбросились и закупили себе УКВешные «Моторолы», поскольку связь внутри группы должна быть устойчивой.

– Норма!

– Направление юго-восток. Движение в колонне – стандарт. До окружной дороги 8 километров. Выдвигаемся. Вперёд.

Ох! Нагружены как верблюды. Почему, как? Каждый боец спецназа на долгий выход берёт тактический рюкзак, куда всё нужное барахло складывает, вот и похож на верблюда…

«Хорошо живёт на свете Винни-Пух,

От того поёт он песни вслух,

И, не важно, чем он занят…»

Бешеной собаке сто вёрст не крюк. Спецназу четырнадцать километров по пересечённой местности, на один зуб. Даже не вспотеют. Не успеют. Только дыхание слышно, да глухой топот ног в ночи. О том, что кто-то заметит, особо можно не переживать. Киевская провинция изобилует полузаброшенными сёлами и заброшенными хуторами, по нынешней жизни используемыми в виде летних дачных владений. Отпрыски достойных крестьянских семей подаются в города, а старики понемногу умирают, и в зимнее время года присматривать за жилищами просто некому. С рюкзаками на плечах, оружием, соскользнули в сухое русло, обходя жильё стороной и двинулись по нему, благодаря всех богов за то, что снег в этих местах отсутствует напрочь.

Понятие «сухое русло», относительное, его не следует понимать буквально, ибо струившийся меж маленьких берегов поток прервал свое течение. А ложе ручья назвать сухим, очень затруднительно…

Вот и Гостомель. В жилую зону заходить не стали. Мимо проскользили. Нечего там делать. Гражданские, это не их цели. Хотя и крови местных вояк пускать не хочется, по большому счёту свои же ребята. Но тут пятьдесят на пятьдесят и ничего не попишешь. Судьба у каждого своя, её на кривой козе не объедешь.

Взлетно-посадочную полосу и небольшой авиационно-военный городок возвели на окраине посёлка изначально исключительно для нужд АНТК имени Антонова. Полоса одна – 3,5-километровая бетонка, имеется ЖД линия от станции «Буча». Авиационная инфраструктура в полной мере присутствует. Главной «фишкой» аэропорта являются закрывающиеся гигантские ангары. Попасть на территорию сложно – объект режимный. Но не для спецназа.

Берёзы и сосны выделяют парковую зону. Асфальтированные дорожки покоцанные непогодой и временем. У домов малолитражки, иные под брезентовыми чехлами спрятаны. Городок спит. И это действительно городок похожий на сотни таких же, что есть и в России. Будто не в иностранное государство попали, а к себе. Двухэтажка административного здания ВСУ – на фото она сверху несколько по другому смотрелась, рядом четыре этажа гражданской администрации аэропорта.

– Делимся! Связь поддерживать постоянно.

Разбежались.

Угол с транспортными контейнерами. Антенное поле. Заморачиваться ним не их задача. Смысла зацикливаться никакого. Оно для группы весит примерно столько, как частный сектор в этом уютном уголке недалеко от Киева, под названием посёлок Гостомель.

На площадках у ВПП за огороженной кольями металлической сеткой стоят гражданские самолёты, по другую сторону высокий бетонный забор. Вышки с прожекторами. Ангары. Большие. В одном из них «Мрия» должна быть. Но им она точно не нужна. Не до неё сейчас…

Двойка: Хруст – Потап

Кирпичное здание казармы, в своём первозданном качестве сохранившееся с советских благодатных времён. Стояло оно в стороне от основных построек комплекса аэродрома. Аккуратное, одноэтажное, выстроенное из силикатного кирпича. Перед ним, как и положено – плац. Тоже крохотный, обрамлённый бордюрами, за которыми перед посаженной когда-то давно линией берёз, навечно наверное, и традиционно, вцементированы металлические рамы с плакатами. Свет в окнах не горит, а вот отсветку центрального коридора заметить можно.

Тишина. Ни ветерка. Погодка шепчет. Зима, а совсем бесснежно и не холодно. Темновато правда, но и приборов ночного видения у группы нет. В силу привычки, по шороху и смене почти неразличимых красок темноты, определил выделенного Старым напарника. Спросил:

– Как прошло, Потап?

– Порядок. – Доложился сержант. – Можешь работать.

– Добро! Остаёшься на контроле. Пяти минут должно хватить, потом подтягиваешься. Ну, ты понял?

– Есть! Иди уже, начальник.

Оставив Медведева контролировать тылы казармы, лейтенант чуть ли не скрываясь, скорым шагом прошёл-пробежал к центральному входу в казарму. Чтоб не доставляло неудобства, поправил за спиной тубус РШГ, автомат в левую руку переправил. Случись что, шуметь рано, и выкручиваться придётся изгаляясь ножом и пистолетом с навёрнутым на ствол глушителем. Через дверь, внутренний запор на которой сержант и ходил отпирать, вошёл внутрь в маленькое, освещённое помещение – эдакий предбанник для удержания холода в межсезонное время года. Ухом ко второй двери приник. Услышал глухое, монотонное:

«Тук! Тук! Тук!..»

Встав на колено, миллиметр за миллиметром расширил щель между дверью и косяком. Кожей щеки почувствовал прохождение сквозняка. Взглядом просканировал вид в коридоре. Удивляясь, хмыкнул:

«Надо же, не спит!»

В такой час глаза кажется, сами собой готовы закрыться, и хоть на короткий миг отключить своего владельца от реальности. Раньше этот временной промежуток ночи, в преддверии утра, люди воинской профессии называли часом волка. Вот и дежурный роты обслуживания аэродрома, усиленно боролся, чтоб не заснуть. Оно и ясно, что бороться, не службу тащить! Разгильдяй покинул тумбочку напротив входа в центральное помещение. У стенки установил стол со стулом и… усевшись за него, извлёк нож из ножен на поясе, элемент формы одежды и статуса представителя дежурного наряда, лениво тыкал его острым концом в какую-то картонку, лежавшую на столешнице. Один как перст. Второй и третий, зуб можно дать, в спальном расположении на кроватях дрыхнут. Ну что за вояка, такой ущербный пошёл! Расслабились без войн и финансовых потрясений. Ну-ну!

Глянув на циферблат наручных часов, отметил:

«Уже в общем-то можно действовать, наши к местам выполнения задачи подтянуться бы должны».

Через щель слегка приоткрытой двери Хрусталёв прислушался к тишине, помимо того непроизвольно отметил, что нож точно штатный, идущий в комплект автомата Калашникова, наверняка туповат, равно как и его владелец на ближайшие сутки. Нет, уже меньше. Гораздо меньше суток.

Но всё же клинок был достаточно остёр, чтобы если засранцу повезёт, раскроить Хрусталёву физиономию.

«Тук! Тук!..»

Как ни странно, но оба взгляда напоролись друг на друга. У солдата украинской армии они расширились и превратились, чуть ли не в блюдца.

«Не пуганные они здесь. – Пришла в голову Хруста мысль. – А ведь он меня не как врага испугался. Испугался, что с проверкой несения службы пришёл и почикал за разгильдяйство на дежурстве».

У парня уже и рот открываться начал, вот-вот крик из него вырвется. Понял некоторое несоответствие с регламентом проверки. Что у него в мыслях проклюнулось, не угадать. Может дух отца Гамлета в армейской снаряге увидел, испугался. Вот только рука с ножом дёрнулась, готовая с перепугу, использовать его на вроде того же обычного камня. Действительно, вдруг хоть таким Макаром посчастливится привидению в голову угодить.

Ага! Вдруг посчастливится в последний миг почувствовать себя, эдаким Рембой, и все четыре дюйма закаленной стали вонзятся в основание шеи, и удар окажется гибельным для страшного пришельца в балаклаве под капюшоном. А вот кричать не нужно! Жаль пацана, но никак по другому.

Негромкий хлопок в пустом помещении раздался, словно кто-то сухую ветку о коленку сломал. Нож вылетел вон из руки дежурного, приглушенно звякнул о старый, истончившийся, почти насквозь протёртый несчётными подмётками линолеум пола. На обезображенном гримасою страха лице отразилось внезапное изумление. Парень глазами повёл, опустив их себе на грудь в район сердца, не понимая, что ужалило её в самую неподходящую минуту. Снова послышался хлопок. Украинский военный пошатнулся и рухнул плашмя, грудью на стол, там так кверху спиной лежать и остался.

Сам нарушитель ночного казарменного быта мухой метнулся через холл, прикрыл двери в спальное расположение, отметив, что лампочка дежурного освещения тускло светит перед центральным проходом, позволяя распознать то, что лишние телодвижения и звуки из коридора никого не потревожили и все военные продолжают спать.

– Потап, – в гарнитуру радиостанции тихо проговорил Хруст. – Давай ко мне.

– Иду.

Прибывший Потап держал под контролем закрытые двери спального расположения, между делом прямо на входе выкладывая из тактического рюкзака десятикилограммовые баллоны с газом, внешне похожие на огнетушители малого объёма. Ух! Умаялся пока до логического, спланированного ещё дома, конца груз дотащил. Хруст в холле появился уже не сам, он прямо из кровати умыкнул толком не проснувшегося сержанта, определив его по форме, разложенной на табуретке. Товарища в бытовку определил, скотчем стреножив ему ноги и руки за спиной. Ладонью по щекам поплескал, чтоб окончательно в себя пришёл, и с ним работать можно было.

Глянул на хронометр на запястье руки. Удовлетворённо хмыкнул. Время ещё было, а они вроде как на своём участке справились. Осталось повадки местных командиров узнать:

– …Вова, сам всё расскажешь или помочь, а то ведь могу.

– Да, пошёл ты! – попробовал храбриться сержант, толком не разобрался в происходящем, но тешил себя мыслью, что это проверка их роты одной из верхних структур.

– Твоё дело. Не хотелось бы прибегать к экстренным способам язык развязать, да выхода, кажется, не оставляешь…

Испокон веку все пытошники объявляют: мы слишком честны, чисты и праведны, чтобы употреблять калёное железо, дыбу, испанские сапоги, русский кнут и так далее по списку. Но употребляют не колеблясь по простейшему соображению: перечисленные средства очень действенны. Испанских сапогов у Хруста не было, а вот пара затрещин язык военному развязали. Соловьём запел:

– Старшина роты и посейчас после вчерашнего отмечания 23-го, пьяным в каптёрке дрыхнет. Ротный к восьми тридцати заявится. У взводного отгул. Вчера ответственным был. А больше у нас начальство особо-то не появляется…

Ответствуя, парняга вложил в голос столько отчаяния, что впору пожалеть бедолагу. Челюсть, казалось, сама по себе дрожала.

В бытовку Потап заглянул. Доложился:

– У меня всё! Осталось кнопку нажать.

– Не задохнутся в усмерть?

– Не должны. Там пара форточек для проветривания открыты.

– Ну так жми! – подмигнув сержанту, сказал Хруст. – Тут Вова сообщил, в каптёрке их прапор почивать изволят.

Сержант, заслышав страшного ката, представил себе, что второй пришлый казарму подорвать собирается, заблажил:

– Господи, помилуй нас грешных!

– А ты не греши, Вова. – И напарнику. – Потап, жми кнопку.

Потап нажал. Сержант в ожидании взрыва зажмурил глаза. Когда не дождался, открыл их, взглядом наткнулся на противогазные маски на лицах врагов.

Тот, кто допрос устраивал, ладонью в перчатке по его плечу потрепал. Изменённым из-за противогазной маски голосом проговорил:

– Не ссы, Вова. Проспитесь, живы останетесь. Потап, пошли старшину навестим и командиру доложимся…

Двойка: Барсук – Тарик.

Тихая лунная ночь подошла к концу. Ещё совсем недавно ни души нигде не было и вот, пожалуйста, в отдельных окнах уже свет горит. По улицам в сторону центрального КПП спешат одинокие фигурки людей. Скорее всего, на автобусную остановку торопятся, на работу. Им до Киева предстоит добираться, потом ещё на метро и на наземном транспорте протрястись. Собачий лай напоминает, что местные шавки бдят. За своё пребывание на территории городка освоились, в подобие стаи сбились, понятие «свой-чужой» с возраста открытия глаз усвоили.

Отдышаться смогли в процессе освоения лёжек и взятия под контроль подходов к местам отработки главной задачи. Оба прильнув к окулярам винтовочной оптики, исследовали свои сектора. Отсюда, с высоты крыши ближайшего ангара, всё превосходно видно.

Так! Теперь доклад:

– …Старый, ответь Барсуку!

Услышал в крохотном динамике наушника:

– Старый в канале.

– Мы на месте. Территория под контролем.

– Принял. Отбой!

В городских условиях малым подразделениям часто приходится вести боевые действия в окружении и надеяться только на себя. Снайперы держат под контролем длинные улицы, переулки, площади, проходные дворы, все более-менее обширные и открытые места в целях недопущения выдвижений противника и его перегруппировки. Вывести из строя командный состав противника или расчёт огневых средств, связь, или операторов приборов наблюдения, большой вклад в работу ударно-диверсионной группы. Потребуется, можно и снайперский террор организовать, хаос и смятение среди бойцов, страх, деморализацию, чтоб противоположная сторона не наглела.

В идеале снайпера сопровождает автоматчик. Страхует. Прикрывает ему спину от внезапного нападения. Пара Барсук – Тарик, особенная, давно сработанная. Обязанности прикрывающего, обычно выполняет Тарик. Позиции для работы они всегда выбирают по своему разумению, так, чтоб стрелять удобно и задачу своим облегчить максимально.

К работе основная группа давно приступила, ну а «глаза и уши» продолжили осуществлять контроль территории. Время тикало. Рассвет наступил. Городок проснулся.

Снова в канал врезался:

– …Барсук вызывает Старого!

– Слушаю?!

– Командир, светлый «Фольксваген» затормозил у входа на стоянку. Из машины выбрались двое военных, направились к вам. Встречайте.

– Понял тебя. Отбой!..

Группа Лерыча

Чтоб выйти к объекту, их тройке пришлось преодолеть территорию автопарка, где никакой охраны не было, но стояли, где в ряд, где как придётся, транспортные средства, от погрузчиков, до ржавых автобусов-«ЛАЗов» ещё первой серии – 695-й кажется. Выбрались на бетонку ВПП. Всё в запустении, как будто хозяина нет.

– Хотелось бы посмотреть в глаза той заразе, которая наш объект к чёрту на кулички заправторила! – посетовал Дед. – А ведь ещё в комендатуру возвращаться придётся.

– Не ворчи, Дед! – не сбивая темпа полубега, откликнулся Крот. – За то, на свежем воздухе работать.

– Манал…

– Ахренеть! – чуть ли не в голос воскликнул Крот, сбиваясь с шага.

– Что?

– Ангары…

Ряд ангаров действительно впечатляли. О масштабах самого большого из них можно судить по пожарной лестнице, по стене будто в небо уходившей. Рядом ни души.

– Отставить разговоры! Раздолбаи! – одёрнул Лерыч. – Если поторопимся, всюду успеем. Тихо!

Команду жестом продублировал.

Остановились. На колено опустились. Оружие к бою привели. Хорошо на саму бетонку выскочить не успели.

– Это кто?

По самой кромке полосы, с противоположной стороны послышался шум шагов и голосов. Никто там тишину нарушать не боялся. Шли, как бараны в отаре.

– Смена. – Решил Дед.

– …Три, четыре, пять, шесть. – Считал по головам сумеречные тени Крот. – Что-то многовато.

– Нормально. – Пришёл к выводу Лерыч. – Кто-то за аппаратуру сядет, кто-то в охрану встанет. Расслабились щеглы.

– Дождёмся смены? – спросил Дед.

– Можем в комендатуру не успеть. Да и смена в казарму попрётся, а там Хруст…

– Тогда что?

– Будем окучивать. Сначала охрану, а уж там и смену радара.

Радиолокационная станция кругового обзора П-18 обозначилась сначала антенной, а уж потом и кунгом на транспортном средстве. Укрылась она в капонире. Здесь спецам холод помог. Смена в кунг полным составом убралась, а вот охранники в стороне стояли, и дымя сигаретами общались. Кто-то сейчас в тёплую казарму отправится, а кто-то на холодном ветру куковать будет. Из оружия, у всех четверых штык-ножи на ремнях, и всё. Действительно не пуганные.

Подобрались. Тенями в полный рост встали.

– Эй, военные!

– А? Кто здесь?

Голос испуганный.

– Рот закрой и молчи в тряпочку. Спецподразделение ГУР ВСУ с проверкой к тебе нагрянули. Чтоб начальству за такое несение службы генералы клизму вставили. – Громко не проговорил, прошипел Лерыч. Всегда шутником и аферистом в командировках числился. – Ну-ка, кругом. Руки за спину.

Пластиковыми наручниками окольцевали. Вокруг рта и шеи скотч намотали. На головы их же шапки напялили.

– Стойте здесь. Отдыхайте.

С составом смены… И старым и новым. …совсем просто получилось. Открыли дверь, скомандовали:

– Выходить по одному! В одну шеренгу строиться! Работает спецназ ГУР из Киева!

Дед, старый воин, после того, как всех повязали, незаметно перекрестился. Слава богу, никого из молодняка резать не пришлось. Подумал:

«Молодец Лерыч! Выдумщик хренов!»

Чтоб не замёрзли, предварительно раздолбенив аппаратуру, пацанов как кильку в бочку, в кунг запихнули, на ключ замкнули, а сам ключ за капонир забросили.

– Лерыч вызывает Старого!

Услышал ответ:

– В канале!

– Пеленгатор в минус!

– Потери?

– Потерь нет.

– Добро. На вас ещё комендатура.

– Помню.

– Конец связи.

Капитан обернулся к товарищам, сказал лишь:

– Работаем дальше…

Группа Старого

Это только в плохих фильмах, с непонятно откуда приглашёнными консультантами, крутые парни «на лихих конях», с криком «Ура!» врываются в стан противника и месят его, во все стороны разбрызгивая реки крови. Действительность гораздо прозаичнее. Сначала всё планируется вдали от места работы, затем следует выход к объекту. Разведываются и берутся под контроль подходы к нему. Дальше, как правило первоначальный план… Гм!.. «Как фанера над Парижем пролетает в направлении далёкого путешествия на три известных буквы» … корректируется по условиям выявленных реалий. В конечном итоге…

– Наружной охраны объекта не наблюдаю. – Доложил по связному каналу Седой.

– У меня тоже чисто. – Откликнулся Серый, контролировавший внешний «вход-выход» узла связи в торце здания.

В канале связи проявился Барсук, доложил о появлении «Фольксвагена».

– Седой ко мне. Пока ведём наблюдение и разбираемся с приезжими. – Распорядился Аверин.

Военных, не вовремя подкативших на «Фольксе», «паковали» в четыре руки. Старый с Седым. Молчун с Серым тылы обеспечивали.

Сработали почти чисто. Чисто в том плане, что никто из обоих и пикнуть не успел. А почему «почти»? Если Старый своего в полном сознании спеленал, то второго Седой придушив, перестарался, в полную отключку вогнал.

– Он хоть живой? Или шею свернул? – поинтересовался командир.

Заталкивая тело в багажник, Седой пульс на шее проверил. Отчитался:

– Жив.

– Карманы проверь.

Среднестатистические мужики в зимней повседневной форме. Не амбалы. Не крутые. Но вот две вещи смущали. У обоих при себе оружие имелось… И это в мирное время! …во-вторых помимо пистолетов, удостоверения личности сотрудников СБУ в кожаных мужских кошельках. Вишенка на торте – пропуска в центральный офис вышеуказанной конторы. Напрашивается вопрос. За каким ляхом старшие офицеры безопасности Украины, в такое время в эту дыру прикатили?

Машину отогнали в дальний «карман» бокового проезда. Устроились почти в тепличных условиях.

– Значит так, – сидя со скованным, освобождённым от верхней одежды «языком» на заднем сиденье, Старый повёл беседу. – Времени в обрез, не больше десяти минут. Время пошло, потому на свои вопросы, я хочу получить быстрые ответы. Полемика не нужна, подполковник. Вопрос первый. Цель приезда?

СБУшник запираться не стал, ответил сразу:

– Плановая проверка узла связи аэродрома.

– Я не видел сопроводительных документов.

– Был звонок из Киева.

– Седой, – отвлёкся на стоявшего с наружной стороны напарника, командир. – Там второй подопечный по времени в себя придти должен. Уточни расклад.

– Есть!

Пока продолжалось общение в салоне, со стороны багажника машина от раскачки в лёгкий разнос пошла. До слуха доносились тихие стоны, мычание, ругательство и слезливый говор, периодически прерываемый шепотком Седого.

– У-у-у! Да способен ли ты уразуметь? Я – понятия – не – имею – к-когда!!!

– Тем хуже, – хладнокровно промолвил Седой. – Но может это тебе снова поможет возыметь полное понятие.

Вновь автомобиль раскачало, добавив к тишине заканчивавшейся ночи мычание, стон, а вскоре тенорок ответа.

– Чего вы от нас хотите? – тоскливо сказал подполковник, освобождаемый от, рубахи и майки посредством хорошо отточенного ножа.

– Правдивых ответов. Пока я их не услышал.

Только в кинофильмах бравые герои развязывая язык врагу подробно излагают, что именно сотворят с ним если тот запираться будет. На деле же всё по-другому, субъект и так мстителен. Тем более, если он с тобой одного поля ягода. Всё понимает, и всё равно изворачивается. Работа такая.

– Я вам правду и сказал. Я профессионал, а не грёбаный герой. Только любители строят из себя несгибаемых идиотов. И безуспешно, между прочим, ибо под пытками раскалываются все, кроме психопатов с оглушёнными нервными окончаниями…