Дивергенты боя

Александр Забусов

Дивергенты боя

Примечание

Прежде, чем уважаемый читатель погрузится в повествование этой фентезийной истории под названием «Дивергенты боя», хотелось бы напомнить, что многое описанное в книге носит чисто художественный, а не мемуарный и не историко-документальный характер. Хотя, конечно, и создано по мотивам реальной жизнедеятельности подразделений военной разведки.

Признаюсь, что в погоне за выразительностью образов, а также от избытка чувства ностальгической любви к системе, допустил некоторые отклонения от истины и эмоциональные перегибы, вплоть до вкрапления элементов военной «фэнтези», гротеска и капельки дружеских пародий на тех, кого знаю или знал, не переходящих в стёб.

Прошу также учесть, что в книге язык героев представленной истории, местами, безусловно, далёк от классического русского литературного, нередко содержит фрагменты народных и даже, возможно, псевдонародных речевых оборотов. Поверьте, всё это не от неграмотности автора, а просто описание речевых оборотов по иному, приведёт к тому, что ГГ приобретут «картонную» составляющую.

И так, все персонажи считайте, что вымышлены, любые совпадения практически случайны. И ещё!.. Помните, в каждой Сказке обязан присутствовать намёк, иначе это будет просто Ложь! Читайте.

Предисловие

Понятие Дивергент имеет неоднозначное значение. У некоторых людей бытует мнение, что Дивергент, это тот, у кого на всё есть своё собственное мнение, не зависимое ни от кого другого. Он, мол, по натуре своей ассоциативный тип, не соблюдающий никаких уставов и предписаний, не выполняющий беспрекословно никаких приказов. Его принципы и предпочтения освобождают от всех навязанных законов, норм, правил, общепринятых устоев, и эти принципы и предпочтения делают его индивидуальной личностью. Мировоззрение у него тоже иное, отличное от других. Сознание, взгляды, мнение, мышление, представление о чём либо или о ком либо – дру-ги-е.

Может понравиться такой индивид-одиночка, абсолютно обособленный и абсолютно индивидуальный в своём существе? …Это когда по сути своей, такой индивидуум не подстраивается под какие-либо общепринятые для всех правила, нормы, обычаи, обряды, устои, уставы, законы, шаблоны, стереотипы, предписания, гласные или негласные. …Может? Это вряд ли! Но это всего лишь мнение не слишком далёких в своём развитии людей. Явление дивергенции намного шире.

В той же математике дивергент – понятие, связанное с расходимостью ряда. Это если представить ряд чисел, который продолжается бесконечно, не приближаясь к какому-либо конечному числу. Звучит сложно? Можно проще и на примере. Если бросить камень в воду, от места падения по воде пойдут круги, которые всё дальше и дальше удаляются от центра.

Другой контекст дивергентности относится к науке о системах. Здесь это явление, когда система имеет разные пути развития, и они удаляются друг от друга. Примером может служить разветвление реки. Она может протекать в разные стороны, формируя множество рукавов.

В психологии дивергентное мышление, это способность человека мыслить нестандартно, искать разные решения одной и той же задачи. Такие люди отличаются креативностью, новаторством. Они часто предлагают неожиданные идеи, выходя за рамки общепринятого. Дивергенты способны быстро адаптироваться, находить необычные пути решения проблем. Существует мнение, что дивергенты – это люди искусства, творцы. На самом деле дивергентное мышление востребовано в любой профессии. Везде требуются новые идеи и нестандартные подходы. Собрать из таких людей команду и можно в любой сфере деятельности горы свернуть.

В жизни бывают моменты, когда стандартные решения не работают. Именно в таких ситуациях дивергентное мышление помогает найти выход из сложной ситуации, предложит новый взгляд на проблему, а потому, понятие Дивергент – как неуправляемый, ассоциативный, абсолютно обособленный индивид-одиночка, неправильно. Любой человек, если захочет и постарается, может быть Дивергентом. Главное не бояться экспериментировать, искать новые пути. Мир полон возможностей для тех, кто готов смотреть на него широко открытыми глазами.

Часть 1. Происки Чернобога

«Нас помнят, пока мы мешаем другим».

В.И.Ленин

Отступление первое

Стук в дверь заставил потревожить свои старые кости. Изо всех сил превозмогая боль, раздирающую спину и колени, при тусклом свете лучины слезла с печи.

«О-хо-хо! Старость не радость!» – сама себе в голос проскрипела.

– Сейчас выйду! – чуть ли не прокаркала громко. – Жди там!

Зачерпнула из кадки ковшом отстоявшуюся воду, донесла до рта. Влага огнём прокатилась по горлу, ум прояснила. Чёрный кот Баюн, соскочив с лавки, волчком вился у её ног, мяукая и вовсю, обтирая своей шерсткой старые, худые ноги. Спросила у него:

– Что, чуешь, что Чернобог к порогу страждущего смертного привёл? Аль, на волю хочешь? О-хо-хо! Скоро уже.

– М-мау-у! – протяжно откликнулся хвостатый помощник.

– Посмотрим.

Сняв ржавый крюк с петли, открыла дверь. Из-за дверного проёма в пространство избы ринулись сотни ночных звуков. Лес рядом. На самое крыльцо вышла. За порогом темнота проявляла отступившую назад одинокую фигуру, закутанную в длинный плат, рисунок которого подслеповатыми глазами да ещё в ночи разобрать было невозможно. Женщина.

– Чего надоть!? – неприветливым голосом спросила.

– К тебе я с просьбой малой и подношением, Горислава! – в ответ послышался взволнованный грудной женский голос.

– Сразу говорю, плод травить не буду! – обозначила рамки своих приоритетов.

– А и не надо! В другом нужда.

– Кхэ! Заходи. Рассказывай.

Горислава, по меркам новгородской общественности, значилась ведьмой. Уж сколько поколений горожан пользовались её услугами, не счесть. На подобную деятельность церковь и слуги её сквозь пальцы не смотрели, но поделать ничего не могли. Сильная колдунья избегала силков и капканов, расставленных на неё, ускользала от воев, посланных за ней. Не раз уже огнём праведным жгли жилище её тиуны на боярских землях, а оно, как феникс возрождалось по близу от столицы Новгородской республики. Подобно грибам в грибнице, новые избы, после очередного пожара, вырастали уже на другом месте. А вот те, у кого к колдунье нужда приспела, поразительно быстро находили дорогу к порогу её обиталища. Вот и этой ночью…

Таких людей, какова Горислава, на Руси испокон века сотни и сотни было, от прежних времён остатки остались: ведуны и ведуньи, волхвы и волховицы, колдуны и колдуницы. Короче, приверженцы старой, родной для Руси веры. Старое постепенно отмирало, а новое в муках нарождалось. Константинопольские церковники считали, что на эту землю они новую веру насаживают, вот только та, проникнув сюда, преображалась в нечто отличное от оригинала, изворачивалась и становилась удобоваримой для сердец русских людей. Всё от характера проживавших здесь человецей получалось, да ещё от объёма пределов государства северных славян, большей частью с приходом новой веры утерявших свободу.

Святая Русь раскинулась от причерноморских степей до побережья Ледовитого океана, от Двины и Дуная до Волги. Русь Великая. В стольном граде Киеве, столице страны, сидел венценосный князь, там пребывал и митрополит, глава церкви. Но реальная власть, усобицами ослабляя военную мощь государства, была в руках местных князей, бояр, епископов, игуменов монастырей. Они владели землями. Распри князей, несли разорение крестьянству и городам. Продолжалась княжья замятня даже тогда, когда внешние враги угрожали Русской земле, а смерды… Да, Русь была уже не та, что прежде. Смерды жили скудно. Бесправие, бедность, курная изба, убогая соха, постоянный страх перед неурожаем и голодом, разорение от войны – таков был удел крестьянина. В этом плане от других не был чем-то отличен вольный град Новгород, разве что торговой стороной радовал. Через земли Новгородской Руси тянулась северная часть древнего Волжского торгового пути на Каспий, Кавказ и арабский Восток.

Новгород не единственный вольный город и на Руси, и в Европе, и на Балтийском и Средиземноморском прибрежье. Но нет равного ему, по обширности владений. Весь север Руси, от Финского залива до Уральских гор, – всё это Господин Великий Новгород. Новгородская земля граничит с Владимиро-Суздальским княжеством на юго-востоке, со Смоленским – на юге и Полоцким – на юго-западе. Новгородские бояре удерживают за собой земли соседних народов. В этих землях стоят русские крепости, в которые свозится дань со всей округи. На Волхове такая крепость – Ладога. Она же, на пару с погостным городишкой Олонцом, защищает торговые пути от нападений с севера. На западе находится, основанный еще князем Ярославом Мудрым, Юрьев – центр новгородской власти в чудских и латышских землях.

По берегам Невы и Финского залива новгородские бояре собирают дань с ижорян и вожан, а на севере управляют Карелией. Ежегодная дань поступает с земли еми, ещё севернее, с земли саамов, вплоть до границ Норвегии. Далеко на севере, по Терскому берегу – Кольскому полуострову Белого моря, Заволочью, Зауралью, тянутся новгородские владения. Потому, в стоящий в центре водных путей Великий Новгород, и стекаются бурной рекой: мёд, воск, меха связанные в «круглые бунты» на кольцах из прутьев, серебро, драгоценный моржовый клык, рыба. Волховом – Ладожским озером – Невой по Балтийскому морю, новгородские купцы плавают в Швецию и мимо Вюсби в страны Европы – Польское поморье, Германию, Данию, вплоть до Англии и Италии.

Вёл из Новгорода на запад и торговый путь по суше – через Юрьев к Двине и далее к Неману и Висле – в Пруссию. По реке Ловать, пробираясь волоком на Днепр, направлялись новгородские суда в Черное море. Заходят они при этом, в киевское Олешье, в устье Днепра, Белгород и Галич – на Днестре, Малый Галич – на Дунае. Далее морем, вдоль болгарских берегов в Константинополь ходят. По рекам Мета и Тверца, корабли новгородских купцов к Волге добираются, а по ней через Понизье, владения владимиро-суздальских князей – в Каспийское море…

В свою очередь, в новгородские земли тремя глубокими клиньями вдаются владения владимиро-суздальских князей. Эти клинья как бы свидетельствуют о притязаниях суздальских князей на богатую боярскую соседку: на северное Подвинье, на Прионежье и на Торжок, но Новгород – вольный город, тирании не терпит. Править в нём нелегко, силой его не согнёшь. Андрей Боголюбский пробовал и «добром и лихом», пришёл было, чуть ли не со всей Русью, но три дня воевал, а на четвертый был бит. День победы над ним новгородцы доныне отмечают как праздник.

Однако в сей час суть не в том! Ночь на дворе.

– …Рассказывай. – Велела.

Пришлой оказалась боярыня Нинила, жена средней руки купца новгородского Варфоломея Кузьмича. Пришла с обидой на сына боярина первой сотни Акима Титыча, Мишку. Распоясался малой засранец, уж не первую девку, в среде бояр смущает. Ладно-ть выбрал бы да женился, никто из родителей не отказал бы. Так нет же! Паскуднику всё новых и новых девиц желается. А дурёхи отказать не могут. Нравится ирод. Уж на что богонравна её Миланья, а когда Мишка и на неё глаз положил… Пустила к себе в светёлку ночью и ноги раздвинула. Дворня приход чужака заметила не сразу, спохватилась не в раз, искать нарушителя спокойствия принялась только с пинка хозяина семейства, а когда нашла, охальник силой пробился на улицу,.. Силушкой бог не обидел. …побил мужеску прислугу и был таков.

– Жениться не желает, а родной батька ему в том потакает. – Вещала обиженная боярыня. – Ходит по торгу гоголем, красивых девок высматривает.

– И чего ты хочешь?

– Изведи обидчика, Горислава. Богом прошу!

– Вот только не надо…

– Ой, прости дуру! Хочу, чтоб духу его на нашей земле не было.

– Хм! Так ведь, как я поняла, у них всё по обоюдному согласию случилось?

– Мы с отцом на сё согласия не давали.

– Ладно, дело твоё. Время придёт, сама с Чернобогом разбираться будешь. Потвора, дело не хитрое.

Оно и верно. Потвора безопасна только для чары наложившего. Независимо от действия эффекта на других, ответ держать заказчику. Наложенные чары даже волоса на голове ведьмы не затронут. Качества же первого круга наложенной силы, являют собой тьму, смерть, зло, черноту, потворство.

– Поняла тебя. Иди вон, сядь туда. – Указала. – Жди. Кастовать будем.

Горислава уже в средине рассказа боярыни, запустила невидимый щуп в источник её личной силы. Качнула в себя энергетику, а потому жаровню из-под лавки, на средину избы без особых усилий вытащила, и спина болеть перестала. Старшие боги, каждому смертному бессмертную душу в тело вложили, а достойных ещё и родовой силой наделили. Пользуйся.

Женская душа магична по своей природе. Ей подвластно интуитивное познание мира – гораздо более тонкое и точное, чем логическое. Женщина более тесно, чем мужчина, связана с природой, ей легче вступить в контакт с её тайными силами и научиться использовать их в своих целях.

Теперь не то! Забыли. Ой, забыли и вспомнить не желают… В старину в деревнях все бабы владели искусством волшбы, и это была добрая волшба, направленная на то, чтобы стать красивой, счастливой в браке, чтобы сберечь свой дом от дурного глаза и порчи, чтобы урожаи были обильными, а дети здоровыми. При этом большинство женщин вовсе не считались колдуньями. Магия была естественной частью их быта.

Воевать, сеять хлеб – дело мужчин. Но прежде чем мужчина отправлялся в поле, ратное или работное, женщина должна была пошептать над щитом или зерном особые слова. Чтоб щит от меча или стрелы защитил, а хлеб уродился. Женщины знали обрядовые песни, заклинания, причитания, превращавшие любое событие – свадьбу, рождение ребёнка, строительство дома – в магический ритуал, призванный принести мир и благополучие.

Сейчас всё забыто, а ведь со времени прихода на родную землю византийской веры и двух веков не минуло…

– Принесла ли с собой вещицу, ответчику принадлежавшую? – спросила колдунья, когда огонь в жаровне языками пламени выше бортов поднялся.

– Вот!

Из котомки на свет божий вытащен был лоскут белёной ткани с вышивкой по одному из краёв, и протянут ведьме.

– Что сие?

– Как с подворья сбегал, в драке ему рукав на рубахе оторвали. Пойдёт?

– Ещё и как! – головой кивнула, забрав из рук, рассмотрела материю. – С телом напрямую соприкасался.

Запах сухих трав, используемых в волшбе, кажется во всех углах надёжно поселился. Распевный призыв, посаженым, хриплым голосом, совсем не громким и не надсадным, заставил Нинилу забыться, но сознание не терять. Пространство избы растворилось в дымке, образовав коридор. Никаких тебе окон или необычного свечения в воздухе. Появление, просто из ниоткуда старого, но крепкого, седовласого мужчины, одетого, будто купец на речном привозе, для женщины не было простым и будничным.

– Сам! – удивляясь, шёпотом пояснила колдунья. – Вот уж не ожидала. Да я его почитай два десятка лет как не видала.

– Что? Баба договор со мной, посредством тебя, заключить возжелала? – не глядя на лицо боярыне, даже как бы не обращая внимания на её присутствие здесь, спросил Гориславу.

– Точно так, вышний. С бедой пришла.

– Ну что ж, поможем. Пусть свою кровь в огонь хлюпнет.

Ведунья поторопилась. Лебедью чёрной метнулась к боярыне. Ухватив за руку, резанула, заставила разжать кулак над пылающей жаровней. Кровь у Нинилы с ладони по капле закапала в жар. Внезапно за окном разнёсся раскат грома. Ослепляя и пугая, блеснула молния.

– Договор заключён и будет вскоре исполнен. – Произнёс пришелец, глянув в глаза Нинилы, подвёл итог. – Ну, а с тебя причитается. Сама расплатишься, или долг на потомков повесим?

Сказала, как последний выдох в своей жизни сделала:

–Сама…

Глава первая

Михаил

Открыл глаза. Удивился. Перед взором проявился широкий двор, какого и не упомнит никогда ранее, словно колодец со всех четырех сторон закрыт гладкими, считай выскобленными, подогнанными друг к другу плитами. Он внутри него и не один. Позади опасность притаилась. Кажется, даже кожей ощущает её. А ещё полной мерой понимает, рывком оторваться можно только в две стороны: на выход или к окнам первого этажа. Позади послышался рокот, и сознание, раздвоившись, подсказало, что странная колесница, приятного зелёного цвета, с человеком внутри, называется «Мерседес».

Часть сознания встрепенулась, фиксирует происходящее, но повлиять на него не может. Подумал:

«Невидаль какая!»

– Вперёд пошёл! – услышал голос.

В спину болезненно чем-то ткнули.

Лестница имела широкий пролёт, вмещавший затянутую мелкой сеткой шахту подъемника-лифта. Слово «лифт» из чужого сознания ковырнул.

«Лифт! Что сие за слово-то такое?» – подумалось.

Ответа не было. Подметил странное устройство. Покрытые мазутом стальные тросы, массивный противовес. Отметил. Параллельному сознанию устройство казалось чрезвычайно ненадёжным.

– Входи в клеть, – голос позади, подбодрил спину очередным тычком. – Теперь надави кнопку под номером три. Ну-у!

Он на автомате ткнул пальцем в один из кругляшей, выделявшихся на металлической плоскости. Для него, убогого и немощного в своей теперешней ипостаси, можно было удивляться, вот только исполнять или не исполнять приказ, само по себе не получалось. Выходит, над телом своим он не властен.

«Своим ли?» – мелькнула мысль.

Клеть обшитая металлической сетью со скрежетом и подрагиванием поползла вверх. Внутри неё даже двоим было тесновато. В столь ограниченном пространстве можно попытаться схватиться с неизвестным конвоиром, но он нынешний, по-прежнему оставался беспомощен и слаб, точно котёнок слепой.

Второе сознание, которому тело сейчас и подчинялось, выразило недовольство в недопонимании соседа по вместилищу:

«Ага! – вопросом проявил неудовольствие непонятный сосед. – Умный, да? Откуда ты такой умный?»

Ответствовал:

«Новгородцы мы?»

«Ну, это твои проблемы! Здесь и сейчас мы не в Новгороде. Сечёшь? А вот по поводу конвоира… – даже зубами нервно скрипнул. – Попробуй получить лошадиную дозу наркоты в вену,.. Или чего там они вкололи? …а потом сложенным вдвое, и связанным по рукам и ногам прокатиться в багажнике! Умник!»

«Чаво-о?»

Параллельное сознание далее отвечать не собиралось, только перед ним заструилась вереница неконтролируемых мыслей, мелькающих как бы сами по себе, без корректировки его собственного розмысла по ситуации, которую умом не понять:

«Если бы эти субъекты намеревались убить, то влили бы в стакан яду, а не психотропа. На худой конец застрелили. Возни меньше. Нет человека, нет проблем. Теперь-то чего? Одно ясно, освободиться легче и проще всего, очухавшись».

Лифт содрогнулся и замер. Сопровождающий выбрался наружу первым.

– Выходи, – пригласил он почти весело.

Мужчина, конвоировавший его, или их обоих,.. Как так получалось? Непонятно, но факт. …был в возрасте средних лет, весьма рослый и очень широкоплечий. Одет… Срамота одна! …Второе сознание подсказало:

«Дорого и броско».

На лестничной площадке наличествовало две двери обитых коричневым дерматином. После просвербевшего, писклявого звука в ушах, проникшего из-за одной из дверей, её отворила невысокая, светловолосая, очень хорошенькая женщина.

– Ну, наконец-то, – сказала она. – Заходите. Может его развязать?

– Не стоит. Шустрый больно. Скоро химия стухнет и можно будет, более предметно поговорить.

На минуту показалось, что внимание к нему ослабело и второе сознание, теперь уж ясно, что родное этому телу, начало действовать. Скорей всего, ещё до внедрения, действительно шустрый владелец тела, как-то смог верёвку на запястьях развязать.

Оттолкнул женщину, а вот с мужчиной не угадал. Удар пришёлся по лицу, заставив голову мотнуться и затылком чувствительно приложиться о стену. Мушка пистолета оставила на щеке глубокую ссадину. Прежде чем погрузиться в пустоту темноты, от второго сознания успел зачерпнуть мыслительный вброс:

«Отлично. Крови в моих жилах, как и у прочих двуногих прямостоящих, не менее четырех литров, немножко можно и потерять. Чем несчастней, забитей и окровавленней буду казаться этим дебилам, тем легче придётся впоследствии».

Мрак опутал, поглотил, лишил боли и всех других чувств…

Как темнота с глаз спала, Михалка осознал, что столбом застывши, стоит на Торговой стороне своего родного города. Стоит в аккурат посредине Ильиной улицы. Взглядом несмышлёного телёнка пялится в сторону Великого моста, на котором народ все свои разборки с мордобитием проводит. По городским преданиям языческий бог Перун, свергнутый при Владимире Святославиче в реку, подплыв под сей мост, бросил на него свою палицу. От той поры свары и начались.

Прояснение дальше уже со звуковым сопровождением продолжилось.

– Ай! – будто залитые воском в уши пробки в одночасье повылетали.

Шум-гам, звуки улицы пробились в уши. Даже отшатнуться пришлось. Базарные зазывалы на все лады, речитативом выкрикивали предложения купить товар. Кто-то почти под боком торговался, спорил, сбивал цену. Кто-то наоборот цену на свой товар наворачивал.

Запах реки и пряностей, принесённые ветерком, щекотали обоняние. Минька замешкался, судорожно пытаясь сообразить, что с ним совсем недавно происходило. Помотал остриженной в кружок светловолосой головой, будто пёс кудлатый из воды вышел, и влагу отряхивал. Остачу наваждения прогонял.

На дворе день-деньской. Кругом него люд простой толпится. По своим каким-то важным делам снуют: богатые горожане, ремесленники, смерды. Обряжены по-людски в сермягах, высоко по талии перехваченных поясами с пряжкой, а на поясах тех в кожаных чехлах висит всё, что должно быть под рукой: и кошелёк, и нож, и гребень…

Обрадовался…

– Ф-фух! Слава богу! – вспомнил недавно виденное непотребство. – Не то, что некоторые!

…Покрутил головой, взором выделяя особенности местной жизни вдоль торгового ряда. И не только простых смертных узрел. Бояре и богатые купцы в долгополых кафтанах из дорогих гишпанских, аглицких и восточных сукон, шастали. Их жены в шелках. У последних на шее обручи, золотые жгутовидные гривны. У девок вон, ленты в косах. А молодых, ядрёных девок Михалко любил.

– Эх! – радостный возглас при виде всего этого великолепия вырвался.

Раскатисто рассмеялся. Потянулся.

–Ляпота-а!

Уже и в улыбке ликом поплыл, и шаг в сторону молодиц сделал. Вот только на втором шаге снова сознание поплыло, острыми точками в пелену загнало, в жар бросило. Из туманной мглы перед взором, рожа отвратная проявилась. Улыбнувшись улыбкой уродской, едва знакомым, старческим голосом прошамкала:

– Ужо попомнишь у меня. Изведу!

И скрюченным пальцем на руке порченой пегментацией от прорвы прожитых лет, погрозила.

– Да, чтоб тебя! Ай! Что не так-то? Изыди тварь бесовская! Откуда взялась только на мою голову?

Сам же крестился не переставая… Отпустило. В голове окончательно просветлело. Лучом божественного света взор притянула к себе Святая София, её пятикупольная громада, высившаяся за рекой. Сурово смотрит она своим широким фасадом на Волхов. Мощные, неоштукатуренные стены никак не идут в сравнение с изысканным внешним убранством других храмов Новгорода.

Рука помимо попустительства мысли о светлом и высоком, уже неосознанно, как бы сама собой снова горсть в щепоть сложила, выпустив наружу два перста. Размашисто на Софийские купола перекрестился, в мыслях пытаясь отринуть недавние видения чуждой картины непонятной реальности. Губы зашептали:

– О-осподи! Царица Небесная! Спаси и сохрани мя грешного!..

А мысль уже дальше побежала, заставила действием закрепить просьбу к вышним силам:

«К образу Спаса сходить, что ли? Ага! Благословения попросить, авось отпустит!»

Не шагом пошёл. Широкими плечами и мощным торсом молодого тела расталкивая народ перед собой, побежал.

Сквозь расступившуюся толпу страждущих и просящих мирских, без крестного знамения на лоб, втиснулся внутрь.

Храм ярко освещён. Служба не так давно закончилась, а вместе с нею и крестоцелование. Людей немного осталось.

По сторонам огляделся. Молящихся и батюшку, своим появлением тревожить не хотел. Всё как обычно. В простенках храма между окнами центрального барабана изображения восьми пророков, эпически спокойных среди повседневного шума и гама Новгорода. На стенах южного притвора – Константин и с осуждающим взглядом Елена. Много больших икон – апостолы Петр, Павел… А внизу пестрят непотребством надписи, нацарапанные на стенах кем-то из шутников, как вроде:

«Якиме стоя усне, а лба о камень не ростепе».

Других надписей, ещё похлеще, тоже хватает. Каждый год затирают и епитимьей карают,.. Прости господи! …но без успеха – грамотных нынче много развилось. Чего уж там говорить! Михалко и сам, не так давно, со всем семейством бати, стоя на церковной службе заскучав, тоже… гм,.. Нда!