Сергей Давыдов. Засекреченный город

      А я ещё раз затравленно огляделся и побежал назад.

      Через двадцать минут я уже ходил по улице в поисках вожатого.

– Ну ты куда исчез? – крикнул мне издали Илька.

      Илья и другие ребята ждали меня, сидя на трубах возле пруда. Ребятам я не сказал, что подрался. Ещё скажут, что я хвастаюсь.

      А если девочки узнают, так совсем не отлипнут.

– Ну? – нетерпеливо вскочил Владик.

– Они к нам вечером зайдут, – небрежно ответил я и уселся рядом с ним.

– Как бы Меркурий их не распугал, – с тревогой вздохнул Илья. – Они же не знают, что у нас такой баловник в отряде живёт.

– Ничего не испугаются, – успокоил вожатого я.

– Мальчишки, бежим купаться! – крикнули нам издали девчонки. И мы побежали купаться на озеро, споря, что сейчас выкомаривает Меркурий.

      На плотине к воде уходили ржавые трубы, на которые мы залезали. Я взобрался на трубы, которые нависли над водой и прыгнул вниз…

                              Глава IV

                         Воды забвения

                                    1

      Беда не приходит одна. Скоро о разбитой лампочке, и о том, что я подрался, знали и во дворах, и в отряде. Взрослые требовали меня наказать, а со мной и других мальчишек, с которыми я играю, а за одно и за наши хулиганские игры, от которых улица не знает, куда спасаться. И вспомнили нам сгоревшую помойку, кросовок, который я запустил той вредной тётке на балкон, а ещё крысу из носка и инопланетян. И заодно даже пылесос, который сегодня вырвался из отряда и напугал какую-то бабку…

      Таня собирала наших ребят на школьном стадионе.

– Мальчишки, опаздаете на линейку! – крикнула нам со стадиона Лиза.

– Всё из-за тебя! – сердито бросил мне Павлик, вытряхивая из своих убитых кроссовок мусор. – Ты бы ещё на луну его запузырил!

      Это он про мяч, по которому я дал ногой с разворота и угодил им в заросли радиоактивной крапивы, которая жглась, как огонь.

– Сам бы его и доставал тогда! – огрызнулся я.

      И мы со всех ног кинулись на стадион, где уже строились голоногие ребята из нашего отряда. Все подтянутые, весёлые, в чёрных форменных рубашках, в коротких шортиках, беретах и пионеских галстуках.

      Линейка началась с обычных докладов вожатых и звеньевых. Танька напомнила о спортивных соревнованиях, выслушала, как живёт отряд и заявила, что мы не ребята, а бедствие улицы и её кошмар.

– Да ещё пылесос ваш безобразничает! – с укором сказала она.

– А чё вы хотите, он же дошколёнок! – заступился за Меркурия Лёня.

– Мне и вас хватает, а тут ещё ваше пугало! – едко сказала Таня. – Вы хулиганите и таскаете с помоек всякую гадость!

      И повоспитовав нас, заявила, что на следующей неделе нам предстоит очистить от мусора пустыри. За тем выступали вожатые, отчитываясь о проделанной за эти две недели учебно-воспитательной работе с ребятами.

– К стати об учебно-воспитательной работе в отрядах! – глаза Тани нехорошо сверкнули и остановились на мне. – Вьюжанин, выйти из строя.

      Ребята в строю загомонили, ехидно поглядывая в мою сторону.

– Что он опять натворил? – раздался чей-то насмешливый голос.

– Сейчас узнаем! – весело крикнул другой мальчишка.

– Наверно опять кого-то стукнул! – ехидно заметили в строю.

– Я щас тебя, как стукну! – ощетинился Тима, заступаясь за меня.

– Никого я не стукал! – громко ответил я. Но меня не слушали.

– Я слышал, он кого-то здорово отлупил! – выкрикнул Кирик Смирнов.

– Тишина! – прикрикнула на ребят Таня. – Вьюжанин, ты сегодня здорово отличился, ничего не скажешь. Ты просто стихийное бедствие какое-то!

– Да иду я, иду! – в сердцах воскликнул я, и предчувствуя нехорошее, медленно вышел из строя и чуть склонив голову, посмотрел на ребят.

– Вьюжанин Даниил… – напряжённо начала Таня.

– Я Серёня, – поправил я капитана и убрал со лба волосы. Я ни чуточки не обиделся. Меня часто путают с братьями.

      В строю пробежал тихий смешок. Ребята стали переговариваться. Танька заявила, что мы её доведём до инфаркта и ребята замолчали.

– Серёня, – отрывисто кивнула Таня и взяла меня за плечо, – скажи мне пожалуйста, ты не мог бы не влипать в истории?

– В какие ещё истории? – непонимающе поднял я глаза на Таню.

– А кто утром лазал на чужой балкон?

      "Значит она уже знает… – подавленно подумал я. – Кто же сказал, что я на балкон лазал? Неужели наши ребята?"

      Я посмотрел на ребят. Нет, они не могли!

– Вьюжанин, – вывел меня из раздумий голос Тани. – Ко мне сегодня женщина приходила, на тебя жаловалась. Говорит, ты к ней залез и что-то взял, и ещё дразнился. Зачем ты лазал бесспросу на чужой балкон?

      У меня сразу радостно подскочило сердце. Это не ребята! Да они и не могли меня заложить! И тут мне стало совестно от того, что я подумал на ребят.

      Я поднял голову и брякнул:

– Кроссовку доставал…

– А как она там очутилась? Прилетела?

– Да…

      Ребята в строю засмеялись и загомонили.

– Мы играли во дворе… – начал объяснять я. – Ну, кто дальше ногой кинет кроссовку, а потом кидались ими друг в друга, чтобы осалить. Вот я и кинул, а она в окно улетела! Что мне оставалось делать?

      Ребята засмеялись ещё громче и веселее. Несколько мальчишек согнулись и захлопали себя по голым коленкам.

– Это всё правда? – недоверчиво спросила Таня. – Ты ничего там не брал?

– Хоть кого спроси! – весело сказал я, чувствуя, что опасность миновала. – Со мной ребята играли, они всё видели.

– Серёнька просто кроссовку доставал, – вышел из строя Владик. – Он нечаянно туда её запузырил, а тётька сразу кричать!

      Я благодарно посмотрел на друга.

– Хорошо, с этим разобрались, – с облегчением объявила Таня. – А теперь скажи, ты научишься когда-нибудь не перечить взрослым? И не драться с ними.

– А где я им перечил и дрался?

– А ты забыл? Ты только и делаешь, что перечишь и дерёшься!

      Ребята в строю снова засмеялись.

– Зачем ты взрослого человека избил? – сдержанно спросила Таня, мягко взяв меня за плечо. – Да ещё дразнился.

– Он мальчишку обижал, – накалённо сказал я. – Маленького. Идёт и руку ему ломает. Мальчик плачит, а он издевается. Легко малыша обидеть, если ты взрослый! Они только с маленькими смелые!

– Ага! – выкрикнули из строя несколько ребят.

– А с нами, мальчишками им можно делать всё что хочешь! – с жаром выкрикнул я, повернувшись к ребятам. – Они вообще считают, что мы только мешаемся и хулиганим!

      Ребята одобрительно загомонили.

– Ребята, тише! – пыталась успокоить их Таня. – Никто из нас не считает, что вы мешаетесь! Мы стараемся вам помочь, чтобы вы не наделали бедствий…

– Значит вы нам помочь стараетесь? – усмехнулся я и почувствовал, как в горле у меня заскребло. – А почему никто из взрослых не помог малышу, когда ему больше всего нужна была их помощь?

      Ребята одобрительно зашумели.

– Вьюжанин, ты сейчас о чём? – нахмурилась Таня.

– А тебе не сказали ребята?

– Нет… Ничего они мне не говорили…

– Тёмыч отлупил дошколёнка, – сдерживая негодование, но с беспощадностью в голосе сказал я. – Симка идёт и плачет! Идёт через всю улицу… И хоть бы кто из взрослых подошёл к нему и спросил, кто его обидел. И он видел это! Знаете, как ему было обидно? Он и успокоиться никак не мог, потому, что взрослым было не до его беды!

      На минуту на стадионе воцарилось молчание. Молчал я, молчали ребята в строю, хмуро смотрели мальчишки, которым я рассказал про этот случай. Таня тоже молчала и со странным выражением смотрела на меня.

– Серёнечка, – нарушив молчание, ласково сказала Таня, – я тебя очень хорошо понимаю. И мы часто бываем не правы, но ведь нельзя всех взрослых считать считать какими-то бессердечными мучителями детей!

– Я вовсе так не считаю… – смутился я, вспомнив нашу вожатую Юлю, и тётю Зину из киоска, которая всегда давала нам с ребятами жвачку, девушку из райкома комсомола, которая помогла мне вытащить занозу, и саму Таню.

– Ну хорошо, – успокоилась Танька. – Я сама во всём разберусь. Только пожалуйста не втяпывайся больше ни в какие истории! А сейчас стань в строй…

      Я вернулся в строй. Влад обнял меня, закинув руку мне за шею.

      Линейка закончилась. Таня повела наш отряд в физкультурный зал.

      А через два часа, после занятий, мы снова собрались во дворе гонять мяч.

                                    2

      Вечером, когда розовая луна взошла над высоковольтками, мы с ребятами вышли во двор. На улице было прохладно, летали комары. Солнце висело над белыми высотками, золотя верхушки домов нашей улицы.

      Славка держал меня за руку и с завистью смотрел, как ребята влезли босыми ногами в большую лужу и толкались, весело визжа.

– Слава, иди чистить зубы! – выглянула в окно его мама.

– Сейчас! – откликнулся Славка, выходя с нами во двор, прихрамывая на больную ногу, перевязанную бинтом. – А вы ещё придёте играть?

– Угу, – обещал я, ероша Славке волосы. Мы прибежали к нему после линейки и два часа смотрели мультики и бесились.

– Славка, ты если что, зови нас, – со значением сказал малышу Тим.

– Да, мы тут часто гуляем, – доверительно кивнул Владик.

– Ага, – помахал нам Славка и убежал чистить зубы.

– Пацаны, давай в солнышко! – позвали нас Даня, Костя и Ваня Спицын.

– Кто полетит? – настороженно спросил Лодька.

– Кто последний, тот и полетит! – отрывисто крикнул Костя. – Чур не я!

– Чур не я! – почти хором отозвались Тим, Даня и Лодька.

– Серёньчик будет! – обрадовался Витька Лагунов.

– А чё сразу я лечу? – сердито метнул я взгляд на мальчишек, но сел на качелю и меня стали раскручивать.

– Раз! – крутя, солнышко, дружно произнесли ребята. – Два! Три…

– Пацаны, а давай обратное солнышко! – подал идею Витька.

      И чтобы не прослыть трусом, я согласился. Меня провернули спиной назад, а моя душа ушла в пятки и где-то там замерла.

      В очередной раз я не удержался и полетел в лопухи.

– Ну признавайтесь заразы, кто меня толкнул?! – разозлился я, потирая коленку и запястье, надвигаясь на ребят.

      Началась беготня по детской площадке.

– Пацаны! Айда с нами в салочки! – позвали Кирилл и Серёня Зуев.

      Но поиграть нам не удалось. Лиза заставила нас сдавать нормативы по плаванию. И часа два мы с ребятами прозанимались в отряде.

      Я сводил на плавание две группы малышей.

      А потом Таня позвала ребят на военную игру, а мне велела дежурить в отряде до их возвращения. И до шести часов я стоял в нашем клубе на вахте.

– Серёня! – ко мне прибежал чем-то напуганный Тим. – Это ты мне сейчас звонил?

– Я не звонил… – опешил я. – Я с утра на улице!

– Кто же тогда?

– Не я, точно… А ты чего такой? Ты будто испугался чего-то…

– Испугаешься тут… – в страшном волнении сказал Тима и облизнул сухие губы. – Сижу, ракету делаю, тут ты звонишь. А голос будто и твой, а непохож… И всё про какой-то Зеленогорск говоришь, про заброшенную больницу, и чтоб я пошёл туда и спас тебя.

      Меня бросило в холод.

– Зеленогорск… – встревожился уже я. – Ты уверен? Не причудилось?

– А как же! – с жаром воскликнул Тим. – Я же не глухой!

      Я беспомощно сел на подоконник.

– Серёнька, ты чего? Плохо чтоль? – испугался Тим.

– Ничего… Только это странно всё… Этого города нет.

– Как нет?

– Нет и всё! Никто его не видел. Он, говорят вообще не у нас, а то ли в зоне, то ли в другом измерении. Это город-призрак! Там живёт всякая жуть!

      Тимка разинул рот. Ему тоже стало страшно.

– Тим, айда с нами на рыбалку! – позвали Тимку ребята.

      Наконец моя вахта закончилась.

– Серёнька, ты выйдешь? – прибежали под окно Тим и Даня.

      Тим был весь мокрый. Он свалился на рыбалке в воду.

– Я сейчас! – откликнулся я, выбежал во двор и мы отправились к пруду на той стороне гаражей. На стенах гаражей то и дело попадались рисунки.

      Дворы остались позади. Я то и дело оборачивался назад. Солнце бросало оранжевые отсветы на плиты плотины и верхушки домов.

– Серёнь, айда на грязный канал? – подали идею Тим и Даня, когда мы шли босиком по замшелым плитам берега ручья.

      Закат бросал на плиты набережной грязного канала оранжевые отсветы, играла на солнце воняющая канализацией зелёная вода забвения, под которой уснул наш изуродованный ядерной войной мир…

      Набережную и дома заливал тусклый свет угасающего дня. Над высоковольтками висела розовая луна. Капельки росы сверкали на трубах. Они убегали вдаль, за сумрачный горизонт. Вода канала несла мусор.

      Никого здесь не было, кроме бродившего по колено в грязной воде гмоха, который с удовольствием лопал мусор. Мы удрали от него и сыграв с мальчишками в вышибалы с подсералом, разошлись по домам.

      Над лесом багровел закат. Я запускал змея у нас на крыше.

– Серёня, слезай, уже поздно! – позвала меня мама.

– Я сейчас мам! – нетерпеливо откликнулся я.

      С откоса долетел долгий зычный гудок поезда. Я схватил змея, спустился в комнату, вышел на балкон, и увидел под окном широкую, глубокую канаву, заросшую сорной радиоактивной травой. В канаве лежали поломанные ржавые вагоны и локомотивы электричек с выбитыми окнами. На той стороне канавы тянулся ржавый забор. И кроме канавы, ржавчины и запустения не было здесь ничего. Ржавые трубы, гаражи, мёртвое железо в траве, мусор, механизмы, которые мы с ребятами то и дело находили где-то в тёмных закоулках дворов всё ещё напоминали о том, загубленном мире, который был до войны.

      Всё поглотило зелёное безмолвие и доела ржавчина. И от этого становилось жутко, словно этот новый ужасный атомный мир поглотил и нас…

                                    3

      На улицу спускались сумерки. В тишине гудела водонапорка, гремел где-то холодильник, что-то сонно бормотало радио. Мультики кончились и я убежал гулять. Окрестности купались в вечерней дымке. Вдруг мне показалось, будто за крапивным бурьяном кто-то стоит и пристально за мной наблюдает. Я вздрогнул, меня пробрало холодком. Но едва я подошёл к забору, как этот кто-то сверкнув жёлтыми глазами, метнулся в сторону и исчез на прогалине.

      "Скорее за ним! – решился я, на миг позабыв о страхе. – Надо узнать, куда он ушёл! Откуда они все вылезают!"

      Я легко перелез забор. Лазаю я по заборам наверное лучше многих мальчишек с нашей улицы. Я спрыгнул вниз и кинулся вдогонку.

      И вот я снова вышёл на заросшую крапивой и дудниками улицу с высоковольтками, где мы весной собирали мусор. Чтобы срезать, я пошёл мимо высоковольток. Всюду темнел лес. Но тут я понял, что тот, кто стоял за забором был явно не один. Кто-то настигал меня! Я слышал, как оно продирается сквозь радиоактивные заросли позади меня!

      Заросли зашуршали, прозвучал скрежет.

      Я не выдержал и стремглав бросился бежать. А этот кто-то не спеша, словно знал, что я далеко не смогу скрыться, двигался за мной.

      И вдруг я вышел к заброшенной станции.

      "Как я здесь очутился?! – поражённо ахнул я. – Станция отсюда далеко!"

      Мимо прогудела электричка. Солнце просвечивало сквозь окна вагонов и свет падал на перрон, на крапиву и мусор в канаве.

      Я огляделся по сторонам и прислушался. На станции никого не было. А мой преследователь почему-то отстал.

      Здесь валялось много мусора. Из крапивы торчали плиты и арматура. Надо мной скрипя, покачивался столб. Я отошёл от него подальше. А среди поросшего мхом мусора стояли изъеденные кислотными дождями статуи и сверлили меня своими неживыми жёлтыми глазами…

      Газ всему виной или призраки, которые обитали на заброшенной станции, но мальчишки, что здесь лазали потом приходили назад с глазами полными страха. Уж не их ли видели ребята, когда играли здесь?

      "А может не призраков? – мелькнула тревожная догадка. – Может этих чудищ с жёлтыми глазами?"

      Ребята не выдумывали, когда рассказывали о привидениях. Они отовсюду смотрели на меня. А на рельсах раздались глухие удары и отзвуки эха, с каким-то неясным гулом, перерастающим в вой.

      Внезапно на меня налетел пахнущий гарью ветер. Он заставил меня съежиться и закутаться в куртку.

      Издали, со стороны станции до меня долетел зловещий тягучий вой старинной сирены. Тишину прорезали скрежет гармони и хохот, от которого становится страшно. Неожиданно в спину мне повеяло холодом.

      Я испугался и направился к лесу.

      Зловеще загудели, стукаясь друг об друга провода, заскрипел горящий симафор. Рельсы зазвенели, послышался глухой, отдающий эхом стук. Меня охватил необъяснимый страх, и снова мои уши уловили протяжный гудок.

– Мама… – выдавил я из себя, утерев рукой вспотевший лоб.

      В канаве что-то загудело, сверкнул фонарь в ржавом вагоне, но тут же погас, а вот гул медленно, с подвываниями начал наростать и будто бы приближаться. Ржавая электричка с гулом и грохотом колёс пронеслась мимо меня и я успел увидеть мальчика в окне вагона.

      Мальчик что-то кричал мне, я бросился за поездом, полетел в крапиву, и оказался на бескрайнем пространстве из бетонных плит, а эхо стихло вдали.

      А из травы среди мусора торчали зловещие статуи, продолжая сверлить меня взглядом мёртвых жёлтых глаз. Позади раздался скрежет. Это скрипел столб. Я повернулся к статуям, и ахнул. Зловещие статуи исчезли!

      Я затравленно заозирался по сторонам, боясь, что они схватят меня и тут увидел какую-то железяку. Я изо всех сил дёрнул её, всё неожиданно перевернулось и я очухался у нас, на плотине.

      Звякнул о плиты ржавый болт.

      Без него стрелку перевести нельзя…

      Я вскочил на ноги и побежал во дворы, влез на трубу.

      "Какую стрелку я должен перевести? – лихорадочно размышлял я. – Явно не ту, у водонапорной станции… Она заржавела, сломалась. Её уже не перевести, даже не сдвинуть с места…"

      Значит существует ещё одна…

      "Но где её искать? – меня охватило отчаяние. Я спрыгнул с трубы. – На станции мы её не видели!"

      Я влез босыми ногами в лужу, глянул на крыши домов и только тогда вспомнил, байку про станцию-фантом, которая блуждает по железной дороге, появляясь то здесь, то там. И она как две капли похожа на нашу.

      Я сунул заветный болт в карман, вылез из лужи и побежал искать ребят.

                                    4

      Таинственная стрелка пряталась где-то на откосе. Но сколько мы лазали по нему, ни разу её не видели. А ведь она могла быть в другом измерении, откуда и приходил горелый поезд. Или в сумеречной зоне. А ещё была станция-фантом, которая появлялась то в одном месте, то в другом, и таинственная сбойка, по которой ходят призрачные поезда. Вскочишь на такой поезд и пропадёшь. Исчезнет и поезд, и станция, и рельсы, только прогалина среди леса и останется. А между тем они возникнут где-нибудь ещё.

      Но те, кто её находил, никогда не возвращались…

      Я рубил шпагой дудники и размышлял, где искать стрелку.

– Серёнь, лезь ко мне! – позвал меня с крыши подстанции Даня.

– Ага, – сказал я и полез к братишке на крышу, но долго на ней не просидели. Нас позвали мальчишки, мы спустились и пошли к лесному забору.

      У забора собралась шумная ватага наших ребят. Они возились с какими-то целофановыми мешками, противогазом с дыхательной трубкой, резинкой от аэростата и бутылками из-под газировки, которые нашли на помойке.

– Здорово, что вы пришли! – обрадовалась Сашка Панкина, когда увидала нас и заговорщески произнесла. – Поможете запустить?

– Поможем, – не долго думая согласился я. – А что это за штуковина?

– Мусорный аэростат!

– У кого взрослых дома нет? – деловито спросила нас с ребятами Сашка.

– Ко мне лучше не соваться, – запротестовал Влад, – если вредная сеструха увидит, что мы хотим запустить… Такое будет!

– Можно к нам, – предложил Тим. – У нас никого нет.

– Пошли, – живо вскочила на ноги Сашка.

      В квартире было пусто. Мы прошлёпали босыми ногами на кухню. Тим открыл настежь окно. Павлик отрезал горлышко от бутылки, приделали горлышко к трубке, приложили к ней резину и туго обмотали проволокой. За тем приклеив резинку к другой стороне трубы, мы сняли с конфорки горелку, сунули в неё трубку и включили газ.

      Держали крепко, чтоб газ не вышел и наш аэростат стал наполняться метаном. Надули один мешок, потом надули второй и отключили конфорку.

– Если мама узнает… – встревожился Даня, но не договорил, потому, что Сашка ощутимо пихнула его локтём.

– Не узнает, – успокоил я брата и вернул горелку на место.

      Аэростаты, снизу закупоренные пробками, рвались к потолку.

– Фольга есть? – спросила меня и Даньку Сашка Панкина.

– Нет, – признался Даня. Ещё весной мы всю фольгу пустили на рыцарские доспехи, и сейчас не осталось и кусочка.

– У меня есть! – выручил нас Влад. – Я сейчас!

      Минуты через две он вернулся с куском технической фольги, как раз такой, какая была у нас. Мы привязали её к аэростату и залезли на крышу.

      Сашка привязала к нему стропу. Павлик поджёг её.

– Парашютная, – с уважением заметил Тим. – Где взяла?

– Старший брат дал, – простодушно сказала Саша Панкина. – Он осоавиахимовец и парашютист.

      Сашка запустила аэростат и он медленно взлетел вверх.

– Смотрите, что сейчас будет! – озорно улыбнулась Сашка, обхватив меня за плечи и прижавшись ко мне сзади.

      Аэростат поднимался всё выше и выше и вдруг вспыхнул огненным шаром и грохнул громким хлопком на все дворы.

      Мы бросились вниз, смеясь от восторга и обсуждая нашу проделку. А во дворе уже собрались взрослые и ребята. Ребята смеялись и кричали, а бабки и другие жильцы вопили и звали председателя и милицию.

– Это вам не змеи запускать! – с превосходством заметила Сашка.

      Мы сидели на заднем дворе, пока взрослые не разошлись и только потом пошли гулять на дальнюю плотину. Мы нашли там банку и принялись гонять её, как футбольный мяч. Кончилось это тем, что я ушиб пальцы и, промыв ушиб, ушёл домой, обещав вернуться через двадцать минут.

      А через час мы уже шли мимо леса в сторону пятиэтажек на откосе и спорили о поездах, которых мы видели.

– Серёнька, а ты где гулял? – спросил меня догнавший нас Владик. – Мы тебя никак найти не могли. На станцию лазал чтоль?

– Вот… – начал я и замялся. – Я видел кого-то за забором. Ну я вам рассказывал. Это те, с жёлтыми глазами. Он был там, на Высоковолтной улице. А потом за мной погнался. И тут я вдруг очутился на станции.

      И я рассказал ребятам, что со мной случилось дальше.

– А ещё они будто в статуи лезут… – закончил я. – И скрипят ржаво…

– Я кажется их тоже видел, – растерянно сказал Владька. – Вышел рано утром мусор отнести, и вижу статую на заднем дворе. Чёрная, с жёлтыми глазами. Я подумал, робот. Она ведь даже не двигалась…

– А я один раз видел его, когда кроссовку искал, – вспомнил Костя. – В зарослях, где старая высоковольтка. Думал статуя, а она как глазами сверкнёт!

      Вдруг справа, там, где белела среди зелени станция раздался странный сигнал и искажённый голос, будто бы из испорченного динамика.

– Это на станции! – догадался Тим. – Побежали посмотрим!

– А не боишься?

– Кого?

– Ну, этих, с жёлтыми глазами…

– Да брось, их там давно уже нет!

– Ну пошли-и-и… – неуверенно согласились ребята.

      И, спустившись в канаву, мы пошли к утонувшей в зелени станции…

                                    5