Сергей Давыдов. Засекреченный город

– Это из-за них город и умер, – убеждённо сказал Серёня Зуев. – Там случилось что-то нехорошее… Это они сделали… Они всё живое делают мёртвым! Там после выброса оживают мёртвые сталкеры. А на стенах домов растёт какая-то ядовитая дрянь. Говорят, она заразная очень… И радиоактивной крапивы много. Та, которая колючками плюётся…

      Статуя скрылась из виду и мы словно вынырнули из тёмной воды.

      Мы набрали под окнами пятиэтажек ржавых стройпатронов и здорово попугали ими машинистов электричек и пассажиров.

      Но тут случилось то, что напугало уже нас, заставив бежать с откоса.

      Позади нас раздались глухие, вязкие удары. Мы обернулись и испуганно отпрянули к зданию вокзала. Покосившиеся столбы раскачивались и, то ныряли куда-то под землю, то снова выползали вверх.

      И сопровождалось это жутким гулом и звучным ржавым скрежетом…

                                    5

      Лазать по заброшенной станции стало жутко. Мы убежали во дворы, погоняли босыми ногами пинашку и загнали её в лужу. На улице было знойно, лениво бормотало радио, гремел хододильник, что-то гудело. Мы искупались, вернулись во дворы и сыграли с ребятами в панки возле бойлерной. А потом была линейка, за ней начались занятия и наступил вечер…

– Айда мультики смотреть? – предложил Серёня Зуев, ссыпая пыль на свою ногу. Нога была исцарапана, на коленке ещё не зажила болячка.

      Я снял чешку и стал вытряхивать из неё мусор.

– А пошли дымовуху сделаем! – предложили Владик и Костя.

– Пошли! – обрадованно махнул рукой Данька.

      И мы пошли на задние дворы, к лесу, где не ходят роботы-мусорщики, и где можно найти всё, что угодно.

– Серёня, домой! – высунулась из окна Серёнина мама.

– Ну мам! – отчаянно заныл Серёня Зуев. – Я с ребятами…

– Никуда не денутся твои ребята, – отрезала Серёнина мама. – Ты что мне обещал сегодня утром, когда я уходила?

– Полить все цветы…

– А почему же они все сухие?

– Иду-у-у…

      Серёня повесил голову и неохотно поплёлся к подъезду.

– Ладно пацаны, я мигом! – обещал он.

– Мы тебя у гаражей ждём! – объявил Тим. – Пошли ребята.

      Влада скоро тоже забрала домой мама. У него оказывается не были убраны игрушки, а в ванной натекло воды. Костика тоже позвали домой, и мы с Тимой и Данькой остались гулять втроём. Мы жевали жвачку.

– Слушайте, – вдруг воскликнул Данька. – Сегодня вечером по радио постановка будет. Про Алису Селезнёву… Пойдём послушаем?!

– Угу, – согласился Тим и, взявшись за руки, мы пошли домой.

      Возле дома нас встретила мама. Она уже вернулась с работы. В своей измазанной краской зелёной штормовке и зелёных брюках и косынке она походила на девушку-комсомолку из стройотряда.

– Мальчики, как вы тут без меня? – с улыбкой спросила она.

– Ничего, – небрежно ответил я и улыбнулся. – Скучали…

      Мы кинулись её обнимать. Мама нас остановила.

– Не сейчас, видите, я вся в краске. Ещё измажетесь…

– Ну и что?

– А как завтра в свой отряд пойдёте? Без формы…

      Тут она была права. Без формы у нас нельзя, и без пионерских галстуков тоже. А мамина одежда вся в краске. Она была бригадиром маляров.

– Извините, вы мама этих мальчиков? – раздался сзади капризный голос какой-то тёти.

– Да, а что вам нужно? – настороженно спросила мама.

      Мы обернулись и я узнал эту тётю. Это была мама Тёмыча, которая нас облила водой, когда мы звали хулигана во двор.

– Вы знаете, что ваши мальчики вытворют? – осведомилась Тёмина мама.

– А что они вам сделали? – повернулась к ней мама, заслонив меня рукой.

– Они моего мальчика вызывали на драку! – возмущённо сказала тётка.

– Как это на драку вызывали? – удивилась мама. – Они же не хулиганы…

– Самые настоящие хулиганы!

– Враки! – взорвася я. – Ваш Тёмыч сам хулиган, малышей обижает!

– Значит это правда, мальчики?

      Мама растерянно взирала на меня, Тиму, Даньку и на довольную, ожидающую, что нам сейчас же попадёт от мамы тётку.

– А чё, он первый начал! – раздражённо засопел Тим и мы рассказали и маме, и тётке, что случилось на самом деле тем вечером, когда встретили за бойлерной зарёванного Симку и пошли искать его обидчика.

– Это всё враньё! – перебила нас возмущённая тётка. – Тёмочка не такой, он никого и не тронет из ребят. А вот с вашими разберусь ещё!

– Знаете, вы лучше сами со своим мальчиком разберитесь! – сердито сказала мама тётке. – Ему уже четырнадцать, и он лезет к малышам, а моим даже одиннадцати нет и они никого не обижают.

      Тёмина мама ушла, бормоча угрозы, что нажалуется председателю и в уличный комитет, и в педкомиссию у нас в школе.

      Я улыбнулся маме, но вот мама совсем не улыбалась.

– Вот видите, что вы наделали? – рассердилась мама, когда тётка ушла. – На вас уже не первый раз люди жалуются. Вечно вы втяпываетесь в истории!

– А чего она разоралась? – негодующе выпалил Данька. – Мы чтоль к малышам пристаём? Мы никого зря не лупим.

– Не виноваты же мы, что Тёмыч задирается!

– А потом из-за ваших штучек, получаем мы, взрослые!

– Ага, ты ещё не знаешь, как нам тут во дворе достаётся! – расстроенный от такой несправедливости, проворчал я. – А ты ей веришь, что мы хулиганы…

– Она уже взрослая, а вы дети, – наставительно ответила мама. – Вот, одному человеку сегодня весь аэромобиль какие-то хулиганы обклеили.

– Значит таким, как она всё можно, чтоль? – всплестнул я руками глядя на маму с сожалением и почувчтвовал, как щипет в глазах.

– Хорошенькое дело, – возмутился Тим. – Взрослые могут что хочешь с ребятами делать, а мы должны их слушаться?!

– Идите в душ мальчики, – строго сказала нам мама, – а потом я займусь вашим воспитанием. Все дети, как дети, а вы всё время куда-то втяпываетесь…

      Спорить с мамой было бесполезно. Она могла лишить нас мультиков, и мы пошли в душ, тем более, что на улице сейчас было душно и пыльно.

      А под окнами и со стороны гаражей почему-то несло гарью…

                                    6

      Из душа мы вылезли еле живыми, потому, что мама пыталась отмыть наши вечно испачканные коленки кусачей мочалкой. Но нашим поведением ей было некогда заниматься. Мама ушла за рыбой на проспект. Мультики смотреть не было настроения и мы сидели на балконе, рассматривали вкладыши от жвачек и дулись на маму и на тётку, которая на нас наябедничала.

– Ну ябеда! – ругался Тима на тётку. – Давай ей какашку в газете под дверь кинем и подожжём! Она такакая откроет, начнёт тушить и вляпается!

– Не, так она мигом узнает, что это мы, – резонно возразил я.

– И что ты предлагаешь?

– Мы ей мышей-рокеров на балкон подсунем!

– Где ты их найдёшь? – искренне удивился Даня. – Они же из мультика.

– Есть идея! – таинственно улыбнулся я. – Айда на помойку, поймаем крысу и сразу домой. Сделаем из неё инопланетянина и кинем ей на баалкон!

      Мы загорелись новой идеей и забыв про грусть, вскочили и побежали на улицу, в сторону помойки. Другого места, где водятся крысы мы не знали.

      Крысу мы нашли быстро, но еле поймали, настолько она была шустрая и свободолюбивая. А ещё она несколько раз пыталась нас укусить.

– Лови её, она в мусоре прячется! – возбуждённо кричал Тим.

– Да её фиг поймаешь! – напряжённо роясь в мусоре, крикнул я.

– Да вот же она! – крикнул уже Даня.

      Крыса шуршала мусором, пытаясь удрать и визжала на всю улицу.

– Вы что тут устроили, хулиганы?! – бежала к нам тётя Наташа. – Вы почему, паразиты весь мусор разбросали?!

– Бежим! – крикнул братьям я, ухватив крысу за хвост.

      Мы рванули домой и влетели в квартиру, а с улицы летели крики дворничихи, которая обещала надрать нам уши и наябедничать маме.

– У-у-у! – показал тёте Наташе язык Тим.

– И как мы из неё мыша-рокера сделаем? – недоверчиво прищурился Даня.

      Крыса вяло пищала, смирившись, что удрать у неё не выйдет.

– Сейчас увидишь! – хитро улыбнулся я. – Неси наши краски!

      Мы изукрасили несчастную крысу, как мыша-рокера из мультика, да ещё прилепили к ней раскрашенную фломастерами рокерскую одежду из бумаги, страшную маску из картона, антенны и две старые погремушки.

– Хороша! – довольно засмеялся Тим.

– А сейчас будет ещё лучше! – улыбнулся я и прилепил к крысе светящийся значок, после чего мы вынесли её на улицу.

      Мы осторожно выглянули из-за угла. Тёмина мама стояла на балконе и орала на каких-то ребят, которые носились под окнами.

– Во сирена! – поморщился Тим.

– Ничего, сейчас она ещё сильннее завизжит! – прыснул я в ладонь. – Дань, беги в подъезд, бумкни там чем-нибудь, вымани её в тамбур, а мы с Тимой пока её не будет, мыша-рокера ей на балкон закинем!

      Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Даня убежал в подъезд и через минуту чем-то там загремел. Тёмина мама чуть не подскочила от испуга.

– Ах эти мальчишки, опять хулиганят! – вскрикнула она. – Ну я сейчас вам уши намылю, будете знать!

      И она скрылась в квартире. Мы с Тимой выскочили из-за угла.

– Быстрее, она сейчас вернётся! – поторопил я Тиму, скидывая чешки.

      Тим сцепил руки в замок, помог мне влезть сначала на себя, потом на газовую трубу, и по ней я добрался до ненавистного балкона.

      Крыса пищала, всё ещё пытаясь вырваться.

– Она идёт! – крикнул, выбегая из подъезда Данька.

      Я влез в окно балкона, кинул туда крысу и полез вниз. А почуявшая свободу крыса радостно завизжала и заметалась по балкону.

– Быстрее слезай! – заторопился Тим, когда я опять встал ему босыми ногами на плечи, и ухватил меня за лодыжки. – Прячемся!

      Я спрыгнул, подхватил чешки и мы спрятались за углом.

– Я вам сейчас задам, хулиганьё уличное! – послышались крики тётки.

      Она вышла на балкон и вдруг завизжала дурным голосом. Мы смеялись, лёжа на траве и дрыгали ногами, а на крики тётки сбежались все дворовые ребята. Тётка носилась по балкону с веником, пытаясь прогнать крысу.

– Уберите её, уберите эту гадость! – визжала Тёмина мама.

– Пацаны, чего это она? – подошёл к нам Лодька.

– Это к ней инопланетяне прилетели! – сквозь смех, сообщил я.

– Какие ещё инопланетяне? – подошёл к нам Лодькин друг Гурька.

– Мыши-рокеры! – икая от смеха, ответил Тим.

– Сам сейчас увидишь! – возбуждённо выдохнул я.

      Из окна вылетела наша крыса, шлёпнулась в крарпиву и пустилась удирать, а доведённая от страха до икоты тётка что-то кричала нам и крысе с балкона, а мы, кривляясь и дразнясь, ушли шлёпать по лужам…

                              Глава XIV

                   Отзвуки гаснущего эха

                                    1

      Поздним вечером, закончив смотреть мультики, мы с мальчишками выбежали на улицу. Небо хмурилось тучами. И сразу улица стала другой…

      Я втыкал в землю ножик. Брал его за лезвие пальцами, кидал от кисти, с ладони, кидал с плеча и с переворотом. Ребята молча смотрели, приткнувшись друг к другу, или уткнув подбородки в измазанные коленки.

– Мальчики, скажите, это была ваша затея с крысой? – подбежала к нам встревоженная и сердитая Лиза. – Зачем вы довели тётю до истерики?

– С мышами-рокерами чтоль? – хмыкнул я, кидая ножик. – Так ей и надо!

      Мальчишки дружно засмеялись.

– Это не мы, это инопланетяне! – сквозь смех возразил Даня.

– Ах инопланетя-ане! – недобро протянула Лизавета.

– Угу! – смеялся Даня.

– Нашли игры, – ещё больше рассердилась Лизавета. – Вы не пионеры, а хулиганы, на вас в уличный комитет уже жалуются.

– Ябеды! – с чувством бросил Тим.

– Ничего, будет вам ещё головомойка, – обещала Лизавета.

      Я подкинул ножик с переворотом и тот воткнулся в землю.

– Вообще, – встрепенулась Лиза, – я поражаюсь, как вы, мальчишки ещё не получили взбучку по пионерской линии.

– А что мы сделали? – насупился её брат, Владик.

– Да вы всё время что-то делаете, – сдержанно сказала Лиза. – Какого мальчишку я не встречу во дворе, у всех ножи! Вчера у дошколёнка даже нашла!

– Мы же ими не дерёмся, – резонно возразил Тим.

– Ну, вас-то я знаю, – неохотно признала Лиза. – А другие ребята? Некоторые откровенно хулиганят! Берут ножик и кидают в дерево! Или вырезают на коре плохие слова. Деревья портят. За всеми я не услежу.

      В тишине раздался сигнал. Радио начинало вечернее вещание.

– Нам пора в отряд, – вспомнил Даня.

      Я сунул ножик в рукав и мы пошли в отряд, на каратэ.

      А из отряда я возвращался один. Солнце висело над лесом.

      Я забежал домой попить. Включил радиоприёмник, влез в ванную умыться и помочить голову под струёй холодной воды. На улице было жарко, а в квартире душно. Надо бежать во двор.

      Не вытираясь, я прошлёпал в комнату и переоделся, а форму повесил в шкаф, надел матросский костюмчик, вылетел во двор босиком и оказался за гаражами на дальних дворах. И тут меня схватили холодными пальцами под затылком и нажали. Лёхин голос мне на ухо насмешливо спросил:

– Сзади тебя стоит скелет. Сколько ему лет?

      Конечно я знал этот розыгрыш ещё по пионерскому лагерю!

– Втя-а-апался Вьюжанин! – злорадно сказал Корька Метёлкин.

– Сейчас посмотрим, что будет, – лениво заметил Васёк Шишлов.

      Враги вышли из-за гаражей и обступили меня.

– Дрогнет рвакля! Спорим?

– Спорим!

– На что спорим? – с вызовом поинтересовался Андрюха Квакин.

      Что тут можно было ответить или сделать? Лёха конечно старше и сильнее, и наглости в нём много…

      Можно было дать ему пяткой по коленке или между ног, чтобы отвязался, но тогда будет драка… А эти наверняка потом наябедничают.

– Я в подвалы не хожу, – сказал я отмазку, – на скелеты не гляжу. Я журналы не читаю, про скелеты я не знаю.

      Лёха тут же отпустил меня. Попробовал бы не отпустить! Дворовые мальчишечьи законы уважали все, даже эти.

– С тобой не интересно, – раздосадованно сказал Андрюха. – Гуляй иди, сказлипоп горелый!

– Ага, не ожидал?

– Чё сказал, харчок мелкий?

– Что слышал, кривая каракатица!

      Андрюха обернулся и замахнулся кулаком. Андрюхины друзья быстро его остановили и оттащили назад.

– Вы чего? – удивился Андрюха. – Отпустите! Я ему врежу!

– Ничего, не слышал чтоль? – спросил Андрюху Васёк и что-то зашептал ему на ухо. Я прислушался, но ничего не разобрал. Андрюхино лицо стало растерянным, даже испуганным. – Понял? Не трогай его…

      Не знаю, что он там ему нашептал, но Андрюха кивнул и опасливо покосился на меня. Враги ушли, а я пошёл искупаться в озере. Во двор я вернулся мокрый, с пыльными ногами и ушибленной коленкой.

      Ребята играли в чику возле забора.

– Слушай, – тронул меня за плечо Павлик. – Я пень, ты пень, кто мы вместе?

      Я знал и этот розыгрыш. Он был стар, как мир и всё равно кто-нибудь на него поймается. В первом классе я на это попался. А сейчас не попадусь!

– Два пня, – снисходительно улыбаясь, сказал я.

– Ну и дурак, – раздосадованно фыркнул Павлик.

– Вот как надо, Сенька! – наставительно пихнул друга Сима Орехов.

      Павлик обратился к самому маленькому из ребят:

– Сколько будет сто плюс сто?

– Двести, – ответил ничего не подозревавший пацанёнок.

– Снимай штаны, иди к невесте!

– Попался Дрюня! – хихикнул Симка.

– Павлик, хорошь задираться! – вступился за малыша Даня.

– А чё я? Я ни чё!

– Знаем мы тебя!

      Я сел на бетонную плиту играть в чику, но через час я ушёл от ребят, взял свою шпагу и отправился рубить крапиву, болиголовы и дудники на заросшую бурьяном Высоковольтную улицу за лесом.

      Незаметно я вышел к какой-то тихой и заброшенной станции. Белая плитка сверкала на солнце, в пустые глазницы окон задувал ветер, колыхалась радиоактивная крапива. Бетонные плиты были замусорены и поросли мхом.

      Здесь пахло старой резиной, а во рту почему-то было горько.

      Прогалина была свалкой, и тут я увидел железную табличку:

      "Омутище"

      Неожиданно в тишине раздался вязкий и глухой перестук. Я удивлённо огляделся. Если здесь и была сбойка, то она давно потерялась среди мусора и сорных трав, а из сумеречной дали что-то шло в мою сторону.

      Звуки приближались. Наростал гул, дребезжали рельсы.

      И вот из воздуха возникли огни и появился поезд.

      Это была та самая электричка. Зелёный вагон с совершенно пустой кабиной, тянул другие вагоны, изъеденные ржавчиной. Он тихо шёл по пустырю в сторону прогалины. Шёл словно по невидимым рельсам.

      Меня бросило в дрожь.

      Я застыл в изумлении и лишь сейчас заметил, что улица исчезла и я стоял на прогалине. И по краям прогалины тянулись кюветы. А среди мусора и радиоактивного мха двигался поезд. У окна вагона стоял мальчик.

– Серёнька, берегись тех, кто пришёл из зоны на этой электричке! – глухо крикнул мне, прильнув к мутному окну вагона мальчик, когда поезд двигался мимо меня. – Они неживые и души у них ржавые!

– Алька! – воскликнул я, узнав мальчишку.

      Поезд шёл медленно, я бросился за ним, прямо по кучам старого мусора, но догнать его было не так просто. Странный поезд повернул и пропал. Я бросился за ним, туда, где последний вагон его исчез за лесом.

– Они прикасаются к земле и та трескается… – донёс ветер издали Алькин голос от которого мне стало не по себе. – И каждая трещина просит воды… Но они не дают ей воды. Они как сама зона, деают всё живое мёртвым!

      Я вышел к станции "Гмохово", но здесь стояло зелёное безмолвие. Только белели среди этой зелени платформы и здания вокзала.

      Никакого поезда. Над рельсами повисли звуки умчавщейся вдаль электрички. Они делались всё тише и тише, пока безмолвие не поглотила их.

      Но призраки здесь были. В воздухе возле станции пахло гарью…

                                    2

      На рассвете призрачная гарь исчезла. Утро, выдалось свежим и зябким, оно пробирало меня холодком. Я уже был на ногах, успел замучать маму которая пыталась меня накормить, умыться, и сделать утреннюю зарядку. А после линейки наш отряд отправили дёргать крапиву, которая разрослась на школьном дворе. Мы оставили свои кроссовки и сандалии на крыльце, чтоб не испачкать их в земле и босиком пошли к забору, где росли сорняки. На заднем дворе школы и за стадионом образовались целые заросли крапивы, а у забора кое-где росли высокие растения с мощными стеблями и широкими, как у лопухов листьями. В этих растениях хорошо было играть в прятки.

      Испачкав в земле руки и ноги, но выдергав крапиву, мы с ребятами разошлись гулять. Во дворе орали мальчишки. Затевалась какая-то игра.

– Вьюжанин, что вы опять натворили? – догнала меня Катя.

– А чего? – насторожился я.

– Ребята говорят про каких-то инопланетян.

– Это крыса была, мы её на помойке поймали!

– Ах вы ещё и по помойкам лазаете! – всплестнула руками Катя.

– Серёня, айда с нами в войнушку! – подбежали к нам Тим и Владик.

      Катя крикнула нам вдогонку, что займётся нашим поведением в отряде, после линейки и ушла воспитывать других ребят.

– Здорово у вас получается играть у людей на нервах! – это подошла к нам вездесущая Лизавета. – Не дети, а уличное бедствие!

– Сама ты дитё! – в один голос выпалили мы с Тимой и Владькой.

      Лизавета ушла, а мы носились как угорелые по двору с автоматами и пулемётами, лазали по крыше бойлерной, отстреливались друг от друга с заборов, и из-за угла, ползали в траве, устраивали засады под балконами и бегали по ржавым железным крышам гаражей.

      Павлик выбежал с зелёным автиком с диском и двумя ручками. И едва он вышел играть, почти все ребята захотели играть в его команде. И даже те ребята, которые обычно дразнили Павлика, глядели на него с уважением. А как он стрелял! Автик бабахал так, что на нас два раза ругались взрослые.

– Павлик, дай поиграть? – попросил я, когда мы шли под окнами дома.

– Фиг тебе! – ответил вредный Павлик.

– Жадина! – обиделся я и в то же миг сочинил дразнилку. – Пашка-растеряшка, вляпался в какашку!

– Тогда и через тыщу лет не дам!

– Больно надо!

      На крыше дома мы устроили такой бой, что на шум прибежала тётя Наташа и погнала нас вниз. Вскоре боевые действия перешли в подъезд, а за тем к гаражам у пожарного пруда, где мы стали брызгаться, стоя по колено в воде.

      Военная игра продолжалась до полудня с перерывами на купание. С озера мы с ребятами разошлись по домам. Я сидел на балконе, положив себе на коленки зелёный игрушечный автомат с трещоткой.

      На балконе было прохлодно, в форточку задувал ветерок.

– Серёня, мы на плотину, пойдёшь с нами? – крикнул со двора Тим.

– Я сейчас! – откликнулся я, высунувшись из окна.

– Ага! – откликнулись ребята и пошли по двору.

      Я положил автомат на диван и сунув ноги в Данькины чешки, снова выглянул из окна во двор. Во дворе уже никого не было, кроме малышни, которая громко спорила, кто выиграл пробки. Все наши купались.

      Я одел отрядную форму и повязал пионерский галстук, вытащил из кармана вкладыши и сотки, чтоб не помялись, и вылез на крышу. Ветер, гулявший по крыше затрепал мои волосы и пытался сорвать мой берет. Издали он принёс гудок электрички. Я улыбнулся, догнал ребят на плотине, и скинул чешки, шортики, рубашку и футболку. Мы окунулись в холодную воду. Танька силком вытащила нас из воды и повела в отряд.

– Вьюжанин, проведи у малышей разминку, – распорядилась она, – и веди их на плавание. Катя одна не справляется.

– А ты?

– Я не могу. У меня вас знаешь сколько?

– Снова я должен с ними возиться! – рассердился я, но тут же взял себя в руки, потому, что в коридоре появилась гомонящая вереница ноябрят.

– Ребята, идите в зал за этим мальчиком, – сказала малькам Таня.

– Идите за мной, подарки судьбы! – вздохнул я.

      Мы вошли в физкультурный зал.

– Разувайтесь, – велел я ноябрятам и сам скинул чешки, – здесь, у стены.

– Зачем разуваться? – раздались удивлённые голоса.

– А за тем, – отрезал я, – здесь всегда босиком занимаются.

      Когда моё босоногое воинство вошло в зал, я быстро вспомнил, какие упражнения нужно выполнить перед плаванием и принялмся за дело.

– А ну тихо! – прикрикнул я на гомонящих ноябрят.

      Ноябрята примолкли и разминка прошла почти в тишине. Ноябрята оказались смышлёными, почти никого не надо было поправлять.

      Из отряда мы направились в школьный бассейн.

– Вьюжанин, ты моё спасение! – радостно простонала Катя, когда я вывел ноябрят к бортикам. Она выводила из воды другую группу. – За всеми я не услежу, а ты глазастый. Сядь где-нибудь и смотри, чтоб не лезли на глубину.

      А ноябрята стали с визгом прыгать в воду и сразу окатили меня водой.

                                    3

      За всё занятие мне раз шесть пришлось прыгать в воду и помогать вожатой вытаскивать с глубины, пускающего пузыри малыша. На шестой раз, неудачно прыгнув, я отбил коленку, но этот раз был последним.

– Болит? – осторожно спросила у меня Катя.

– Вот ещё! – соврал я.

      Катя всё-таки отвела меня в сандружину. Лизавета протёрла мне коленку йодом и отпустила на улицу.

– Никто не утонул? – поинтересовалась у меня Таня через час, когда я вернулся в физкультурный зал. Она занималась ушу с ребятами из другого отряда. Все были босиком, в чёрных шортиках и рубашках, только без беретов.