Сергей Давыдов. Засекреченный город

      Мама ещё немного поворчала, накормила нас, и мы ушли спать.

                              Глава XII

                         Нам очень холодно

                                    1

      Утром мы вскочили как всегда рано. То, что мы увидели вчера, поздно вечером, сейчас показлось нам не таким страшным. Мы сделали зарядку, почистили зубы едкой пастой и поиграли на балконе. Мама попросила нас не устраивать бедстия и ушла, а мы побежали гулять. Тихо бормотало радио на столбе, слышался гул, где-то гремел холодильник. Я прошёл под балконами трёхэтажки и двинулся в сторону плотины.

– Серёнь, ты куда? – догнал меня Данька.

– Я на плотину, – пожал плечами я. – Искупаться хочется!

– Вчера на озере еле из воды тебя вытянули!

– Ну и что?

– Мы с тобой, – сказал Тимка и взял меня за руку.

      Искупавшись, мы вернулись назад во дворы. Во дворе, возле гаражей мы встретили Серёню. Он озабоченно оглядывался по сторонам, и боязливо посматривал на гаражи. В руке он держал гайку на проволоке.

– Серёнь, ты чего? – подошли мы к другу.

– Я кого-то видел за гаражами! – выдавил из себя Серёня Зуев.

– Кого? – насторожились мы.

– Сам не знаю… Тёмный… у него глаза жёлтым горели!

– Мы его тоже видели!

– Где?! – оторопело воскликнул Серёня.

– Тише! – предостерегающе зашипел на друга Тим. – Здесь, статуей прикидывался, потом исчез.

      Мы зашли за гараж. Он был весь в подпалинах, заляпан и изрисован.

      Мальчишки, что по-хулиганистее кидали в гараж едкие дымовухи, которые оставались липкой гадостью на ржавом железе. Несколько раз какие-то пацаны кидали самодельные бомбочки, которые липли на железо и загорались.

– И глаза унего были страшные! – вспомнил я, то, жуткое существо, которое мы увидели в темноте. – И горели, как лампочки!

      И мы рассказали другу о том, кто вчера стоял и смотрел на нас из темноты горчящими жёлтыми глазами. А сейчас на этом месте среди крапивы сильно несло горелой резиной, а во рту почему-то горчило…

      Неожиданно повеяло холодным ветром и нам стало неуютно и тревожно.

                                    2

      Я ушёл на дальний пустырь за озером. Нашёл заросшую бетонку и пошёл по ней к дальним пятиэтажкам на берегах озера. Ею пользовались больше мы с ребятами, взрослые ходили по ней редко и серые плиты поросли мхом…

      Слева от дороги тянулся глубокий ров. Над ним нависли старые бетонные телеграфные столбы с оборванными проводами. Бетонка и столбы вели вникуда. Если пройти дальше, начнутся заросли крапивы, а за ними вообще болото. Бетонные плиты уходили в зелёную жижу.

      За высокими ёлками уже начинались дома шумного проспекта. Солнце отражалось в окнах далёких белых домов.

      А на бетонке стояла тишина, только под ногами хрустел мусор.

      Зловещий и забытый этим заброшенным местом звук я различил не сразу. Возможно я его слышал раньше, но не заметил, а сейчас замер и насторожился. А звук двигался на меня, делаясь всё громче и отчётливее. Я отошёл ко рву, а звук всё наростал. Он был странным. Какой-то гудящий вой, слышались глухие удары. Им отвечало гулкое эхо.

      Неожиданно я снова вспомнил о поезде-призраке. Звуки очень похожи были на те, что издают поезда, проносясь по рельсам. И гул, и медленные глухие удары, и скрежет ржавого железа.

      "А вдруг здесь была железная дорога?" – пришло мне на ум. – Он ведь всё ещё где-то бродит по зоне, и ходит там, где давно нет путей…"

      Звук приблизился и вдруг всё стихло. Я не на шутку испугался, и тут что-то меня больно ударило, словно током. Я покачнулся и полетел в ров, услышав, как что-то невидимое пронеслось мимо и затихло вдали.

      Я упал в колодец, над которым висела гайка. Налету я успел заметить этот знак, которым кто-то отметил опасное место.

      Закричав от страха, я упал в темноту…

      Я открыл глаза и увидел, что лежу на замшелом кафеле. Было много зелени, журчала ржавая вода, неся какой-то мусор…

      "Город… город… – раздался тихий отдающий эхом мальчишечий голос. – Там тихо, не страшно… Открой окно… И смотри… смотри…"

      И тогда я увидел на фоне зловещего фиолетового неба какое-то огромное белое здание с тёмными окнами. Оно было с несколькими крыльями и выглядело зловеще. И тут снова всё потонуло во тьме…

– Очнулся! – раздался надо мной облегчённый вздох Лизаветы.

      Я открыл глаза и увидел над собой встревоженное лицо вожатой. Меня окружил лес из поцарапанных ребячих ног. Ребята тихо переговаривались.

– Чего вы галдите? – раздражённо обернулась к ребятам Лиза. – Серёнечка ты меня слышишь?

– Да слышу я, слышу! – ответил я, приподнимаясь. – Где эта штука? Что со мной случилось?

– Ха! – ядовито хмыкнула Лизавета, застёгивая свои медицинскую сумку. – Это надо у тебя спросить, где тебя так током ударило!

– Током? – удивился я и вспомнил звук который слышал на заброшенной бетонке, и искажения, прятавшиеся в траве. – Не помню…

      Моё тело покалывало. Я встал на ноги и огляделся. Надо мной нависли забор и гаражи. Рядом гудела подстанция.

– Ещё мало тебе попало, Вьюжпнин, – нравоучительно сказала Таня, подходя к нам и недобро сверкая глазами. – Если ещё раз залезешь в подстанцию, я тебя честное слово выпорю!

– Она может, – понимающе закивал Владик.

– Да не лазал я…

– Не лазал! Сама видела, как ты, как лунатик прошёл и влез туда!

– Марш в отряд! – скомандовала Лиза и мы двинулись по улице. – Вьюжанин остаётся, ему нужно немного полежать дома. Ребята, проводите его.

– Серёня, колись, зачем ты туда полез? – спросил меня Владик, когда мы шли по двору, к нашему дому. – Ты же мог погибнуть!

– Да не лазал я, честное пионерское! – отчаянно воскликнул я. – Я в другом месте вообще был. Знаешь, заброшенную бетонку?

– Ну?

– Я иду и вдруг слышу, будто поезд на меня едет…

– Какой поезд? – удивился Владик. – Там с конца войны никто не ездил, и железной дороги нет…

– Вот и мне это странным показалось, – задумался я. – А потом это что-то приблизилось, и меня чем-то долбануло. Я вниз и улетел…

      Влад без улыбки, недоверчиво на меня посмотрел. Он был встревожен.

– Точно на той бетонке? – обеспокоенно спросил друг.

– Да точно, точно, – с жаром ответил я. – Наверное искажение. Зря мы тот рычаг вообще трогали. Из-за него всё это началось! – я споткнулся и чуть не загремел на асфальт. – Я это замечал, и не один раз!

      Ребята разошлись по двору. Владик убежал купаться. В теле у меня покалывало от удара током. Но что меня ударило? Ничего не помню…

– Серёнь! Серёня! – ко мне подошли Тима и Серёня Зуев. – Пошли рычаг попробуем сдвинуть. Может получится.

      Забыв, что мне надо лежать, я увязался за ребятами. Мы ушли на задний двор и по-очереди пытались перевести стрелку. Ничего у нас не выходило.

– Сломана наверное, – растерянно заметил я. – Или заржавела вмёртвую.

– Но ведь мы её сами переводили! – вырвалось у Тимы.

– Значит вы его сломали, – насмешливо хмыкнул Серёня Зуев.

– Хорошо если сломали… – задумчиво, с тревогой в голосе сказал Тим.

– Что ж тут хорошего? – удивился Серёня.

– А ты знаешь, что это за рычаг? – всплестнул руками Тим. – Он открывает лаз в другое измерение! Знаешь, что может случиться, если лаз в него не закрыт? Что-то оттуда может пролезть сюда!

– Может уже пролезло… – глубокомысленно заметил я, вспомнив и странные звуки, поезд-призрак, гмохов и тёмную статую с горящими глазами.

      Стрелку было уже не сдвинуть, и лампочка не горела. А потом мы лазали в траве, там, где стояла та зловещая статуя.

– И запах здесь какой-то странный… – принюхался Тим.

      В этом месте отчётливо пахло горелой резиной…

      Ничего больше не найдя, мы попили газировки возле комсомольского клуба, ребята забежали на задний двор за надувной камерой и ушли купаться.

      А я взобрался на крышу, спустился в комнату и лёг на балконе…

                                    3

      Пятиэтажка была заброшена, как и полустанок, на котором я стоял. Я смотрел в её слепые окна, в которых отражались красноватые лучи заката.

      Невдалеке раздался гудок, но я не обернулся. Нельзя было поворачиваться к этому дому спиной! Они были там, они ждали меня, следили за каждым моим движением. Я смотрел на дом, и мне казалось, что нет, да и сверкнут те ужасные жёлтые, светящиеся, но будто совсем неживые глаза.

      "Холодно нам, холодно!" – слышались чьи-то глухие голоса.

      Вдруг я оступился и очутился на путях. Поезд подал гудок совсем близко, я оглянулся и у меня перехватило дыхание. Надо мной нависла, загораживая солнце ржавая кабина со слепыми окнами.

      Но я не погиб, а оказался в каком-то мёртвом городе.

      "Никуда ты не сбежишь! – говорили уродливые статуи, надвигаясь на меня со всех сторон. – Сам придёшь к нам, в больницу!"

      Они заслонили солнце.

      "Отдай его нам! – сказала чёрная статуя с жёлтыми глазами. – У тебя в кармане то, что мы ищем так долго… Отдай!"

      Я сунул руку в карман. Но это был не болт. На солнце заблестел синий осколок какого-то кристалла… Чёрная рука потянулась к нему.

      "Не отдавай! – раздался испуганный голос Альки. – Не отдавай его им!"

      Я вскочил с дивана. Волосы взмокли. В квартире было пусто и жарко, только во дворе орали ребята, гудела бойлерная и стучала водокачка.

– Серёнька! – раздались снизу ребячьи голоса. – Вьюжа, выходи!

      Ребята звали меня и свистели.

– Я сейчас! – выглянул я в окно и побежал на улицу.

– В вышибалы будешь? – спросил меня Павлик Найдёнов.

– Ага, – недолго думая согласился я.

– Води, – Павлик перекинул мне мяч.

      Мы играли с подсералом, было весело, но через час вышибалы нам надоели и мы ушли играть на озеро в водное поло.

      Мяч еле выловили из водозаборника и сами чуть туда не упали.

      Пробежавшись по плотине босиком в одних трусиках, мы оделись и собрались во дворе. Мы сидели на трубах, отмахиваясь лопухами от комаров.

      Катя то и дело нак нас косилась. Она объясняла двум незнакомым мальчикам, как чинить водокачку.

– Ну всё, идите и постарайтесь починить, – велела она мальчишкам.

      Занятий не было, мы поиграли в нагонялы-сгонялы, а через два часа ребята разошлись по домам и во дворе остались играть лишь малыши.

                                    4

      Я попил воды, взял с подоконника свой самолётик, вылез на крышу, раскрутил маленький пропеллер и запустил самолётик в небо. Он полетел над проводами и антеннами и залетел на крышу дома у водонапорной станции. Я спустился во двор и снова полез на крышу. Я нашёл самолётик, но запускать его уже не было времени. Скоро снова в отряд, и я просто спустился с ним вниз. Меня кто-то подхватил и оторвав от лестницы, поставил на землю.

– Опять по крышам лазаешь, хулиган?! – раздался у меня за спиной знакомый голос и чьи-то руки схватили меня теперь повыше локтя. – Я ведь уже запрещал вам лазать на крышу!

– Отпусти, ты, унитазный блевунчик! – выкрикнул я, рванулся и увидел Трубного Бормотуна. – Кривая акула!

– Я предупреждал, чтоб вы не лазали?! – ругался он, срывая свободной рукой стебель крапивы. – Ну сейчас я научу тебя слушаться!

– Отпусти! – повторил я ещё более твёрдым голосом.

– Ничего, мать узнает, где вы играете! – пригрозил Трубный Бормотун и повёл меня вдоль дома с намерением устроить мне головомойку.

      Я чуть не взвыл от досады и начал вырываться. Он не отпускал. Я стал вырываться сильнее, но его хватка была как у мёртвого.

      "Не лазай, не играй, не бегай по крышам! – с тоской подумал я. – Будто мы, ребята им мешаем… Чего они все на нас накинулись?"

      Хулиган размахнулся и хлестнул мне крапивой по голым ногам.

      Во мне вскипели злость и возмущение.

– А-а-а! – разозлённо крикнул я. – Пошёл ты!

      Каблуком кроссовка, я, что есть сил дал обидчику между ног.

      И тут же испугался.

      Это было уже всерьёз. А за драку со взрослым так взгреют!

      "Ну и наплевать! – яростно подумал я в этот миг. – Нечего крапивой лупить и издеваться!"

      Водоканальщик завыл от нестерпимой боли, осел на землю и отпустил меня, а я бросился вдоль забора через двор к нашему дому.

– У-у-у, хулиган! – истерично крикнул мне вслед Трубный Бормотун.

– Сам хулиган! – огрызнулся я. – Щека порванная!

      Я отдышался, вспомнил, как я дал ему между ног и улыбнулся. Болели рука и ужаленные крапивой ноги, но даже этот гад не мог испортить такого дня!

– Ничего, будет знать, горелая вонючка! – мстительно сказал я.

– Серёнька, бежим на плавание! – позвали меня с косогора Тим и Данька.

– Угу! – откликнулся я и побежал к ним.

      Но занятие отменили, потому, что прорвало трубу, и мы ушлли на пруд.

                                    5

      Мальчишкам я не рассказывал, про то, как дал ногой этому хулигану. Но противный водоканальщик сам нажаловался на меня, приехав на велосипеде к нам в отряд во время тренировки в нашем физкультурном зале.

      Таня попросила меня рассказать об этом ребятам на срочном совете дружины в пионерской комнате.

– Вьюжанин, – строго спросил Илья Громов, – как это случилось?

– Ну, как случилось! – всплестнул я руками. – Ничего же я ему не сделал, просто самолётик пускал… а он как схватит!

      Я стоял у окна и с вызовом смотрел на ребят, которые собрались на совет дружины. Здесь собрались звеньевые и вожатые отрядов. Председателем совета был Илья, но на совет пришла и Танька, которая и позвала ребят.

– Вьюжанин, ты что, опять по крышам лазал? – насторожилась Таня.

– А чё, все же лазают! – стал оправдываться я.

– Не о том сейчас речь, – небрежно сказал Илья. – Вьюжанин, это уже не первый случай, когда ты дерёшься. Нашему отряду из-за тебя попадёт…

– А чего они все ко мне лезут? – возмутился я.

– Надо быть сдержанным! – строгим голосом сказала Лизавета. – Тем более, что ты ударил взрослого!

– Да брось ты сеструха! – вступился за меня Владька. – Этот гад ко всем лезет! Не нравится ему наши игры… Кому понравится, что тебя хватают и куда-то тащат. Да ещё крапивой бьют! Серёня тоже человек, вот и вделал!

– И ко мне он лез! – негодующе выкрикнул Кирька Смирнов. – С крыши согнал. Я змея запустить хотел, а он стал кричать.

– Ладно, пусть идёт, – кивнула Илье Таня, – у нас ещё дела есть.

      Совет продолжился уже без меня. Я выбежал во двор, сбегал домой переодеться и пошёл под балконами пятиэтажки.

– Вьюжанин! – меня догнали Светка и Алёна. Девочки отдали мне журнал и, прыская в ладони со смеху, убежали.

– Серёня! – подбежали ко мне уже Гурька Симаков и Лодька Гордеев. – Слушай, ты вкладыши от жвачек ещё собираешь?

– Ещё бы! – снисходительно ответил я. Гурька был Лодькиным другом и они вместе ходили в космический кружок. Гурька помимо ракет ещё любил собирать вкладыши. – А вы чё, меняться?

– А у тебя какие? – тут же поинтересовались Гурька и Лодька.

– Ну-у-у… – ответил я и сунул руки в карман. – У меня вот какие есть…

      У меня были и с космонавтами, и с аэромобилями, и с монстрами, и с самолётами, были на них динозавры и скелеты.

– Ух ты, у меня такой нету… – сказал Лодька, разглядывая вкладыши турбы и баблгама. – Давай меняться?

– А какой у тебя?

– Вот могу дать…

– У меня такой есть.

– Ну дай, а?

– Давай тогда в ножички!

– У меня есть! – Гурька вынул старый перочиный нож, начертил на земле круг, разделили напополам и мы стали играть.

– Ух ты, Дональд Дуск! – воскликнул Лодька, когда я вытащил вкладыш с комиксом из мультика. – Я такого даже не видел… Где взял?

– Тёмыч дал, весной, когда уроки кончились, – ответил я, вспомнив, как мне достался этот вкладыш. Тёмыч тогда сел на лазалку на детской площадке и запускал вкладыши по воздуху, а внизу были мы с ребятами и ловили их.

      Ловили все, и дрались за каждый вкладлыш.

      Называлась эта игра "собачка-драчка", и мне дали по шее, но я свой вкладыш поймал, а потом, вечером трахнул Тёмычу в глаз, после чего хулиганы изваляли меня в пыли. Но у Тёмыча ещё долго горел под глазом фонарь.

      А ещё за жвачки с вкладышами случались драки в школе, за них лупили, или выкидывали сменку и портфель в окно, или запирали в девчачьем туалете…

– А давай в хлопушки, вкладышами? – подал идею Гурька.

– Фиг! – сказал я, зная, что это кончится, как всегда дракой.

      Гурька огорчённо вздохнул: он проигрывал, а у меня была уже одна турба, один лазер, два бомбибома и грендайзер. Это был мультик с роботами-трансформерами, который смотрели все ребята по утрам.

– Ядерный взрыв! – победно сказал я, кидая ножик.

      Выиграл я. Лодька опустил голову.

      Мне стало жаль друга. Лодька больше всех любил собирать вкладыши.

– Хочешь, я тебе вот что дам, – сказал Лодька и протянул старый метрополитеновский жетон. Такие сейчас редкость. Сейчас в метро можно и без них. Лодька раньше его никому не давал.

– Ух ты-ы-ы! – завороженно протянул я.

– Хочешь, бери.

– Нет, Лодька, мне он не нужен. На, возьми.

      Я отдал другу вкладыш грендайзера. Лодька просиял, и уже хотел уходить, но вдруг остановился, сунул руку в карман и вынул вкладыш.

– Вот, хочешь? – предложил он.

– Хочу! – обрадовался я.

      Лодька положил мне его на ладонь и они с Гурькой ушли. На вкладыше была изображён ухмыляющийся череп в кепке, с папиросой в зубах…

      Я направился к озеру. Я знал в заборе лазейку, нырнув в которую, можно было срезать путь. Только там всегда было темно и зябко. И много крапивы.

      Ребят я нашёл на берегу. Мы искупались и пошли по двору.

– Давай водоканальщику лизун в окно бросим? – подал идею Тим.

– Не, лучше дохлую крысу! – убеждённо сказал Владик.

– Да крыс только девчонки боятся! – заспорил я.

– Айда к бассейну! – махнул нам рукой Костя Раскатов.

      Мы влезли босыми ногами в лужу, напугали девчонок, прошли под балконами вдоль белой плиточной стены дома и вышли к осушенному бассейну.

                                    6

      Бассейн находился на другой стороне улицы, за детским клубом. У леса в лопухах стояли белая трёхэтажка, водокачка и два ржавых железных гаража. На плитах и между кафелем дна и бортиков рос мох. Зеленели большие лужи…

– Давай вниз? – вдруг предложил Тима.

– А зачем? – удивился Костя.

– Ну просто, – пожал плечами Тим. – Серёнь, прыгнем?

– Ага! – с готовностью кивнул я.

      Мы спрыгнули на дно. Под подошвами кроссовок скрипели осколки битого кафеля и какие-то железки. Их здесь было много. За нами спрыгнули и другие ребята. Наши шаги отдавались гулким эхом.

      Бассейн был большой и глубокий.

– Сюда бы воду пустить… – мечтательно заметил Даня.

– Да-а-а… – согласился Сашка Жариков.

      Влад взял меня за руку и мы пошли к сливной решотке.

– А давно он так стоит? – с интересом спросил Влад.

– Его же с войны осушили.

– Я слышал, после ядерной зимы здесь был потоп, – заметил Серёня Зуев, – вот его и осушили. А то вода, говорят, до первого этажа доходила.

– Ну сейчас-то нет наводнения…

– А воду в него всё равно не пустили.

– Жаль… – закусил губу Тим. – Запустить бы, выкупаться…

– И соревнования устроить, – поддержал Тиму Сашка Жариков. – Кто быстрее плавает и глубже ныряет.

– А что, это идея!

– Угу. В бассейне лучше нырять, чем в озере.

– Да, – согласился Данька, – водокачка вот только сломана…

      Мы вылезли по лесенке и очутились перед водокачкой. Старая, ржавая, как и всё железо в округе. Ею давно никто не пользовался.

– У-у-у! – закрягтел я, пытаясь повернуть вентиль на трубе. – Заел…

– Я помогу, – вызвался Владька.

      Мы напряглись и вентиль повернулся. Труба загудела, задрожала и мы испуганно отпрянули от ржавой железины.

– Осторожней, это не шутки! – испугался Серёня и отвёл нас подальше.

      Но труба перестала гудеть и всё замерло.

– Пошли, погуляем? – предложил Тим.

– А куда?

– Можем на откос.

– Ну его, далеко…

– Ну, если взрослые не узнают… – развёл руками Костя и выжидающе посмотрел на нас. – Я могу хоть до темноты гулять!

– Давай лучше вечером, – решил Серёня, – сейчас жарко.

      Ребята разбежались смотреть мультики, а я помчался шлёпать по лужам.

                                    7

      Вечером, снова собравшись у осушенного бассейна, мы прошли дворами и выбрались на заросшую радиоактивным мхом бетонку под гудящими проводами высоковольток, которая вела на откос к электростанции. Мы вышли из леса и окунувшись в травы, выбрались к заброшенной будке путевого обходчика, которая приткнулась к забору. Плитка потускнела, кое-где рос мох. Стёкол в окнах не было, на кафеле валялся старый мусор.

      Электростанция сверкала на солнце плиткой. Она гудела, из высоких полосатых и серых, широких труб валил пар, казавшийся розовым в лучах заката, а мимо нас, по заросшему откосу проносились электрички. Солнце просвечивало вагоны в окна насквозь.

– Далеко забрались, – встревожилась Светка, – как бы в отряде не узнали…

      Мы смотрели на поезда и станцию. С крыши будки виднелись горящие на солнце окна домов, девятиэтажка и рвущиеся в небо белые высотки. Это была даль. Даль в которую боязно забираться.

– Да, попадёт, – резонно кивнул Даня. – Танька нас точно выпорет.

– Лиза тоже нам устроит, – мрачно фыркнул Владик. – Я её брат, я знаю.

– Хорошо, что она не знает, куда мы ушли гулять! – весело щурился Тим.

– А пошли на заброшенную станцию? – подал идею я.

      Спрыгнув с будки, мы спустились в канаву, по которой тёк ручей и пошли босиком по колено в воде. Странное у ручья было дно. Оно было из бетона и кафеля, а под водой лежал разный мусор. Из-за него нам приходилось смотреть себе под ноги, а иногда вылезать из воды и обходить по траве.

      Проехал товарняк. Мы обстреляли его камнями и двинулись к заброшенной станции. Набрали камней и обстреляли очередной поезд.

      Дальше шли непроходимые заросли радиоактивной крапивы.

– Нет, здесь мы не пройдём, – покачал головой Влад.

– Крапивы испугался? – ехидно хихикнул Тим.

– А ты не боишься? – обиженно произнёс Влад.

– Владька прав, вылезаем, – благоразумно заметил Серёня, вылезая из воды на плиту. – Ещё ноги пораним. Смотрите сколько там железа!

– Да, – согласился с другом я, – дальше вообще свалка…

      Впереди, в крапивных зарослях лежало много железа.

      А впереди сверкал водой пруд с набережной из бетонных плит. Из воды тоже торчали ржавые железяки.

– Наверное от погибших поездов, – предположил Тим.

– А ты откуда знаешь? – недоверчиво сощурилась Светка Крапива.

– Слышал… На этой железной дороге много поездов погибло…

– А я с ребятами видел эти поезда, – неожиданно заметил Костя.

– Здесь? – не поверил Влад.

– Да, – серьёзно кивнул мальчик. – Слышите?

      Вдали раздался гул, перестук колёс, тягучий густой гудок и из воздуха возникла полупрозрачная электричка.

– Это они! – в благоговенном страхе сказал Костя. – Погибшие поезда…

      Электричка исчезла, а за ней пронеслась другая. Не успела исчезнуть и эта, как появился товарный поезд, за ним пронеслась горящая электричка.

      Поезда проносились мимо, не останавливаясь на станции. Они появлялись и исчезали вновь и вновь, и нам становилось неуютно, как тогда, когда мы видели их в первый раз, на заброшенной станции…