Плацебо (#2)

– К чему ты клонишь?

– К тому, – почтительно склоняет голову Блэквуд, – что членовредительства узника при захвате не избежать.

Я чуть не захлебываюсь отголоском его слов. Они отыскали Эми! Ради этого я терпела боль, голод и мрак Другой стороны, безостановочно распадаясь на части и вновь склеивая себя по кусочкам. Я так долго этого ждала, что уже и не рассчитывала на благоприятный исход, а теперь, когда они наконец нашли мою сестру, Блэквуд хочет лишить меня этой радости… ранив ее?! Черта с два!

– Я пойду с вами.

Взгляды обоих устремляются на меня, когда я буквально врываюсь в темноту кабинета. Кристиан теряет дар речи от подобной наглости, а вот у Верховного жреца на лице еще меньше удивления, чем света в этой комнате. Похоже, он привык, что я везде сую свой нос.

– Мадемуазель Блум, это даже обсуждению не подлежит!

– Но ведь речь идет о моей сестре!

– Вот именно! – скрещивает руки на груди Старейшина. – И поэтому я пошлю своих лучших воинов на ее поимку, но вам в отряде делать нечего.

Смотрю на него, затем на Блэквуда, который наблюдает за происходящим через призму отрешенности. Ну, конечно. Ему ведь наплевать, если с Эми что-нибудь случится. Подумаешь, еще один моров сгинул от рук стражей. За это стоить выпить.

– Я могу быть полезна, – обращаюсь я к Блэквуду. – Могу поговорить с ней. Только я в силах достучаться до нее, избежав угрозы нападения. Меня она точно послушает, а увидев вас с клинками, она запаникует и начнет отбиваться.

– По опыту стражей, дискуссия – наименее эффективный способ приручения морова. Это лишь трата времени и напрасный риск.

– Но попробовать-то стоит!

– Ты уже пыталась. Забыла, что было в прошлый раз? – отрезает он так яро, словно речь идет не о моем единственном уцелевшем родственнике, а грязном пятне, недостойном даже места на его ботинках. Это пробуждает во мне такую злость! Пальцы сжимаются в кулак так сильно, что ногти впились в ладони до крови. Лишь чудо и боязнь наказания от Кристиана не дают мне ему врезать. Делаю шаг вперед, не сводя с него глаз.

– Ты не будешь ей вредить.

– Ты смеешь приказывать Верховному жрецу? – приближается он, не уступая.

– Мне плевать на твой титул и звание в отряде. Моя. Сестра. Должна. Выжить.

Чувствую, как его дыхание обжигает мою кожу. Боковым зрением замечаю, как Кристиан с интересом наблюдает за этой сценой, но позиций не сдаю. Если покажу хоть малейшую слабину, Блэквуд растопчет меня, не оставив и следа.

– Я смогу о ней позаботиться, – отрезает он.

– Неужели? Может, для начала о собственной позаботишься?

– Довольно! – обрезает нить напряжения крик Кристиана. – Раз такова воля мадмуазель Блум, я не вправе ей перечить. А посему будь усерден и приложи все старания, дабы свести к минимуму всякий риск, угрожающий жизни ее сестры.

– Но это практически невозможно. Вероятность поимки молодого морова без увечий меньше пятнадцати процент…

– Меня не интересует статистика вероятности! – прерывает тот его, даже не дослушав. – Твоя задача – следовать моему велению, и вот оно: Эмили Блум должна быть доставлена сюда в целости и сохранности, чего бы это ни стоило!

Блэквуд бросает на меня уничтожающий взгляд, поджимает губы, но, в конце концов, покорно склоняет голову.

– Да… мессир.

Судя по затянувшейся паузе, последнее слово дается ему с огромным трудом, как и повиновение в целом. Но выбора не остается: раз Старейшина отдал приказ, ты обязан его выполнить. Если, конечно, не хочешь в ближайшее время лишиться головы. Думаю, для стража – это то еще унижение, но для Верховного жреца, который буквально является преемником и правой рукой Старейшины, это настоящий позор. Блэквуд растворяется в тени дверного проема так быстро, что я даже не успеваю заметить, но неприятное напряжение остается висеть в воздухе.

– Простите мне мою неучтивость, – поправляет Кристиан рукава своего фиолетового пиджака, – но я не мог не заметить некую напряженность в ваших отношениях.

О, да неужели? Кажется, дрожь от разрастающейся между нами бури ощутило все поместье.

– Никакого напряжения. Я просто волнуюсь за сестру.

– Et c’est tout?22 Мне показалось, я ощутил что-то большее, чем просто желание обезопасить родственника.

Он приподнимает изогнутую бровь, на которой, как мне кажется, раньше не блестела седина.

– Какая разница, – опускаю глаза я. – Ему плевать на всех, кроме себя. Так было, есть и всегда будет.

– А вот здесь, мадмуазель Блум, я вынужден с вами разойтись во мнениях. Как по мне, вы недооцениваете его человечность.

Последнее слово костью встает у меня поперек горла. О какой гуманности может идти речь, когда она касается Блэквуда? Кристиан чует пропитавшее меня непонимание и вальяжно умащивается в кресле, словно готовясь к рассказу.

– Как вы думаете, почему я поручил ваш осмотр не врачевателям лазарета, а лично Верховному жрецу?

Я безразлично пожимаю плечами.

– Потому что он тоже врач. Точнее, был им когда-то.

– Oui,23 – одобрительно кивает он. – Но он был не простым лекарем, а лучшим в свое время. Он проводил операции, коих страшились другие. Дерзал ставить испытания на крови столь рискованные, что его считали безумцем, но, несмотря на это, он сумел снискать успех. Именно месье Блэквуд ввел в обиход привычные ныне сиринити инъекции, сохранив при этом множество жизней.

Подобное заявление опускает меня на край тумбы. Я, конечно, подозревала, что Блэквуд был талантливым доктором. Это видно по его рефлексам и познаниям в области медицины. Но чтобы так…

– Ведомо ли вам, как жили сангвинары до подобной находки? – продолжает он, отвернувшись к окну. – Дабы отсрочить приступ, они вынуждены были насыщаться кровью усопших. Иначе откуда взяла начало красная чума? Oh, pardon.24 Вы же не в курсе…

– Я читала о этом в библиотеке.

Мое заявление вызывает у него чувство удовлетворения, которое выливается в потоке новых слов:

– Тогда вы осведомлены об этом ужасном недуге, постигшем наш и без того страдающий род. Красная чума или «кровавая вдова», как ее тогда именовали, истребила десятки славных родов нашей касты. Она приходила без приглашения, ломая судьбы всех, кого касалась. В книгах вы не сыщете подробностей о тех зловещих днях и течении хвори, потому что об этой части истории сиринити желают стереть всяческие воспоминания.

– Но я никогда не слышала, чтобы эта болезнь поражала человечество.

– Неудивительно, ведь она коснулась лишь сангвинаров, – взмахивает морщинистой рукой он. – Сей недуг разит кровеносную систему, разлагая оболочку красных телец. Простые люди, чей иммунитет наделен крепостью, могли быстро восстановить нарушенный баланс, тогда как ослабленный организм сангвинаров разрушался из-за нехватки иммуномодулирующего фермента. И гибель их была быстра и страшна. Лихорадка, дрожь, кровотечения, паралич – чума высасывала жизнь из больного за считанные часы.

Сердце невольно замирает от ужаса. Сложно представить, что переживали эти люди перед неминуемой гибелью. Мало им сангморы, так еще и эпидемия. История сиринити и правда написана в темнейших красках. Однако кое-что в его словах заставляет меня задуматься.

– Если эта болезнь такая загадочная, откуда вам известно о ней в таких подробностях?

– Потому что я был там, – поднимается резко он, – обитал в первом поместье де Виль, прежде чем оно обрело зловещую славу.

– Но… это было четыре века назад. В книге сказано, что тогда правил другой Старейшина, Люк Лефон… Лафен…

– Лафонтен, – поправляет Кристиан с присущим ему французским акцентом. – C’est vrai.25 В ту пору я еще не занимал этот пост. Лишь те, чьи годы перевалили за пять сотен, удостаиваются сей чести. В противном случае именовать себя «старейшим» было бы дерзостью.

Я выдыхаю, пытаясь осмыслить информацию, которая кажется удивительнее предыдущей. В голове мелькает черно-белое фото, которое я рассматривала в библиотеке. Теперь понятно, почему черты людей на нем показались мне знакомыми: это была семья Кристиана. Интересно, много ли у него еще козырей в рукаве припрятано?

– Мою мать звали Черити Мадлен де Виль. Она была последней из рода основателей поместья. Mon père26 пал, трудясь над созданием сыворотки, что унесла душ больше, нежели красная вдова. Поэтому я не позволяю подданным нарекать эту обитель Вильдмор – имя это хранит горечь судьбы моего рода и память кровавой поры, коей я не желаю вспоминать.

– Да, я… понимаю…

– Но ваших знаний недостаточно, дабы постичь истинный масштаб погибели, сокрушившей поместье Вильдмор. Трупы, которых не сосчитать. Тысячи невинных душ, изъеденных беспощадной хворью. Пока месье Блэквуд не определил, что причиной недуга было не питание, не близкий контакт, а кровь усопших, которой насыщали себя сиринити. Он предложил использовать впрыскивания от живого донора, и это остановило эпидемию.

Старейшина отходит к шкафу, затем все же добавляет после паузы:

– Те, кто действительно нуждается в спасении, редко умеют его просить. Но месье Блэквуд услышал нашу боль и ответил. Его появление в этих стенах – дар свыше, за который мы будем извечно благодарны. Думаю, вам следует разузнать о нем больше перед тем как делать поспешные выводы.

– Но я уже искала и не нашла ничего стоящего.

Кристиан загадочно улыбается и, прихрамывая, направляется к столу. Странно: не припоминаю, чтобы он раньше хромал.

– Peut-être,27 вы искали в ложном направлении? Не стоит забывать, что у человека может быть двойственной не только натура, но и происхождение.

Он кивает в сторону двери, очевидно, желая уединиться, а я еще долго перевариваю услышанное. Подобная информация слишком неожиданная и до того невероятная, что я не знаю, как поместить ее в своей голове. Каким образом, куда, на какую полку, чтобы она прижилась, постепенно вплетаясь в картину моих реалий. Блэквуд – врач, изменивший всю судьбу сиринити? Звучит как глава из фантастической книги. Возможно, Кристиан прав, и я действительно все воспринимаю через призму предвзятости. Ведь истина редко бывает однозначной, а кажущееся понятным на первый взгляд может оказаться куда сложнее.

Но что мне делать с Эми? Доверить ее участь Блэквуду – ярому ненавистнику моровов – и надеяться, что он сохранит ей жизнь, якобы «случайно» не отрезав ногу? Эта затея не внушает уверенности, однако что мне остается? Возможно, раньше я бы тайком последовала за стражами на патруль, не раздумывая о последствиях, но сейчас… Все изменилось. Теперь я не просто представитель редкой группы крови. Я – носительница лекарства. В моих руках судьбы тысяч сиринити, и я не вправе так бездумно рисковать. Но, с другой стороны, – я также единственный живой родственник, который остался у Эмили. Я не могу просто оставить ее на произвол судьбы. Не после того, что с ней случилось. Нужно что-то сделать, но что? Я окончательно запуталась, но знаю, кто может помочь мне во всем разобраться.

Второй этаж, проход на третьем, лестница. Я взлетаю по ступенькам и направляюсь к жилому крылу, а точнее, к одной конкретной комнате – спальне единственного в поместье человека, которому я безоговорочно доверяю.

– Уилл? – стучусь я в дверное полотно цвета высохших листьев. – Открой, пожалуйста. Ну же!

Стараюсь не шуметь, чтобы не разбудить остальных, но через некоторое время начинаю терять терпение. Наконец, дверь отворяется и на пороге застывает Уильям в пижамных штанах и с растрепанной шевелюрой.

– Сильвер? Что ты…

Не дожидаясь приглашения, я тут же вхожу в комнату, в которой когда-то планировала побег.

– Да, конечно, входи, располагайся… – мямлит он сонно, несмотря на то, что я уже стою у письменного стола. Стараясь не обращать внимания на его голый торс, я поспешно осматриваюсь. Внутри ничего не изменилось, не считая стопки раскиданных на столешнице книг и вазы с белоснежными цветами. Кажется, это камелии.

– Извини, что вот так врываюсь, но это вопрос жизни и смерти.

– Это я уже понял, – откашливается он, накидывая висящую на стуле рубашку, но пуговицы застегивать не спешит. – Так, в чем дело? Умер кто?

– Пока нет, но все может быть.

Моя фраза тут же заставляет его проснуться.

– Это как-то связано с Эмили? Они ее нашли?

Ухватившись за его догадку, я тут же излагаю услышанное в кабинете Кристиана во всех подробностях, надеясь, что он поспеет за стремительным потоком информации.

– Я совершенно запуталась, – наконец, подытоживаю, – и не знаю, как поступить. Понимаю, что это рискованно, но боюсь, как бы не случилось худшего. Стоит ли мне отправиться со стражами и проследить, чтобы Эми не пострадала?

Уильям выслушивает мой рассказ, не выражая ни единой эмоции. Мне уже даже кажется, что он вовсе не пытается осмыслить всю сложность ситуации, когда, наконец, его голос нарушает затянувшуюся паузу.

– Как член коммуны я считаю это безумной затеей, несущей неоправданный риск…

Мой взгляд опускается к полу, когда он неожиданно добавляет:

– Но как человек, лишившийся брата и сестры, могу сказать лишь: «Действуй».

Я удивленно поднимаю голову. Что? Мне не послышалось?

– Бери в руки кинжал и отправляйся. Защищай то, что тебе дорого. Борись за то, что по-настоящему важно для тебя, даже если весь мир против. Ведь кроме тебя этого никто не сделает. Но береги себя и не рвись в бой без крайней необходимости. Постарайся держаться в стороне и действовать скрытно. Я же попробую пробиться в отряд, чтобы контролировать ситуацию изнутри.

– Ах, Уилл! – сама не замечаю, как оказываюсь у него на шее. – Спасибо тебе! Я…

– Успеешь еще воздвигнуть мне статую почета, – с улыбкой отстраняется он. – Лучше поспеши, тебе еще нужно подготовиться. Нельзя отправляться на поимку новообращенного без должного оснащения, даже если ты не планируешь его использовать.

Я еще раз обнимаю его и выбегаю в коридор, направляясь в тренировочный зал. Уилл прав: даже если я не собираюсь вредить Эми, не стоит забывать, что она все же моров. А поэтому мне потребуется полное боевое снаряжение сиринити, чтобы быть готовой к любым неожиданностям. Мы с Уиллом немало времени провели в Нью-Касле, поэтому я неплохо ориентируюсь в этом городке. Но в целях безопасности загружаю карту района на телефон. Кто знает, вдруг придется отправиться на поиски в незнакомые кварталы. Также беру с собой электрошокер и один из наиболее быстрых кинжалов сиринити – жаловидный клинок, который стражи между собой называют «жалом». Высокий ворот тактического костюма из дайнема28 защитит меня от укусов, но на всякий случай накидываю капюшон-хомут из наноткани, адаптирующейся к окружающему освещению. Он убережет голову от повреждений и позволит незаметно скользить по вечерним улицам. Фонарик решаю не брать. Его луч будет привлекать лишнее внимание. Уж лучше буду ориентироваться на уличное освещение.

Когда часы на башне отбивают одиннадцать, я выхожу на подъездную площадку. Тихонько проскользнув между двумя внедорожниками, залезаю в багажник одного из них и сворачиваюсь клубочком рядом с сумками со снаряжением. Я иду к тебе, Эми. С тобой все будет хорошо.

***

Машина застывает на окраине города. Не успевает заглохнуть мотор, как я уже вылезаю из багажника и ныряю во мрак мощеного переулка. Наблюдаю, как стражи неспешно выбираются наружу. Как открывают багажную дверь. Как оснащаются электрошокерами и разными типами клинков. То, что они у них есть, не внушает доверия по поводу выполнения приказа Старейшины. Однако предполагаю, что это лишь меры защиты. Не от Эми, а ее от чего бы то ни было. Ведь, судя по всему, она здесь не одна. Как сказал в разговоре Блэквуд, ее заметили в окружении стаи. А вот, собственно говоря, великий и могучий Верховный жрец. Выбирается из автомобиля. Засовывает кинжал с двойным лезвием (сиринити называют его «зеркальным») в ножны на бедрах. Отдает неслышимые мне приказы и направляется к зданию мэрии, не подозревая, что я следую за отрядом тенью. К счастью, в угольно-черном костюме с воротом практически до скул это оказывается не так уж сложно.

Достигнув городской площади, стражи резко останавливаются, прислушиваясь. Я замираю.

– Они где-то поблизости. Нужно разделиться для повышения шансов поимки.

По указаниям коннетабля команда распадается на три ветви: Личи и Пейшенс выдвигаются в западном направлении, грузный блондин и миниатюрная рыженькая (кажется, это Айриз и Дриель) – в восточном. Незнакомая мне брюнетка с шатеном присоединяются к Блэквуду и Уиллу, который, к слову, сумел пробиться в отряд. Их группа направляется к северному скверу возле магистрата. На улицах тихо и пустынно. Нет ни ветра, ни стрекотания сверчков, ни шепота листьев, указывающих на присутствие жизни. Кажется, даже мое прерывистое дыхание утопает в сплошном вакууме. Словно сама природа предостерегает о приближении чего-то опасного или же… сама пребывает в страхе. А значит, Блэквуд прав: моровы совсем рядом.

Решаю пойти следом за Уиллом, когда замечаю силуэт на балюстраде бакалейной лавки. Он перепрыгивает на крышу близстоящей мэрии, съезжает по куполообразному своду, приземлившись прямиком на смотровую площадку. После чего спокойно распрямляет плечи, осматриваясь вокруг. Эту безупречную осанку я узнаю везде, ведь именно ее обладатель в детстве приучал меня держать спину прямо: Эми.

– Вижу цель, на три часа.

Уильям поворачивает голову вправо, но Эмили тут же ускользает из поля зрения. Где она? Она ведь только что стояла на крыше.

– Куда она подевалась? – оглядывается брюнетка.

– Перекрыть все спуски. Виллин – на главный вход, Билстоун – на западный. Касл – за мной.

Стражи тут же расходятся по сторонам. Уилл послушно следует за коннетаблем, держа наготове волнистый клинок. При виде него в темном переулке у меня колет в груди. Благодаря инъекции он быстро восстановился после инцидента в баре, но воспоминания о его залитом кровью лице все еще свежи в моей памяти. Надеюсь, с ним ничего не случится. Ну и с Блэквудом, конечно. Хотя за него я переживаю меньше. Кто-кто, а он точно может за себя постоять.

Стараюсь держаться на приличном расстоянии, но когда до меня доносятся звуки борьбы, я проскальзываю вперед, притихнув за углом. За поворотом вижу три силуэта, выходящие из темноты. Они набрасываются на Уилла и Блэквуда со скоростью гиен, пытаясь выбить из рук оружие. Среди них и Эми. Я узнаю ее фигуру и пышную копну золотистых волос, которые она редко распускала. Высокая девушка с налитыми кровью глазами набрасывается на Блэквуда, но тот ловко уворачивается. Моров с серыми волосами подкрадывается к нему сзади, но он тут же дает ему разряд тока и откидывает к мусорным бакам возле меня. Тяжело приземлившись, мужчина падает на землю, разбив голову. Из раны на затылке вытекает кровь. Не красная, как у людей, а молочно-розовая, густая, будто разведенная акриловая краска. От этого зрелища на меня накатывает тошнота.

Повернувшись, я замечаю подступающую к Уиллу Эми. Похоже, она выбрала свою цель.

– Этот мой, – шипит она длинноволосому парню-морову, и тот сразу направляется к Блэквуду, который и так отбивается от двоих. Трудно поверить, что это моя сестра: на лице оскал, глаза сверкают дикой яростью, как у зверя. Уилл же, напротив, сохраняет спокойствие. В правой руке электрошокер, левая чуть приподнята, готовая к блокировке. Он двигается по дуге, не отводя взгляда от противника. Классическая техника ближнего боя стражей – минимум движений, максимум контроля.

Подойдя достаточно близко, Эмили тут же накидывается на него, но он ловко блокирует атаку. Она движется с хищной пластичностью, инстинктивно, без стратегии, будто леопард, готовящийся разорвать добычу. Движения резкие, агрессивные. В них нет ни намека на прежнюю мягкость. Она потеряла половину своей человечности, но я все еще верю, что смогу спасти то, что осталось. Ведь не может быть потеряно то, что не уничтожено окончательно.

Очередной бросок. Уильям делает подбив ногой и скользит вбок, используя инерцию ее атаки. Хоть она и не обучена бою, ее звериные инстинкты делают ее опаснее любого стража. Она набрасывается слева, наносит несколько быстрых ударов. Уилл успевает блокировать два из них, но третий задевает его по ребрам, заставив согнуться. Эми тут же валит его на землю, но он ловко перекатывается и поднимается на ноги.

Я затаилась в тени, наблюдая за схваткой. Внутри все сжимается от страха за сестру и друга. Знаю, что не должна вмешиваться, ведь в противном случае я нарушу приказ Кристиана. Но, черт возьми, как больно на это смотреть. Каждый прыжок, подсечка, рывок Эми заставляют меня стискивать кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони. Теперь она атакует без остановки. Целая серия хаотичных ударов – в корпус, в голову, по ногам. Нет, она слишком быстра и сильна. Уилл не справится. Его грудь уже тяжело вздымается. Мышцы напряжены. Он пытается обездвижить ее электрошокером, но она выворачивается и бьет его по голени. Уильям едва не падает, чем моя сестра мгновенно пользуется, выбивая из его ладони оружие. То падает на асфальт неподалеку, оставив стража безоружным перед обнаженными в оскале клыками.

Я едва сдерживаю крик от ужаса. Нужно ему помочь, сейчас же! Подняв с земли камушек, я со всей силы бросаю его в сторону переулка. Он попадает в мусорный бак с глухим, далеко разносящимся грохотом, который тотчас привлекает внимание Эми. Маленькое, секундное отвлечение, которого оказывается достаточно, чтобы Уилл схватил шокер и ударил ее током. Но от этого ее ярость вспыхивает лишь сильнее. Один ловкий рывок, и она тотчас вонзается зубами в его плечо. Я инстинктивно подаюсь вперед, но останавливаюсь, заприметив Блэквуда у стены. Оглушив длинноволосого морова, он достает из кармана укороченный шприц и направляется к Эмили.

«Транквилизатор» – вдруг понимаю я. Личи показывал мне такой на вводном курсе сиринити. Но Эми слишком умна, чтобы позволить себя вырубить. Почуяв угрозу, она тут же бросает Уилла и принимает оборонительную стойку. Блэквуд не дожидается атаки, а нападает первым. Он дважды уходит из-под ее когтей, скользит между ударами, будто чувствует их заранее. Одним резким движением он скручивает ей запястье за спиной, но Эмили быстро освобождается из его хватки, сделав стремительный разворот. Чувствую, как все мое тело напрягается вместе с каждым ударом. Блэквуд ставит блок коленом, целит в ее плечо транквилизатором, но Эми выбивает устройство с нечеловеческой силой. Шприц отлетает куда-то в темноту. Одно мгновение, и она уже сжимает Блэквуду горло, вдавливая в стену.

В этот момент длинноволосый моров приходит в себя и тотчас набрасывается на едва обретшего равновесие Уилла. Блэквуд яростно пытается разорвать хватку. Он хрипит, брыкается, делает рывок корпусом, но Эми лишь глубже загоняет когти в его кожу. Вижу, как напрягаются мышцы, как он судорожно сжимает зубы. Он даже не думает сдаваться, но от его рвения кровавые потеки на шее только увеличиваются.

Господи! Я больше не могу на это смотреть!

– Хватит! – не выдерживаю я, выбежав из укрытия. – Эми, прошу, прекрати!

Мой крик заставляет ее повернуться, не разрывая хватку. В ее глазах промелькнула тень узнавания, и на мгновение ярость отступила. Но лишь на секунду.

– Как? И ты здесь? Займи очередь, я немного занята.

Она поворачивается к Блэквуду, но я тут же подступаю ближе.

– На самом деле ты не хочешь этого делать. Это не ты.

– Правда? А вот я в этом сомневаюсь.

– Это так, – осторожно подхожу я, всем видом пытаясь показать, что не представляю угрозы. – Ведь ты всегда была добра к ближним и страдала, когда кому-то было плохо. Ты помогаешь людям, а не причиняешь вред. Ты не убийца. Прошу, отпусти его.

Ее плечи опускаются. Пальцы медленно разжимаются, соскальзывая с кожи Блэквуда. Он бросает взгляд на лежащий рядом шприц с транквилизатором, и я без слов улавливаю ход его мыслей: «Нужно продолжать».

– Помнишь, что говорил о тебе дядя Ник? – голос предательски дрожит, но я стараюсь не показывать этого. – Твое сострадание к другим – это дар, которым Бог одаривает только самых любимых своих служителей. Ты ведь не хочешь дать ему угаснуть, не так ли?

– Ты… не должна была быть здесь.

– А ты не должна была быть такой. Ты – не чудовище, Эми.

– Я больше не знаю, кто я. Они сделали со мной… что-то… И теперь я не могу остановиться. Все мышцы напряжены, эмоции зашкаливают. Боль, страх, голод: я не могу их контролировать. И не знаю, хочу ли…

– Но ты все еще борешься, – шагаю вперед я, заметив боковым зрением, как Блэквуд тянется к шприцу. Но она не смотрит на него, лишь на меня. – Я вижу это. Ты все еще моя сестра. Пока ты помнишь, кто ты, – ничего не потеряно. И я помогу тебе!

Эмили опускает голову. Дыхание становится прерывистым. Она с ужасом смотрит на свои окровавленные руки и на бедного Уилла, который, отбившись от морова, тяжело прислонился к стене.

– Что я наделала? – содрогаясь, отшатывается она. – Я… не хотела. Прошу, Сильвер, поверь!