Мессир С.

– Что она делала?

– Стояла на крыльце дома. Знаете, как в фильмах ужасов? Просто стояла в ночном белье и смотрела в темный двор. Выглядело все это очень жутко.

– Прямо так и стояла?

– Да! – отчаянно воскликнула женщина. – Мне пришлось будить мужа, потому что одной мне не хватало смелости подойти. Мы еле уложили ее обратно в постель… а потом…

Дальше показывали любительские кадры, снятые супругами, где Мария что-то непонятное кричала в камеру, скалилась и выворачивала себе шею и руки, а потом внезапно замолчала и просто смотрела в камеру глазами, полными такого отчаянного безумия, что казалось, весь город можно было заразить им.

– А что потом? – переспросил мужской голос.

– Она покончила с собой. Мы нашли ее в ванной с перерезанными венами, – она всхлипнула и отвела глаза в сторону, не давая слезам пролиться. – Все это очень ужасно…

– Вам тяжело говорить об этом?

– Знаете, уже не так, как раньше. Мы… мы с Эриком и родителями даже похоронить ее нормально не смогли. Сами знаете, как церковь относится к самоубийцам. Просто задумайтесь: ее назвали святым именем, и как она закончила? Скажите, разве крещение маленького ребенка сможет его защитить от такого?

Экран погас, и свет в студии снова зажегся.

Петр обратил внимание на изумленную толпу простых людей и медийных личностей, которые не могли ничего произнести вслух. Он и сам был потрясен. Видео не было похоже на подделку.

– Я так понимаю, эта семья обратилась к вам? – Петр первым решился разорвать плотную ткань тишины.

– Обратилась, – ответил Феликс и тяжело выдохнул. – Только было уже поздно.

– Извините! – возмущенно крикнул в микрофон один из приглашенных врачей в скучном сером костюме и большими очками на носу, сидевший в первом ряду. – А они не думали обратиться к врачам сначала? Видно же, что у девушки психиатрия.

Экстрасенс заразительно рассмеялся, немного разрядив обстановку в студии.

– Вы меня даже рассмешили, – просто ответил он и посмотрел на мужчину в первом ряду. – Вы решили, что я был первым, к кому они обратились? Ни один врач не помог этой девушке. Ей даже не смогли поставить диагноз. После нескольких обследований головного мозга, посещений психиатров и психотерапевтов врачи так и не смогли обнаружить что-либо или сойтись в чем-то одном. Нет, вы не подумайте, что я отношусь к такому сорту людей, кто видит исцеление только в народной медицине, эзотерике и каких-нибудь других духовных практиках, презирая современную медицину полностью. Я сам хожу к врачам, когда у меня банально прихватывает живот, – усмехнулся Феликс, и зал ответил ему тихим смехом.

– Вы упомянули психотерапию, и что же сказали врачи? – спросила полная женщина-психолог лет за тридцать, сидевшая рядом с врачом в том же первом ряду и с нескрываемым скепсисом смотрящая в сторону приглашенного гостя, периодически поправляя свои короткие до плеч осветленные волосы.

– Несколько психиатров признали ее абсолютно здоровой, – спокойно ответил Феликс, давно привыкший к подобным вопросам, на которые отвечал тысячу раз. – Даже не поняли, зачем семья к ним обратилась.

Она только обессилено выдохнула и развела руками.

– Подождите, – вмешалась эффектная женщина-экстрасенс, сидевшая в другой стороне зала. Длинные белые волосы до пояса, светлые зеленые глаза, красные губы и черное элегантное платье. – Я полностью поддерживаю господина Дайна. Уверена, что многие другие экстрасенсы, пришедшие на сегодняшний эфир, вам только подтвердят его слова. Я не практикую экзорцизм, и насколько знаю, надо быть священником, чтобы проводить обряд. Или я ошибаюсь?

– Нет, – умиротворенно улыбнулся ей Феликс. – Не ошибаетесь. Это на самом деле и усложняет всю ситуацию.

– Но вы же не могли приехать с пустыми руками, – кокетливо протянула блондинка и расплылась в улыбке, будто они были знакомы и оба понимали, о чем идет речь.

– Естественно, не мог, – согласился экзорцист и повернулся к Петру. – Я привез с собой одержимую.

Телеведущий тут же сказал, что они уходят на рекламу, и облегченно выдохнул, когда к нему подбежали два гримера.

И зал зашумел. Экстрасенсы рвались поговорить со знаменитым экстрасенсом и экзорцистом лично, но им сказали оставаться на местах, так как реклама заканчивалась через три минуты. Врачи о чем-то спорили между собой, фотографы проводили съемку со своих мест, а Гартман закрыл руками лицо. Что-то неимоверное творилось в студии. Телефон директора телеканала разрывался от звонков. Со спокойным лицом он выключил его и повторил жест генерального директора, который сидел с ним рядом. И если посмотреть на них со стороны, можно бы было подумать, что те в полной заднице. Для полной картины не хватало третьего.

– Что думаешь, Володь? – наконец спросил его Гартман и откинулся на спинку сиденья, обводя взглядом возбужденную публику.

– Дождемся конца, а там уже я тебя спрошу, в какой мы жопе, – устало засмеялся Володя, привыкший к жизненным испытаниям.

– Спасибо, – сказал Дмитрий Николаевич и хлопнул Володю по плечу, снова напрягся, так как отведенные три минуты на рекламу только что закончились.

***

В больничном коридоре эхом раздавались его шаги. Никаких посетителей, ни больных, никого, кто мог бы опознать его. За большими окнами давно стемнело, и можно было увидеть только свое собственное отражение. Но он не смотрел по сторонам, а уверенно шел вперед.

Кристина проснулась около двух часов назад и сразу же позвонила родителям и Насте. После долгих беспокойных разговоров в духе «нормально ты себя сейчас чувствуешь?» и «точно ли все в порядке?», она смогла насладиться тишиной и теплым светом настольной лампы, стоящей на тумбочке возле ее больничной кровати. Пропустив ужин, Кристина чувствовала, как ее желудок теперь грозил покончить жизнь самоубийством, и, совсем не ожидая, что кто-то придет в такое время, вздрогнула, когда дверь в ее палату неожиданно открылась. На пороге стоял незнакомый ей молодой мужчина лет тридцати в черном пальто, коричневых дерби и с пакетом продуктов в руке.

– Привет, – поздоровался он, и ей на секунду показалось, что этот голос она уже где-то слышала ранее.

– Я Саша, – представился незнакомец, стоя в дверях и не торопясь проходить внутрь. – Андреев просто не смог приехать, зато я привез еду.

Она заметила, как он обратил внимание на ее обнаженное плечо, выглядывающее из-под белой футболки, и глубоко втянул воздух через нос.

– Это, конечно, все очень здорово, – сказала Кристина и начала глазами искать свой телефон. В груди неприятно защекотало, а слабость продолжала удерживать ее в постели. От какого-то беспричинного страха ей захотелось целиком натянуть на себя одеяло. Откуда такая тревожность? – Но я впервые тебя вижу, если честно, и… как тебя вообще пропустили сюда посреди ночи?

– Хм…

Гость нахмурил брови, сделал задумчивый вид, будто искренне и сам не понимал, как его пустили охранники, и посмотрел на свои массивные наручные часы. Когда он оторвал от них взгляд, как ни в чем не бывало спросил:

– Так я пройду?

Кристина старалась смотреть прямо ему в глаза и не выдавать своей неуверенности. Она лишь пожала плечами, и представившийся Сашей уверенно сделал шаг вперед, тихо прошел к тумбочке, поставил на нее пакет и уселся на другую застеленную постель, стоявшую вдоль противоположной стены. Кристина продолжала внимательно рассматривать его, пока он вдруг не начал говорить.

– Мы виделись у Миши в пятницу, в гардеробе.

Коротко пояснил Саша, затем принялся разглядывать палату, словно скоро и сам собрался поваляться в какой-нибудь больнице, ну, чисто в профилактических целях, и совершенно не обращал внимания на Кристину, будто просто проезжал мимо и просто выполнял просьбу друга.

– Наверно, – выдавила Кристина, приподнимаясь на постели и не переставая настороженно смотреть на Сашу. Кто шляется по больницам в двенадцать часов ночи? И кто вообще станет завозить еду человеку, которого видел один раз на вечеринке, где все только и делали, что бухали и курили? В животе опять заурчало.

– Там сэндвичи, сок, вода… до завтрака должно хватить, – пояснил он, по-деловому сцепив руки в замок и посмотрев Кристине в глаза. За окном засвистел ветер. Шею Кристины начало схватывать спазмом.

– Да, спасибо. – Доставать продукты из пакета она не спешила.

К ее носу подкрался аромат дорогого мужского парфюма, что-то с жасмином, и постепенно Кристина начала догонять, кто сидел напротив нее. Еще немного приподнявшись на постели, она сразу же почувствовала тяжесть в голове.

– Ты все никак не могла найти пальто, – зачем-то сказал Саша, заправляя прядь волос себе за ухо. Вдруг волосы Кристины, сцепленные все это время резинкой, неожиданно рассыпались по ее плечам.

– Да, я вспомнила, – безразлично ответила она. – У меня подруга попала в аварию, поэтому я уехала…

– Серьезно? – в самом деле в его голосе невозможно было различить фальши. – Никто не пострадал?

Она отвела взгляд и не стала отвечать. Обычно друзья и знакомые воспринимали это как сигнал оставить ее в покое, но этот тип просто проигнорировал его. Да и вообще вся ситуация выглядела абсурдно. Они совершенно друг друга не знали, а заочное знакомство через Мишу еще ни о чем не говорило. Но, тем не менее, это не мешало ему непринужденно вести с ней разговор и задавать вопросы личного характера. Нет, конечно, он знал ее, только немного в другом смысле. Из-за их недопонимания с Денисом Кристина и попала сюда.

– Давай не будем, не хочу об этом говорить, – ответила Кристина немного раздраженно. В висках гудело. «Когда он выпустился из Щуки, лет пять назад?», – подумала Кристина.

– Окей, – ответил друг Миши и встал с кровати. Он был невероятно высоким, что Кристина заметила только сейчас. – А ты сама чего в больницу попала?

Он встретил ее полный возмущения взгляд, которого ждал все эти несколько минут, находясь в ее палате.

– А какая разница? Тебе ехать не нужно разве или мне, может, позвать кого…?

– Думаю, в этом нет надобности, я уже ухожу.

Он убрал руки в пальто и направился к двери, но, дойдя до порога, неожиданно остановился.

– Что-то еще? – спросила Кристина. Сердце в ее груди забилось быстрее.

– На самом деле, есть один любопытный вопрос…

Саша взял стул, поставил его напротив уже сидящий в кровати Кристины и сел, как на коня. Театрально, но естественно. Из-под пальто виднелась белоснежная рубашка с двумя расстегнутыми пуговицами у горла, заправленная в брюки. Он положил обе руки на спинку стула, а сверху – свой подбородок и уставился на Кристину взглядом полным самодовольства, как показалось ей, нежели полным искусственного обожания, чтобы скорее впечатлить, нежели оттолкнуть. Кристина ожидала именного этого, ожидала, что сейчас и ее будут «клеить», поэтому сразу напряглась так, будто готовилась прыгнуть с парашютом.

– Неужели тебе так нравится мучить мужчин?

На лице Кристины сначала не было ни одной эмоции, затем она слабо улыбнулась и отвела взгляд в сторону.

– А тебе? – спросила она тихо и встала с кровати. Перед глазами все закружилось, и она едва удержалась на ногах.

– Я? Нет, я не по этой части.

– Серьезно? – издевательски переспросила Кристина, растягивая букву «ё». – Да у меня пол-института по тебе сохнет, Ларин, – на его фамилии она сделала более глумливый акцент. – Ты как раз именно по этой части. Не думала, конечно, что наше знакомство будет проходить в больнице.

Ларин хлопнул в ладоши и рассмеялся, забавляясь ее строптивостью. Кристина тем временем залезла в пакет и обнаружила там апельсиновый сок и бутылку холодной минеральной воды в стекле.

– На самом деле я руководствуюсь одним только правилом, думаю, ты тоже, – философично ответил Александр, не переставая наблюдать за ней. Теперь он развернул стул и сел на него, как все нормальные люди, откинувшись назад и скрестив ноги и руки.

– И что же это за правило?

– Я не делаю того, что мне не нравится. Все довольно просто.

– Ты меня совсем не знаешь, чтобы утверждать, что мне нравится, а что нет со стопроцентной уверенностью, – фыркнула Кристина, смущаясь его привычке пристально смотреть в глаза. – И вообще скажу я тебе, что гнилой это разговор. Ты уходить собирался? Вот и вперед, а то я пойду сейчас в коридор и…

Его глаза игриво засверкали.

– Не плохо, – протянул Ларин и встал со стула. – Все, все! Ухожу.

Он поднял руки вверх, будто сдаваясь, и, не стирая улыбку с лица, направился к двери. Кристина смотрела ему в спину и на секунду ей показалось, что он ударится головой о дверной проем.

– Доброй ночи, – сказал Саша напоследок, украдкой бросив на нее свой мягкий и одновременно пронзительный взгляд, и вышел из палаты.

Кристина дождалась, пока его удаляющиеся шаги стихнут, закрыла глаза и услышала монотонный шум дождя, барабанивший по подоконнику. То, что происходило с ее телом в ту минуту, больше походило на лихорадку. В воздухе до сих пор стоял аромат его парфюма. Она с трудом распахнула окно и глубоко вдохнула влажный октябрьский воздух.

***

Он прошел мимо пустого места своего секретаря и оглянулся по сторонам. Никого. Взявшись за ручку двери, ведущую в его кабинет, он дернул ее на себя и закрылся изнутри. Тишина была ему приятна и необходима в тот момент, а темное небо в панорамных окнах напоминало о том, что до рассвета было еще далеко, и время для отдыха оставалось. Он снял пиджак, бросил его на диван и двинулся дальше, к своему рабочему месту, где стоял большой стеклянный стол и массивное кожаное кресло – не трон, но все же. Захватив бутылку виски и граненый стакан, он уселся в него и развернулся лицом к окну, за которым раскинулись дома, мерцали огни, словно светлячки, маленькие точки движущихся машин, пролетающие самолеты и полная луна, покрытая дымкой, словно невеста, выглядывающая из-под фаты. Снаружи кто-то будто поскребся ногтями о дверь и, не дожидаясь разрешения хозяина кабинета, открыл ее. На пороге стояла молодая девушка в обтягивающем ее изящную фигуру черном платье под горло и лаковых темных туфлях. Кудри цвета горького шоколада лежали на ее плечах, карие подведенные глаза, пухлые губы цвета черной смородины и смуглая кожа. Одной рукой она опиралась о дверной косяк, другая лежала на талии. С интересом оглядывая кабинет, она уверенно сделала шаг вперед. Подойдя к его креслу, она опустила руки ему на плечи и начала нежно массировать их, не переставая смотреть на сверкающую, как новогодняя елка, Москву.

– Ты устал? – спросила она.

– Пока еще сам не понял, – ответил он и подал ей свой пустой стакан, в который она тут же подлила виски. – За ним выехали уже?

– А ты еще не включал телевизор? Конечно, выехали, скоро здесь будет.

– Хорошо, Констанция, это очень хорошо, – задумчиво ответил он, делая глоток. – Чем ты занималась сегодня? Следила опять за ним весь день?

Он вдруг перестал ощущать ее прикосновения, и в следующее мгновение она уже стояла напротив него, загородив вид из окна.

– Мне не нравится, что он приехал, – сказала Констанция с неизменным выражением лица. – Зачем он это сделал?

– Он ищет ответы.

– Пока ты гуляешь по больницам?

Напряжение повисло в воздухе, заставляя его чуть ли не искриться. Где-то вдали на горизонте полетела звезда, сначала вспыхнув ярко, а затем оставив за собой хвост, который быстро исчез.

– Вот мы и выяснили, чем ты сегодня занималась, – заметил он и встал с кресла. – Что ж, если за мной ходить по пятам так занятно…

Констанция оскалилась и скрестила руки на груди.

– Увы, я еле вытерпела, находясь с ней в одной квартире. Как только она уснула, я свалила, и не надо так смотреть на меня! Я устаю от людей, тебе ли это не знать. Кто знал, что как только отвернусь, она сразу загремит в больницу…

– Здесь нет твоей вины, это просто… издержки договора с Денисом.

– А потом ты ее навещал? – в голосе Констанции отчетливо прозвучали нотки ревности, как терпкие ноты в молодом вине. – Ладно, почему ты до сих пор ничего не предпринимаешь? Я не понимаю, чего мы ждем?

Александр улыбнулся, и его глаза в темноте сверкнули, как та звезда, только совсем иначе.

– Это партия рассчитана не на два хода, радость моя, – ответил он, поставив стакан обратно на стол. – Я скажу больше: это только начало.

– Ты зарываешь себя…

– Я? – рассмеялся Ларин. – Со мной-то все будет в порядке. Как и всегда. Мы проделывали это столько раз, Констанция…

Констанция прикусила язык и заставила себя промолчать, но ее истинные мысли все равно отпечатались на лице. Александр положил свои тяжелые руки ей на плечи и посмотрел в глаза. Она всегда им любовалась, восхищалась и пылала безмерной любовью, только сегодня ей совсем не было спокойно.

– Пока отдохни, – сказал он, скользя глазами по ее лицу. – Все разговоры завтра. Завтра вообще все будет куда более ясно, чем сегодня.

Сглотнув, она сморщила нос и нехотя покинула кабинет. Александр дождался, пока Констанция скроется с виду, посмотрел в свой полупустой стакан, допил остатки и уселся обратно в кресло. Захотел было включить Gorillaz, но вдруг передумал и поставил The Rolling Stones – Angie, не отрывая взгляда от мерцающих огней города. Сегодня его тело приняло этанол, к большому удивлению, и его немного заштормило. Он чувствовал себя словно на яхте в открытом море: приятное покачивание, легкое головокружение, когда закрыл глаза, и постепенно растекающееся тепло в груди.

***

В студии появились двое взрослых мужчин, ведущих под руки молодую девушку лет двадцати пяти. Разговоры прекратились, и несколько сотен пар глаз, не отрываясь, устремились на нее, как и операторы со своими камерами. Ассистенты посадили одержимую на стул в самом центре и удалились.

Феликс жадно обвел любопытную публику глазами и встал с дивана, движимый каким-то непонятным чувством, пожирающим его внутренности. Сейчас он представлял, как горит спичка в замедленной съемке.

– Вы позволите? —спросил он у ведущего.

– Разумеется, – ответил Петр и тоже встал. – Я с вами.

– Если не боитесь, – подмигнув ведущему, сказал Дайн и не спеша подошел к девушке. Борисов в тот момент подумал, как удобно было работать с этим человеком. Вновь появились ассистенты. Они катили столик, на котором лежали свечи, спички и белая пиала с водой. Среди толпы Феликс заметил Гартмана, который уперся локтями в колени, сложил ладони и, словно в молитве, подвел их к губам.

– Хочу предупредить! – громогласно заявил экстрасенс. – Девушка не говорит и не понимает по-русски.

Ассистенты тем временем скрылись где-то в толпе наблюдающих за представлением работников телеканала, толпящихся возле выхода из студии. Дайн не знал, сколько времени ему еще оставалось до того, как за ним придут. Те, ради которых и устроил все это шоу. Он только чувствовал, что нужные ему глаза прямо сейчас смотрят на него.

Феликс потер ладонями.

– Извините, Феликс, – деликатно начал Петр. – Кто эта девушка?

– Перед вами одержимая демоном, – просто ответил экстрасенс.

– И как вы нам это докажите? – спросил мужчина с седыми волосами и большими очками. На нем был скучный серый костюм и коричневые мужские туфли. Будто по окончании университета сразу выдавали униформу, соответствующую профессии.

– Спрашивает Александр Михайлович Доронин, кандидат психологических наук, – пояснил Петр Борисов.

– Начнем с банального. Загадайте число.

– Загадал.

Феликс кивнул и повернулся к девушке. Она подняла на него свои испуганные голубые глаза, будто моля о пощаде. Затем он по-норвежски спросил ее, какое число загадал тот мужчина.

Она показала девять пальцев. Профессор усмехнулся.

– Александр Михайлович, правильно? Вы загадали число девять? – спросил его Петр.

– Да, но это еще ничего не доказывает.

– Перед съемками всех присутствующих попросили принести с собой какую-нибудь вещь, представляющую ценность только для вас, – продолжил Феликс, перебирая четки правой рукой. – Эта девушка, а точнее демон, который сидит внутри нее, без каких-либо трудностей угадает эту вещь.

– А можно я буду первым? – вызвался телеведущий и инстинктивно положил руку в карман.

– Пожалуйста, только не смотрите ей в глаза. Просто стойте рядом со мной, – сказал Феликс и начал читать что-то на латыни. Поначалу одержимая не реагировала никак, только неудоменно смотрела в темный зал. Дайн положил ладонь на ее голову, второй рукой загреб немного воды из пиалы и окропил ей одежду девушки. Одержимая заерзала на месте, ощущая неудобство и тревогу. Экстрасенс замолчал и спросил ее, что у телеведущего в кармане брюк.

– Что? – переспросил Петр после ответа девушки. Феликс вновь посмотрел на застывших зрителей.

– У вас там бабочка.

– Что, простите?

– Бабочка-галстук, – пояснил Дайн.

Петр изумленно посмотрел в камеру и достал черный маленький аксессуар из своего кармана.

– Верно, – сконфуженно ответил он. – Обалдеть. Она не могла знать этого! Кто еще хочет попробовать?

Загадочная девушка отгадала еще несколько вещей, пока Феликс не остановил разбушевавшуюся публику. Казалось, от скептицизма не осталось и следа, но экстрасенс настроен был идти до конца.

Он окропил ее водой из пиалы, и девушка упала на пол. Кто-то было кинулся ей помогать, но экзорцист быстро пресек их попытки и продолжил что-то бормотать на латыни. Женщины и мужчины, все, затаив дыхание, смотрели на все происходящее в центре студии. Сначала девушку понимал только Феликс, так как она проклинала его по-норвежски, но затем началось самое интересное. Одержимая четко и ясно заговорила по-русски. Гартман готов был вскочить со своего места и понестись в самую гущу событий, но тело окаменело, и он, как и другие зеваки, просто смотрел.

– Наконец-то ты разговорился, – рассмеялся Феликс и продолжил обряд.

Одержимая неожиданно замолкла и посмотрела на него. Зрачки ее расширились, и она расплылась в улыбке.

– Феликс, можете объяснить, что с ней происходит? – вмешался Петр. Девушка будто только сейчас заметила его. По студии раскатился ее нездоровый и продолжительный смех.

– А ничего особенного не происходит, – на чистом русском заявила норвежка, обращаясь к Борисову. – Да ты не бойся, за тобой не придем, а вот за ним совсем скоро, – она протянула первый слог в слове «скоро», намекая на Феликса.

Петр увидел ее черные глаза и невольно отпряну, совсем забыв о прямом эфире. Демон, наконец, показавший свое лицо, оглядел сначала экстрасенсов, смело смотрящих на него с жутким интересом, а затем и всех присутствующих. В ту самую минуту вершилась история, и потусторонний мир, наконец, должен был выйти в свет. Но дальше произошло то, чего никто не ожидал. Феликс закончил читать молитву, и девушка упала на пол. Тишина и недоумение.

– Реклама, реклама! – кричала какая-то девушка, и в студию снова вбежали гримеры.

Конечности Петра Борисова не хотели ему подчиняться, и он стоял, таращась на одержимую. Ее темные волосы были рассыпаны по полу, а из-под задравшегося платья виднелся кусочек кружева чулка.

Впервые за свою карьеру он оказался в смятении и не знал, что делать. Позволить возобладать своим чувствам над собой в прямом эфире – верх непрофессионализма. Но сделать с собой что-то другое Борисов просто не мог. Будучи скептиком, он воспринял телефонный разговор с директором канала и всю идею передачи как что-то детское и несерьезное. Однако, как никто другой он знал, что никто куплен не был. От этого ему хотелось немедленно бахнуть двести грамм виски. Но лучше водки.

– Реклама семь минут! – донесся до его ушей женский голос, и он словно вышел из транса. Первым делом Петр посмотрел на Феликса, который спокойно поднял одержимую и усадил на стул.

– Она жива? – будто издалека услышал он свой собственный голос. Экстрасенс повернулся к нему и обратил свой томный взгляд голубых глаз. Все-таки что-то было в нем волшебное, что мешало простому телеведущему оторваться от него.

– Жива, жива, я же изгнал демона, – просто ответил Феликс и занял свое место на диване, чувствуя, как вспотели ладони и ускорилось сердцебиение. Столько лет практики, а после каждого сеанса его все равно потряхивает. Снова появились ассистенты и забрали норвежку. Больше ее никто не видел. Дальше произошло то, чего никто не ожидал: работники телеканала и сам Гартман были в шоке, когда зал вдруг встал и разразился овациями.

Генеральный директор облегченно вздохнул и закрыл глаза, благодаря высшие силы за проявленное милосердие.

– Итак, дорогие телезрители, несколько минут назад вы своими глазами видели, как экстрасенс и экзорцист Феликс Дайн в прямом эфире провел обряд изгнания демона! – начал Петр, когда реклама закончилась. – Честно признаться, я сам до сих пор в шоке! – нервно усмехнувшись, добавил он. – Хочу вам сказать, Феликс, что сегодня вы убили несколько тысяч скептиков! Посмотрите, с какими глазами люди сидят у нас в студии! Это же обалдеть! – восхищенно восклицал Борисов, не в силах совладать с собой. – Ладно, Феликс, у нас ещё осталось время до конца передачи, и у меня к вам есть несколько любопытнейших вопросов.