Мессир С.

– Восемьдесят восемь, – ответил Леонардо и кашлянул, стараясь не выходить из себя. – Восемьдесят восемь раз я видел удачные попытки суицида.

– Надо же! – иронично воскликнул Феликс. – Ты даже считаешь!

– Что в конверте? Очередные доказательства?

– Как ты еще не понял? – он осекся и осторожно огляделся по сторонам. – Демоны – это лишь верхушка айсберга. Дьявол существует. Он дышит, чувствует, слышит так же, как и мы с тобой, к сожалению.

Голубые глаза Феликса блестели, и его настрой был решительным. Леонардо понял, что переубедить этого мужика бесполезно, и вскрыл запечатанный конверт, наблюдая, как где-то там между домами загорается первая звезда.

***

Он застегнул пуговицы своего пиджака и по привычке поправил малиновый галстук и запонки. В панорамном окне его кабинета было видно, как солнце прячется за московские высотки, окрашивая небо в ярко-оранжевый цвет. Цвета пламени. В его жизни было так много подобных закатов, что он даже не бросил секундного взгляда, чтобы какой-нибудь лучик ударил ему в глаза и на мгновение ослепил. Он слишком много путешествовал, чтобы сохранить привязанность к одному месту. Лишь совсем недавно, по какой-то непонятной причине, его потянуло в Москву, и она приняла его деньги, статус и хладнокровие как должное. Самое главное, что его устраивали такие ясные отношения. Он знал, чего желает этот город. Отчасти они были похожи как две капли воды.

В дверь мягко постучали.

– Да, заходи.

В кабинет вошла молодая девушка. Из-под ее черной юбки-карандаша выглядывали стройные ноги в телесных чулках, кромки которых, увы, не было видно. Лаковые черные туфли на высоком каблуке. Он поднял взгляд выше и увидел алую блузку без рукавов, чье отсутствие позволяло восхищаться смуглым цветом ее кожи. Расстегнутая верхняя пуговица, выступающая на шее вена, огромные карие глаза и длинные темные волосы, прямые и блестящие. Не сказав ни слова, она подошла к его стеклянному рабочему столу, на котором лежал его мобильный, какие-то папки и закрытый ноутбук. Секретарь поставила чашку с горячим кофе и на секунду взглянула в его выразительные зеленые глаза и задрожала. За несколько месяцев, что она работала у него, голова ее полнилась оставленными без ответов вопросами. В его огромном офисе происходили довольно-таки странные вещи, о которых ей лучше было помалкивать. И она помалкивала. Нет, ей никто не угрожал. Напротив, ей нравилось здесь работать и считать себя значимой от знания некоторых секретов. Он ни разу не тронул ее, демонстрируя свое абсолютно наплевательское отношение к девушкам ее статуса, точнее, к его отсутствию. Секретарь приносила ему кофе, который каждый день привозили с машиной, и относила ему в кабинет. Отвечала на звонки, обговаривала с ним его расписание – и все. По крайней мере, она сама так считала. Считала себя круглой бездельницей, получающей огромные деньги.

– Денис Сорокин не отвечает ни на один телефон, – выдержанно сказала она и сглотнула накопившуюся слюну. Ей не нравилось приносить плохие новости.

– Домой приезжали к нему? – тихим бархатным голосом спросил он, садясь в свое кожаное кресло.

В воздухе она уловила слабый аромат жасмина, не понимая, что могло его источать в этом кабинете.

– Да, но там его не было, у родителей тоже.

Оставив ее без ответа, он повернулся в кресле к ней спиной.

– Александр Александрович…

– Можешь идти, Арина.

Арина услышала свое имя и невольно вздрогнула. Создавалось впечатление, что она безумно боялась своего шефа. И на то были свои причины.

Он услышал, как она закрыла за собой дверь, снова повернулся к своему столу и отпил горячий крепкий кофе. Найти Дениса ему ничего не стоило, даже если тот провалился сквозь землю и умер. Не было повода нервничать. Вообще, он мало что знал о проявлении чувств, будто они атрофировались еще в далеком полузабытом прошлом. Некоторые из его окружения считали, что он сидел на каких-то очень сильных транквилизаторах или наркотиках, настолько неестественно сдержанно он себя вел. Вдруг в кабинет снова вошли.

– Мы нашли его.

Вошедшим оказался парень лет двадцати трех, темноволосый, высокий, в темно-синих брюках и черном свитере под горло.

Александр Ларин допил кофе, взял мобильный, пальто с вешалки, и они оба вышли из кабинета.

***

Я еще раз украдкой взглянул в заляпанное кухонное окно на пустой двор, засыпанный разноцветными листьями, а потом резко задернул шторы, будто они могли защитить от всего на свете. Я сел на стул и уставился на грязную засаленную стеклянную пепельницу, которую уже успел заполнить десятками окурков. Желудок скрутило от голода, и мне ничего не оставалось, как периодически жевать заплесневелый и засохший хлеб, найденный на кухне. В этой квартире на отшибе Москвы давно никто не жил, да никто и не знал о ней. Но мое шестое чувство истошно кричало мне, что я ошибался. После увиденного этим утром в морге, мое сердце никак не могло вернуться к нормальному ритму, и я не мог сомкнуть глаз, хоть и не спал уже больше суток. Я исправно оплачивал коммунальные услуги, поэтому меня с радостью принял горячий заскучавший душ, после подаривший мне две минуты дремоты, показавшие мне Кристину. Пришлось бежать в ванну, потому что во рту я почувствовал вкус собственной крови. Потом понял, что она была не моя, и мне стало еще страшнее.

Вообще, я давно догадывался, что, в конце концов, со мной должно было что-то случиться, поэтому сидел и ждал. За свои двадцать четыре года я никогда не страдал от провалов в памяти, до сегодняшней ночи. Я только помню, как мое тело взбесилось от адреналина, брызнувшего в кровь, когда Андреев избивал меня на заднем дворе своего дома. Он был в том же ужасе, что и я в те секунды, когда мы оба пришли в сознание.

Раздались два тихих стука в дверь, и дыхание перехватило. Приблизившись, я посмотрел в глазок. Это был Он. Мои ладони стали мокрыми. Я закрыл глаза и уперся лбом в холодную стену, обдумывая самые различные варианты, в каждом из которых я продолжал сидеть в куче дерьма. Все-таки распахнув перед ним дверь, я встретил его жутко тяжелый взгляд и приготовился к худшему.

– Я зайду?

Я коротко кивнул, сглотнул голодную слюну и отошел в сторону, освобождая ему проход. Огромное тело Ларина устремилось прямо на кухню, где он сел на стул, даже не осмотревшись, будто пришел в собственный дом, где знал каждый угол. Что-то сумасшедшее исходило от него. Я не мог оторвать взгляда, но не из-за идеальности форм его лица и тела. Это была темная лошадка. Его взгляд был очень тяжелым. Не уверен, что я смогу когда-нибудь выдержать его. Такие глаза должны видеть по истине потрясающие и ужасные одновременно вещи, чтобы преобразиться и мало походить на человеческие. А может, он такой же, как и я? Я прошел за ним.

– Есть что-нибудь выпить? – спросил он и начал глазами сканировать пустые кухонные ящики, а мне на секунду показалось, будто под моей футболкой забегали муравьи.

Я отрицательно покачал головой и опустился на другой стул. Ларин вдруг встал, дернул одну из дверец и вынул оттуда полную бутылку «Дюарс», которой там просто не могло быть, так как несколькими часами ранее я обшарил здесь все на предмет еды и питья. Дальше мой гость достал два стакана и наполнил их, будто целью его визита было только выпить со мной.

– Да ты хлебни, расслабься, – легко бросил Ларин и сделал глоток, манерно держа рокс тремя пальцами. – Скоро выезжаем.

– Куда выезжаем? Я никуда не поеду.

– Посмотрим.

– А ты понимаешь, что это похищение человека? Или тебя даже такие вещи не парят?

Александр даже не повел бровью. Он открыл рот, залил в себя все содержимое стакана и внимательно посмотрел мне в глаза. Свет на кухне был выключен, а солнце уже село, поэтому мы оба сидели во мраке. Но благодаря слабому уличному освещению, я мог разглядеть его лицо, которое начинало меня пугать своей взрослостью. Может быть, ему не тридцать?

– Ты вроде видишь больше, чем обычные люди, а задаешь такие идиотские вопросы, – словно разочаровавшись, ответил Ларин. – Я сначала подумал, что после морга мне даже уговаривать тебя не придется.

Казалось, он разговаривал сам с собой.

– Убедить в чем?

– Работать на меня. Я знаю, что ты видел, – не моргая, ответил он.

– Раз ты знаешь, зачем тебе мои услуги?

– Хороший товар, знаешь ли, на дороге не валяется и редко сам идет тебе в руки.

– Так значит, ты коллекционер?

– Интересно, – усмехнулся Александр, и я увидел его белоснежные ровные зубы. – Ну, допустим.

– Допустим? Эти люди были одержимы, если тебе вообще понятно, что это значит на самом деле.

Он рассмеялся так искренне, что мое внутреннее напряжение немного спало.

– Ты удивишься насколько я… в теме.

Я глубоко вдыхал выдыхал отсыревший воздух, постоянно прокручивая наш разговор у себя в голове. Я действительно слишком много увидел в морге, поэтому как можно быстрее свалил из своей квартиры и попытался затеряться. Те, кто оказывается посвящен в подобные дела, долго не живут.

– Я видел много фильмов про изгнание демонов, но даже не думал, что все это действительно существует. Так, в теории только, ну и от парочки людей…

– Разве? А это существует? – без интереса спросил Ларин, наливая себе вторую порцию вискаря. Видимо, сейчас для него существовал только он. Ему, казалось, было наплевать на все, что я сейчас скажу. Наплевать на меня, на мой разговор, на мой побег, на мой страх. А он знал, что я боюсь, и знал, что я это знаю. Этот всеми любимый нарцисс играл сейчас со мной, как с игрушкой, а я ничего не мог поделать, как продолжать отвечать на его вопросы.

– Та женщина из морга была одержима, это точно, и готов поспорить, если поговорить с медбратьями и медсестрами в клинике, где она находилась, они расскажут нам много интересного.

Моя рука сама потянулась к бокалу, и в два глотка я опустошил его.

– Мужчина, – продолжил я, почесав переносицу, – около полугода назад умышленно убил молодую девушку. Естественно, он также был пациентом той психушки, что и женщина.

Сердце монотонно билось в груди, как метроном, но дрожь в ладонях утихла.

– Кто их убил? – тихо спросил Ларин, не отрывая взгляда от окна. Он был сосредоточен, спокоен и, казалось, действительно проявлял интерес ко всему, о чем я тут пытался ему поведать. Стремительная перемена. Я продолжил:

– Из клиники их выпустил обычный человек, кстати. Обоим вколол что-то и вывез втихаря. На этой волне они потом и оказались в машине, – я глубоко вздохнул. – Состояние полной невменяемости. Абсолютный неадекват какой-то и навязчивая идея в его голове: убивать. Я имею ввиду убивать таких, как они. Я сам ни черта не понимаю, если честно…

Я снова сделал вдох и протер мокрыми ладонями свое лицо.

– Я понятия не имею, кто ты, – продолжил я, пытаясь прийти в себя. – Я отказываюсь от работы. Извини. Вся эта история выглядит, мягко сказать, противозаконной, поэтому я пас.

– Девушка, – сказал Ларин. – Она в реанимации. Если ты отказываешь мне, то кто знает, смогут ли ее откачать. Теперь догоняешь?

Я смотрел прямо ему в глаза, и меня начал одолевать приступ паники. Он не мог знать про нее. Знал только Слава. Александр Ларин не был похож на того, каким его видела тусовка. На меня смотрел взрослый мужчина, даже, я бы осмелился предположить, старец в его теле. Никакие его действия не выдавали его. Дюжая выдержка, сила воли, целеустремленность, непереносимость любой своей слабости воздвигали крепкую и нерушимую стену вокруг. Одним своим молчанием он мог подчинять своей воле. И я ещё не понял до конца, восхищает ли меня это или пугает до смерти. Я снова спрашиваю себя, может быть, он такой же, как и я, только сильнее? Но почему-то снова отбрасываю эту мысль в сторону.

– Тогда объясни мне, почему Андреев избил меня и почему я ничего не помню?

– Я понимаю, это ответ «да»? – деловито спросил Александр, и его глаза как-то странно загорелись. Он посмотрел на свои наручные часы и снова обратил свой тяжелый взгляд на меня. Казалось, на мои плечи начинало опускаться что-то тяжелое, когда он так делал.

– Да.

– На тот момент ты впустил в себя демона, но ты не можешь быть одержим…

– Что значит, не могу?

– Когда человек одержим, власть над своим телом и разумом он теряет, – как будто читая лекцию в университете, говорил Ларин. – Ими овладевает демон, пока не утаскивает душу человека с собой. По-моему, это сегодня даже дети знают.

– То есть?

– То есть убивает его. Но чаще люди сами справляются с этой проблемой. Жить в одной голове двум очень тесно, а ты можешь и впустить демона, и выгнать. Ты сам себе хозяин.

– А ты сам-то кто? – наконец спросил я и замер.

Он поставил стакан на стол, будто намеренно выдерживая паузу, медленно встал и приблизился ко мне.

– А я коллекционер, – лукаво улыбнувшись, ответил Ларин и направился к выходу, будто все свои дела на сегодня уже закончил.

– И в чем же будет заключаться моя работа? Я что, буду должен рассказывать тебе про мертвых? Изгонять демонов, или что? – бросил я ему вслед и начал соображать, какой бред несу.

– Нет, – ответил он, застыв у самого выхода и не поворачиваясь ко мне. – Ты найдешь мне одну девушку.

– А дальше что?

– Машина ждет тебя внизу.

И вышел за дверь.

4

Прямой эфир

«…Большое облако, предвестье страшной бури,

Спускалось на меня из солнечной лазури,

И стадо демонов оно несло с собой,

Как злобных карликов, толпящихся гурьбой.

Но встречен холодно я был их скопом шумным;

Так встречная толпа глумится над безумным.

Они, шушукаясь, смеялись надо мной

И щурились, глаза слегка прикрыв рукой…»

Шарль Бодлер «Беатриче».

Зрительный зал стремительно заполнялся людьми, пришедшими на телепередачу; операторы настраивали камеры, музыканты весело болтали о своем. Воздух заряжался и, казалось, что потрескивал от напряжения: тема сегодняшнего вечера не могла не разрывать от любопытства.

Довольный и веселый, он шел по длинному коридору, по которому в спешке сновали туда-сюда осветители, гримеры, стилисты, журналисты, фотографы и даже телеведущие с других каналов. Все приветствовали его и тут же убегали по своим делам, торопясь занять свое место в студии. Безусловно, сегодня рейтинги взлетят до небес, и все благодаря его терпению, влиянию и тактичности. Ну и, конечно же, врожденному чутью. Дмитрий Николаевич Гартман скользил взглядом по дверным номерам. Остановившись у одной из них с цифрой 211, решительно схватился за ручку и дернул на себя.

В гримерной сидел взрослый мужчина. На нем был черный элегантный костюм, подчеркивающий его возраст и статус, на левой руке – «Ролекс», будто невзначай выглядывающий из-под рукава пиджака. Одна его нога закинута на другую, и Гартман отметил черные лаковые дерби. Совсем не дешевые. Сегодняшнего гостя окружила команда стилистов и гримеров, задорно ведущих с ним разговор. Мужчина улыбался всем белоснежной и добродушной улыбкой, отвечал им и сверкал голубыми глазами, вокруг которых собирались загорелые морщинки, вызывая все более теплые чувства к своей персоне своей бешеной энергетикой.

– Господи, как же я рад тебя видеть! – громко сказал генеральный директор канала и закрыл за собой дверь. Все тут же поздоровались со своим шефом и принялись заканчивать с сегодняшним гостем. Дмитрий Николаевич даже заметил, как у некоторых от нетерпения подрагивали руки. Конечно, когда два дня назад всем стало известно, кто приедет на прямой эфир в этот понедельник, все будто сошли с ума. Затем эта новость как-то просочилась в интернет, но радость Гартмана только разрасталась от всей этой шумихи. К своим сорока шести годам ему ни разу не удавалось достичь чего-то подобного, но сегодня звезды были на его стороне. Собрали лучших психологов, экстрасенсов, ученых, политиков, актеров, музыкантов и других знаменитостей. Таймер бомбы уже подходил к концу, и Дмитрий Николаевич в любую секунду был готов задержать дыхание и ждать, когда же она рванет.

– И тебе добрый вечер! – с уже заметным акцентом ответил гость, встал со стула и подошел к старому другу. – Ждешь, когда рванет? – спросил он и рассмеялся, но Гартман даже не удивился, что его мысли уже прочли.

Феликс Дайн по чудесной случайности стал его другом двадцать лет назад, когда оба еще не были облечены властью и злились на свои необычные фамилии. Он вырос в детском доме, после пытался разыскать своих родителей, вляпываясь во все возможные авантюры с деньгами и криминальными структурами. Позже Гартман узнал о его удивительном экстрасенсорном даре, а также и о других ужасающих вещах, на которые закрывают глаза обычные люди. С приобретенным знанием Дмитрий Николаевич уже более уверенно двигался вверх к влиянию, известности и деньгам. А десять лет назад Феликс уехал жить в Италию. Причин объяснять он не стал. Просто сел на самолет и покинул Москву. Но все эти годы они продолжали поддерживать связь, и Гартман не переставал умолять его вернуться обратно и рассказать людям правду. И сегодня Феликс любезно согласился оказать ему такую услугу.

– С нетерпением, – хлопнув его по плечу, радостно ответил Дмитрий Николаевич. Дверь снова открылась, и внутрь забежала молодая девушка с папкой в руках и наушником в ухе.

– Дмитрий Николаевич, эфир через пять минут, – запыхавшись, сказала она, и он почувствовал, как волна поднимается все выше и начинает обрушиваться на него.

В огромной студии стало темно, пробежался нервный шепоток. Гартман занял место рядом с директором телеканала и начал мысленно отсчитывать секунды до взрыва информационной бомбы. Он оглядел застывшую толпу, которая глядела на синий занавес в правом углу студии, откуда обычно появлялся телеведущий. Объявили, что до эфира пять секунд, и у Дмитрия Николаевича задрожали колени.

– Добрый вечер! – раскатился эхом голос телеведущего, и все с любопытством завертелись на своих местах. Занавес оказался нетронутым, и никто не понимал, что происходит и куда смотреть. Яркий свет прожектора выхватил телеведущего среди толпы, и все заохали от неожиданности.

– В эфире передача «Сто минут», и ее ведущий, Петр Борисов! – Телеведущий сбросил с себя черную мантию, оставшись в темно-синей рубашке, заправленной в черные штаны, и вприпрыжку начал спускаться по ступенькам вниз мимо зрительных рядов, сопровождаемый громкими аплодисментами. Оказавшись внизу, в свете прожекторов, он повернулся к зрителям и сложил руки в замок, улыбаясь во все зубы и чувствуя себя Цезарем на пьедестале. Это было все, к чему стремился двадцати восьмилетний Петя Борисов.

Около десяти секунд продолжались шумные и оглушающие аплодисменты, подобно водопаду, пока не открыл рот, чтобы начать представление.

– Знаете, – начал ведущий, – когда два дня назад мне позвонил директор телеканала и сообщил, кто к нам едет, я послал его к черту!

Зрители засмеялись.

Гартман переглянулся с директором канала, который сидел по его левую руку, и оба издали нервный смешок.

– В эфире сегодняшней передачи могут присутствовать сцены насилия, которые нежелательны к просмотру детям до восемнадцати, – продолжил Петр, и все в ужасе затихли. Он оглядел зрительный зал, чувствуя энергетику толпы, которая желала зрелищ и чуда. Несколько тысяч пар глаз сейчас были прикованы только к нему, и это поистине сносило голову.

– Сегодня к нам приехал экстрасенс и практикующий экзорцист с мировым именем, находящийся на службе в Ватикане и являющийся участником ассоциации из двухсот пятидесяти священников, которые якобы спасают людей от демонов.

Долгая пауза.

– Феликс Дайн! – прогремел голос телеведущего, и зал взорвался аплодисментами. Синий занавес открылся, и Гартман увидел, как свет прожектора выхватил фигуру его друга, который уже улыбался залу и не спеша шагал в центр, направляясь к Борисову.

Телеведущий пожал ему руку и пригласил сесть на бежевый диванчик, а сам сел рядом за письменный стол. Феликс еще раз обвел зал своим притягательным взглядом голубых глаз, и его снова одарили громкими аплодисментами.

– Заметьте! – сказал Петр, подняв указательный палец вверх. – Господин Дайн говорит по-русски! Кстати, почему? – спросил он и с глубоким интересом посмотрел на Феликса.

– Родился я здесь и вырос, – просто ответил экстрасенс и улыбнулся.

– Когда вы открыли в себе этот уникальный дар?

– С самого детства.

– И что же, разговариваете с мертвыми, видите будущее? – скептически спросил Петр, поглядывая на толпу и кому-то подмигивая.

– Даже демонов изгоняю! – выкрикнул Феликс, и все рассмеялись.

Телеведущий откинулся на спинку своего кресла и продолжал смеяться вместе со всеми остальными, включая экстрасенса.

– Неплохое резюме, знаете ли, – успокоившись, продолжил Борисов. – Ну а теперь серьезно.

Зал погрузился в тишину.

– Мы тут смеемся, а ведь действительно, всего несколько лет назад Ватикан признал ассоциацию, в которой принимают участие двести пятьдесят священников, одним из которых и является Феликс Дайн, и они проводят обряды экзорцизма. Сколько людей вы спасли, Феликс? – веселый настрой Петра улетучился, потому что сегодня всех собрали здесь не для смеха.

– Семьсот двадцать три человека, – Феликс спокойно озвучил цифру, и толпа шокировано охнула.

– Ого, – словно озвучивая мысли зрителей, произнес Петр. – Что такое одержимость, в общем? Как вы это объясните?

Экстрасенс сделал глубокий вдох и посмотрел на людей, которые тоже смотрели на него, как и многочисленные камеры. Он давно знал, что этот момент наступит.

– Многие из вас уже видели подобные передачи по телевизору, – начал Феликс. – Видели, как в церквях бабушки, или кто там обычно, – издал смешок, – кричат и извиваются, как ненормальные, когда служители церкви поливают их святой водой. Некоторые начинают говорить на других языках, которые никогда не учили.

Толпа зашумела с одобрением.

– Однако я с уверенностью могу заявить, что большинство просто делают вид, привлекая тем самым к себе внимание.

«Всё, он их завоевал», – подумал Гартман и Петр одновременно. Он принял их скептицизм, а не отрицал.

– Как бы я объяснил одержимость? – раздумывая, спросил экзорцист. – Когда человеческим телом и разумом овладевает демон. Нет, я не говорю, что ты сразу теряешь контроль над собой и начинаешь убивать всех подряд, как это любят показывать в кино. Демон может годами пребывать в человеческом теле, не проявляя признаков своего присутствия. Так же удобно, правда?

– Ну да, – поддержал его Петр. – В общем, одержимость – это необязательно желание убивать, мстить и становиться психом, и что в любом из нас может жить демон, а мы даже не будем об этом знать.

Феликс кивнул.

– А как вы различаете тех, кто действительно одержим, от тех, кто просто привлекает внимание?

Экстрасенс долго смотрел телеведущему в глаза, выдерживая мучительную для всех паузу. Гартман от распирающего его любопытства готов был встать со своего места, чтобы лучше видеть. Потом заметил, что был не один такой. Весь зал с полуоткрытыми ртами внимательно наблюдали за Феликсом и Петром.

– Это видно сразу, – многозначительно ответил экстрасенс. – Вы хотите знать, как я различаю одних от других?

– Да.

– Я могу лишь дать памятку для обычных людей. Человек, одержимый демоном, в скором времени становится странным, и его друзья и родственники начинают замечать в нем изменения. Ну, например, демон может менять его характер, манеру поведения, предпочтения, желания. И человек, в котором сидит демон, никогда не явится на порог ни к одному экзорцисту, существующему в мире.

– Подождите, – перебил его Борисов, – а как же все те случаи, когда люди сами обращались к ведьмам и экстрасенсам с просьбами изгнать демона?

Феликс только улыбнулся ему и попросил показать видео, которые он привез с собой.

На большом экране появился первый ролик, снятый на телефон. Зрители разглядели Феликса, облаченного в мантию. В руках у него была книга и четки. На протяжении двух минут все наблюдали за тем, как на полу перед экзорцистом извивалась молодая девушка, которую держали двое взрослых мужчин. Затем появилось второе, переведенное и озвученное, видео, в котором женщина лет сорока рассказывала о своей младшей сестре, одержимой демоном.

– Это началось три месяца назад, – раздался в студии женский голос. – Сначала Мария начала жаловаться на ночные кошмары, из-за которых она не могла нормально спать. Затем начались провалы в памяти. Она начала забывать, куда положила те или иные вещи, а потом перестала отдавать отчет своим действиям.

– В чем это выражалось? – послышался другой голос с видео, но за кадром. – Она как-то странно себя вела?

– О! Странность – это как раз про нее. Хождения по ночам. Однажды она меня жутко напугала, когда я встала ночью, чтобы сходить в туалет…