Хождение Константина Уральского в Санкт-Петербург

– Вроде, – ехидно повторял Палыч.

И пили все чай о прошедшем дне разговаривая. А Палыч что-то соскочил и куда-то ушёл. А за ним ушли и ученики его, все, кроме первого. И почти ужин уже закончился. И понял я, что Лама ужинать с нами не будет.

И вернулись тут же ученики, только без Палыча.

– А Лама ужинать не будет? – спросил Артём, первый ученик.

– Он уже в баню ушёл, – ответил Олег.

– Ну как там баня? – спрашивал всё тот же, первый ученик.

– Ну градусов восемьдесят? – ответил Олег, спрашивая Мишу.

– Восемьдесят-девяносто, – говорил Миша уверенно.

И вернулся в столовую четвёртый ученик, и прошёл он сразу к окну – что-то разглядывая.

– Вон какая тучу гору накрыла, – сказал он.

– Она сегодня весь день вокруг ходила, – ответил Миша.

И встал я с места, и выглянул я в окно – увидев лишь серое пространство. И захотелось мне уйти, туда, куда тянуло меня – на восток. И вышел я из столовой, услышав собачий лай. И вышел я к тому месту, откуда пришёл. А собака мне привычно хвостом виляля. И видел я тропы, что уходили в горы. И думал всё, как я вернусь обратно. И пошёл я на восток, всё через тот же тёмный коридор. И вышел я туда, где видны были карьеры, да съеденные горы человеком. И видел я, как гору, на которой столя монастырь, облако накрывало. И страшно мне стало, до дрожи коленок, ведь путь обратные был неизвестен мне. А что если, тучи эти, облака всегда будут прятать горы и монастырь буддистов? – думал я. А что если завтра утром будет тоже самое, что и сегодня вечером? И услышал я плесканье воды в бане, и пошёл я тут же вон, зайдя в туалет. И видел я там, под ногами, землю зрязную, что у подножья горы была. И ушёл я вон с востока, по тому же, тёмному коридору. И зашёл я в столовую, обессиленный тем, что не знал я пути своего завтрашнего.

– А как лучше всего идти обратно? – спросил я снова у Алины.

– Через Лысьву, – ответила она.

– А через комбинат можно? – всё спрашивал я.

– Нежелательно, – неохотно отвечала Алина.

– Что такое? – встрял первый ученик, что Артём.

– Я не знаю, как обратно идти, – говорил я.

– А ты сюда как добирался? – спросил Миша, тот, что был в очках, второй ученик.

– Через Южную, – ответил за меня Олег.

И погладил Миша свою лысую голову, обдумывая ему сказанное.

– Сколько же энергии надо, ведь далеко идти, – сказал Миша, – я бы с собой казинаков набрал, что там ещё можно?

– Дак ты иди через комбинат, – говорил Артём.

– Но там же, вроде, охрана, – возражал я.

– Ой, да ничё они не скажут, – убеждал меня Артём, максимум протокол составять и всё.

– Точно? – говорил я с облегчением.

– Ну да, – рассказывал Артём, развалившись лёжа на полу, – я нормально спускался.

– Они же только Москве подчиняются, – говорил Миша.

– Кто? – не понял Артём.

– Ну охрана эта – они только Москве подчиняются, распоряжения местных властей на них не влияют, – объяснял Миша.

– А, ну да, я знаю, – понял Артём, – помню как в первый раз сюда взобрался, столько впечатлений было.

– Ой, устала, – сказала Алина разлёгшись на полу, – не могу больше, надоела эта готовка.

– Ну вернись в Петербург, – говорил Миша, – вернись к наркотикам.

А Алина лишь безвижно лежала на полу, поглядывая на ярко-бледный свет в окне.

– Ты, Алина, что ли из Питера? – спросил Артём.

А она молчала – отдыхая от всего.

– А ты откуда? – спросил Миша Артёма.

– Из Ханты-Мансийска, – отвечал Артём.

– А я из Москвы, – ответил Миша.

– Эх, блинов бы сейчас, – сказал Артём поглаживая пузо.

– Ну это вон, – говорил Миша, – к ней.

– Ну блины – это сложно, – отвечала Алина, – ну олладушки

можно, их быстро готовить.

– Ну да, чё там готовить, – говорил Миша.

– Ну я бы сготовила, яйца есть, – говорила Алина.

– Ну так сейчас можешь приготовить, – сказал Миша.

А Алина ничего ему не ответила.

– Палыч сказал нам готовиться идти в баню, – сказал четвёртый ученик зайдя в столовую.

– А Лама как? – спросил Миша.

– Лама уже всё, – ответил Саня, – сказал нам идти, потом сам пойдёт, хотет, чтобы я его попарил.

И зашёл в столовую Лама, девушкой второй сопровождаемый.

– Лама, вы на ужин яичницу будете? – спросил его Артём, потому что первый.

– А что, на ужин гречка была? – спрашивал Лама.

– Да, – хором отвечали все.

И прошёл Лама к столу. И увидел я, что Лама был в пижаме. И сел он за стол, чего-то оглядываясь.

И видел я тут же, как все собрались уходить. И поставила Алина перед Ламой тарелку с глазуньей. И стала Алина жаловаться Ламе на жизнь, потому что соперница её, тоже ушла, с ребятами, куда-то. Вздохнула тяжело Алина, желая, чтобы Лама сам с ней заговорил.

– Что тяжело так вздыхаешь, Алина? – спросил Лама, брякая упаковкой с таблетками.

И видел я, как он закинул в род одну.

– Что? – не расслышала она.

– Что вдыхаешь так, говорю? – повторял Лама.

– Устала, – жаловалась Алина.

– От чего же ты устала? – удивился Лама.

– От готовки и уборки, – продолжала жаловаться Алина.

– Ну и что – сложно что ли? – спрашивал Лама.

– Ну я устаю, – говорила Алина вялым голосом.

– Ну это твоя женская обязанность, – говорил Лама.

– Ну да, – неохотно соглашалась Алина.

– Ты должна убирать и готовить, потому что это женское дело, – всё убиждал Лама.

– Ну так-то да, так-то да, – соглашалась Алина.

И зашёл в столовую Артём чего-то ища.

– Костя, ты в баню пойдёшь? – спросил меня Артём.

– Не знаю, – ответил я.

– Ты чё, как негр что-ли? – спросил меня Лама.

– Почему? – удивился я.

– Ну потому что негры же не моются, – говорил Лама.

– Негры и азиаты, – добавлял своё Артём.

А я сижу и думаю, как бы мне хотелось быть негром, как Пушкин.

– Ладно, пойду, – ответил я.

И поднялся я со своего угла, и пошёл я вещи собирать. И интересно мне было, что побываю я в бане буддистов. И вышел я из столовой, вслед за Артёмом, что вёл меня в эту самую баню. И шли мы всё тем же путём, на восток, через тёмный коридор.

– А ты надолго к нам? – спросил меня Артём.

– Ну, я хотел на две ночи, – отвечал я, – что у вас праздник какой-то важный намечается, на завтрашнее число.

– Это можно решить, – ответил Артём.

– Ну я решился идти завтра обратно, тем же путём, что ты говорил, – объяснял я.

И вышли мы туда же, где уже был – на необустроенную смотровую площадку монастыря. И привёл меня первый ученик в баню, где буддисты чистели тело своё физическое. И разделся я, и прошёл туда, где были остальные ученики. И сидели они в парилке, грелись.

И понял я тут же, что это самая холодная баня, в которой я мылся. И посидел я в парилке с минуту, понимая, что мало место даже для ученников монастыря этого, а для туристов уж тем более места нет. И набрав воды, пошёл я в коридор, где все мылись, и чуть не подскользнулся я на мокром полу. И облился я водой три раза, и пошёл я тут же вон, очищенный хоть немного. И обливался в ещё Саня, что врачом для всех был. И обсушился я быстро вытираясь полотенцем своим, и пошёл я вон. И вышел я распаренный к горам, что не становились мне родными. И обносил мою голову воздух горный. И побежал я бегом в столовую, к теплу. И забежав в столовую, сразу упал к углу, где день провёл я собака. А Саша пришёл позади меня, сразу налив себе чаю.

– Вы уже помылись что ли? – спросил Лама, одиноко сидящий за столом.

– Да, – ответил четывёртый ученик сев на полу, прислонившись к стене, спиной на север, как и я, как и Лама.

И видел я, что Лама грустить что-то. И не было рядом с ним девушки той, что сопровождала его весь день. А Лама, сидел грустный в пижаме и чай попивал.

И зашёл в столовую Палыч, задав тот же вопрос, что и Лама.

– Вы уже сходили в баню? – спрашивал Палыч.

– Да, – вновь ответил четвёртый ученик.

А Лама в этот момент тяжело поднялся, уходя по своим делам.

И накинул он куртку свою, на плечи круглые, надел кепку. И пошёл он к чайникам сразу, что стояли рядами на столе. И стал он злобно брякать крыжками заглядывая в каждый чайник, не находя того, что искал в предыдущем. И хлопнул он крыжкой последнего чайника, и ушёл вон. А Палыч налил себе чаю, и стал бродить по столовой, заглядывая в окно и думая – в чём же дело?

– Чёто Лама не в духе сегодня, – сказал Палыч.

– Ты, Палыч, – говорил четвёртый ученик, – поди узнай, в чём там дело.

– Да, надо бы сходить, – задумчиво отвечал Палыч, поглядывая в окно.

И допил он чай свой. И тоже вышел вон, заботясь и переживая о настроении Ламы. И минуты не прошло, как другие ученики из бани пришли. И завалились все на полу, отдыхать.

– Лама чёто не в духе, – говорил четвёртый ученик.

– Да, – переспрашивал третий, Олег которой.

– А чё случилось? – спрашивал второй, Миша.

– Не знаю, – отвечал Саша, четвёртый, – Палыч пошёл узнавать.

– Что случилось? – спрашивал первый ученик, тот, что Артём, зашедший в столовую последним.

– Лама что-то не в духе, – объяснял Олег, третий ученик.

– А, – растянул первый ученик, почёсывая мокрую голову.

– Что-то шея болит, – жаловался Олег.

– А у меня уж какой день руки болят, – говорил Миша.

– Да руки ладно, – отмахивался Олег, – руки и у меня давно болят, шея то другое дело.

И думал я всё это время, что Лама хмурится из-за визита моего нежданного. И увидел я, что в столовую нашу, где мы все собрались в один из дней нашей жизни, засветило солнце, что было уже у горизонта, засвечивая оранждевым светом в окна жилищ буддистов. И поднялся я, чтобы увидеть закат, что виден с монастыря. И ослепил меня яркое пятно, ржавым светом. И понял я тут же, что это красиво, но не то, не моё. И почувствовал я, как глаза мои устали. И вспомнил я, как долго длится день мой. И пришёл Палыч всё такой же задумчивый, каким и ушёл.

– Ну что там, Палыч? – спросил первый ученик, – , что случилось?

– Ничего, – ответил спокойно Палыч, – так житейское, проходящее.

И ушёл вновь Палыч куда-то, задумчивым и спокойным.

И не долго мы сидели в тишине. Потому что скоро открылась дверь скрипучая, и вошли в столовую люди, мне не знакомые. И поняли все, что пришли туристы те, кого, видимо, ждали. Первыми зашли две девушки, как бы похожие, и как бы нет – вроде сёстры, а вроде – нет. Следом зашёл парень крепкий, притащив на спине рюкзак тяжёлый. А позади их, был Палыч, сопровождая. И рад он был им почему-то, распологая их на свободном пространстве.

– Чай будете? – предложил Саша.

– Ну можно, – отвечали девушки.

А Палыч с гостем новым ушли куда-то куда-то потому что баня им была преложенна. И тот парень, что ещё одним гостем был, сразу же решил уйти в баню. Но прежде этого, выложил он весь провиант, что принёс он для монастыря. И выкладывал он всё из большой сумки своей, на радость ученикам, что были ещё молодые и голодные. И ушёл один из новых гостей с Палычем в баню, чтобы сразу с дороги освежиться. А девочки – сидели с чаем за столом, и на парней поглядывали.

А Алина лишь попросила меня отнести запасы провианта на складик.

– Костя, помоги мне, – сказала она

И взял я в руки макароны и гречку. И вышел я из столовой вслед за Алиной. И спустился я куда-то, пройдя открытую дверь. И увидел я запасы, что имеет монастырь буддистов. И понял я тут же, что готовы люди здесь, как минимум, осаде многомесячной. И понял я, что продуктов этих, мне одному бы хватило на десяток лет. И вышел я из склада монастырского, поражённый успешной жизнью на пути к Пустоте. И вернулся я растерянным в столовую. А там ребята знакомились, узнавая друг друга.

– Вы к нам надолго? – спросил Артём.

– А на сколько можно? – спросили девушки.

– Да на сколько хотите, – ответил он же.

– Ну мы хотели бы на несколько дней, – отвечала одна из девушек.

– Отлично, – говорил Саша, – а вы туристы, или попрактиковать пришли?

– Ну я пробывала несколько практик, – отвечала всё та же.

– Хорошо, – у нас тут комната, – говорил Олег, показывая на дверь, что была на противоположно углу от меня, – там у нас проходит практика.

– Вам как раз повезло, – говорил Саша, – завтра у нас праздник, приезжает ещё Лама – есть возможность пообщаться, посмотреть как всё устроенно.

– Отлично, – говорили девочки, обрадованные таким отношением.

И рады были они, что перед ними парни молодые. И поглядывали они на их головы лысые, улыбаясь. А я сидел и думал, надеясь, что они тоже обратно пойдут, и я с ними смогу вернуться.

– Вы откуда? – спросил я их.

– Из Каменск-Уральского, – отвечали они.

– А пришли сюда через Качканар или Лысьву? – спрашивал я.

А девушки эти, бестолковыми оказались, переглянувшись, пытались понять, о чём я их спрашиваю.

– Да, через Качканар, – говорила одна.

– Нет, через Лысьву же, – исправляла вторая первую.

– А ну да, через Лысьву вроде, мы не знаю, – говорила первая.

И расстроился я снова, потому что неприятное чувство неопределённости вернулось ко мне. И не решить мне проблему обратного пути, за счёт кого-то. И понял я, что раз сам взобрался на это место, то сам и должен уйти один.

– Я как второе высшее получила, – говорила та девушка, что посимпотичнее, – так бабушку вообще перестала понимать.

– У вас чё – два высших? – спросил Миша.

– Да, – ответила она, поправляя волосы.

– А у вас? – спрашивала она уже у парней.

– У меня одно высшее, – ответил Миша.

– у меня тоже два высших, – сказал Саша.

– Правда, – удивилась девушка, – а у вас какие?

– Первое – экономическое, второе – медицинское, – ответил Саша, – а у вас?

– Я юрист и дизайнер, – отвечала всё та же девушка.

– А у вас? – спросил Саша другую девушку.

– У меня только одно – в этом году закончила, – отвечала другая.

– А у тебя Олег, есть вышка? – спрашивал Миша Олега.

– Ну да, – отвечал Олег.

– Кто ты? – интересно было Мише.

– Эконолог, – отвечал Олег, – а ты?

– Инженер, – говорил Миша.

– Я когда высшее получал, так вообще про буддизм ничего не знал, – рассказывал что-то Артём.

И понял я, что собрались здесь люди с высшими образованиями, и образований было больше, чем людей. И сидели мы, ожидая ночи, чуть ли не на вершине горы монастырской столовой. И делали мы это, не от большого ума. И не помогло нам образование, сколько бы из не было.

– А вы с нами будете практиковать? – спросил Саня.

– Не знаем, можно, – отвечала всё та же, – я где-то слышала, что некоторые практиковать прыгая по несколько часов.

– Я так пробовал, – ответил Саша.

– И что, как? – заинтересовалась та, что была любопытной.

– Ну, поначалу выварачивало, – отвечал Саша, – а потом привыкаешь.

– Да? Я бы не смогла, – отвечала девушка.

– Ну не каждый сможет, – говорил Саша, – подготовка определённая нужна.

И зашли в столовую Палыч и тот парень, что с девушками пришёл.

– Девушки – собираемся в баню, – приказывал Палыч, – баня уже давно готова.

И собрались быстро девочки. И ушли они вслед за Палычем в баню. А я всё надеялся – может этот, что девушек привёл, может он понимает, где мы находимся?

– Вы со стороны Качканара пришли? – спросил я.

– Да, – ответил парень.

– Вы же обратно в Качканар пойдёте? – всё спрашивал я.

– Нет, мы в Лысьве машину оставили, – говорил парень, – а так. мы из Каменск-Уральского на машине приехали.

И исчезла моя последняя надежда добраться обратно спокойно.

– Наливайте чаю, – предлогал Артём.

– Спасибо, – сказал парень.

И стоял он посреди столовой, не зная – что делать? И не было Алины рядом, чтобы всё показать.

– Там кружки железные, – объяснял я, – а чай в чайниках, что на столе стоят.

– Спасибо, – говорил с облегчением гость.

И налил он чаю себе, сев спокойно за стол. И почувствовал я, что сильно спать хочу. И пришла откуда-то Алина в столовую, нервно прошлась вокруг – ища спокойствия.

– Ну чё – пойдёмте на практику? – спрашивал Олег.

– Да чёто не охото, – отвечал Миша разлёгшись на полу.

– Давно не ходили все вместе, – говорил Саша.

– Ну да, и я про это же, – объяснял Олег, – хотется вместе сходить.

– Ну как баня? – спросил Артём Палыча, что зашёл в столовую, только в полотенце на неприличном месте.

– Спасибо, истопили баню, – ворчал Палыч, хватая спички с печки.

И вышел Палыч вон хлопнув дверью, что скрипела всё сильней.

– Что случилось? – спрашивал, опять не успевший за всем, Олег.

– Да Палыч приходил за спичками, – объяснял Артём, – похоже баня потухла.

– А, – растянул Олег на всю столовую, – ну что – пойдём практиковать?

– Да как-то сегодня неохота, – оправдывался Артём.

– Алина, – спрашивал Миша, – пойдёшь с нами практиковать?

А Алина уже молча лежала на спальнике, и ни на что не реагировала. И ушёл Олег за спальников мне, потому что у меня не было своего, а так спать, на полу, холодно, хоть и жарко было. А ребята всё о чём-то болтали, жалуясь, что у каждого что-то болит. И устала их слушать Алина. И ушла одна в комнату для практик. И вернулась она спокойна, улегшись, тут же и уснув. И принёс мне Олег спальник, и себе. И расположился я в том углу, где провёл половину этого дня. А Олег – рядом. И понял я, что не правильно я их считал, и что Олег, скорее, четвёртый ученик, чем третий, потому что за ним уже спал – третий, Саня, а дальше Миша и Артём – второй и первый ученики соответсвенно. И лежали все, ждали, когда же закончится день, и можно будет спокойно уснуть. И гость, что пришёл последним – тоже улёгся, накрываемый последним светом дня. И парни уже как-то тише шептались, потому что силы их на сегодня заканчивались. И пришли девушке те, что были в бане. А скрип двери столовой, казался уже самым громким звуком на Земле. И проснулся я от этого звука. И Алина проснулась, и стала что-то шептать про себя, только не слышно было что.

– Алина что-то шепчет там, – говорил Миша.

– Хрестьянское прошлое даёт о себе знать, – ответил Артём.

И Миша с Артёмом хором засмеялись. И слышала это Алина. И довела её эта шутка. А ещё девушки, что из бани пришли – шуршались как мыши.

– Уважаемые гости, – заговорила Алина официально и громко, – у нас в десять часов отбой.

А я посмотрел на часы, что висели на привычном месте, и было уже около одиннадцати вечера. А девушки эти, и шумели как бы не специально – они лишь хотели расстелить спальники, что принесли с собой. И не виноваты они были, что мешали кому-то. И Алина не виновата была, что она бесконечно уставшая хотела спать. И ждала Алина того мгновения, чтобы уснуть, но никак не находила покоя в этом месте.

– Простите, – только и шептали девушки.

А Алина лишь психанула и ушла вон из вечно суетливой столовой, скрипнув дверью напоследок. И жалко мне было Алину. И не только мне – Олег ушёл вслед за ней – утешать её. И ребята уже перестали шептаться, потому что уснули. И девочки гости – тоже быстро улеглись. И услышал я неожиданно тишину. И пришла Алина, будто заманенная этой тишиной. И перетащила она свой спальник рядом со мной, к Олегу ближе. И пришёл Олег, улегшись рядом с ней, и шептались они о чём-то обнявшись, неожиданно замолчав. И услышал я последним, как кошка в дверь скребётся. И встал я, и пошёл, и открыл я ей дверь, впустив. И тут же захотелось мне пройтись до того места, где был сегодня несколько раз. И вышел я из столовой, создав громкий невозможный скрип. И вновь я оказался в тёмном коридоре. И подумал я – а вдруг сейчас там, по ту сторону двери, стоит Лама и ждёт моих вопросов глупых. И пошёл я по тёмному коридору, надеясь на это. Но не было никого. И тихо было, как везде всё ночью затихает. И шаги моих – были самые громкие, эхом отдавались вдаль. И видел я разное небо. И решил я, что сегодняший день завершён. И пошёл я обратно, пройдя тёмный коридор, и противно скрипнув дверью. И увидел я, что я уже сплю.

И услышал я, как встала Алина. И слышал я чирканье спичек об коробок. И холодно уже как-то было в столовой. И затопила Алина печку И ушка куда-то скрипнув дверью. И стали люди просыпаться, что спали крепким сном. И посмотрел я на часы, и было времени пять минут седьмого. И стали некоторые подниматься неохотно пробуждаясь.

– Мальчики, газ закончился, – сказала Алина, будя остальных, – поменяйте балон.

– Олег, поменяй газ, – командовал Артём ещё спрятавщийся в спальнике.

– А где у нас балоны с газом? – спрашивал Олег.

– Я откуда знаю, – отвечал Артём.

– Миха, не знаешь где у нас газ хранится? – спрашивал Олег.

– Нет, – отвечал Миха.

И скрипнула вновь дверь, и зашёл в столовую Палыч.

– Ну чё, Палыч, – спрашивал Саня, – как спина?

– Да всё так же, – отвечал Палыч.

– Не помогло значит, – сказал Саня.

– Не помогло, – говорил Палыч, – ещё спал скверно, холод собачий.

– Палыч, – спрашивал Олег, – а где у нас газовые балоны хранятся?

– Мне то откуда знать, – отвечал Палыч.

И бродил Палыч по столовой, лишь шептав своё привычное.

– Это всё из-за вас, – шептал Палыч, – нет мне покоя.

И ушёл Олег из столовой, вслед за Палычем – балоны с газом искать. И гости, что другие – тоже уже проснулись, лениво столовую оглядывая. И решил я тоже уйти вон, освежиться, и посмотреть – изменились ли горы. И вышел я на улицу, скрипнув дверью, как все. И пошёл я по той дороге, что ходили все. И прошёл я всё тот же тёмный коридор. И открыв дверь, был я солнцем ослеплён, что уже, так быстро, вернулась к нашей земле. И встретил я Палыча, что шёл мне навстречу. И попреведствовал я его, а он лишь недовольный обошёл меня, что-то бурча.

– Доброе утро, – пробурчал Палыч, идя куда-то туда.

И встал я у скал расколотых – оглядывая вид утренних гор. И понял я, почувствовал, что надо идти обратно, туда, откуда пришёл. И решил я, что уйду я от этого места, как только появится возможность. И пошёл я обратно в столовую, чтобы вещи свои собрать, да попращаться. И прошёл я бетонный коридор в который раз, и предпоследний. И зашёл я в столовую, зная, что там должны быть все, кроме Ламы, и девушки его сопровождающей. И зашёл я в столовую, а Палыч рассерженный встретил меня.

– Ты, Костя, – говорил Палыч, – почему спальник не убрал?

– А куда его нужно было убирать? – спросил я.

– А ты спросить не мог, – спрашивал Палыч.

А я ему ничего не ответил, жалел, бедного старика.

– А нам куда убирать свои спальники? – спрашивал парень, тот, что другой турист, а девочки испуганно прятали свои вещи.

– Уберите куда подальше, – ругался Палыч.

И тут же в столовую зашёл Олег, на руках газовый балон. А Палыч вышел вон, хлопнув дверью.

– Что случилось? – спросил заинтересованно Олег.

– Да ничего, – отвечал Миша, – что ему надо?

– Каждое утро одно и тоже, – говорил Артём, – что не знаешь что ли?

– Ну понятно, – сказал Олег.

– Ему надо ничего, – сказал я, – но ничего не приходит.

– Что? – не понял Миша.

– Я говорю – ему надо ничего, но ничего не приходит, – шутил я.

– Что? – не понимал Артём.

– Он говорит, – объяснял Миша, – что Палыч хочет ничего, но ничего не приходит.

– А ну да, – заулыбался Артём.

А Олег пошёл ставить балон с газом, в замену старому, для того, чтобы завтрак для всех, Алина быстрее приготовила. И поставил Олег газовый балон, что нашёл неизвестно где. И пошёл я с ним из столовой, спальник уносить, узнавая Олега. И понял я, что в голове своей мы близкие люди, только вот пути наши разные. И вернулись мы в столовую, и увидели мы, что стол уже почти накрыт. И поставил кто-то к тому столу, за которым все ели, тот стол, на который я успел сесть.

– Саня, ты не будешь что ли завтракать? – спросил Артём.

– Я хочу согодня попрактиковать вообще не есть, – отвечал Саня.

– Понятно, – сказал Миша.

– Никто не хочет со мной? – спросил Саня.

Но никто ничего не ответил.

А гости те, что другие, тоже за всем происходящим молча наблюдали, и становились такими же как и я. А Алина всё накрывала стол чашками с едой. И увидели все, что на завтрак каша перловая. И чувствовал я перед завтраком, тоже самое, что и вчера перед ужином. И мне совсем не хотелось есть. И пришёл Палыч, и все собрались мы у столов, кроме Ламы и его дамы. И пришло время завтракать – ровно в восемь часов утра. И расселись мы по местам, только я сел там, где гости, за другим столом, не как вчера. И понял я, что установилась за столом правильная иерархия. Что главным был Палыч, напротив него сидел первый ученик, а рядом с первым – второй, напротив второго – третий, а там уже дальше Алина, а напротив Олег. А я сидел напротив того парня, что девушек в монастырь привёл. Позади же нас – сидели те самые девушки.

– Значит так, гости дорогие, – сказал Палыч, – вначале мы читаем то, что сейчас прочитаем, вы не пугайтесь, можете за нами повторять, – говорил он новым гостям, обращаясь к ним через весь стол.