Его (с)нежность

Повиснув на краю каменной гряды, я с удивлением рассматривала таинственный остров. Он был похож на чашу – с вогнутой серединкой, заросшей деревьями. Деревья были костлявые, искорёженные, но с зелёной листвой, что было ещё удивительнее, чем северное сияние в зимнюю пору.

Король тоже долез до конца гряды и точно так же, как я, повис на гребне, разглядывая странную долину.

– И давно в Лесном фьорде зимой зеленеют осины? – спросил он.

– У меня спрашиваете? – уточнила я на всякий случай, разглядывая странное место.

– Больше спрашивать не у кого, – ответил он.

– Кто у нас мастер колдовских наук – я или вы? – ответила я вопросом на вопрос. – Если вы не знаете, откуда об этом знать принцессе Мейле, которая видела злых колдунов только на картинках в книжках?

– И то верно, – хмыкнул он и перебросил ногу на ту сторону.

Спуск внутрь острова оказался быстрым и совсем нетрудным. Я перекинула верёвку, закрепив крюк, и спустилась по ней, зажав между коленями. Король спустился прежде меня, и даже галантно поймал меня в объятия, когда я слишком разогналась на спуске.

– Теперь не отходите от меня ни на шаг, – велел он, развязывая узлы на связывающей нас верёвке, и добавил: – А здесь совсем не холодно.

И правда, на острове было совсем не холодно. Если снаружи мы кутались в меховую одежду, и на подъёме мерзли уши, то здесь мороз совсем не чувствовался. И судя по куцей, но всё ещё зелёной траве, мороза здесь ещё не было.

– Наверное, скалы не пускают внутрь северные ветра, – сказала я, когда мы с королём пошли через осиновую рощу, прислушиваясь и оглядываясь на каждом шагу.

– И главное – снег сверху не падает, – подхватил Его Снежность.

Я посмотрела на небо, оно потихоньку затягивалось снеговыми тучами. Да, король прав – снег здесь должен идти. Но почему деревья зелёные?

– Смотрите, – король указал куда-то в сторону, я проследила взглядом, но ничего не увидела, кроме камней, травы и двух чахлых ромашек.

– Цветы? – спросила я, не понимая, почему его внимание привлекли ромашки.

– Водоросли, – поправил он меня.

И в самом деле, рядом с ромашками висели полузасохшие плети бурых водорослей.

– Значит, здесь кто-то есть! – я завертела головой, высматривая островитян. – Кто-то собирает водоросли в море и приносит их сюда!

– Хм… – только и сказал король, и мы отправились дальше, осторожно пробираясь между камней и корней деревьев.

Мы уходили всё дальше и дальше, когда я вдруг сообразила – на острове не было птиц. Ни береговых, которые могли бы вить гнёзда на деревьях, ни чаек, которые могли бы гнездиться на скалах. Я подумала об этом и резко остановилась.

– Что случилось? – спросил король, тут же оглядываясь на меня.

– Нам надо уходить отсюда, – сказала я, и под рёбрами противно засосало от страха. – Это – подводный остров. Здесь не гнездятся птицы, здесь засохшие водоросли на камнях, и тот звук…

– Звук прилива, – кивнул король очень спокойно. – Я предлагал вам остаться на лодке, принцесса Мейла.

Значит, он догадался раньше меня? Страх уступил место досаде.

Догадался, но шёл вперёд, а не бросился, сломя голову, спасаться?

– Это странное место, – произнёс тем временем король Снёбьерн.

Странное? Да ну! А я и не догадалась!

– Если бы остров просто уходил под воду, здесь не росли бы деревья, трава, цветы, – Его Снежность посмотрел на меня снежным-преснежным взглядом. – Это колдовское место. И колдовство здесь такой силы, что законы природы перестали действовать. Лето и зима смешались, как суша и море.

Такого я даже предположить не могла, и задумалась, а потом спросила:

– Какое же это колдовство, ваше величество? Доброе или злое?

Теперь он задумался, а потом сказал:

– Вряд ли доброе колдовство станет нарушать законы мироздания. Будем готовы ко всему.

Легко сказать – будем готовы ко всему? А к чему?

Я оглядывалась через каждый шаг, но мы с королём уходили всё дальше от каменной гряды, в середину острова, а вокруг было тихо и пустынно. Даже ветер не колыхал листья осин. И от этой тишины было совсем жутко. Я тихонько взялась пальцем за серебряную перемычку на поясном ремне его величества. Пожалуй, я не отказалась снова быть связанной с Его Снежностью верёвкой. Так как-то надёжнее…

Мы преодолели взгорок, а потом спустились в низину между обросших мхом камней.

Отсюда со всех сторон была видна каменная гряда, окружавшая остров-чашу.

– Мы почти в самой середине, – сказала я негромкого.

Король Снёбьерн оглянулся и заметил, что я держу его за пояс.

– Всё равно не отпущу, – сказала я, перехватив его взгляд. – И – да, можете считать, что я струсила.

– Держитесь крепче, – только и сказал король и стал спускаться дальше, как раз через заросли бузины.

Сначала осины, потом бузина – даже деревья на этом острове были мне подозрительны. Говорят, что осина проклята, а бузина – это дерево, в которое любят превращаться ведьмы. Вроде бы ерунда, но что-то я всё больше начинала в это верить.

Король Снёбьерн остановился так резко, что я налетела на него, ткнувшись носом ему между лопаток.

– Что такое?.. – начала я, выглянула из-за плеча Его Снежности и замолчала.

Бузина росла кольцом, словно повторяя кольцо каменной гряды, а в центре были сложены чёрные камни – что-то вроде грубо сработанного алтаря, но самым страшным для меня было то, что на ветках бузинных деревьев висели косы – светло-русые, темные, рыжеватые, туго сплетённые и перевязанные на концах белыми тряпочками.

– Вот мы и нашли его логово, – сказал Снёбьерн. – Теперь смотрите в оба, принцесса Мейла. Дела тут нешуточные.

Я и сама это понимала – что нешуточные. Но какой обряд требует кровавых жертв и женских волос?

– Что это за магия? – спросила я, оглядываясь и семеня за королём.

– А вот этого вам знать не надо, – отрывисто ответил он. – И вы должны будете позабыть всё, что здесь увидели, и не рассказывать никому. Даже матери и сёстрам.

– И не собиралась им рассказывать, – я хотела обидеться напоказ, но не получилось.

Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не застучали. Это место, действительно, было местом злой силы. Я чувствовала это, как будто гладила по узорчатой спинке гадюку.

Пока мы добрались до каменного алтаря, я косилась на развешенные косы. Я насчитала шестнадцать кос. Неужели, здесь было убито шестнадцать девушек? А что если больше? Может, колдун срезал косы не всем, да и волосы могли истлеть от времени…

Пока я думала о печальной участи девушек, Его Снежность принялся осматривать алтарь. Он обошёл его посолонь, не прикасаясь, и я шла за ним, как привязанная, продолжая держаться за серебряную перемычку ремня.

– Нужны бузинные ветки, – сказал король Снёбьерн. – Двенадцать веток длиной в фут.

– Мой нож остался в лодке, – сказала я и тут же почувствовала себя жалкой неудачницей.

Кто же оставляет оружие, когда идёт на встречу с колдуном?

– У меня есть нож, – сказал король. – Но мне придётся подойти к деревьям. Если боитесь, постойте в стороне.

– Нет-нет, лучше я с вами… – пробормотала я, для верности взявшись за его поясной ремень уже всей рукой.

– Тогда не тащите меня назад, окажите любезность, – холодно произнёс король.

Он вынул из ножен длинный нож с голубоватым, заточенным с одной стороны клинком, и принялся рубить бузинные ветки. Двенадцать палочек были очищены от коры и листьев и сложены на каменном алтаре ровной горкой.

– Теперь мне надо снять волосы, – снова сказал король, и я смогла только кивнуть.

Сама бы я не осмелилась прикоснуться к этим мёртвым волосам, но Его Снежность поистине не знал страха. Одну за другой он срезал все косы и положил их поверх бузинных палочек.

– Теперь отойдите на шаг, – велел он мне, и я не посмела ослушаться.

Отступила – как будто прыгнула с размаху в обледенелую воду Лесного фьорда в самый лютый мороз.

Король Снёбьерн некоторое время стоял неподвижно, потом сложил руки, переплетя лишь мизинцы и безымянные пальцы, и начал читать стихи нараспев:

– На золоте и стекле,

В пиве и в вине,

На поводе коня,

На острие копья,

На клюве совы,

На оперенье стрелы,

На когтях норн,

На гребне волн,

Пусть зло уплывает.

Снёбьерн заклинает.

Это были совсем другие стихи, непохожие на те, которыми король заклинал волны. Там слова и смысл были ясны, пусть и говорилось иносказаниями, а в этой песне я понимала слова, но смысл ускользал.

Пока я пыталась осмыслить магическую песню, запахло палёным волосом, и над сложенными косами взметнулись язычки пламени. Это загорелись бузинные ветки – сырые, не политые маслом, без кресала и огнива.

Король замолчал, опустил руки, и я заметила, что у него на висках выступил пот.

Неужели, эта магия ещё сложнее, чем заклинание волн? В прошлый раз Его Снежность даже глазом не моргнул.

– С вами всё хорошо? – спросила я тихо.

– Не волнуйтесь… – начал он и вдруг развернулся и бросился на меня, повалив между камней, а сам рухнул сверху, придавив меня всем телом.

Вряд ли это можно было принять за любовное нападение – даже при огромном желании. Я больно ударилась спиной, пересчитав позвонками всё неровности каменистой земли, услышала глухой хлопок, а потом нас запорошило песком и пылью. Хоть Его Снежность и прикрывал меня своим телом, мне всё равно попало в лицо. Я чихнула раз, и другой, и пока пыталась проморгаться, король слез с меня.

– Вставайте! – приказал он, и в голосе его не было любовного томления, как и ожидалось. – Чары развеялись, но сейчас вместе с ними и остров может развеяться. Купание в ледяной воде в мои планы не входило.

– В мои тоже, – ответила я, с кряхтением поднимаясь. – Но зачем было толкаться…

– Побыстрее! – король схватил меня за шиворот и потащил обратно, к каменной гряде.

Я успела заметить, что на месте каменного алтаря сейчас была только груда обломков.

– Это что произошло?! – попыталась я выяснить, пока мы мчались через заросли бузины, а потом через осиновый лес. – Что происходит-то? Это что за магия такая?

– Дыхание берегите, – только и ответил король Снëбьерн.

Совет показался мне разумным, и я приберегла расспросы на потом. Вот будем на моей дорогой и любимой лодочке, отплываем подальше, а там можно будет и поговорить.

– Ах ты!.. – в сердцах выпалил король, когда мы подбежали к тому месту, где оставили верёвку.

– Что слу… – начала я и уже увидела, что случилось.

Верёвка лежала на земле, а дрека не было и в помине. Судя по обрывку, его просто оторвали. И что должна быть за силища, чтобы разорвать просмоленную тугую верёвку толщиной в два пальца.

– Ах ты, пятки волосатые! – выдала я вслед за королём. – Что будем делать? У вас есть какая-нибудь песенка, чтобы горы нас пропустили?

– Или чтобы крылья выросли? – ответил он. – Это вряд ли.

Он подобрал верёвку, сделал петлю и набросил мне на пояс, затянув узел, а потом пропустил верёвку мне под мышками, и снова завязал узел – уже у меня на спине.

– Я полезу первым, потом вы.

– Хорошо, – кивнула я, поплевал на ладони.

Ссадины на коже тут же дали о себе знать, но хныкать от боли было не к месту.

Король полез наверх первым, а я старалась запомнить, куда он ставит ноги, за какие уступы хватается. Когда он поднялся локтей на десять, то свистнул, посмотрев вниз, и я поняла, что теперь моя очередь.

Не слишком приятно чувствовать себя мухой на почти отвесной стене. Я ползла вверх очень медленно, обливаясь потом, и сердце замирало всякий раз, когда надо было ухватиться за новый выступ. Тем более, король Снëбьерн следил за каждым моим движением, и я боялась ошибиться больше из-за того, что не хотелось показаться неловкой недотепой в его глазах. Недотепой и обузой. Ведь он говорил, что не сможет меня защищать.

Первый участок пути я одолела вполне успешно и вскоре стояла рядом с королём, прижимаясь к скале и тяжело дыша.

– Я дальше, – коротко сказал он и начал подниматься.

В этот раз мне пришлось заставить себя следить за ним, потому что больше всего хотелось зажмуриться, и чтобы всё это оказалось дурным сном, а мы бы с королём плыли себе в лодке по морю…

Короткий свист сверху, и я, подавив вздох, нашарила пальцами очередной выступ.

Путь наверх занял много времени. Мне, вообще, казалось, что прошло много-много часов. Но каждому даже самому долгому путешествию приходит конец. Когда мои руки коснулись вершины каменной гряды, я с облегчением выдохнула, подтянулась, легла на неё животом и повисла, как бельё на заборе. Каждая мышца дрожала от напряжения но внизу на волнах качалась моя лодка, и это успокаивало. Скорее бы добраться до неё.

– Вы молодец, принцесса Мейла, – не слишком сердечно похвалил меня король.

Он нашёл на уступе мой дрек, развязал нас и теперь приматывал к его металлической петле верёвку, так что спуск предполагался быстрее и приятнее, чем подъем.

– Кто мог оборвать верёвку на такой высоте? – спросила я, поднимая голову и следя за ловкими пальцами Его Снежности, который завязывал на дреке хитрый узел. – И как этот кто-то потом спустился?

– Сейчас главное, чтобы мы с вами спустились, – сдержанно ответил король. – Вы пойдете первой.

– Лучше вы… – я приподнялась и села на гряду верхом.

– Не время спорить, – нахмурился его Его Снежность, перебрасывая веревку к лодке.

Мы с ним сидели лицом к лицу, как на гребне крыши, и поэтому я первая увидела, как на нас совершенно бесшумно летит огромная чёрная птица, нацелившись в затылок королю.

Ворон.

Огромный, как орёл. Разве бывают такие вороны?

Мощные крылья рассекали воздух, но я не слышала ни хлопанья крыльев, ни свиста воздуха, зато разглядела лапы с растопыренными когтями, загнутыми, как кривые кинжалы, и сверкающие холодными искрами глаза. Разве у Воронов бывают такие?..

– Берегись! – крикнула я и схватила короля за шею, пригнув его вперёд и навалившись сверху.

Ворон промахнулся, но по моему левому плечу словно полоснули ледяным ножом. Сначала стало холодно, потом больно и жарко. Я потеряла равновесие и повалилась на ту сторону гряды, обратно в колдовскую долину.

Король Снëбьерн распрямился, как пружина. На этот раз я услышала свист воздуха, потом звук удара и хриплое карканье.

Вообще-то, мне полагалось лететь вниз, но я почему-то повисла, бестолково стукаясь сапогами о скалу.

Левое плечо наливалось болью, но было больно и правой руке – от запястья до плеча. Прошло несколько мгновений, прежде чем я поняла, что не просто так болтаюсь над обрывом, а меня держат – король успел схватить меня за правое запястье и теперь удерживал, пытаясь удержаться на краю гряды сам.

Прямо надо мною было его лицо – с оскаленными от напряжения зубами и дикими глазами. Желваки у него так и ходили ходуном, и я подумала, что он прав – принцессе Мейле следовало сидеть дома, а не быть обузой великому герою и борцу с нечистью.

Тем более что над головой борца уже маячили чёрные крылья – ворон снова пошёл в атаку, растопырив когти на короля, а тот не имел возможности защититься, потому что… потому что спасал никчёмную принцессу Мейлу.

– Бросайте меня! Бросайте! – завопила я и задергалась, пытаясь вырваться из его железной хватки.

Глава 9

Но он только сильнее сжал пальцы на моём запястье и потащил меня наверх.

Совсем рядом я увидела вороньи глаза – брызги голубоватого льда, такие же холодные, безжалостные, совсем… совсем не птичьи… И крючковатые когти, которые сейчас ударят короля…

В моём сознании нарисовалась страшная картина – как мы с Его Снежностью оба летим вниз, на скалы, и ничто уже не спасёт нас, никакие колдовские песни…

Только за секунду до удара что-то случилось.

Крылья ворона словно свела судорога, он кувыркнулся в сторону, резко ушёл вниз, но почти сразу же поднялся – тяжело, заваливаясь набок, и полетел куда-то в сторону, будто позабыв о нас.

Король Снёбьерн тащил меня наверх медленно, но верно, и вскоре я лежала животом поперёк коленей его величества, наблюдая, как безмятежно колышется на волнах моя лодка.

– Вы живы, принцесса Мейла? – меня довольно бесцеремонно похлопали по спине.

В ответ я смогла только кивнуть и промычать что-то непонятное, потому что во рту пересохло, язык не ворочался, и я не была уверена, что смогу пошевелить руками.

– Тогда лучше бы нам начать спускаться, – король взял меня за шиворот приподнял и помог сесть.

Не на колени к нему, разумеется.

– Где ворон? – спросила я, и каждое слово далось мне с огромным трудом.

– Улетел, – коротко сказал король Снёбьерн, глядя вниз.

Я огляделась, но в небе вокруг, насколько было видно, не наблюдалось ни одной птицы.

– А где верёвка? – спросила я.

– Тоже улетела.

– Улетела?..

– Я бросил в ворона дрек, – объяснил король.

– Попали?

– Нет, раз он улетел.

– Но я слышала удар…

– Немного попал, – признал король, и было видно, что он очень недоволен. – Но верёвки нет.

Недоволен мной? Или собой?..

– Что ж, будем спускаться без верёвки, – сказала я преувеличенно бодро, хотя внутри всё сжалось от страха.

Потому что не была уверена, что смогу спуститься даже по верёвке.

– Вы ранены, куда вам лазать по скалам, – Его Снежность мазнул взглядом по моему левому плечу и стал расстёгивать поясной ремень.

– Не слишком ранена, – я тоже посмотрела на свое плечо.

Меховая одежда была разорвана в клочья и пропитана кровью. Но рука двигалась, и я понадеялась, что раны не слишком серьёзные.

Вот так птичка… вот так коготочки у неё…

– Это был колдун, – сказала я. – Тот ворон – это ведь был колдун?

– Пока не думайте об этом, – король Снёбьерн распустил ремень и связал его в жёсткую петлю, сняв серебряные пряжки и выбросив их через плечо, не глядя. – Нам надо спуститься и поскорее перевязать вас.

– Жаль, что он улетел, – я пропустила его слова мимо ушей. – Если бы меня не было, вы смогли бы с ним справиться.

– Ну, если повезло, он свалился в море и сдох, – сухо произнёс король. – Дайте я вас привяжу.

Он опять перехлестнул меня за пояс и под мышкой, а потом повернулся ко мне спиной и застегнул ремень на себе. Теперь я была чем-то вроде мешка с балластом за королевской спиной.

– Постарайтесь держаться за меня, – сказал король, – и не бойтесь.

Как он смог спуститься с почти отвесной скалы без верёвки да ещё со мной на плечах, для меня осталось загадкой. Но спустился, и вот мы стояли на палубе, и он отстёгивал ремень, чтобы меня освободить.

Надо было поднять парус и плыть прочь от этого острова, но я только и смогла, что беспомощно сесть на мокрые от морской пены доски.

Впрочем, король Снёбьерн с парусами справился и без меня, хотя я не говорила, за какие верёвки тянуть и где прикручивать.

Он перебросил мне шапку и куртку, а сам сел за руль и направил лодку на восток. Насколько я помнила, ворон улетел на запад. Значит, эпической схватки между двумя магами не будет. Потому что принцессу Мейлу угораздило порезаться.

Я надела шапку, попыталась осмотреть рану, но король прикрикнул, чтобы не двигалась, и я послушно улеглась на палубе, глядя в небо и укрывшись курткой.

Прошло немного времени, и на фоне облаков надо мной вырос Его Снежность.

– Теперь надо позаботиться о вас, – он подхватил меня под мышки и волоком перетащил под мачту.

Он закрепил руль – я не удержалась и посмотрела. Говорит, что не любит море, но ведёт себя, как заправский моряк. И поэт, и моряк… Сколько же ещё талантов скрыто в этом человеке?

– Мне жаль, что так получилось… – опять начала я извиняться я, но король нахмурился, и я благоразумно замолчала.

Он распорол рукав моей рубашки и плеснул сначала водой, смывая кровь. Вода была холодной, я вздрогнула, ёжась, но потом король щедро полил меня из своей фляжки с серебряной крышкой, и я зашипела от резкой боли.

– Ничего страшного, – сказал король то ли утешая, то ли недовольно. – Просто кожа рассечена. Вам повезло.

– Счастливый день, – проворчала я.

– Но всё равно было очень глупо требовать, чтобы я вас бросил.

Он сказал это таким тоном, что мне почему-то стало стыдно.

– Один труп всегда лучше, чем два, – сказала я делано-небрежно и почувствовала, что это было ещё глупее, чем мои вопли там, на вершине скалы.

– Мне надо вас перевязать, – сказал король, ещё больше нахмурившись. – Вы позволите?

– От всего сердца, – заверила я, испытывая огромную благодарность, что он не стал читать мне нравоучений по поводу моей глупости и никчемности, и затараторила, чтобы сгладить неловкость: – Не волнуйтесь, ваше величество, я не стану фанатично следовать этикету, когда есть вероятность истечь кровью. И даже потом не стану настаивать, чтобы вы на мне женились.

Кажется, он хмыкнул, и я порадовалась, что чувство юмора у короля есть, потому что я опять сболтнула несусветную глупость. Не говоря уже о том, что для принцессы не слишком достойно говорить о замужестве самой. Вроде как намёк. Но это же не намёк?.. Это же всего лишь…

Я приподняла руку, чтобы королю было удобнее меня перебинтовать, и он уже собрался наложить повязку, как вдруг отшатнулся, уронив полотняный бинт мне на колени.

– Что это? – спросил Его Снежность одними губами. – Откуда это у вас?

– Где? – я удивлённо посмотрела на плечо.

Там красовалась косая и рваная рана от вороньих когтей. Но если говорить честно, то не слишком уж и большая, и совсем не страшная, так что бледнеть и пугаться его величеству не стоило.

– Откуда этот шрам? – голос короля немного окреп, а сам он медленно, словно против воли, прикоснулся к маленькому шраму повыше моего локтя.

Только что я ёжилась от холодного ветра и холодной воды, но теперь мне стало жарко.

Я сидела на палубе, в располосованной по рукаву рубашке, и с замиранием сердца следила, как мозолистые мужские пальцы ласкают мою кожу, поглаживая застарелый шрамик. Было в этом поглаживании что-то невероятное, что-то почти мистическое, как в острове, внезапно появившемся среди моря. От прикосновения мужских пальцев по всему моему телу растекались горячие волны. Будто меня гладило солнце. Оглаживало лучами, купало в солнечном свете. Странно. Никогда я не испытывала ничего подобного. Даже когда наставник Вилфред брал за руку.

– Не волнуйтесь, он старый, – я искренне не понимала, почему король Снёбьерн так расчувствовался из-за старого шрама, и мне стало неловко, что я так заволновалась из-за простого прикосновения, поэтому сказала как можно небрежнее: – Если заметили, я только что заработала новый. И думаю, что не последний.

– Как вы его получили? – он наклонился, разглядывая старый шрам, и теперь я ощутила на коже горячее дыхание.

Мне вдруг стало совсем всё равно – прилетит ли снова ворон-колдун, или морская богиня Ран раскинет сети прямо под нашей лодкой. И даже если бы мне грозило истечь кровью. Хотелось чуть подвинуть плечо, чтобы король Снёбьерн прикоснулся ко мне не рукой, а губами.

Странное чувство. И пугающее. Потому что легче бороться с силой извне, которая хочет покорить твоё тело, чем с той силой, которая вдруг подчиняет сердце.

– Думаете, помню? – я с трудом заставила себя отодвинуться, а не придвинуться. – Он давнишний. Ещё с младенчества. Вроде бы, повитуха поцарапала, когда перерезала пуповину. Бывает.

– Бывает, – повторил король, выпрямился и посмотрел на меня пристально, подозрительно, с удивлением, с недоумением. – Он похож на руну лагус.

– Возможно, – я никогда не задумывалась, на что похож детский шрам.

Лагус – колдовская руна. Похожа на восточную цифру единицу, повёрнутую не влево, а вправо. Означает воду, тайную силу, страсть…

– Она означает женщину-мага, – эхом откликнулся на мои мысли король Снёбьерн. – Кто вырезал её на вашей коже?

– Вырезал? – мне стало смешно несмотря на боль и близкую опасность. – Кто осмелится вырезать что-то на живой дочери короля? Да и я бы запомнила. К тому же, назвать меня магом – это о-очень сильно мне польстить. Скорее, такую руну носила бы моя сестра Вилма. Или Аделина. А это – просто шрам, ничего особенно.

Но для Его Снежности в этом шрамике было что-то особенное, потому что он смотрел и смотрел на него. И лицо у него при том было таким… таким… Странно жалеть взрослого мужчину, могущественного короля и мага, но сегодня был день странностей.

– Что с вами? – спросила я, поддавшись порыву, и заглянула королю в глаза.

– Ничего, – он опустил ресницы и начал, наконец-то меня бинтовать.

Перетянул рану, надорвал зубами край бинта и завязал на два узелка.

– Одевайтесь, а то простынете.

Я надела куртку и закуталась в плащ, который король услужливо мне притащил, а сам сел возле руля, направив лодку по течению.