Его (с)нежность

Наталья Лакота

Его (с)нежность

Глава 1

Первый день зимы преподнёс нашей семье сюрприз, который язык не поворачивался назвать приятным или неприятным. Просто сюрприз. С таким же сюрпризным окончанием. Мы ждали женихов – двух принцев из соседнего королевства, и никому не было известно, чем этот визит обернётся – то ли счастливыми свадьбами, то ли… кто знает как.

– Почему они не сообщили заранее, что приедут? – протянула моя самая младшая сестра Вилма. – Мы бы успели сшить новые платья!

Она куталась в меховую накидку, пытаясь защититься от пронизывающего ветра, но под накидкой сверкало платье из золотой парчи. Я заранее сочувствовала сестре, понимая, что накидка будет сброшена, едва королевский кортеж появится в пределах видимости, а стоять в платье на ветру – то ещё удовольствие. Даже если где-то там вдалеке маячит приз в виде прекрасного принца.

У меня было шесть сестёр, и все они сейчас стояли рядом со мной, на мостике между башнями. По этому мостику придворные музыканты переходили в главный зал, чтобы не беспокоить гостей, а сегодня мостик заняли мы – семь принцесс Лесного фьорда. Так уж распорядились небеса, что у наших родителей одна за другой появились семь дочерей. И ни одного сына. Что ж, не всем королям в этом мире везёт.

Я пощипывала струны арфы, которую всегда таскала с собой, и наигрывала простенькую мелодию, пока не замёрзли пальцы. Старшая сестра Аделина жадно всматривалась вдаль, нетерпеливо отбрасывая падавшие на лоб тёмные волосы. Вторая сестра – Гисла, тоже с нетерпением ждала гостей, и её круглое лицо было румяным не от ветра, а от волнения. Гисла и сама была круглой, пухленькой и мягкой, как меховая рукавичка. Она не слишком надеялась, что принцы выберут её, но зато единственная догадалась взять кулёчек имбирных пряников, что было очень кстати. Мы все по очереди таскали у неё пряники, и это хоть как-то скрашивало долгое ожидание.

Из сестёр я была третьей по старшинству, а четвёртой родилась Халла. Для встречи заморских гостей она надела простую чёрную накидку, но на груди и рукавах были вышиты серебром звёзды – герб Хардраадов, тех самых принцев, которые ехали жениться. Я считала, что намёк был слишком грубым, но сама Халла утверждала, что с детства грезила северными странами, поэтому звёзды вышила от чистого сердца, а не чтобы намекнуть гостям, кто тут больше всех рад умчаться из родительского дома. В отличие от неё пятая сестра – Бирла не собиралась производить впечатление на женихов. «Это они должны нам понравиться, а не мы им», – ворчала она, кутаясь в медвежью шубу. Не слишком изящная одежда для принцессы, зато тёплая. И поэтому вскоре наша шестая по старшинству сестра Илва забралась к Бирле под шубу, и они стояли вдвоём, тесно прижавшись друг к другу, как сказочный двухголовый инеистый великан. Вилма поглядывала на них с завистью, но под шубу третьей не просилась. И теребила застёжку накидки, чтобы сбросить её вовремя и показать приезжим свою неземную красоту.

Да, Вилма была самой красивой из нас. И младшенькой, притом. За это её баловали нещадно и многое прощали, чем она нахально пользовалась. Мы с ней были единственными блондинками в семье, но у Вилмы глаза были синие, как озеро Арресё. Синие глаза – это красиво. Это редкий и таинственный цвет, поэтому он всегда восхищает. А у меня глаза были какие-то непонятные – зелёные с жёлтыми крапинками вокруг зрачка. Ни то, ни сё, как говорится. Но я слишком по этому поводу не переживала. Глаза и глаза – видят и ладно.

– Говорят, в Утгарде все – людоеды, – высунулась из-под медвежьей шубы Илва.

– Ой, помолчи, – Бирла нажала ей на лоб ладонью, заталкивая обратно под капюшон. – Как надоело слушать твоё враньё…

– Это не враньё, – обиделась Илва. – Я читала, что в тамошних жителях течёт кровь инеистых великанов. И сами великаны не были убиты богами, а до сих пор прячутся в Утгарде, в Железном лесу. Иногда они похищают девиц, чтобы те родили им новых великанов…

Но на её болтовню никто не обращал внимания. Илва помимо таланта в заклинаниях имела непревзойдённый талант вдохновенно лгать и верить собственной лжи. В детстве мы все с распахнутыми глазами слушали, как она рассказывала о потайном подземелье в нашем замке, через которое можно попасть в волшебное королевство, где растут деревья с серебряными листьями, а роса на них алмазная, и где живут двенадцать заколдованных принцев и ждут двенадцать принцесс, которые смогут их освободить. Мы обшарили все кладовые, все подвалы, надеясь найти дорогу к двенадцати принцам (хотя нас было всего семь принцесс), пока Бирла не прочитала сказку о принцессах и стоптанных туфельках, и не узнала в ней тот самый заколдованный мир, про который нам с упоением рассказывала Илва. Её призвали к ответу, она до последнего отпиралась и клялась, что не читала эту сказку, но с тех пор никто не верил ни единому её слову.

Вот и теперь – стоило Илве заикнуться о людоедах и великанах, как Бирла снова затолкала её под шубу.

– Как думаете, кого из нас они выберут? – спросила Аделина, не отрывая взгляда от ворот.

– Тебя, наверное, – ответила я. – Ты ведь старшая, наследная принцесса. А принцев двое. Один будет королём, а второму ничего не достанется. Поэтому ему выгодно выбрать именно наследницу, чтобы получить корону. Ты же не откажешься подарить корону мужу?

– Ты язва, Мейла, – Аделина нервно хихикнула. – А вдруг младший принц не такой расчётливый, как ты? Возьмёт и тебя выберет.

– Это вряд ли, – я сунула арфу под мышку, а руки под накидку, чтобы согреть пальцы. – На севере ведь все колдуны. И в жёны они, наверняка, захотят колдуний. А у меня с гальдром не складывается, вы же знаете. Я ни одного заклинания толком применить не могу. Я из вас самая бездарная, только и умею, что бренчать на арфе. Нет, меня не возьмут. А вот вы опасайтесь. Увезут вас эти принцы в далёкие северные земли, к снежным волкам и еловым шишкам…

– Ну всё, умерли от страха, – фыркнула Аделина. – Скажи уже, что вы договорились о свадьбе с наставником. Говорят, он поехал покупать обручальные кольца у дварфов?

Бирла насупилась, зато остальные мои сестрички так и встрепенулись.

– Кто? Наставник Вилфред договорился с нашей Мейлой?! – ахнула Вилма. – А папа знает?

– Не говорите ерунды, глупышки, – остановила я сестёр, которые с радостью подхватили свежую сплетню. – Наставник поехал по делам отца. У него шесть писем к танам и одно к нашей бабуле. Я сама слышала, как отец говорил, что письма очень важные, их надо передать из рук в руки.

– Опять подслушиваешь? – пискнула из-под медвежьей шубы Илма. – Вот расскажу маме…

– Не подслушиваю, а вникаю в государственные дела, – поправила я её, стараясь сохранять невозмутимый вид. – В отличие от некоторых я интересуюсь делами королевства, знаете ли.

– Точно, а у вас только парни на уме, – проворчала Бирла.

– Завидуй молча, – сказала Вилма, доставая зеркальце и прихорашиваясь. – Мейла хоть на арфе играет, а ты и этого не умеешь. Для женщины главное – не выучить заклинания гальдра, а быть красивой, нежной, уметь танцевать, играть на музыкальных инструментах и петь… Ты что из этого умеешь? Только гальдр. Ни красоты в тебе, ни изящества. Тебя никто не возьмёт. И я знаю, – тут она проказливо хихикнула, – что ты давно вздыхаешь по наставнику. Но он женится на Мейле!

– Ты!.. – Бирла вспыхнула и стала ещё румянее Гислы.

– Что – я? – Вилма засмеялась, показывая между ровными белоснежными зубками розовый язычок. – Скажешь, неправда? Ну, скажи, что я вру! Скажи, что ты не заглядываешься на наставника Вилфреда!

Бирла стала пунцовой, и я поспешила остановить готовую начаться ссору.

– Прекратите, – я встала между сёстрами, пока Вилма не получила пару оплеух, и ободряюще кивнула Бирле: – Не верь этой болтушке. Наставник хороший, мне нравится, но он всего лишь друг. К тому же, всем вам известно, что я выйду замуж только за того, кто превзойдёт меня в уме, красоте и образованности. Так что ясно, что на этом свете мне никто не пара.

Сёстры дружно рассмеялись, и я тоже посмеялась вместе с ними.

Казалось, ссора была забыта, но вдруг Бирла выпалила:

– Выйдешь за того, за кого отец велит.

Мы перестали смеяться, как по волшебству. Бирла всегда говорила правду. Иногда очень неприятную. А ведь дело было в том, что две из нас вполне могли оказаться жёнами каких-нибудь хромых, косых, больных или сварливых принцев. Мы ведь никогда раньше не видели никого из Хардраадов. И даже слышали о них не слишком много.

Только то, что жили они в королевстве под названием Утгард, которое ещё называют Горной страной, и где в незапамятные времена обитали инеистые великаны, посмевшие бросить вызов самим богам. Бросили вызов и проиграли, естественно. И теперь от них остались только сказки и легенды. Но хотя великаны сгинули тысячи лет назад, в память о них Утгард всё равно считался страной опасной и таинственной.

Ветер дунул особенно сильно, запорошив нас снежинками, и стало немного страшно. Мои сёстры притихли, и уже не так нетерпеливо смотрели на дорогу.

– Отец не будет нас заставлять, – сказала я уверенно. – Ни одна корона не стоит личного счастья. И вообще, главное, чтобы свёкор был душкой. Тогда он и сыночка приструнит, и невестку будет баловать. Так и вижу короля Утгарда – седой дедуля в короне из еловых шишек. Станет строить нам глазки и хихикать, попивая пиво. Папаша говорил, что знал его в молодости. Они пили на брудершафт. Говорит, король – тот ещё шутник. Рот никогда не закрывался, всё время хохотал.

Халла в ответ на это поджала губы, а Бирла кашлянула. Но, может, просто крошки имбирного пряника попали не в то горло.

– Едут! Едут!! – заорали мальчишки от ворот, и мы встрепенулись, вглядываясь в рой снежинок, как назло замельтешивших туда-сюда.

Загрохотали барабаны (гостей хотели встречать фанфарами, но отец побоялся, что на морозе у музыкантов губы примёрзнут к трубам), и во двор въехал караван из Утгарда. Впереди – герольд на смешной маленькой лошадке с длинной седой гривой. Несмотря на рост, лошадка была крепкая, как наша Гисла, и уверенно топала коротковатыми ножками, опушёнными густой шерстью. За герольдом, который гордо нёс флаг Хардраадов – серебряные звёзды на тёмно-синем фоне – потянулись сопровождающие, охрана, советники, слуги. Наконец, показались принцы. Их мы сразу узнали – они ехали верхом, на лошадях привычного размера, стремя в стремя, без плащей и шуб, в одних синих камзолах, а на чёрных кудрях вместо меховых шапок красовались тонкие серебряные короны.

– Какие красавцы! – взвизгнула Халла.

Вряд ли принцы услышали её на таком расстоянии, но один из них поднял голову, заметил нас и подтолкнул брата. Тот тоже поднял голову, усмехнулся и помахал нам рукой.

– Можем ли мы помахать в ответ? – спросила Халла дрогнувшим голосом. – Не будет ли это нарушением этикета?

– Это будет проявлением нашего гостеприимства, – утешила я её. – Маши хоть обеими руками, – и в подтверждение своих слов я помахала арфой над головой.

Вслед за мной все мои сёстры замахали принцам, и те, судя по виду, были этим очень довольны.

– Они красивые, – задумчиво сказала Аделина.

– Наставник Вилфред красивее, – хмыкнула Бирла. – А эти… решили показать нам, что они из северной страны и холода не боятся. Хвастуны.

– Может, они и правда не чувствуют холода, – отозвалась Вилма, которая уже сбросила накидку и гордо выпрямилась под ледяным ветром, показывая точёную фигурку, затянутую в золотую парчу. – Есть такие люди, которые нечувствительны к морозу.

– Ага, ты как раз из них будешь, – не осталась в долгу Бирла, но тут же осеклась.

Признаться, у меня тоже пропал дар речи, потому что следом за принцами мы увидели их отца – короля Утгарда. Он ехал в открытых санях, застланных белоснежной огромной шкурой, и тоже был без плаща. Король был в чёрном камзоле, расшитом золотом, так что сверкало даже сквозь метель, и на голове тоже красовалась не шапка, а корона – только золотая, а не серебряная, как у сыновей. У короля были тёмные, гладкие и блестящие волосы – не чёрного, а темно-серого, стального цвета, и выглядел он ненамного старше своих сыновей.

Но то, что отличало его от принцев, да и от всех знакомых мне мужчин, невозможно было объяснить словами. Как невозможно толково объяснить, почему дух захватывает, когда глядишь на заснеженную гору Снёхетту, и усмехаешься, когда видишь разноцветные яркие камешки на берегу озера. Король был именно горой – снежным пиком, который ослепительно сверкает на солнце. Величественный, грозный, холодный… И невообразимо прекрасный.

Хвосты бобровые! Да разве прилично мужчине иметь такой ровный нос, такой высокий лоб и такие длиннющие ресницы? И ямочку на подбородке, в придачу. Только за эту ямочку его полагается прятать от девиц, чтобы не приходил во сне.

– Вы видите то, что вижу я? – спросила Вилма, придя в себя первой. – Это – король?!. Седой дедуля, который пил с нашим отцом на брудершафт?!

– Хм… – только и смогла выдать я, потому что реальность как-то очень сильно расходилась с воспоминаниями папочки.

– Как похож на наставника… – выдохнула Бирла и ослабила хватку, что позволило Илве вынырнуть из шубы, чтобы посмотреть на гостей.

Да, король Утгарда был невероятно, бессовестно красив. И, действительно, похож на нашего наставника. Издали их можно было даже спутать. Но Вилфреду было двадцать с небольшим, а король явно старше. И лицо у него было не весёлым и добродушным, а замкнутым и угрюмым. Будто он не сыновей женить приехал, а справлять поминки.

Принцы вовсю красовались перед нами, уперев кулаки в бока и хвалясь умением править лошадьми без помощи рук. Папаша-король, наконец, соизволил это заметить и тоже посмотрел наверх. Наши взгляды встретились, и вдруг лицо у него дрогнуло, и он побледнел так, что это стало заметно даже по сравнению с белым мехом, на котором он сидел.

У меня почему-то сжалось сердце, и показалось, что воздух вокруг зазвенел, как струны моей арфы.

– Почему он так смотрит на нас? – пискнула Гисла. – Будто приведение увидел…

Словно в ответ на её слова король стиснул губы и резко отвернулся, глядя теперь куда-то в сторону.

– Похоже, мы ему не понравились, – сказала я. – Печаль, девочки. Свёкор-душка отменяется.

– По-моему, он смотрел на тебя, – встряла Илва и получила за это щелчок по носу от Бирлы.

– Не выдумывай, – я покачала головой, провожая короля взглядом.

Странный человек.

– Да, Мейла, он смотрел на тебя, – сказала Аделина, перегибаясь через перила мостика, чтобы как можно дольше видеть процессию, и повторила эхом мои мысли: – Какой странный человек…

– Он увидел нашу Мейлу, и сердце его было разбито, – тоненьким голоском произнесла Вилма и добавила уже другим, недовольным тоном, надув при этом губы: – Это потому что на тебе серебряная парча. Она тебе очень идёт. Эх, жаль я не вытащила жребий на серебряную парчу!

– Ты же сама подтасовала, чтобы тебе досталась золотая, – сказала Бирла, и мы засмеялись, а Вилма надулась ещё больше.

– Ладно, не пыхти, – сказала я ей, помогая надеть накидку. – Мы все это поняли и не стали тебе мешать. Но не переживай. Ты из нас самая красивая, точно не останешься старой девой. Даже в золотой парче.

Сёстры расхохотались ещё громче, а Вилма оттолкнула меня.

– Да ну вас! – она накинула на голову капюшон и бросилась в замок.

– Поторопимся, девы, – держа арфу под мышкой, я похлопала в ладоши, как делал учитель танцев, когда торопил нас встать в круг. – А то наша младшенькая сейчас унесёт в зубах обоих принцев и папочку их прихватит. Нам ни одного не достанется.

Глава 2

Всей толпой, со смехом, стуча каблуками, мы ввалились в коридор замка. Здесь было полутемно и дымно от факелов и светильников, зато тепло. И ледяному ветру, который хотел прошмыгнуть следом за нами, только и оставалось шуметь там, снаружи, ударяя в каменную стену.

Предполагалось, что гости сейчас отправятся в главный зал, чтобы поприветствовать отца, и мы тоже помчались туда, на ходу сбрасывая шубы и накидки на руки слугам и пытаясь пригладить волосы.

Вилмы нигде не было видно, и это прибавляло нам прыти. Поди, уже строит глазки заморским принцам. Или даже королю…

Я подумала про короля, и в сердце снова непонятно ёкнуло, но я мысленно одёрнула себя.

Фу ты! Ещё не хватало влюбиться в дядьку, который в отцы годится. Да и он женат, наверняка… Ведь есть же у принцев мамочка.

Кстати, мамочки-то мы почему-то не видели. А ведь королеве полагалось сидеть на белых шкурах рядом с мужем.

Может, оставил жену присматривать за домом? По-хозяйски…

Мы бегом преодолели винтовую лестницу, которая казалась бесконечной, пролетели наперегонки по центральной галерее, потом спустились через чёрный ход – так быстрее, и возле самого зала, когда Аделина уже взялась за дверную ручку, меня окликнули.

Сёстры проскользнули в зал, а я оглянулась, потому что звала меня моя матушка – её величество королева Батильда.

– Мейла, подойди, – она поманила меня пальцем, и мне ничего не оставалось, как подойти.

Ради приезда гостей мама нарядилась в мантию, опушённой горностаевым мехом, и надела старинный головной убор из янтаря – что-то вроде короны без зубцов, с которой на плечи спускались нанизанные янтарные и жемчужные бусы, а на лбу красовалась подвеска из красного янтаря, вырезанного в виде сердца. Такие короны носили в стране, откуда была родом наша прабабушка по отцу. Собственно, от неё же у отца, меня и Вилмы были светлые волосы. А вот матушка была темноволосой, как почти все местные, и янтарный убор очень ей шёл.

– Прекрасно выглядите, ваше величество, – сказала я, нетерпеливо переступая на месте. – Но зачем вы меня остановили? Там женихи понаехали, дайте хоть глянуть.

– Подожди, Мейла, – она поймала меня за руку, будто испугалась, что сейчас я, и правда, рвану смотреть женихов. – Ты что там натворила?

– Зачем? – спросила я, лихорадочно соображая, что именно стало известно из того, что я творила, как это стало известно моей матери, и каким образом придётся выкручиваться.

Первое и главное – в ответ на вопрос надо было задать глупый вопрос, это сбивало с толку. Я проверяла это опытным путем уже раз двести.

Вот и сейчас мой метод подействовал.

– В смысле – зачем? – матушка растерялась. – Куда – зачем?

– Мам, я пойду? Потом поговорим, – я указала большим пальцем через плечо в сторону зала, нечаянно затронула струны арфы, и они ответили мне серебристым полувздохом, точно так же, как ответила моя бедная матушка.

Она даже глаза закатила, но мой рукав не выпустила.

– Не притворяйся, пожалуйста, – сказала она уж строже. – Что ты там устроила? При встрече? Король Снёбьерн спрашивал о тебе!

Снёбьерн… Снежный медведь…

Значит, вот как его зовут.

Удивительно подходящее имя для короля. Недаром я сразу подумала о горе Снёхетте, когда его увидела. Снёхетта – снежный меховой плащ… Так похоже на Снежного медведя…

– Ты слышишь или нет? – затеребила меня мама. – Мейла! Это важные гости. Вас семеро. Ты не представляешь, как нам повезло с этим визитом. Зачем ты всё портишь? Сама не хочешь замуж, подумай о сёстрах!

– Погоди, мам, – я вернулась в реальный мир. – О чём ты? Что я испортила? И почему он спрашивал обо мне?

– Это я у тебя хотела спросить! – мама начала сердиться. – Сначала я подумала, что он спрашивал о Вилме, потому что говорил о девушке-блондинке, но Вилма была в золотой парче, а он упоминал платье из серебряной парчи.

– И… что ещё упоминал? – спросила я осторожно, снова прокручивая в памяти момент, когда впервые увидела короля из Утгарда, и он увидел меня.

– Спросил, кто эта девушка. И судя по виду, он вряд ли хотел видеть тебя женой кого-то из своих сыновей, – простодушно ответила матушка, а потом осеклась и погрозила пальцем: – Мейла! Прекрати меня дурачить! Признавайся, что ты там устроила?!

– Боюсь вас разочаровать, ваше величество, – ответила я, кланяясь ей с притворным смирением, – но совершенно ничего. Ничего не устроила. Просто стояла, просто смотрела. Немного помахивала рукой. Вот так, – и я тут же продемонстрировала, как приветствовала гостей – кокетливо улыбнулась в стену, отставила грациозно ногу и чуть раскрыла ладонь.

– Небеса святые, – простонала мама и подняла руки в молитвенном жесте. – От тебя никогда ничего толком не узнаешь, – она быстро поправила воротник моего платья, перекинула волосы с плеча на спину и отобрала арфу. – Постарайся вести себя достойно, как и полагается принцессе из Нурре-Ланна. Не заставляй нас с отцом краснеть за тебя.

– Когда это я вела себя иначе? – я надула губы совсем так, как делала Вилма, когда обижалась, но мама мне не поверила.

– Всё, иди! – она развернула меня и легко подтолкнула в спину.

Дважды просить было не нужно, и я бегом бросилась к той двери, за которой давно скрылись мои сёстры. Но открыв дверь и очутившись в маленьком тёмном коридоре, который вёл в главный зал из-за трона отца, я остановилась.

С чего бы королю Утгарда интересоваться именно мной? Когда рядом стоит ослепительная Вилма в золотом платье? Да и Аделина выглядит гораздо красивее меня. Тем более, она сегодня в красном, ей идёт этот цвет. Почему я?.. Короля потрясло, что я махала его сыновьям? Или у него личная неприязнь к арфам? Нет, ерунда какая-то.

Встряхнув головой, я сделала ещё несколько шагов, приподняла занавес, скрывавший выход в зал, и осторожно выглянула.

Мне были видны резная спинка трона и седая голова отца. Он как раз заканчивал торжественную речь и говорил что-то о вечной дружбе, доверии, мире и прочем, что обычно говорят воинственным соседям. Ещё я видела сестёр – они стояли ко мне спиной, справа от трона, рядком и по старшинству. Все в разноцветных платьях, как птички, а Вилма в золоте – как райская птичка.

Были видны и приезжие чужеземцы – оба принца и их папенька. Вот они-то стояли ко мне лицом, хотя смотрели вовсе не на меня.

Утгардцы, вроде бы, ничем не отличались от нас – те же люди и ростом и лицом, но отличие всё равно было. Что-то неуловимо чужое, что-то иное, опасное, но притягательное. Как полёт орла в небе – непонятно, страшно, но дух захватывает от такой красоты.

Король Снёбьерн слушал отца хмуро, а принцы, по-моему, вовсе не слушали, а ворон считали.

Да, принцы – красавцы. Тут не поспоришь. Высокие, широкоплечие, с чёрными, как вороново крыло, кудрями. Кто из них старший – не разобрать. Либо близнецы, либо погодки. А вот король…

Теперь я могла разглядеть его лучше, и поняла, что волосы у него были такими же чёрными, как у сыновей, просто надо лбом и от висков серебрились седые пряди, и от этого цвет волос казался стальным.

Вот точно – серая скала Снёхетта, засыпанная снегом…

Когда я смогла рассмотреть его поближе, сходство с наставником Вилфредом пропало. Стать у короля была почти юношеская, но взгляд совсем не юный. И между бровей пролегла глубокая морщинка, будто от горьких дум. Теперь можно было поверить, что когда-то мой отец пил с ним на брудершафт. Моему отцу в этом году исполнилось сорок пять лет, а королю Снёбьерну было… было… что-то около сорока, наверное.

И он спрашивал обо мне? А вдруг я понравилась кому-то из принцев?

Почему-то сейчас это предположение меня совсем не обрадовало. Там, на мостике, мы с сёстрами смеялись и гадали – кого выберут приезжие. А теперь мне не хотелось над этим смеяться. И эти принцы мне не нравились… То есть нравились, но не как женихи… Мальчишки какие-то. Один, вон, еле сдерживает ухмылку, хотя отец не говорит ничего смешного, а у второго скучающий взгляд. Наверное, при ближайшем рассмотрении мои сестрёнки ему не понравились. А вдруг он ждал меня?..

В это время я обнаружила, что кое-кто оказался слишком глазастым и заметил, как я выглядываю из потайной двери.

Возле короля Снёбьерна стоял карла – в половину человеческого роста, с широким крепким торсом и короткими кривыми ногами. Карла был в чёрном бархатном камзоле, правда, без золотой вышивки, а на голове красовался шутовской колпак – наполовину красный, наполовину синий, с которого спускалась кисточка с бубенчиком.

Шут не смотрел ни на моего отца, ни на моих сестёр, а смотрел в мою сторону. И как-то странно смотрел – без дурашливой усмешки, как полагалось бы шуту. Он прищурил левый глаз, а правый почти выкатил на лоб, будто углядел во мне что-то странное. У него было некрасивое, но не отталкивающее лицо. Пугающее – да, но не противное. Я вдруг заметила, какие жилистые и мощные у карлы руки. Широкие, словно лопаты, ладони, а пальцы вполне могли завязывать гвозди на бантик.

Странный шут. Такой же странный, как его хозяин.

– Мои дочери, – громко произнёс отец, и я встрепенулась. – Позвольте представить вам принцесс Нурре-Ланна.